***
Голод — вот то чувство, которое преследовало меня, наверное, первые десять лет новой жизни. Постоянный голод. Историки потом напишут, что Италия сотворила экономическое чудо, воссоздав свою экономику из праха за какие-то двадцать лет. Но мало кто вспомнит, что Вторая Мировая Война унесла жизни многих. Очень многих: сильных мужчин, юрких парнишек, тех, кто могли и должны были работать и обеспечивать свои семьи, — все они погибли там на полях Второй Мировой, а из тех, кто выжил, многие вернулись калеками. Нищие, сироты, если на центральных улицах вы будете встречать их не так часто, то стоит отойти от туристических маршрутов — они будут везде. Я родилась на юге Италии, в городке под названием Сиракузы. Красивый городок. Портовый. Огромное количество приезжих, десятки борделей для моряков, где женщины и девочки торгуют собой, чтобы не протянуть ноги с голоду. Не всегда добровольно, не всегда им платят. Больницы и хмурые акушерки, бабки-ведьмы. Мало ли способов для женщины избавиться от нежеланного ребенка? Моя мать была из их числа. Только вот я умирать не хотела. Беременность она заметила поздно — причин для слабости, тошноты и головокружения у нее было полно и без меня: алкоголь, наркотики, недоедание. Травить плод было поздно, и ей пришлось ложиться на аборт. Грязная дешёвая клиника, усталая злая акушерка, безразличный врач, она не пережила этого. А я выжила. Не знаю, была ли это помощь того Бога или что-то еще, но я выжила. Пережила и первые годы в приюте. Голодные, злые годы. Экономика восставала из праха, в городе становилось всё больше чужаков, а мы, вечно голодные и озлобленные не благодатной жизнью дети, звериной стаей рыскали среди них в поисках поживы и лучшей жизни. Мальчишки пробирались на суда и уплывали прочь, девочки учились либо быстро бегать и прятаться, либо повторяли судьбы многих, многих других. Милое лицо, которое могло бы стать проблемой, я прятала. Сначала волосами, но волосы тоже были красивые, так что в ход пошли шапки, кепки и капюшоны. Это был странный мир. Тут были люди с разными оттенками волос, у меня они были насыщенного фиолетового цвета. Не мой мир и при этом мой. У него была та же история, Мировые Войны, великие люди, правители и диктаторы. Улицы Сиракузы не были мне домом, как не был им и приют. Я неплохо умела воровать и убегать, если заметят, но это мне не нравилось. И я занялась тем же, чем занималась в той, другой жизни. Я начала врать. Сначала был цыганский табор. Хотя какой табор? Один ярко раскрашенный грузовик да пятеро человек в нем: седоусый барон, два юрких мальчишки, умевшие метко кидать ножи и, как крысы, пролезть в любую дыру, их мать — усталая, когда-то красивая женщина, которая умела петь и танцевать, но торговала собой, и старуха-гадалка, столь древняя, что, казалось, она еще Римскую Империю застала. Я прибилась к ним сама. Просто ночью пробралась в фургон, как мальчишки пробираются на корабли, и сидела как мышка, пока та самая старуха не нашла меня.***
Мне было тогда девять лет. Я сбежала из приюта, потому что старшие ребята всё чаще и чаще смотрели в мою сторону похотливыми взглядами, а я не хотела себе такой судьбы. И я сбежала из города, готовая если что сбежать и из этого фургона, а маленький ножик должен был стать мне в этом подмогой. Но старуха, что нашла меня, увидела в тощем, озлобленном волчонке талант. Увидела и решила не выбрасывать его на улицу. Нет, я не верила в ее доброту, не было в моей первой Наставнице этих чувств. Я была её товаром. Но тогда, в девять лет, я этого не знала. И впитывала в себя каждую крупинку её слов. Училась читать карты таро и следить за людьми, чтобы понять, что же они хотят услышать от маленькой, одетой в темно фиолетовые одежды гадалки. Капюшон, чтобы скрыть лицо, фиолетовые полосы грима, для придания таинственности. Мой образ был выверен до мелочей, а старуха помогала мне в этом. Странное имя Вайпер не имело тогда никакого смысла, просто набор таинственно звучащих звуков. Я делала то, что умела лучше всего. Плела вокруг людей паутинку из лживых слов, из придуманных образов и ненастоящих событий. Наш грузовик колесил по всей Италии, иногда выезжая за её границы. Контрабанда, укрывательство преступников, воровство — малая часть того, что проворачивал наш Барон под яркой тканью нашего гадального шатра. Множество людей, кого-то из них я запоминала. Убийцы, чёрные врачи, мафиози, наемники, работорговцы и беглые рабы. Множество историй, часть из которых я учила на случай, если будет нужно разыграть. Именно так, с именами и фактами, иногда повторяя слово в слово, иногда меняя до неузнаваемости. Теневой мир Италии был столь разнообразным, что у меня редко было время на скуку. И уж тем более в том водовороте пёстрых одежд и грозных лиц, я почти не замечала, что мои предсказания иногда поразительно точны, а людей я действительно могу найти, если мне принести их вещь. Неточно, неясно, но направления я указывала всегда. Старуха