* * *
Андерсон оглядывает то, что осталось от помещения: выбитые двери и покрытые кровью стены. Осколки костей застряли в столе подобно шрапнели. - Гранаты, - бросает Дредд. - Много гранат, - добавляет Андерсон. - Погоди-ка, - она разворачивается, чтобы посмотреть в визор Дредда. - Ты что, только что выразил эмоцию? Это что... это твоё раздражённое лицо? Всё, что меняется в его лице - чуть сильнее поджавшиеся губы в вечной недовольной гримасе. - Раздражённое? - Ну, знаешь, - Андерсон улыбается ему, широко и задорно. - Раздосадованное. Злое. Сердитое. Сварливое. - Сварливое. - Да! На лице Дредда не дёргается ни один мускул. Андерсон же просто продолжает улыбаться, пока он, наконец, не отворачивается и не уходит в комнату. Она представляет себе помещение с кучей учёных, наблюдающих за ними на экране и делающих пометки. Эмоциональное состояние зафиксировано: "Сварливый". Она закусывает губу, чтобы не захихикать, и следует за ним.* * *
Весь уровень занимает лабиринт из перекрытий и труб. Большая часть сломана, многие сыплют искрами. Преступник явно торопился. Даже валяясь кусками железа под ногами, машины издают сигнал, достаточный, чтобы обеспечить ей головную боль. Словно у неё туннельное зрение и немеют руки. Все её чувства работают нормально, но Андерсон всё равно кажется, будто она не видит. Они следуют по пути разрухи к разломанной двери, ведущей на большой балкон. Без единого слова или знака Дредд вламывается внутрь, уничтожая противников в помещении. Андерсон следует за ним на автомате и едва подавляет желание схватиться за волосы и сказать "Ты сейчас серьёзно, мать твою?" Преступница - на балконе жилого блока рядом, на три этажа выше них. Она слишком далеко, чтобы стрелять оглушающими, да и Андерсон не особо хочет рисковать; технически, её преступления тянут только на жизнь в изо-кубе. До них доносится знакомое жужжание дронов Контроля, потом ещё раз, уже гораздо ближе. И ещё раз, достаточно близко, чтобы заставить её посмотреть вверх. М-да. Точно, дрон. И судя по тому, как бешено что-то печатает преступница, это её дрон. Андерсон бросает быстрый взгляд на Дредда, чтобы убедиться, что он видит, что происходит, и не станет пытаться арестовать её за уничтожение собственности Дворца Правосудия. И открывает огонь. К тому времени, как дрон валяется на улице внизу слегка дымящимися кусками, Андерсон использует все свои разрывные пули и большую часть бронебойных. Она уверена, что Дредд тоже выпустил пару зажигательных. Дронов потрясающе трудно уничтожить, даже принимая во внимание тяжелую металлическую обшивку. - Андерсон. Ей приходится сначала стереть с ресниц пепел, прежде, чем она видит чуть больше, чем размытое пятно, напоминающее очертаниями Дредда. - Чего? - Вердикт. - Думаю, мы вполне можем назвать это покушением на жизнь судьи, - он просто продолжает смотреть на неё, ну, или, по крайней мере, ей так кажется. Кто знает, может, у него там, под шлемом, косоглазие. Она об этом и не думала никогда. И, как бы, сейчас не самое лучшее время начинать. Через пару секунд становящейся всё более неловкой тишины она вздыхает, - Приговор - смерть. Дредд отворачивается, нечитаем, как всегда, и целится в преступницу. Андерсон поворачивается, чтобы посмотреть. Она предвкушает легкую искорку удовольствия, когда голова мелкой сучки взрывается розовым туманом; чего она, впрочем, совсем не предвкушает, так это жужжание другого сторожевого дрона, самоубийственно несущегося на них. Последний сигнал из здания позади неё, кажется, наконец утихает. Неожиданно, Андерсон снова может видеть всё ясно. Она двигается. У всех судей в разгрузочных поясах есть несколько сотен ярдов* микрофиламентной* верёвки, прикреплённой к нанокомпозитным карабинам, способным удержать разрушающуюся мегаструктуру. Она закрепляет один конец на своём поясе, а другой - на поясе Дредда. Он поворачивается ровно настолько, чтобы она могла ухватиться за его куртку. Она разворачивается на каблуках и скидывает его с края балкона. В ней примерно две трети его веса, ну, или половина, учитывая, что она не носит шлем. Андерсон хватает с собой большую часть верёвки и спрыгивает сама. Дрон врезается в стену прямо над местом, где они