Идёт дождь

      Идёт дождь. Обыкновенный серый парижский дождь. Капли стекают вниз по большому чуть запылившемуся стеклу, оставляя за собой мокрые исчезающие дорожки. Лестат не видит никакого смысла в наблюдении за ними, но всякий раз не может оторваться от этого, казалось бы, незамысловатого зрелища. Лестату несколько долгих веков, Лестат повидал многое, даже слишком многое, Лестат — вампир. Но даже он, подобно ребёнку, может часами угадывать в мокрых следах разные картины и образы.       Сегодня Лионкур снова занят этим пустым любованием. Он практически прижимается носом к окну, разглядывая его, как вдруг зачем-то отвлекается и смотрит уже не на, а сквозь. Вампир с каким-то странным интересом разглядывает мокрые деревья, ставшую темнее дорогу и блестящую брусчатку. Он всматривается в лица стоящих на остановке людей, пытаясь угадать причину их уныния. Вдруг его взгляд останавливается на рыжеволосой девушке под ярким зелёным зонтом. Она счастливо улыбается чему-то своему, сжимая в тонких пальцах старую разноцветную сумку и смотрит куда-то мимо этого мира. Лестат подвигается ближе, вглядываясь в её одухотворённое лицо и изучая каждую его чёрточку. Он пытается запомнить её, запечатлеть в своей памяти, сам не зная, почему.       Подъезжает фиолетовый автобус, и люди дружной гурьбой протискиваются в него, стремясь побыстрее спрятаться от серого ливня. Незнакомка заходит последней, и двери неумолимо захлопываются за её спиной. Лионкур перестаёт её видеть. Он провожает транспорт каким-то странным печальным взглядом, с огромной неохотой отрывается от холодного стекла и садится за синтезатор. Сколько дней отпуска он взял? Девять? Ребята из рок-группы рады дать ему хоть год, лишь бы он вновь начал сочинять. Вот, было достаточно лишь несколько минут наблюдать за какой-то смертной, чтобы к нему вернулось что-то, что люди называли вдохновением. Перед глазами больше не стоит немного печальный и удивлённый Луи, во всяком случае, таким его запоминает Лестат с последнего концерта. Теперь сознание вампира прокручивает лишь одну картинку — улыбающееся лицо юной девушки.       Лестат кладет руки на клавиши, и тонкие бледные пальцы сами начинают играть доселе не слышанную никем красивую, но печальную мелодию. Мелодию внезапно родившийся и заранее обречённой любви вампира.       — The ballad of hopeless love*, — негромко произносит он, убирая руки от инструмента.

***

      Лестат не умеет сидеть на месте и ждать чуда. Хотя бы потому что чудес не бывает. С наступлением ночи он выходит из своего уютного убежища и направляется на Монмартр. Это единственная остановка на «фиолетовом» маршруте после той, что напротив его окон.       Собор Сакре-Кёр восхищает воображение де Лионкура. Ему нравится это место. Там всегда спокойно и как-то уютно. Лестату нравится смотреть, как полная луна освещает белоснежные стены и отражается в окнах. То, что незнакомка живёт где-то поблизости, греет его душу. Наверняка её душа также прекрасна, как и собор. Только знать бы, кто она… хоть что-то о ней. Чтобы найти.

***

      Дни текут и расплываются, как серые капли на стекле. Дни текут, а Лестат бесцельно смотрит в окно, выглядывая ту, которая завладела всеми его мыслями. Солнца нет уже несколько дней, что может помешать подойти и просто познакомиться?       А то, что он вампир. Лестат познал много женщин, видел ещё больше, но не любил не одну. Он вообще никого никогда не любил, кроме матери. А тут это красивое жестокое, воспетое всеми, кем только можно, чувство поглотило его с головой и утопило в пучине непонятного, доселе незнакомого безумия, с которым не могла сравниться даже жажда человеческой крови. Лестат по-настоящему влюблён, его мёртвое заледеневшее сердце едва ли не бьётся в давно остывшей груди. Вампир мечется по квартире, то и дело хватается за инструмент, пытаясь играть «Балладу», не знает куда деться от изначально проклятой небесами любви. Оказывается, это больно. Нет, а в самом деле, зачем ей вампир? Только в сказках бывает так, что красавица любит чудовище, и чары злой ведьмы спадают, а монстр становится прекрасным принцем. Но Лестат уже не перестанет быть вампиром, никакого королевства у него нет, а красавице вряд ли есть за что его любить. Никаких сказок, только голая серая реальность за сеткой дождя. Не стоит обольщаться любовью вампира. Это тяжело, это отнюдь не романтично и совсем не похоже на что-то красивое. Говорят, с милым и в шалаше рай. А что эта поговорка думает насчёт милого, который может убить из простой жажды? Кажется, о таком исходе событий она умалчивает. Да и… после того, как в свет вышла книга Луи, ему вряд ли удастся хоть когда-нибудь убедить людей в обратном. Разве что написать свою «Исповедь». Все мы нуждаемся в исповеднике, будь это человек или лист бумаги. В случае Лионкура — лист. Девушка с ярким зонтом слишком чиста, чтобы узнать того, кто по горло в крови.       Дни уже не текут, а летят, дождь не прекращается, будто дразня его и так взбудораженное воспалённое сознание. Лестат прирастает к окну, с нетерпением ждёт той минуты, когда на остановке появится она и спрячется под своим зонтом. Вампир рисует её портреты, по комнате валяются многочисленные эскизы её рук, глаз, улыбки. Он рассматривает её тонкий силуэт, угадывая, какой у неё может быть голос, как звучит смех. И с каждым разом наблюдать становится всё труднее.       А однажды она просто не приходит. Он ждёт её, пока совсем не темнеет. А её всё нет. Лестат отворачивается от окна и смахивает прозрачную слезу. Его сердце медленно бьётся.       Идёт дождь.