Новая жизнь

«Знаешь ли ты, Саш, что такое боль? Не физическая, которая проходит через какое-то время, а изнуряющая, гнетущая, которая вырастает где-то внутри, как сугроб, давит на все органы, заставляет слезы образовываться и скапливаться в глазах, чтобы потом они пролились наружу… Наверное, знаешь, сам же мне рассказывал, сколько раз тебя предавали. И меня тоже. Мы, два одиноких человека с разбитыми сердцами и раздробленными душами, нашли друг друга, стали склеивать осколки, заживлять раны. Мы стали жить рядом друг с другом и жить друг другом. И поэтому наши раны затянулись, не оставив даже шрамов. Но вот знаешь, если по такой ране провести ножом, кровь все равно выступит. Только болеть будет сильнее раз в сто. Я не знаю, как тебе объяснить все, что у меня в голове сейчас, и поэтому так непонятно и сумбурно пишу. И вообще, я не знаю, зачем я пишу это тебе. Все равно ты вряд ли прочитаешь это письмо, потому что я не решусь его отправить, а скомкаю и выкину в мусорку. Просто… Просто я хочу, чтобы ты знал, что history repeating. Все снова вернулось на круги своя. Мы, видимо, не можем быть счастливыми друг с другом. Я понимаю, что я далеко, а Регина гораздо ближе и, к тому же, красивее и интереснее. Но я всегда ценила в людях честность. Сейчас это все равно не имеет никакого значения, поэтому расскажу. Ты, может, и не помнишь уже, но я одно время близко общалась с Женей Царевым – сейчас он счастливо женат, даже ребенок есть. От любимой. Когда-то он мне признался, что любит другую, не стал бегать, прятаться по углам и что-то скрывать, пытаться найти себе оправдание. Просто сказал. Саш, я не понимаю, почему ты не сделал так же. Если ты боялся за мои чувства, то право, не стоило этого делать. Бесполезно. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Наверное, это я виновата, что уехала. Не нужно было этого делать. Но я не жалею, что узнала обо всем, пусть и поздно, и не совсем от тебя. Лучше поздно, чем никогда. И лучше правда, чем тешить себя напрасными иллюзиями и ожиданиями. Это все равно как наступать на одни и те же грабли. Мне вот что-то не везет, постоянно на них наступаю. Раньше мы с тобой вдвоем были любителями получать по лбу, но у тебя тот раз, видимо, был последним. Как же я хотела, чтобы и у меня так же получилось! Не судьба, наверное… Наверное, со мной что-то не так… Наверное, это мой крест, мое испытание, и я должна его выдержать. А раз должна, значит, выдержу. Прости за такое длинное и непонятное письмо. Я правда желаю вам с Региной счастья и знаю, что все, что ни делается, делается к лучшему. Вы уже свою часть сделали. Теперь моя очередь начинать новую жизнь. Прошу, ничего не отвечай и не ищи меня. Просто будь счастлив, все-еще-моя-любовь.

Кира».

Она все-таки решится бросить это письмо в его почтовый ящик, но даже не будет надеяться, что оно дойдет до адресата. А потом помчится на поезд в так и не ставший родным Питер. В этом городе больше нет ничего, что бы держало ее. Только боль. Ночь без сна, мокрое от слез лицо, красные глаза, растрепанные волосы – ей было так плевать, как она выглядит. Пустое все это. Даже песня «Грею счастье» по радио кажется убогой и издевательской. Какое тут счастье, когда внутри каждый нерв натянут, как струна, и кто-то невидимый разрезает их ножницами. А так хотелось крикнуть, подобно Полине Гагариной, что драмы больше нет! Но это только соврать самой себе. И доброе утро, как будто новая жизнь…* Новая жизнь, которая задерживалась, подобно поезду в Санкт-Петербург. И которую хотелось приблизить, но не было возможности. Почему все так? Почему именно она? Неужели для нее Всевышний не припас ни одного кусочка счастья? Или уже все закончилось, когда она была с Костровым? – Господи, Слава Богу, ты еще не уехала! Я так боялся не успеть за тобой. Поворот головы, до хруста сжатые в замок пальцы – и он, стоящий посреди вокзала с огромной дорожной сумкой. – Кира, не уезжай, пожалуйста. Без тебя жизни нет… – Прости, но я не могу тут оставаться. – Кир, я прочитал твое письмо. У нас с Региной ничего не было. И не могло быть даже теоретически. – Саш, мой поезд объявили, я пойду. – Тогда я еду с тобой. – А Регина? Почему голос сам собой дрожит? Почему сердце стучит так, словно собралось выскочить из груди и бежать марафон? Почему голова раскалывается, но она еще не потеряла сознание? – Нет никакой Регины. Для нас с тобой нет. Кира, я не могу без тебя. И не надо начинать никакую новую жизнь ни мне, ни тебе. – Почему? – Потому что новая жизнь у меня может быть только с тобой. Поехали домой, а?