стояли. Андерсон обнаруживает, что болтается где-то в десяти футах* над следующим балконом, неуклюже вращаясь на конце своей верёвки. Она видит Дредда, висящего на пару футов выше неё с другой стороны балкона, каким-то неведомым образом совершенно спокойного и невозмутимого. - Поверить не могу, что это сработало, - произносит Андерсон. Она повышает голос, чтобы перекричать звон в ушах и треск разваливающегося на части дрона, - Эй, есть идеи, как нам спус... В руке Дредда сверкает сталь. Андерсон автоматически сгибает колени и перекатывается при приземлении. - Как-то так, - ворчит Дредд. Она сматывает верёвку и понимает, что уже второй раз за этот час подавляет желание сказать "Ты сейчас серьёзно, мать твою?". Она уже почти сдаётся этому желанию, когда слышит жужжание очередного дрона. Судя по небольшим стальным отблескам в небе, которые она видит через чёрный дым, к ним быстро приближаются ещё двенадцать дронов, нацеленные точно на них. Андерсон может поклясться, что слышит настоящую интонацию в голосе Дредда, когда он произносит: - Ну... дрокк.* Не сильную, конечно. Назовём её "лёгкая тревога".* * *
Андерсон надеялась, что Пич Триз в её карьере будет единичным случаем. Даже после того, как эта надежда была опровергнута в десятый раз, она надеялась. Даже в тот момент, когда эта надежда опровергалась, она всё ещё надеялась. Дредд сидит в быстро увеличивающейся алой луже. Андерсон не может отвести взгляд от крови, равномерными толчками вытекающей из дыры в его бедре. Преступники - клан Ангелов, все и каждый приговорены к смерти, и если она перестанет стрелять, они почти наверняка скроются. Часть кожи Дредда, которая ей видна, побелела и покрыта потом. Андерсон перестаёт стрелять. Каким-то образом тюбик с медицинским гелем не трясётся в её руках, пока она накладывает его на рану. Тяжелая, затянутая в перчатку рука Дредда падает на её запястье. Будь это кто-то другой, она бы предположила, что это для успокоения, но в случае Дредда это, скорее всего, чтобы удостовериться, что она не запорет ему скобы. То, как они стягивают его кожу, до сих пор заставляет её вздрогнуть. Его губы сжаты в идеально тонкую линию. Если так он выглядит, когда его подстрелили, то Андерсон может только предположить, что чуть-более-серьёзная-чем-обычно-гримаса, когда он видит её, на самом деле, что-то вроде выражения нежности. Пара минут на то, чтобы гель подействовал, и чтобы Дредд перешёл от оттенка "крови-не-осталось" к своему привычному "не-выходит-на-солнце". Когда он отпускает её запястье, Андерсон утирает пот со лба, заменяя его на длинную кровавую полосу. Когда он, наконец, поднимается на ноги, она остается стоять на коленях с опущенной головой. Она ожидает разочарования, выговора, может, даже на повышенных тонах. Они гонялись за этой бандой несколько недель, и это было своего рода то ещё дрокково дерьмо от начала и до конца. Вместо этого наступает долгая тишина, до того, как рука Дредда смыкается на её локте и легко ставит её на ноги. Ну, он хотя бы не берёт её руку в захват, что, кажется, уже хороший знак. - Поднимайся с пола, судья. В этой зоне всё ещё могут быть враги, - говорит Дредд. Он уже осматривает их окружение. Она почти уверена, что её пронесло. Она рассматривает его профиль, уголки его губ постепенно ползут вниз, в знакомую и странно успокаивающую гримасу. Ей не нравится, когда его губы сжаты в тонкую линию, хотя это выражение его лица всё же выигрывает приз за самую приуменьшенную реакцию на пулю в боку, что она видела. Думаю, я помечу эту как "Это было неприятно".* * *
Погоня резко прекращается, когда преступник пытается присвоить "Законник" Андерсон, запуская механизм самоуничтожения. К несчастью, "Законник" Дредда тоже в зоне поражения. Они конкретно так застряли до приезда утилизаторов. Дредд сообщает это Контролю. Андерсон возвращается внутрь, чтобы попытаться и сделать что-нибудь полезное. Тут у них много тел. Жители блока месяцами жаловались на вонь из квартиры преступника. На таинственные исчезновения. И пока, наконец, действительно не обнаружили тело, Дворец Правосудия не озаботился направить к ним судей. Двенадцать тяжких преступлений каждую минуту. Семнадцать тысяч в день. Мы