У белого древа

      Вечер тихий и белый от снега. Мягкий мех скользит по земле, заметая следы. Она идет лёгкой поступью, не дыша, как зверь крадётся к нему. Как к добыче. Она идет, чтобы убить его.       Убить того, кого любит больше жизни. Того, кого ненавидит больше смерти. Единственного в мире мужчину, что ей желанен, до боли, до ломоты, до содрогания…       Он её родственник, племянник, если быть точнее. И он её обманул. Он лгал ей, играя, как с котёнком, забрав у неё всё, что только было возможно. Величие, мечту, её детей, её смысл жизни. И сердце. Он вырвал его без пощады, раздавил в железной руке, брызжа кровью.       «Вы ослеплены, Ваша Милость,» — пел ей надушенный советник. — «Вы не видите, того, что скрыто за тайной его рождения… Он не так прост… Он всегда знал, кто он, теперь это очевидно… Он обманул всех нас…»       Ладонь сжимает рукоять меча. Да, она украла его. Руками ещё верных ей слуг. Он был подарен её братом, что был ему отцом, его матери. В тот самый день, когда они виделись в последний раз. Тёмная Сестра, меч её семьи, хранившийся в могиле долгие годы. Он был выкован для женщины, и женщине же принадлежит в эту минуту.       «Висенья, помоги мне, — шепчет она. Пусть моя рука будет также твёрда и беспощадна, как и твоя когда-то.»       Деревья расступаются перед нею неспешно. Она знает, что он там. Стоит один, молится богу с кровавым лицом. Его древнему жестоком богу.       В памяти снова всплывает его рыжеволосая сестрица. Санса. Она ведет себя так холодно и надменно, без капли уважения, словно сама является королевой. «Его нет. Он не желает Вас видеть», — всякий раз говорит она, когда видит вопрошающий взгляд аметистовых глаз. Рыжая стерва всегда говорит спокойно, чуть свысока, стараясь сохранить беспристрастность.       Проклятая сука! Как же ей хочется вцепиться в эти огненные волосы и вырвать их без остатка. За то, что их обладательница забрала его у неё. Себе. Вернее, она позволила ему отправиться на Драконий камень, чтобы он смог пленить и обокрасть её, королеву, а после бросить умирать в их ледяном краю.       Она стискивает зубы до скрипа.       Ещё у них есть брат. Брандон. Который спас его тогда, разгласив всем правду окончательно. Странный мальчик-калека с пустым взглядом… Он выкатил тогда в центр зала на своём кресле, под своды Великого чертога. Под крики бунтующих вассалов. Они взывали: «Старк! Старк!», обнажив мечи, ропща что-то о предателях. И вот он, их безногий лорд, прибыл по зову своих подданных.       «Замолкните все,» — проговорил он тогда тихим голосом. — «И чтобы я больше не слышал слова бастард в этих стенах. Вы все пожалеете о своём мятеже через минуту… Джон, " — подъехал он к брату, стоящему рядом с ней, с серебряной королевой. Калека окинул взглядом всех присутствующих, которые вмиг замолчали от его спокойной речи. Он протянул к брату руку. — «Перед вами Эйегон Таргариен, законный наследник Железного трона и Семи королевств. Сын принца Рейегара Таргариена, рожденный в браке. То, что было тайной долгие годы, теперь раскрыто. Этот секрет спрятан в могиле Лианны Старк. Она твоя мать.» Какой чудовищный момент! Её скрутило тогда, она упала у всех на виду. Её стошнило тогда, за миг до потери сознания, при всех, как назло… Её вообще теперь постоянно тошнит — слишком много лжи, интриг, предательств! Тошно, тошно, аж трудно дышать! Спасает лишь морозный воздух.       И кто сказал, что северяне глупы? Они перехитрили всех великих интриганов Вестероса. Чёртовы волки! И они выживут, сильные, хищные. А драконам суждено умереть. Ей тоже придётся умереть.       Кто она теперь? И пусть у неё есть покои, есть слуги, есть и советники. У неё есть дети, которые её не слушаются, есть люди которые её не слушают. Всё есть, и ничего… Нет больше сердца. Оно разорвано в клочья…       Снег чуть скрипит под ногами. Шаг, ещё шаг… Она уже видит его под красной кроной. Чёрную фигуру у белого древа с ужасным кровавым лицом. Она подходит к нему, он не слышит. Она заносит меч, а он спокойно оборачивается.       — Не делай этого, Дени.       Спокойно уворачивется от неумелого взмаха. Ещё удар, он ловит её руку в своей, выхватывая рукоять меча и отбрасывая в сторону. Тёмная Сестра тонет в снегу…       — За что, Дени?       — За ложь, — хрипит она, не помня себя от негодования. Её волосы размётаны в стороны, глаза бешеные. Она бросается на него, словно дикая, царапает ногтями. Он легко перехватывает её руки, крепко держит, до боли сжимая. Она трясется от злости, «ненавижу! " кричит.       — За что Дени? Ты ведь не такая, — повторяет он, прижимая к дереву, держит её намертво. Она негодует, пытается вырваться, сжимает кулаки, хочет ударить.       — Я никогда тебе не лгал.       — Не верю! — кричит она ему в лицо.       — Замолчи, — кладёт ей руку на рот, зажимает с силой. Она кусает с остервенением. Больно. Но он терпит, не дрогнув ничуть, смотрит на неё своими глазами цвета бури.       — Я не знал, не знал, клянусь тебе. Очнись! Я не знал, кто я, всю свою жизнь. Но это не важно. — Его хищный оскал у самого её носа.- Самое главное, что я не знал тебя. Тебя, одержимую лишь властью. Те слова любви, что ты мне шептала, те вздохи, клятвы, те поцелуи, что ты дарила, не стоили ничего. Всё кануло, как только у тебя отняли мечту править. Твой чёртов Железный трон, будь он не ладен! Забирай. Он мне не нужен… Я лучше погибну героем. Безымянным бастардом, каким я был тебе дорог.       Он ослабляет хватку. Слёзы брызжут из её глаз.       — Я верила тебе до последнего, но твоя сестра… — говорит она, захлебываясь. — Меня убедили, что вы все знали правду давно.       — Кто?       Она плачет, не в силах сказать ни слова.       — Я догадываюсь… И ты поверила, глупая.       Она рыдает, трясется. До боли в груди, до дрожи. Сердце колотится неистово, того гляди выскочит. Не чувствует мороза и стальных оков его пальцев.       — А я ведь люблю тебя. Проклятый идиот! Люблю до безумия. И мне плевать, что ты моя кровь. — Он прижимает её к дереву сильными руками. Пронзает взглядом. Она дрожит.- Люблю и все тут. И кажется, судьба нам приподнесла ещё один подарок. Мы могли бы стать супругами. Я принц, ты принцесса. — Отстраняется, скалится… — Но тебе этого не надо. Ты сама себе королева… Ты сама прогнала меня, как предателя. В тот час, когда на меня свалилась вся эта правда. Проклятая правда! Ты думаешь, это просто, жить всю жизнь в тени, не зная радости, зная лишь долг и унижение. А потом узнать такое?       Она всхлипавает, ещё раз и ещё. И завывает в рыданиях. Он убирает руки, она стекает по белому стволу вниз.       — Ну полно, что ты. Перестань. — Он ставит её на ноги, отряхивает снег. Она бросается ему на грудь, рыдая. И льнёт, жмется. Ей стало легче. Он любит, любит. А она снова верит.       Он вытирает её слёзы, смотрит в покрасневшие от соли глаза. Уже по-другому, снова, как прежде. Держит её за подбородок.       — Глупая.       — Джон…- немеет она от слез, они душат её новой волной нещадно.       — Ну что ты. Я здесь, слышишь? Это я. Я. Всё тот же, ничего не изменилось, Дени, слышишь?       Он обнимает крепкими руками. Снова прижимает её к дереву. Не грубо, нежно. Он так обольстительно близок. Его губы почти прикасаются к её губам, он смотрит на них, он дышит на них. Так сладко, так дурманяще.       — Я здесь, любовь моя.       Он целует её, она отвечает. Её слёзы льются тихим потоком. Его губы сладкие, нежные, такие любимые. Она изнемогает ночами без них. Они ласкают её губы жадно, так неумолимо будоражат. По телу растекается удовольствие. Он чувствует тоже самое.       — Ты ведь любишь меня, я же знаю, — он шепчет. — За что ты так со мной? Снова целует. Сладко. Язык танцует с языком. Так горячо и страстно. Он верит ей, глупец. Верит!       — Я люблю тебя… Шепчет она, тяжело дыша.       — Не слышу, — дразнит её.       — Люблю, люблю! — Вырываются слова. Прямо из сердца. — Люблю безмерно! Ты знаешь это. И мучаешь меня.       — Вот так, да? Мучаю? Я тебя… Улыбается. — И от мучений ты так зажигалась и горела. Так стонала сладко, так целовала.       — Джон… Снова в слёзы. Она плачет горько.       Он ловит солёные капли губами, гладит по волосам. Он держит её своим телом, так тесно прижавшись. Обнимает её, трогает везде.       — Я никогда не смогу подарить тебе наследника.       — Не верю, — он целует её шею, сжимает грудь, что скрыта под платьем, скользит по телу ниже. Он возбуждён, она чувствует его напряжение в штанах, упрямо упирающееся твердым бугорком ей между ног.       — Мы столько недель самозабвенно любили друг друга. Каждую ночь. А твоей лунной крови я так и не видел.       Мысль эта мелькнула в её голове яркой искрой. Бывало, что луна её обманывала. Может дело не в перемене климата, как она думает. А что, если…       — Каждую ночь я наполнял тебя до предела. И готов делать это снова и снова, пока у нас не получится, — продолжает он, целуя, кусая её ушки, шею, щекоча языком. Без совести и страха перед своими богами.       — Докажи это. — шепчет она настойчиво, смотрит на него пьяными глазами.       Она млеет и тает, она готова отдаться ему прямо сейчас. Её тело ломит, горит, изнемогает. Она так скучала, и вот они снова сплетаются. Снова жаждут друг друга. Снова вместе. — Нет. Решительно говорит он. Смотрит ей в глаза пронзительно. Её рука в его руке. — В следующий раз я возьму тебя на нашем брачном ложе, назвав прежде своей женой.