Во тьме

      Соул ушел, а я так и не заснула. Просидела на своей кровати, поджав ноги к груди до самого утра, судя по тому, что Соул через несколько часов вышел из своей комнаты и зашуршал в домашних заботах. Пару раз он подходил к моей двери и прислушивался, но я не издавала ни звука. Спустя какое-то время я услышала звук закрывающейся входной двери. Как же так? Он ушел? Эгоистичный порыв захлестнул меня. Как он мог оставить меня здесь одну? Тем более после всего того, что я ему рассказала?       Я осталась одна в нашей квартире, это наилучшая возможность. Я отпустила последний свой подсознательный блок и наружу с силой вырвался первый всхлип, который тут же сменился вторым, а затем третьим. И вот я уже лежу на своей кровати, свернувшись калачиком и рыдаю. Мне так нужно было выплеснуть эти эмоции, но я не хотела делать это при напарнике. Напарнике… а напарнике ли? Забавное слово, но сейчас оно лишено смысла. Я не могу больше быть его напарником, ведь это предполагает тренировки, сражения, работу, а мне все это сейчас недоступно. Тем более, что Соул теперь Коса Смерти, я в принципе уже ему не нужна, я со своей задачей справилась. Я бы оставила его в покое и позволила строить свою жизнь без такой искалеченной помехи как я, но я понимаю, что мне некуда идти. Разве что к своему отцу, но лучше умереть сразу, чем оставшееся время, отведенное мне, слушать его рыдания возле моей кровати. Возможно, я слишком категорична к нему, но я его дочь, он слишком сильно жалеет меня и не может скрывать это, а меня это лишь злит. В любом случае, мне осталось не так уж и много. По крайней мере, находясь здесь, возможно, я смогу хотя бы на некоторое время обезопасить Соула от Ирмы. Не знаю… я не верю, что все происходящее лишь игра моего воспаленного мозга, я уверена, что она здесь, рядом со мной, я все время чувствую кожей ее присутствие. Она изводит меня. Но я не дам ей забрать Эванса, я продержусь столько, сколько смогу.       ***       Утомленная своей же истерикой, я заснула и не услышала, как ко мне пришла Цубаки. Она легонько потрясла меня за плечо.       — Мака-тян, просыпайся пожалуйста.       Я повернулась на звук и по привычка хотела потереть глаза, но дотронувшись до повязки, одернула руки.       — Здравствуй. Ты давно пришла? Извини, я не услышала.       — Тебе не о чем волноваться, я только зашла. Соул просил меня некоторое время побыть здесь и велел строго по времени дать тебе лекарство. Поэтому мне пришлось потревожить тебя, извини.       — Конечно, я понимаю, тебе не за что извиняться, — Цубаки протянула мне горсть пилюль и вложила мне их в ладонь, в другую руку вложила стакан с водой, я послушно приняла все, — А куда делся Эванс?       Мне показалось, что мой вопрос прозвучал грубо, но на самом деле я просто сильно нервничаю. Я наговорила ему лишнего. Цубаки медлила с ответом.       — Он не хотел тебе говорить, он уверен, что тебя это расстроит, но мне кажется, лучше ничего не утаивать друг от друга, это лишь испортит отношения. Ты согласна?       Я молча кивнула, к горлу подкатил ком.       — В общем, Соул получил приказ от Шинигами-самы. Он проводит тренировку с ним и с Кидом на случай, если Спирит будет выведен из строя. Ты же знаешь, что помимо твоего отца Соул единственная Коса Смерти, оставшаяся в Академии, все остальные раскиданы по своим секторам. Они должны быть готовы на случай атаки. Шинигами опробует с ним резонанс душ, чтобы в бою не возникли проблемы. Киду он тоже велел подключиться, готовит Смерть младшего к полноценному принятию обязанностей… на всякий случай. Кид не доволен, он не хочет бросать Лиз и Патти, но Шинигами-саму можно понять, ведь Коса — истинное оружие Бога Смерти, у них особенная связь и сила.       Я облегченно выдохнула:       — И всего-то? Он боялся, что я ревновать к Киду и Шинигама-саме начну?             Я не знаю, от чего меня так развеселили эти новости, но смех прямо-таки вырывался из груди, была слышна нотка истерики. Цубаки молчала.       — Конечно же, я давно была готова к тому, что Соула придется отпустить рано или поздно. В конце концов, мое предназначение было лишь в том, чтобы довести этого болвана до высшего ранга оружия. Мы с этим справились, наш союз не продлился бы всю жизнь.              Неожиданно мне стало не до смеха. В груди защемило. А что бы я делала дальше? Без него? Сейчас уже нет нужды переживать по таким вещам, мой конец уже известен. Даже его дата приблизительно определена. Почему я чувствую облегчение, когда думаю об этом?       — Мака, все в порядке?       — Да, извини. Задумалась просто. Хотела бы я увидеть, как помешанный на симметрии Кид будет работать в паре с абсолютно ассиметричной косой.       Цубаки хохотнула.       — Да, забавное будет зрелище.              — Жаль, что я не увижу.       На том и замолчали. Я чувствовала, что подруга испытывала неловкость и не знала, как разговаривать со мной на тему зрения. Оно и понятно, всем сейчас непросто, все боятся огорчить меня лишний раз. В этом плане неоспоримое преимущество в моих глазах имеет Штейн, он не особенно вникает в сантименты.       Цубаки осталась со мной до самого вечера. Мы много болтали, хотя в основном она рассказывала, а я слушала. Она поведала мне обо всем, что происходило с ней и Блек Старом за время моего отсутствия, рассказала, как проходят дни у других. Это помогало мне отвлечься от мыслей. А Соул все не возвращался. Я уже начинала переживать. Может быть, он так зол на меня, что и вовсе не придет ночевать домой? Нет, не сможет он оставить меня здесь без присмотра. Звучит конечно самонадеянно и самолюбиво с моей стороны, но я уверена, что он не сможет спокойно спать без меня. В смысле, не рядом со мной. Ах, черт, в смысле в другом помещении за пределами нашей квартиры! Я снова чувствую, что краснею. Дура ты, Албарн! А сама-то ты сможешь спать без него?       Когда Накацукаса уходила, она сто раз переспросила, не нужно ли мне чего, заверила, что мой напарник скоро вернется и после ушла, закрыв за собой дверь. Я повернула ключ изнутри и вытащила его из замка, чтобы Соул смог открыть дверь снаружи, когда придет. Я не знала, чем занять себя, поэтому побрела в гостиную. Не без труда отыскала пульт от телевизора, так как он завалился между подушек. Хотелось отвлечься от мыслей. Я включила телевизор и листала каналы одной кнопкой «вперед», пока не наткнулась на какую-то драму, судя по диалогам. Завернувшись в плед, я подмяла ноги под себя и положила голову на подлокотник. Не могу точно сказать, сколько времени прошло, но сон не шел. Я все думала о том, что произошло прошлой ночью. А если я и правда схожу с ума? Все была так четко и детально, но вместе с тем и нереалистично, что я уже сама запуталась. Просто не буду поднимать эту тему, посмотрим, что из этого получится дальше.       Я услышала шаги в коридоре, но страха и тревоги не было, ведь я почувствовала его душу еще в паре кварталов отсюда. Не знаю, почему так происходит, но его я стала чувствовать сразу и с очень больших расстояний. Словно моя душа была, как приемник, настроена только на его частоту. С другими такого не происходило, если я не сосредоточусь.       Соул осторожно вставил свой ключ в замок и повернул, после чего послышался легкий щелчок и напарник проскользнул внутрь, прикрыв за собой дверь. Он обернулся на шум телевизора, но я не шевелилась, делая вид, что сплю. Я еще не придумала, что буду говорить ему. Он осторожно подошел ко мне, и я услышала, как он вытянул руку вперед, но замер. От него пахло травой, свежей землей и потом.       — Черт, руки грязные. — его шепот был еле различим даже для моего обостренного слуха.       Неожиданно я почувствовала теплое дыхание на своем лице, которое волнами разливалось вокруг меня, напарник наклонился максимально низко, чтобы его лицо могло соприкоснуться с моим. Кажется, я потеряла способность дышать. Соул действовал настолько мягко и осторожно, словно боялся, что я рассыплюсь от одного касания. Он дотронулся губами до моего лба, задержался в этом положении на каких-то 5 секунд и отстранился. Мало! Мне мало этого тепла, хочется большего. Почему мое тело стало так отзываться на его прикосновения? Почему внутри все сжимается и переворачивается, когда он так близко?             Соул удостоверился, что у меня нет температуры, так как я лежала в самодельном коконе из пледа и это могло навести на мысли о сильном жаре. После чего я услышала, как он зашел в свою комнату и открыл ящик комода, а уже через минуту вышел из комнаты и скрылся за верью ванной. Еще минута и я услышала стук крышки корзины для белья, после чего шум воды. Вдруг перед моими глазами предстала картина обнаженного Эванса, стоящего в облаке пара от горячего душа полубоком ко мне. Вода стекает по его волосам на грудь, очерчивая мышцы и спускаясь все ниже и ниже… Мозг, зачем ты делаешь это? Нам осталось каких-то пару месяцев и ты решил выжать все оставшееся время по максимуму?       