отрабатываем где-то шесть процентов. Преступник вырезал первые три этажа жилого блока, прежде, чем они, наконец, заметили. Когда Дредд пинком вышибает дверь квартиры, вонь бьёт их по носу, словно живое существо. Андерсон давится, когда волна зловония накрывает её. Кажется, поначалу преступник хранил тела в здоровенных промышленных морозилках, но когда у него кончилось место, он начал складывать их в кладовой, в шкафы, чемоданы, да во всё, куда они могли поместиться. У него и там место закончилось. Вон, в углах валяются тела, как дрова. Утилизаторы загружены работой почти так же, как судьи. Они не приедут и через несколько часов. Андерсон надевает респиратор и начинает перетаскивать трупы во внутренний двор. Андерсон считает тела, вытаскивая их наружу. Если кто-то всё ещё не был уверен, что преступник заслужил свой смертельный приговор до этого, думает она, тяжело дыша через респиратор, то он уж точно заслужил его посмертно за накопление ценных ресурсов. Работа отвлекает её от мыслей. Она не слишком приятная - некоторые тела сгнили настолько, что остались только кости и почерневшие остатки плоти - но методичная и ритмичная, да и в респираторе она едва чувствует их запах. Дредд молчит, его надёжное присутствие за спиной помогает ей не потерять связь с миром окончательно. Затем она открывает одну из морозилок, и она забита телами детей. Андерсон не совсем уверена, что она делает после этого, но мир вдруг накрывает гудящая белая дымка, а когда она снова делает вдох, она уже стоит на улице, согнувшись, уперевшись обеими руками в колени. Когда она поднимает глаза вверх, небо вращается над ней, туманное и затянутое смогом, но открытое и пустое, никаких тел на нём нет. Она моргает, ощущая, как её голова проясняется. На неё падает тень, и она узнаёт ботинки Дредда, спокойно перешагивающие через лужу её рвоты на бетоне. Она замечает, что её по-настоящему трясёт и она плачет. Респиратор надёжно покоится в её руке, что кажется единственным плюсом в данной ситуации - может, она и расклеилась совсем перед Дреддом, но, по крайней мере, ей не придется вычищать рвоту из воздушных фильтров. - В твоём психологическом профиле сказано, что у тебя присутствует сильная эмоциональная реакция на смерти детей, - произносит Дредд. - Да, - бормочет она, медленно беря под контроль своё дыхание. - Как и у большинства людей. - Хммм, - рокочет Дредд. Андерсон смотрит на него снизу вверх. Он нависает над ней, уголки его рта опустились вниз так сильно, что почти касаются подбородка. - Ты расстроена, - утверждает он. Он стоит всего на полфута ближе, чем обычно. Достаточно близко, чтобы он мог поднять руку и коснуться её плеча. Она внезапно понимает, что Дредд пытается успокоить её. Это заключение основывается на том, что уровень неловкости растёт по экспоненте. - Просто... постой спокойно. На секунду, - Андерсон отпускает себя, делает шаг вперёд и утыкается лбом в его плечо. Дредд слегка пахнет трупами, которые они таскали, но всё же больше кожей, потом и оружейной смазкой. С минуту она просто вдыхает этот запах. Дредд неловко поднимает руку и похлопывает её по голове. Один раз. Единственный. Что-то такое во всей этой неловкости срывает ей башню окончательно, и она смеётся в его плечо, случайно оплёвывая ему униформу, отказываясь при этом признавать, что видит блеск собственных слёз на коже. Она делает шаг назад и вытирает его рукав перчаткой. Почувствовав себя чуть более в своей тарелке, она надевает респиратор. - Вот так. Пошли, судья. Эти тела сами себя не передвинут. Губы Дредда смягчаются до его обычной гримасы, и он следует за ней обратно в квартиру. Оттесняет её от забитой детьми морозилки, и она, благодарная ему за это, уходит в спальню преступника, где вид хоть и не менее ужасающий, но складированы трупы только взрослых. Мысль об одном неестественном похлопывании по голове от Дредда заставляет её тихонько хихикнуть, даже когда её рука проваливается внутрь гниющей грудной клетки трупа. Попытка утешения: как попытка убийства, только ещё более неловко.* * *
