Между правдой и ложью разница лишь в точке зрения

Первое задание нам дали через три дня. И это были очень долгие три дня. Причины были довольно просты: великие наёмники не были приучены жить в обществе, а тут нас, почти буквально, заперли на территории одного дома, который до первой миссии, по крайне мере, не стоило покидать надолго, и оставили там вариться в собственном соку. Из всей семёрки, которая за счёт Колонелло, ученика Лар, превратилась в восьмёрку, к жизни в коллективе были приучены парочка военных, я и клоун. Но клоун шёл отдельной строкой, потому что этого раскрашенного типа было слишком много вокруг меня: он постоянно падал, провоцировал остальных на ссоры, кричал что-то своё и лез под руку в самый неудобный момент. Он ненавидел оставаться в одиночестве и явно считал, что остальные без его сиятельной фигуры жить не могут. Реборн, в костюме и шляпе, был убежденным одиночкой, да и параноиком в добавок ко всему. Он мог начать стрелять даже, если ты просто проходишь по коридору за его спиной, каждый день перерывал кухню на следы попыток его отравления, он ставил ловушки на подходе к своей комнате и закатил скандал, когда понял, что ему остался выбор из двух комнат в середине коридора, по правую или левую руку. Вот только отдавать уже более менее обжитые комнаты ему никто не собирался, даже ангел Луче. И киллеру пришлось смириться. А нам крайне внимательно ходить по коридору, потому что этот параноик устанавливал там свои растяжки, далеко не безопасные хочу заметить. Фонг любил тишину, он медитировал по утрам и всегда улыбался. Но в компании шумных и горячих итальянцев ему тоже было явно не по себе: начиная с того, что Лар, не особо стесняясь своего тела, могла ходить по дому в одном полотенце, потому что ванная была одна и на первом этаже, заставляя китайца приближаться цветом лица к своему костюму и срочно сбегать во внутренний двор медитировать, заканчивая вездесущим Скаллом-клоуном, который доставал всех, не делая различий, и мной, которая просто очень не любит китайцев. Не скажу, что я специально его из себя выводила, но его вечно спокойная улыбка меня раздражала. Так что за вечерним чаем, идея которого принадлежала Луче и отвертеться не получалось, потому что эта дамочка, если ей отказать, начинала давить на нервы, и приходилось соглашаться… Так вот, за вечерним чаем мне доставляло небывалое удовольствие с ним спорить. Хотя тот обмен фразами со стороны было сложно назвать спором, но к концу собрания кружка в его руках начинала отчётливо потрескивать. Верде на первый взгляд был самым тихим: сидит себе в уголочке, ни на что не реагирует, чертит что-то своё таинственное. Но это продолжалось до тех пор, пока из его комнаты на второй день посреди ночи не повалил едко пахнущий дым, который, как живой, лез в любые щели и заставлял слезиться глаза, пачкал вещи. При этом сам учёный в противогазе всё то время, пока мы носились по дому и устраняли последствия, стоял с блокнотиком и записывал результаты. Убить гада хотели все, даже Луче, которой эта дрянь испортила её любимое белое одеяние, но Зелёный оказался не так прост и умирать отказался, таинственным образом умудряясь прятаться от нас на ограниченном пространстве дома. После этого все его эксперименты были в форме ультиматума перенесены в подвал, где была прачечная. Но стирка это немного не наше, поэтому всю грязную одежду мы, самостоятельно — Реборн, или централизованно — все остальные, сдавали в прачечную за углом. Своё белье я стирала сама, решив, что, если меня принимают за парня, надо этим пользоваться. Хотя так делала не только я, а почти все, за исключением Верде — он просто не подумал — и Колонелло — этот из армии, ему всё равно. Ну и, конечно, Луче. Данная дамочка мало того, что была беременной, что сразу делало её бесполезной как бойца, а ещё добавляло такие прелести характера: как истеричность, перепады настроения и токсикоз, переходящий во всю ту же истеричность, ко всему прочему она была Небом. Для нас, до встречи с ней прекрасно живших и без всяких «небес», идея подчинения человеку только из-за типа пламени была совершенно не понятна. Но Луче была искренне уверена, что тот факт, что она Небо, а мы свободные Атрибуты, должен привязать нас к ней цепями и даёт ей право нами командовать. С каждым днем градус напряжения в доме всё рос, и пришедшего к нам посланника от нанимателя мы встречали с такими оскалами, что он чуть не сбежал, забыв отдать работу. Хотя далеко бы не убежал: догнали бы и отобрали. Работа была из серии: найти и уничтожить. Найти нужно было свидетеля, который мог бы решить спор между двумя семьями не в сторону семьи нашего заказчика. Ну, уничтожить надо было его же и его охрану из противоборствующей семьи. Искать полагалось мне и Верде, уничтожать всем остальным, а Луче должна была сидеть и не лезть под руку. Для поиска мне нужны были личные вещи свидетеля, а потому под охраной, читай конвоем Реборна, и со Скаллом в качестве водителя, мы поехали на другой конец города, где этот свидетель когда-то жил. Зелёный в это время должен был заняться поисками через другие источники. Никогда. Никогда больше не сяду в