С подведенной бровью, с ружьем и дробью

Я не знаю, что курила тогда. Но захотелось разгурузиться. Чего-то легкого. Внимание! Неудачный стеб. В Вонголе никогда не происходит чего-то адекватного. Все время крайности. Либо откровенный цирк, либо все слишком серьезно, что хоть мелодраму пиши... — Чуть-чуть левее, да, вот так, — Дечимо улыбнулась. — И задвиньте его чуть на меня. Еще миллиметр. Правее.... Нет, так не пойдет. Ставим около правой стенки... Что-то с грохотом соприкоснулось с полом. Тсуна, в данный момент прекрасно изображающая из себя блондинку с заскоком, вздрогнула. Было, конечно, забавно наблюдать, как трое мужчин, одетые в "накрахмаленные" белые рубашки с платиновыми запонками, с закатанными рукавами и черные брюки, двигают туда-сюда вещь, именуемую диваном. "На три сантиметра и два миллиметра правее!" А дело было вот в чем... Все же знают, что в Вонголе все цивилизованным путем не решается. Собрания всегда проходят очень, ну очень буйно... И последнее не стало исключением. — Все в сборе? — деловая Дечимо ступила на порог кабинета и, зацокав шпильками, сделала два шага в комнату. Совсем нестройный хор голосов грянул утвердительное "да". Тсуна кивнула и, переступив валявшуюся на полу чью-то папку, встала во всей красе перед Хранителями. — Нас сегодня будет значительно больше. Весь народ здесь не поместится... Поэтому мы сейчас перейдем в Красную Гостиную. Никто даже пальцем не пошевельнул. В ответ повисло тягостное молчание. Савада нахмурилась. — Не поняла..? — А там я неделю назад День Рождения отмечал, вот... Убраться должны, вот, — отважился Ламбо и в тот же момент замолк. — Ладно... Есть вариант Большой гостиной, пойдем туда.. — как-то задумчиво пробормотала Десятая и стала копаться в бумагах. — А там... Там, в общем... Вария вчера приезжала, вот... Там была, да, — тихо пискнула Ханна. Брови Тсуны взмыли вверх с завидной скоростью. — Что ж... Это я понимаю. Пойдем тогда в малую... — А туда тоже нельзя. Там месяц назад Бьякуран отмечал День Маршмеллоу... Или, как он это называет, его День Рождения, — как-то позитивно откликнулся Ямамото и посмотрел на пакет зефирок, оставшийся одиноко лежать на столике рядом с ромом и стаканами. — Предрекая Ваш следующий вопрос, Десятая, в средней зале снесена люстра (Вария постаралась), а в голубой гостиной проводка перегорела. Фиолетовую Хибари разгромил, а белую вы подожгли нечаянно... Английскую еще не привели в порядок, а бриллиантовую даже не начали приводить в порядок. Что говорить о рубиновой, которая вообще восстановлению не подлежит, — Хаято осторожно отрапортовал жене все, что происходило. Молчание раскаленным камнем повисло над головой собравшихся. Дечимо сглотнула. — Тогда в желтую! ВСТАЛИ И ПОШЛИ! Она рявкнула в тот момент, когда уже Мукуро только открыл рот, чтобы что-то сказать, но он, что странно, не успел даже пикнуть. Собственно, очередное собрание закончилось тем, что произошел непредвиденный пожар, любимый диван Дечимо и дорогие кресла к нему по вине Хаято Гокудеры сгорели дотла В конце концов она, жутко разозлившись, как истинная женщина, взяла ремонт в свои руки. Мужчины горестно вздохнули, ибо не понаслышке знали, каково это, когда женщина выбирает обои или, что еще хуже, — мебель. Ремонт нельзя закончить, его можно только прекратить. Теперь Хранители великой Вонголы ходили с малярными кисточками вместо катан, рабочими перчатками на руках вместо колец, и с ведерочками краски вместо пистолета. В это неблагодарное дело впряжены были все. Начиная будущим мужем Десятой — Хаято Гокудерой, и заканчивая Хибари, который шипел, отбрыкивался, обещал забить до смерти, но ему насилу всовывали кисточку с безразличным лицом и он, как покорный каторжник, шел красить стены и клеить обои. Но вся самая веселая свистопляска началась, когда Тсуна выбрала мебель. Мебель, нечего сказать, была шикарна, но (все Хранители в этот момент синхронно сказали "бляха-муха") до черта тяжелая. Когда ее только привезли, грузчики поставили ее около входа и, запуганные Дечимо, быстренько уехали из величественного особняка. Тсуне стоило только крикнуть "мальчики", как перед ней уже стояли ее личные охранники - шесть Богатырей, и с понурым выражением лица слушали указания. Закончилась тирада Десятой мудрой и ставшей притчей во языцах поговорка: любишь сидеть — люби и диваны таскать. Вот, собственно, с одним из таких диванов они на тот момент и возились... — Нет. Ставим не направо... Сдвигаем на середину комнаты... — Тсуна, нахмурившись, стала ходить туда-сюда и, под грозные тихие ругательства Гоку, Хибари и Ямамото, осматривала местоположение. — Левее... — Правее... — Дальше... — Ближе... — Разверните... В конце концов пока парни не долбанули этот диван об пол. — Савада! — рявкнул Хаято. — Ты конечно великая женщина, но определись уже, куда ставить этот чертов диван!

***

И лет через десять, когда они все будут сидеть в этой комнате после тяжелого рабочего дня, когда где-то будут носиться их дети, Десятая Вонгола скажет: — Что-то поизносилось все... Не пора бы ли нам сделать ремонт?..