Андерсон ждала этого дня. Она готовилась к этому дню. Она неделями предвкушала этот день. Он висел у неё на поясе, примостившись между оглушающими гранатами и её "Законодателем". Всякий раз, когда они обращались к группе преступников, её рука соскальзывала к нему, готовая действовать без промедления. А потом это случилось. Они наконец-то умудрились ударить по одному из центров распространения клана Ангелов. Четыре трупа и семнадцать преступников, все аккуратно выстроены по линеечке и закованы в наручники. За исключением одного, который просто никак не заткнётся. - Вы, грёбаные ублюдки! Вы хоть понимаете, что сделали? Кем, дрокк побери, вы себя возомнили? - Я - Закон, - огрызается Дредд и вырубает преступника. Ччччк. Дредд очень, очень медленно поворачивается к ней. Андерсон машет ему распылителем. - Я тебя предупреждала. Она пальцем стирает воду со своего визора, и тонкий скрип кожи по пластистали* заставляет её прикусить губу, чтобы не захихикать. - Ну, серьёзно, - она крепит бутылку обратно на пояс, - Плохая киса. На секунду на лице Дредда появляется то же выражение, какое бывает, когда его подстреливают. Его рот чуть приоткрывается и снова закрывается. Он быстро трясёт головой и заканчивает упаковку преступника. Наша лучшая история на сегодня - судья Дредд успешно продемонстрировал замешательство. Это доводит общее количество его эмоциональных состояний до пяти. Учёные продолжают спорить, составляет ли оно его конечную мощность.* * *
Она слышит, как "Законодатель" Дредда выпускает пулю за пулей в другой комнате, но между ними толпа преступников, а у неё кончились патроны. Зато засранцы не заканчиваются. Хреново, однако, думает она, засовывая свой "Законодатель" обратно в кобуру и доставая шлем. Она с силой швыряет его. Он прилетает в лицо одному из преступников, и тот отшатывается, из сломанного носа хлещет кровь. Отвлечение его даёт ей точку опоры, и она врывается в его разум. Одному из них удаётся зацепить её ножом, пока она ещё сосредотачивается - ранение отзывается не более, чем раздражением, пока она не заканчивает, затем же оно начинает пульсировать жгучей болью. Ранение, к тому же, ещё и в очень труднодоступном месте, прямо напротив внутренней части её лопатки. Она проверяет, надёжно ли повязаны преступники, после чего с болезненным ворчанием стягивает форменную куртку. Дредд врывается в комнату с "Законодателем" наперевес и тут же тормозит. - Моя спина, - выдыхает Андерсон. Удар не задел жизненно важных органов, но дышать всё равно невероятно больно. - Преступники, - рычит Дредд, переводя взгляд с неё на пребывающих в прострации парней. - Не парься насчёт них, - бросает Андерсон и закрывает глаза. Она сосредотачивается. Когда она открывает глаза, картинка в её голове становится реальностью, а преступники выстраиваются закованной в наручники цепочкой. Уголок губ Дредда на самую малость приподнимается из его обычной гримасы. - Впечатляюще, - произносит он и поворачивается, чтобы помочь ей снять куртку. Андерсон с облегчением вздыхает, чувствуя медицинский гель на ране, и шипит на скобы. Дредд почти нежен, помогая ей надеть куртку обратно, приподнимая кожаную поверхность, чтобы та не давила так болезненно на рану. - Спасибо, - она застёгивает куртку и подбирает шлем с пола, где он приземлился. Вытирает капли крови с визора, - Кажись, не так уж и плохо, иметь напарницу-мутантшу, хах? - Мутантшу? Каким-то образом, стоит ей отвести взгляд, чуть-менее-серьёзная-гримаса превращается в сварливую-гримасу. Андерсон хмурится в ответ. - ...да? М-да, это точно его сварливое лицо. - Польза от твоей службы Дворцу Правосудия перевешивает твои врождённые генетические дефекты. - Я ещё ни разу не слышала, чтобы об этом говорили в таком ключе. Наступает долгая пауза. Андерсон позволяет ей это. Она уже привыкла, что он пялится на неё в безмолвном непонимании. Наконец, он решается сказать. - Я не сожалею, что выставил тебе проходной балл. Он говорит так, будто это его сейчас ножом пырнули. Наверное, это обезболивающие медгеля так действуют на неё, но Андерсон полностью уверена, что тронута этим. Она до абсурда обожает его малоэмоциональные попытки выразить привязанность. - Ты мне тоже нравишься, Дредд, - и затем, потому что ничто другое не может разрядить всю эту неловкость, она бодает его в плечо и идёт проверять кандалы на преступниках.