Мы с тобой.

Может Бог, может просто эта ночь пахнет ладаном. А кругом высокий лес, темен и замшел. То ли это благодать, то ли это засада нам; Весело на ощупь, да сквозняк на душе. Вот идут с образами - с образами незнакомыми, Да светят им лампады из-под темной воды; Я не помню, как мы встали, как мы вышли из комнаты, Только помню, что идти нам до теплой звезды...

Антон покинул номер Шведа спустя примерно час. Спасибо Темному, он то ли заснул в ванной комнате, то ли просто понятливый. Весь этот час прошел молча и недвижимо, с них с Завулоном можно было портрет писать. Сам Городецкий не считал нужным что-либо говорить, а Завулон, видимо, тоже. Что тут говорить, Антон был зол на Темного, да и на самого себя заодно. Он все еще не представлял, что будет происходить на Трибунале, что ему самому говорить и делать. Но гораздо сильнее Светлого страшило поведение Завулона. Он мог выкинуть все, что угодно, а то, что Темный наотрез отказывался получать то, что ему сейчас было жизненно необходимо, не внушало ни малейшего оптимизма. Несколько лет назад, здесь же в Праге, Антон уже готовился к Трибуналу Инквизиции, на котором судили Игоря Теплова. Тогда он пил пиво с Эдгаром, ел "вепрево колено", именно тогда он услышал от эстонца очень важные слова, которые остались в памяти Антона навсегда. - Святое? - усмехнулся Эдгар. - А зачем им святое? Они солдаты. - Знаешь, Иной, мне кажется, даже солдаты должны оставаться в первую очередь людьми. А у людей обязано быть что-то святое в душе. - Для начала необходимо, чтобы имелась душа. А потом уж святое. Сейчас, вернувшись снова в Прагу, по не менее "приятному" поводу, Антон снова вспомнил их тогдашний разговор. И того американского солдата - Светлого Иного. Сумрак, как же у него все было просто! И не прав был Эдгар, и у того американца, и у серийного убийцы, абсолютно у каждого на этой планете есть душа. Но вот душа - такая интересная штука, что с ней могут происходить удивительные метаморфозы. Вот тот же Эдгар - был Темным, а стоило узнать чуть больше, чем ему было предназначено - ушел в Инквизицию, не захотел быть разменной монетой, жертвой, если угодно, в борьбе за идеалы Тьмы (правильнее было бы сказать за идеалы Завулона, конечно...) Прага обрушивала эти воспоминания на Антона как снежную лавину, от которой нигде не укрыться. Он чувствовал, что этот Трибунал не может закончиться также, как закончился тот. И он - Городецкий - должен что-то для этого сделать. Потому что даже у Завулона, какой бы сволочью иногда он не казался, есть душа. И, поверьте, далеко не самая темная. В гостиничном баре Антон купил две бутылки пива, пачку сигарет и отправился во внутренний дворик. Курить нынче в Европе можно было далеко не везде, а постоянно бегать на улицу не хотелось. До грядущего Трибунала оставалось все меньше и меньше времени. И пусть Городецкий твердо стоял на своем, категорически отказываясь поддерживать официальную версию Ночного дозора в лице Пресветлого Гесера, он все равно до конца не понимал, что вообще сможет сказать, когда Инквизиция даст ему слово. Потерпевшая сторона? Звучало дико и мерзко, пожалуй. Да, они с Завулоном стояли по разные стороны Силы, если так можно было выразиться. И при этом оставались людьми, никто не смог бы в этом Антона переубедить. Не важна была и разница в возрасте, пусть и говорят, что когда тебе давно перевалило за шестьсот лет, все человеческое давным-давно истерто и утеряно. Будь так, Городецкий уже два с лишним года являл бы собой бестелесную тень в Сумраке, ибо разрушение ауры убило бы его самого, не оставив ни малейшей надежды на положительный исход. Завулон спас жизнь Светлому, к тому же прекрасно на тот момент понимая, чем ему это все грозит в будущем. Но он это сделал. Это сделал Темный, которому, вроде как, не присущи такие качества как альтруизм и самопожертвование. Не думал ли Городецкий о том, что глава Дневного дозора пошел на такой риск преследуя какие-то свои интересы. Этакая долгоиграющая многоходвка, в которой игра определенно стоит свеч? Все возможно. Вот только это никоим образом не отменяло того, что Антон испытывал к Завулону обычное человеческое чувство. Чувство благодарности. - Скучаешь? Хоть зажигалкой угости, глупо прикуривать от фаербола, правда ведь? - Антон обернулся, увидев рядом Рину, после чего протянул Светлой зажигалку. - Не думал, что ты тоже здесь, - это было странно, потому что девушки вообще не было в стране, когда это все произошло, да и сотрудницей Ночного дозора она на тот момент не