Важные вещи

Вечер. Небо окрашивается в теплые цвета совсем ненадолго. Через несколько минут солнце уйдет за горизонт, забрав с собой яркую палитру. Небо будет лениво принимать темные цвета, погружая в сон большинство людей. Зелёные деревья превратятся в одинокие чёрные тени. Появятся яркие звёзды, кроткий, тонкий месяц. Все звуки начнут липнуть и увязать в темноте. Но а сейчас природа лишь готовилась ко всему этому ночному очарованию, постепенно меняя цвета. Кого-то прекрасные пейзажи мало интересуют из-за вечной занятости. Кто-то ещё разбирает бумаги в офисе или в своем кабинете, не замечая того, что находится за окном. Так и Германия не замечал, что в соседней комнате хрупкий паренёк не спит третью ночь. Он рисовал. Он часто рисовал. Но Людвигу были неинтересны его рисунки. Людвиг занят. Он всегда занят. Италия никогда не отвлекал немца от его дел. Он брал мольберт, краски и шёл рисовать. Италия совсем не грустил, нет. Он всё понимал. Но хотелось больше внимания. Хотелось стать чем-то важным для строгого Германии. Италия хотел, чтобы Людвиг улыбался для него. Но он только сводил брови к переносице и строго отчитывал Италию за любую провинность. Тот извинялся и снова шёл рисовать. Италия долго сидел на расшатанном стуле, поджав под себя одну ногу, и сонно положив голову на подоконник. Вокруг в беспорядке были разложены картины, листы бумаги, палитры и краски. На стенах в некоторых местах были видны затертые пятна разных цветов. Венециано тихо шептал что-то себе под нос, и всматривался в темнеющий пейзаж, пытаясь поймать, уловить хоть каплю вдохновения. Веки слипались, наотрез отказывался работать мозг, мысли разбегались и путались. Но паренек даже не подумывал о сне. Сейчас он хотел закончить недавно начатую картину, которая стояла прямо у него за спиной. На большом холсте нашел себе приют необычайно красочный пейзаж, с глубоким голубым небом и объемными облаками. Остальное было только наброском, и Италия никак не мог собраться, чтобы раскрасить траву, холмы, россыпь пестрых цветов… Да и сил уже не было, не хотелось. Дверь в комнатушку приоткрылась, выпуская одинокую и печальную атмосферу из помещения. Италии показалось, что стало прохладней, кто-то будто потревожил самую душу Венециано. - Долго ты ещё будешь здесь сидеть, Италия? – тихий голос Германии разнесся по комнате, но показался оглушающим криком. Давно эти стены не слышали чужих голосов. - Последний раз ты заходил сюда пять месяцев назад, и то, потому что я пытался спрятаться здесь от тренировок, - задумчиво проговорил Италия, не поворачиваясь. Он по-прежнему наблюдал за уличным пейзажем. Часть неба приобрела совсем тёмный оттенок, начали зажигаться первые бусины звёзд. - Ты спал вчера? – заботливо спросил Людвиг, проходя в комнату. – Чем ты занимаешься здесь всё это время? – блондин рассматривал беспорядок в комнате, иногда поднимая с пола некоторые рисунки. - Разве тебе интересно, спал ли я? Ты хотел спросить, почему ночью я не пришёл к тебе в постель, как я делаю это обычно, - пожал плечами Италия, бросив короткий взгляд в сторону друга. - Я всего лишь волнуюсь о твоём здоровье, Италия, - понижая голос говорил Германия, стараясь вновь вернуть комнатке прежнее спокойное очарование. – А что это? Ты пишешь? – задал вопрос блондин, поднимая со стола листы, исписанные мелким неразборчивым почерком. Итальянец оторвал голову от подоконника, снова посмотрев на немца. - Это письма, - отрешенно сказал Венециано, снова отвернувшись. - Письма? Тебе есть кому писать? Ты не говорил… - почти перешёл на шепот Людвиг, начиная бегать глазами по строкам. - Ты не спрашивал. Даже сейчас ты спрашиваешь абсолютно ненужные тебе вещи. Но этого человека ты не знаешь. - Хм… Ты хорошо себя чувствуешь?- обеспокоенно произнёс Германия, положив бумагу на стол. Он подошёл к Италии, аккуратно положив руку ему на плечо, на что тот никак не отреагировал. - Вполне. Просто не хочу обсуждать такие странные вещи. Лучше посмотри, какой сегодня красивый закат. Ты его почти пропустил, солнца уже давно не видно, - с ноткой грусти произнёс итальянец, понуро прикрыв веки. - Я не совсем понимаю тебя… - Германия наклонился ближе к Венециано, думая, что так он лучше уловит суть слов. - Я всего лишь говорю, что ты думаешь немного не о тех вещах. Когда ты пытаешься понять смысл моих поступков, я просто беру и совершаю их. Когда ты перечитываешь свои ненужные документы, распределяешь их по стопочкам, подписываешь кое-где, я рисую. Я делаю то, что хочу. А ты… - Италия опустил голову и закрыл глаза. – Дойцу, пошли спать, - чуть улыбнулся Италия и придвинулся к блондину. Немец удивился таким резким перепадам настроения друга, и вообще не мог понять, что с тем происходит, но на всякий случай ответил: - Я постараюсь уделять тебе больше внимания, чем прежде, чтобы ты не думал, что я такой зануда… Я не целыми сутками сижу над документами, просто ты из этой комнаты не выходишь, - прошептал Германия засыпающему итальянцу и позволил себе невесомо коснуться его волос. Затем, он аккуратно подхватил Венециано который тут же обмяк в его объятиях, на руки, тот что-то пролепетал и сонно засопел. Немец отнёс Италию в спальню и уложил на свою кровать, присев рядом. - Дойцу, мне без тебя очень грустно, - прошептал парнишка, пока ещё не успел окончательно уснуть. – Почаще будь со мной, ладно? Что-то совсем тихонечко пробормотав, Германия наклонился к лицу Италии, практически невесомо касаясь губами его мягкой щеки. Потом, такими же лёгкими поцелуями он покрывал всё лицо итальянца, тонкую шею, будто извиняясь за свою невнимательность к пареньку, за свою черствость. И впервые, он не задумывался о том, что делает. Просто целовал, пытался выразить всю нежность к маленькому, хрупкому мальчишке, который впервые почувствовал открытую ласку и нежность от такого холодного Германии. Так и уснули, рядом, делясь теплом друг друга. _ Утро казалось необычайно ярким и светлым. Появилось чувство, что ничего не омрачит будущий день. Солнце радовало, и рисовало непривычную улыбку на лице Германии. Он осмелился поцеловать Италию в уголок губ, от чего Венециано заулыбался сквозь пелену сна, окончательно пробуждаясь. - Италия, те письма… Так кому они? – сразу же задал вопрос блондин, невольно краснея от неприсущего ему любопытства. - Ещё вчера никто не знал этого человека. Он был закрыт от всех, прятался. А вчера открылся. Совсем немного, но это ведь только начало… - тихо говорил Италия, поглаживая щёку блондина. - Мне всё равно непонятно, для кого ты писал эти письма… - Для тебя, Дойцу. Для настоящего тебя, - прошептал Венециано, увлекая Германию в долгий и чувственный поцелуй. Сегодня кое-то даже не думал о работе, ведь есть так много вещей, которые нужно совершать.