не забывала хвалить меня за такие способности и иногда вглядывалась, внимательно ища что-то ясное только ей. Задавала вопросы, для меня неясные тогда: — Видела ли ты зеленое пламя у нашего последнего гостя? — Не замечала ли ты такое у себя? Я не понимала, о чём она говорит. В свои пятнадцать я видела столько странного и мистического и столько из этого сделала своими руками, превращая тусклую лампочку в гадальный шар и вырезая из простой бычьей кости дощечки с рунами, иногда вспыхивающие разноцветными огоньками, что люди меня совсем не волновали. Но люди вокруг меня вспыхивали всё чаще. Был он у многих из тех, кто ехал порой с нами в грузовике: желтые, красные, зеленые, лиловые, оранжевые и синие. Был свой огонёк и у старухи — тускло-фиолетовый. Люди вспыхивали всё чаще, когда я открывала для них будущее, когда они пытались стянуть капюшон с лица маленькой гадалки. Эмоции яркие, непридуманные: гнев, страх, похоть и радость. Люди вспыхивали с разной силой, а я наблюдала и рассказывала Старухе. Она кивала головой и начинала рассказывать о Пламени, о мафиозных семьях, о людях с мистической силой Атрибутов. Я слушала, запоминала, впитывала их в себя, как губка, и примеряла на себя. Гроза, Облако, Солнце и Ураган, Небо, Дождь. Мой по словам старухи был Туман. Туман — обманщик, Туман — иллюзионист. Мне подходило. Я училась вызывать этот Туман, создавать иллюзии простые и сложные, училась видеть через те, что делает старуха. С каждым моим успехом она становилась всё серьезнее, всё чаще сидела на краю кузова и курила. Дымная струйка убегала в небо, оставляя после себя пряный запах валерианы и марихуаны. — Здравствуй, Вайпер, — в день, когда мне исполнилось восемнадцать, в момент, когда я уже думала, как мне отшить ставшего Бароном одного из близнецов, ко мне подошел человек, который казался мне слепленным из лжи. — И вам дороги лёгкой, — сказала я, поднимаясь с травы и отряхивая длинный черно-фиолетовый плащ. — Я хочу предложить тебе работу, — не обратил внимания на мои слова незнакомец. — Уверен, ты не сможешь отказаться. — Что богатеям на празднике мистики захотелось? Или вам нужно найти кого? — стою спокойно, широкие рукава скроют то, что пальцы сжимают рукоять короткого, но очень острого ножа. — Нет, нет, Вайпер. Я хотел бы видеть тебя в своей команде, — незнакомец улыбается широко, но, конечно же, лживо, а я молчу. У меня нет больше причин оставаться в таборе, даже больше, мне всё опаснее и опаснее там находиться. Старуха уже сдает и прикрывать меня перед остальными уже не сможет. А торговать магией и торговать своим телом — это совсем разные вещи. — А что конкретно нужно будет делать? — спросила я, уже зная, что скорее всего соглашусь. В крайнем случае я всегда могу сбежать. — Выполнять некоторые задания, которые вам будут даваться. — Убивать? — И убивать тоже, — киваю, хотя этот жест не заметен, наверное, под капюшоном. Убивать мне приходилось. Не то, чтобы очень часто, но бывало. И на стреме стояла, и от легавых бегала, и особо настойчивых ухажёров на тот свет спроваживала. В таборе жизнь без смерти не бывает. Особенно в нашем — маленьком и обманчиво слабом. - Когда? Незнакомец склонил голову к плечу прищуриваясь и едва заметно кривя губы в ухмылке. - Через пять лет. - Заранее готовитесь? - Не без этого, - кивнул незнакомец. - А пока... стань сильнее.***
— Уходишь к нему? — спросила меня Старуха, поймав на сборе вещей. В таборе я появлялась последние года все реже и реже, он стал просто перевалочным пунктом, я же потихоньку вливалась в мир мафии. За пять лет многое успела сделать, многое понять, на многое посмотреть. Прикинуть выгоду. Возможно я бы забыла о предложения пятилетней давности, но почему-то оно четко отпечаталось в сознании. Мне нужна была репутация и деньги, и я вспомнила о том странном мужчине. В конце концов, это хороший старт в гору, а не прозябание у ее подножия. И старуха как не странно тоже его не забыла. — Ухожу, — отвечала, не прекращая своего занятия. — Тёмный он человек, да и не человек вовсе. Я качнула головой, прикрывая глаза. — Знаю. — На удачу, — старуха словила мою руку и положила в ладонь старую золотую монету, одетую на кожаный шнурок. — Я ее уж продам лучше, наверняка, она много стоит, — но монету беру и прячу в карман. — Продай, если нужда придет, — легко соглашается она и поджигает сигару. — Не верь тем, кто слишком много улыбается, девочка, лгут они. — Сама знаю, не дура, — закинула сумку на плечо и выскочила на улицу. — Когда я кому верила?! А, Старуха? В догонку мне донесся каркающий смех, а я прибавила шага, спеша покинуть стоянку. Не хватало ещё на близнецов нарваться, которые до сих пор держат злобу на мой отказ. В кармане у меня лежал листок с адресом и датой, а на счету в банке лежала сумма, которая позволит мне хотя бы месяц не вспоминать голодные годы. Идя по дороге, я придумывала, в какой маске появлюсь перед своими будущими напарниками. И мне казалось, что я иду в ад.