Как же жаль, что времени осталось так мало. У нас ведь могло что-то получится. И да, я впервые говорю это сама себе. Спятила окончательно. Просто мне и правда осталось недолго и чем яснее я это понимаю и принимаю, тем стремительнее в моей голове развиваются мысли и сюжеты. В надежде что-то успеть. Но зачем успевать? Зачем что-то строить? Сейчас я сделаю шаг навстречу ему (а я догадываюсь, что у него есть что-то ко мне), а потом просто уйду? Разве ему не станет от этого еще больнее? Или лучше не терять времени и прожить эту счастливую, пусть и слишком короткую историю? Как это невыносимо сложно. Теперь я отчасти представляю, что чувствуют люди, узнавшие, что они серьезно больны и надежды на спасение нет. Либо я просто существую в ожидании смерти, либо я стараюсь оставить в воспоминаниях Соула хоть что-то хорошее напоследок. О себе я думаю здесь в последнюю очередь.       Я услышала, как Эванс повернул кран и с тихим скрипом подача воды прекратилась. Я слышала все: его усталое размеренное дыхание, шорох полотенца, снимаемого с крючка, капли воды, падающие с его волос прямо на кафель. В моем состоянии определенно были преимущества, ведь никогда ранее я не могла расслышать таких деталей. Это было… захватывающе, интересно. Особенно если учесть, что у меня теперь и других развлечений то нет. Соул приоткрыл дверь ванной комнаты и в гостиную ворвался горячий влажный воздух, мне захотелось раскрыться, но так я выдам себя. Соул не стал переносить меня в комнату, что странно. Боится разбудить? Или все еще злится? Он неспеша побрел в свою комнату и по звуку шагов я поняла, на сколько он измотан. Его выбили из сил бесчисленные дела в заботе обо мне, а тренировка лишь стала последней каплей. Он оставил дверь в свою комнату открытой, а сам лег на кровать по пути швырнув полотенце, но я не распознала по звуку куда. Кровать снова заскрипела — он повернулся на другой бок. Спустя какое-то время я поняла, что он все еще не спит — я не слышу размеренного дыхания, какое бывает во время сна. Я и сама порядком устала, день был щедр на негативные эмоции. Одна заснуть я не смогу. Стоит ли продолжать геройствовать?       Я тихо встаю вместе со своим пледом-коконом и, шоркая босыми ногами, медленно бреду в сторону косы, стараясь ничего не задеть плечом. И вот я снова на пороге его спальни. Но в этот раз я не чувствую неловкости, я уверена в своем решении. Нам обоим нужно отдохнуть, но он слишком переживает за меня, находясь в другой комнате, а я не смогу заснуть, потому что боюсь оставаться одной. Совместный сон — отличное решение для нас обоих. В этом безусловно есть своя романтика. И я не могу игнорировать эту стаю бабочек в своем животе, которые порхают в предвкушении близости Соула.       Я слышу, как он слегка замирает, прислушиваясь. Мне пришлось освободить одну руку, чтобы с ее помощью добраться к кровати, не врезавшись ни во что. Минута — и я уже лежу рядом с напарником. Я не чувствую его дыхания на затылке — мы смотрим в разные стороны, лежим на разных боках. Я не совсем отдаю себе отчет в своих действиях, но мне терять уже нечего, на смущение у меня остается не так уж и много времени. Поэтому я переворачиваюсь на другой бок и придвигаюсь ближе к косе, я чувствую его напряжение, словно он готовится к прыжку. И также чувствую, как оно улетучивается сразу, как только я просовываю свою руку под его, чтобы обнять его плечо и слегка положить на него голову. Его дыхание чуть сбилось, мне показалось, или он улыбается? Он неожиданно слегка подвинул меня на мою половину кровати и повернулся ко мне всем тело. Затем он неторопливо развернул мой плед и откинул в сторону. Я нервно сглотнула, что он делает? Дуновение теплого воздуха в лицо позволило мне понять, что он поднял край одеяла с моей стороны. Я замялась.       — Тебе нужно письменное приглашение? — его голос был низким, с хрипотцой, неимоверно притягивал меня, захватывая в свой плен.       Я придвинулась ближе, и он накрыл одеялом нас обоих. С радостью отмечаю, что на нем есть пижамные брюки. Иного бы мое сердце уже не выдержало. Я никогда не трогала его обнаженный торс за исключением шрама, оставленного Хроной. И даже предположить не могла, на сколько приятно касаться его кожи, очерчивать пальцами мышцы. Он вздрогнул, мурашки пробежали по его телу в тех местах, где проходила моя ладонь. Я удобно разместила свою руку на его груди и прильнула к ней лбом. Боже, такого спокойствия и легкости я не ощущала никогда прежде. Я в безопасности. Как же приятно он пахнет, как же мне приятно обнимать его. Соул приобнял меня свободной рукой (на другой лежала я) и зарылся носом в мои волосы, мне стало немного щекотно. Не прошло и 5 минут, как он засопел. Я готова раствориться в этом моменте. Теперь я готова умереть. И лишь об одном я сожалею… что не пришла к нему в спальню намного раньше…