Тёплое тело - детективу дело

Pov Ещё одно новшество в моей смерти — я снова чувствую страх. Нет, мне всё ещё не страшна смерть, я и так мёртв, также меня не волнует боль, но теперь я понимаю, что чувство страха мною было забыто лишь потому, что мне не за кого было бояться. Когда Моран набросился на Шерлока, я снова познал забытое чувство. Зато, стоило страху меня пронзить, и во мне словно что-то изменилось снова. Как будто чувство скинуло сонливую медлительность с моих реакций и мыслей. Стало легче говорить, решения и мысли стали понятнее мне самому. Я точно понимал, что следует делать, чтобы появилась возможность заставить и Себастьяна что-то вспомнить, разбудить в нём то, что проснулось во мне благодаря тому человеку, что стоит сейчас рядом с нами, живой рядом с мертвецами. Его сдержанность в этой ситуации удивляет меня, но я пока не могу понять причину его поведения: страх ли это, или же обдуманное решение не провоцировать опасность? Тем временем, мой старый знакомый стоит напротив с грустной улыбкой, это первая настоящая эмоция на его лице со времени нашей смерти. Не знаю, вспомнил ли он нечто хорошее о моей сестре, или же то печальное, что возможно не захотел бы вспоминать, а может, пришли и те и другие воспоминания. В любом случае, я не сомневаюсь в том, что для него воспоминания о Гарри также сильны, как для меня, а может статься, что и сильнее, ведь теперь я помню, что он… — Джон, он знал твою сестру? — тихо спрашивает детектив, на его лице исследовательский интерес, отчего-то мне это кажется неуместным, но я этого не говорю. — Они собирались пожениться, — отвечаю я, замечая, что, кажется, теперь я могу говорить без затруднений, не тратя времени на поиски слов. Мне это нравится, это так по-человечески. — Я думал, в те времена у военных не было времени ни на что, кроме службы… — Я вытащил его с того света, ему негде было остановиться во время реабилитации, в госпитале не было места… Я отправил его к сестре… — Вот как, — интерес Холмса чуть ослаб, но тут он странно взглянул на меня. — Ты говоришь! Я непонимающе хмурюсь, ведь конечно, я говорю, он заметил это и раньше… — Я имею ввиду, ты нормально говоришь: не тормозишь и не запинаешься. Мне не приходится уточнять или додумывать твои мысли. — Просто… Просто стал яснее думать, — пожимая плечами, постарался объяснить я. — Если бы ещё голос не был таким ровным, то, не видя тебя, от речи живых не отличить. Хотя, некоторые живые тоже говорят так, что начинаешь сомневаться в их сущности… Я не уверен в том, о чём говорит Шерлок, но он выглядит вполне уверенным в своих словах. Я не успеваю ничего ответить, потому что Моран отмирает. Он протягивает мне обратно фото сестры и после того, как я забираю его, он начинает быстро обшаривать карманы своей куртки, такой же, как моя, только на рукаве Себастьяна нет креста. Во внутреннем кармане военный находит то, что искал. Это странно, но даже с расстояния я узнаю то, что держит сейчас в руке мой товарищ. Это фотография. Яркое воспоминание предстаёт перед моими глазами: солнечный день, счастливая пара сидит на садовой качели под старой цветущей яблоней, они листают глянцевый журнал, и девушка время от времени указывает на что-то, тогда они начинают весело спорить, в итоге приходя к какому-нибудь решению; я открываю калитку, держа в руках старенький фотоаппарат, и окликиваю их, они синхронно, с улыбками, будто бы отражающимися друг от друга, смотрят на меня; вспышка, щелчок… Воспоминание обрывается. Моран бережно, что выглядит немного странно, убирает фото на место. Он смотрит на меня с нечитаемым выражением на лице, а потом, поднимая руки и мотая головой, говорит: — Джон… Что… Неправильно… Он разворачивается и уходит, быстро, почти строевым шагом. — И что это значило? Я пожимаю плечами, думаю, воспоминания запутали моего знакомого, но, полагаю, Шерлок это и так понял, а что-то ещё пояснить я не могу. Мне интересно, что будет с другом, но с этим я разберусь потом, а сейчас у меня другая забота. Мы всё-таки подходим к машине с распахнутой дверью. Человек запрыгивает внутрь и начинает там копошиться. Через минуту, когда странные звуки перестают доноситься из салона, кудрявая голова выглядывает наружу. — Машина на ходу, я смогу её завести! — У нас нет ключей, — странно, что я не подумал об этом раньше. — Эй, я, между прочим, гений! Мне не нужны ключи, чтобы заставить это железо тронуться с места! — Ты взломщик, — констатирую я. — Гееенииий! — практически пропел мне в ответ детектив. Я обхожу машину и сажусь на соседнее с водителем место. Мы трогаемся. Когда мы, наконец, покидаем территорию санатория, я мысленно отмечаю, что если бы мой эмоциональный диапазон не был столь узким после смерти, то, вероятно, мне было бы весьма не по себе от манеры вождения юного детектива. Авто ни минуты ни ехало по прямой, постоянно вихляло и сбивало небольшие предметы, наподобие урн. Меня это не особо волновало, до тех пор, пока после одной кочки машина вильнула в бок и чуть не врезалась в столб. Как уже говорил, смерти я не боюсь, ввиду её для меня невозможности, но вот за жизнь этого яркого человека я определённо испытываю беспокойство. Так что я решаю, что следует брать управление на себя. Видимо во времена, когда машины для мирного населения стали недоступными, не следует пускать это самое население за руль, особенно население в лице этого сумасбродного парня. Он, безусловно, умён и достоин восхищения, однако я всё же не хочу подвергать его опасности, только чтобы его амбиции были удовлетворены. — Остановись! — мой голос всё ещё спокоен и безэмоционален. — Что? — детектив удивлённо приподнимает брови, поворачиваясь ко мне. При этом он совершенно перестаёт смотреть на дорогу, и она быстро сменяется травой, мы едем уже вдоль обочины, параллельно дороге. — Останови машину, — говорю я, выворачиваю руль в его руках, так чтобы авто вернулось на асфальт. — Зачем? — вопрошает парень, тем не менее, останавливая. Когда я берусь за ручку двери, он продолжает: — Что ты делаешь? — Выхожу, — озвучиваю очевидное я. — Выходишь? Мы ещё не доехали до города, ты что, прогуляться решил? Нам не следует терять время! — его речь я дослушиваю, уже выйдя из машины и открыв дверь с его стороны. — Я поведу, — объясняю я, допуская, что мои действия не вполне очевидны. — Ты водить-то умеешь? — Я был военным, когда я жил, любой солдат умел. — Ты был, но сейчас-то ты мёртв, — от этого замечания становится неприятно, хотя он и абсолютно прав. — Зомби ведёт поезд… Думаю, и я могу… — Надеюсь, что ты не ошибаешься, — говорит Шерлок, выбираясь из салона. — Ну, хоть проверим моё предположение о твоей моторной памяти. Я сажусь за руль, брюнет устраивается рядом, захлопывая дверь. Аккуратно нажав на газ, я вспоминаю, как при жизни водил машину. Припоминаю, что несмотря на частые поездки, я очень любил пешие прогулки. Не самая полезная информация, но даже такие воспоминания дороги, когда ты уже не первый год мёртв. Машина плавно ехала по пустой дороге, больше не вихляя и не врезаясь ни во что. Человек на соседнем сидении издал глубокомысленное «хм», следя за мной так, словно я был персонажем научно-документального учебного фильма. Конец Pov