была. - На самом деле я никогда не была в Праге, а Гесер был не против, если я поеду. - Рина всегда много улыбалась, и эта улыбка ей по-настоящему шла. И все-таки было в этой юной волшебнице что-то очень странное, но что именно, Городецкий понять не мог, да и времени на это особо не было. - Антон, - Рина коснулась руки мужчины, заглядывая ему в глаза, - Мне кажется, что, по-своему, но ты прав. Гесер рассказал мне все, да ты и сам в курсе ведь. Он просто защищает интересы Ночного дозора. Иначе нельзя поступать. - Антон согласно кивнул. - Нельзя. Но если выбирать между тем, поступать в согласии с идеей или же с совестью, я выбираю второе. Доброй ночи, - продолжать разговор не хотелось, а потому окурок Городецкого отправился в урну, а сам Светлый развернулся, и направился ко входу в гостиницу. - Я маг третьего уровня, Завулон, - Швед устало вздохнул, открывая бутылку с минералкой и поудобнее устраиваясь в кресле. Пока украинец приводил в порядок собственный организм, устраняя следы легкого алкогольного опьянения, Темнейший тоже успел заметно похорошеть, перестав быть похожим на грозовую тучу. Очень уставшую тучу. Эти метаморфозы были удивительны, но лезть не в свое дело, да еще и к Великим, Шведов уж точно не собирался. - Лайк вполне конкретно объяснил мне зачем я тут. - и этого глава московских Темных не мог не понимать. - Поэтому, я не понимаю, что ты от меня хочешь. Серьезно. - у них так было принято, большая часть Темных общалась друг с другом "на ты", при этом сей факт никоим образом не нивелировал строгую субординацию. - Я хочу, чтобы ты думал головой, - кажется, Темнейший был далеко не так зол, как хотелось бы. - Сидел на грядущем Трибунале тихо, ну и не бегал за каждой встречной девкой. Тем более Светлой. - Швед удивленно воззрился на собеседника. Нет, он целиком и полностью протрезвел, но понимания происходящего это никоим образом не добавило. - При всем уважении, Завулон, - Дмитрий старался говорить максимально спокойно, - Я не собираюсь ничего говорить на Трибунале. Но моя личная жизнь... - Завулон не дал Шведу договорить, поднимаясь и быстрым шагом направляясь к выходу. - Мне плевать на твою личную жизнь. Я лишь предупредил. - Темный обернулся уже у двери, ведущей к выходу из гостиничного номера, - Спроси у Лайка, часто ли я кому-то что-то советую или кого-то предупреждаю. - отвечать на последнюю реплику Завулона было бессмысленно, к тому же он и не ждал ответа, просто покинув номер Шведа, как только последнее слово было сказано. Настроение все эти непонятные разговоры с Завулоном категорически испортили. Швед бесцельно побродил по номеру, кинув легонькую сферу вокруг, покурил прямо в номере, обходя тем самым пожарные системы, и собирался уже было ложиться спать, когда в дверь настойчиво постучали. Радовало одно - если бы это был Темнейший, он бы себя такими правилами этикета не стал ограничивать. Однако, взору украинца предстал не вездесущий Завулон, а его новая знакомая. - Я начала сомневаться, вдруг, не откроешь. Я могу зайти? - Дмитрий отступил назад, пропуская Рину внутрь номера. Возможно, им не следовало бы разговаривать вообще, но отчего-то Темный не мог просто захлопнуть перед ее лицом дверь. - Это было подло с твоей стороны, - не то, чтобы мужчина обижался, но неприятный осадок все равно остался. - Да, прости меня. Я хотела просто погулять по городу, выпить пива, как обычный человек, - Рина пожала плечами, - Мы так хорошо разговорились, было весело. И, заметь, я знала, что ты Темный, но это не имело никакого значения. К тому же, - девушка ненадолго замолчала, делая шаг навстречу Шведу, - Ты мне правда понравился. Разве это плохо? Будь эта девушка Темной, Шведов бы непременно решил, что это какие-то ведьминские штучки, которыми те бессовестно пользуются для того, чтобы морочить незадачливым кавалерам головы. Однако сейчас он явно видел, что Рина была Светлой волшебницей, более того, мужчина не смог бы определить точно ее уровень, а, следовательно, она была сильнее его. И зачем ей нужно все то, что сейчас происходило, Дмитрий никак понять не мог, как бы ни старался. А еще он не мог противиться тому, что к Рине его тянуло физически, да и не только. Как будто бы она пробудила в нем какие-то очень забытые чувства и эмоции. Швед не имел недостатка в женском внимании, как и в удовлетворении физиологических потребностей, но здесь было нечто другое. - Не знаю, Рина, плохо это или нет, - мужчина вздохнул, протягивая к ней руку, и занимаясь завязками ее платья, - Подумаем об этом потом?