машину, которую ведёт этот клоун. — Ты должен мне деньги за убитые нервы, — выдаю, выбираясь из машины. — Зато как быстро, — выскочил следом Скалл, а последним, явно шатаясь вылез бледно-зелёный Реборн. — Не окупает, — сдерживаю приступ тошноты и, поправив капюшон плаща, иду в дом. Адрес мы достали быстро, он был в том пакете с описанием работёнки, что передал курьер. В квартиру-студию тоже попали без проблем — накладывать иллюзию невидимости я умею хорошо, часто приходилось пользоваться ей ещё во время жизни в таборе. — Тут торнадо было? — выдал Скалл, когда Реборн закончил вскрывать замок и мы вошли в квартиру. Ну, не могу не согласиться с клоуном, действительно, создавалось впечатление, что тут, как минимум, Катрин бушевала. — Твоего мнения не спрашивали, шестёрка, — отвесил киллер подзатыльник каскадёру. — Что нам нужно? — Любая личная вещь. Лучше часто используемая. — Я нашел зубную щетку! — вылез из кучи, куда улетел после затрещины, Скалл. — Сойдёт, — с некоторой брезгливостью взяла протянутую щётку в руки. Вещь принадлежала мужчине, вроде лет 20, судя по описанию из заказа, нашего клиента, но лучше проверить. — Но лучше ещё пару подобных вещей, — Скалл бросился искать, Реборн занял позицию у окна и наблюдал за улицей. — ЭЙ! А вы помогать мне не собираетесь? — возмутился клоун, разгребая очередной завал из мебели и вещей. — Мне платят за поиск, а не за копание в мусоре, — отвечаю совершенно безразлично, пытаясь настроиться на поиск по зубной щётке, которую держу в руках. — Вон ту кучу проверь, шестёрка, — Реборн ненадолго оторвался от наблюдения за подъездами к дому и указал на завал на месте шкафа. — Я тебе не шестёрка! — закричал каскадёр, что с зажатыми в руке мужскими трусами выглядело крайне тупо. — Это можешь не предлагать, — сразу же отвергла вещь. Зубная щётка, бритва и кулон. Две из трёх вещей принадлежали кому-то другому. Но тоже мужчине около 20 лет. Либо наша цель жил тут не один, либо кто-то знал, что поиск проводить будет медиум, и максимально усложнил нам работу. — Карту дайте, — приказала, беря в руки кулон. Линия поиска убегала куда-то на северо-запад. Реборн кинул мне под ноги карту провинции, на которой я начертила линию направления. Линия от бритвы убежала на юг. — Вот сюда едем, — ткнула пальцем в дорогу, ведущую на въезд в наш город. Скалл резко подпрыгнул и рванул на улицу, перемахивая через перила в подъезде. Когда я и шляпник спустились вниз, каскадёр уже сидел за рулём, периодически нажимая на сигналку и пугая редких прохожих издаваемым клаксоном звуком. Целый день мы объежали пригород, останавливаясь в разных местах, где я снова проводила поиск, чертя на карте новые линии. По моим ощущениям владельцы предметов были не очень далеко, но и не близко. Именно поэтому была выбрана карта провинции, а не города или страны. Когда у нас появились примерные районы поисков, мы вернулись в особняк. Карта была передана Лар. Остальное не моя работа, решила я, доползая до своей комнаты и падая на кровать. Всё-таки такой поиск отнимает просто море сил. Валяюсь на кровати, пялясь на давно не белёный потолок. Плащ валяется на полу рядом с кроватью, фиолетовые волосы лезут в лицо. Имена людей, с которыми я работаю, отдают в голове узнаванием. Особенно шляпник. Вот только ничего конкретного вспомнить не удается. Слишком давно это было. В прошлой жизни. Сама не замечаю, как засыпаю, просыпаюсь от грохота и звуков стрельбы внизу. Все стены уже в дырках от пуль, а они никак не угомонятся. Надеваю плащ и выглядываю в коридор, на улице уже темно, а к звукам стрельбы добавился ещё и мат. Перевешиваюсь через перила, чтобы рассмотреть, что это сборище не поделило на этот раз. Увы, но драка, видимо, шла в гостиной, так что с моего наблюдательного пункта было видно только стоящую в дверях Луче. — Ты сильно выложился, Вайпер, — это Фонг беззвучно подошёл ко мне со спины, за что чуть не получил локтем в живот. — Если они разбудили меня из-за какой-то ерунды, то я заберу себе часть их доли, — сообщаю и спускаюсь вниз, следом идёт китаец, и под ним почему-то эти ступеньки не скрипят. Не люблю китайцев. Луче, заметив нас, чуть посторонилась, и мы увидели завершение разборки. Реборн, без своей шляпы, которая сильно помятая валялась на полу, пёр на клоуна, окончательно убить Скалла ему не давал, держащий его Колонелло, а Лар в это время хорошо поставленным голосом выговаривала киллеру, что убить Скалла — это плохая идея. На мой взгляд, очень хорошая, потому что шумный каскадер меня достал, но промолчу. Тут в гостиную вошел Фонг и присоединился к успокоению драчунов, а я с грустью смотрела на обзаведшиеся новыми дырками стены и прикидывала, сколько денег не дойдет до счетов моих напарников, а осядет в моем кармане, откуда уйдёт на оплату ремонта. И как часто до них будет вот так не доходить оплата. Достала из внутреннего кармана плаща свой блокнот и пошла обходить комнату, выковыривая из стен пули и прикидывая где чьи. После записывая всех виновников разрушения гостиной (О, ещё столик журнальный новый нужен), в блокнот, который открыла на чистой странице и подписала сверху: «Расходы на проживание».