***
Работа в кофейне напротив школы. Унизительно. На неё надели фартук и отправили разносить напитки, так она сможет заработать несчастные крохи, которые положит в банку к остальным монеткам. Ужасно, когда во время очередной истерики женское сердце не выдерживает и начинает цвести. Джувия заметила что её мучает боль в груди, до последнего откладывая поход к врачу, надеясь что это не то, о чем она думает. А все из-за чертовой влюбленности и красной нити, что связывает их. Пропади всё пропадом, ведь Грей её соулмейт, и от этого ещё больнее. Поняв, что детская симпатия переросла в нечто большее, она почувствовала жжение в легких, стала замерзать, появилась отдышка, а потом появились и «цветочки» этой любви. Кашель, боль, медикаменты, цветы с кровью. Увы, но Локсар тоже постигла эта участь. Прошлое не вернуть, хотя очень хотелось бы, но она до сих пор вспоминает того Грея, чуткого, милого и, в какой-то степени, романтичного. И как он читал стихи на уроках литературы, это было волшебно. А теперь она сидит в комнате и отмывает пол от крови, потому что аконит цветет, а девушка вянет. Ещё немного и она почистит свои лёгкие, сделает операцию и будет роботом. Не будет больше никаких эмоций. Жалко конечно, тем более у такого существования достаточно мало плюсов, но она не хочет умирать. Операция, правда, как элитная проститутка — не каждому по карману, да и не каждый выживает после неё. Дорого и сердито. И всё равно синевласая стоит на своём, утверждая что операция лучше. И почему страдает именно она? Почему Грею ничего, а ей всё? Тупые законы! Как бы она хотела отмотать всё назад и не встречать Фуллбастера. Джувия несла поднос с кофе и сладкими закусками, когда за столиком увидела компанию из капитана футбольной команды, предмета её воздыхания, его новой бабёны и ещё кого-то. Ноги сразу подкосились, перед глазами поплыло, а в груди началась адская боль. Она попыталась взять себя в руки, ведь ей нельзя падать, нельзя показывать слабость. Она едва перебирала ногами, но дошла таки до стола. Медленно расставила чашки и поспешила удалиться, но тут… — Куколка, посиди с нами. Ты неважно выглядишь. — голос не принадлежал Грею, поэтому оборачиваться не было смысла. — Извините, не могу. — голос почему-то не здоровый, а какой-то утробный, вялый, как во время гриппа. Зайдя в комнату для персонала, она скатилась по стене, сжимая рубашку в области груди. Кашель. Горло уже разодрано в кровь. — Джувия, детка, ты где? — зовёт администратор, но у Локсар шум в ушах. Легкие как будто сдавило кольцо, если так можно выразиться. Она падает вперёд на колени, в глазах темнеет, а во рту уже вкус крови. Она начинает кашлять еще сильнее, выплевывая кровь вместе с цветами. А легкие она тоже скоро выплюнет? Тут заходит администратор кофейни и последнее что слышит девушка — это её крик. Очнулась она в больнице. Видимо приступ был ещё сильнее чем обычно. Скорее всего, до операции ей не дотянуть. Она медленно садится и видит на тумбочке стакан воды. В ротовой полости пустыня, поэтому она тянет трясущуюся руку к стакану. Едва не пролив содержимое, она все-таки сделала несколько глотков спасительной влаги. А потом снова начала кашлять собачьим кашлем. Она и не заметила как зашла медсестра, что-то вколола ей и оставила рядом таз с крышкой. Видимо, для месива из цветов и крови. Казалось, что легкие сжались до размера пылинки. Организм всеми силами пытается бороться с «цветением» дыхательных органов. Но гребаный аконит рос все быстрее и быстрее. Со стоном повалившись на больничную койку, Джувия попыталась провалиться в спасительный сон, надеясь на два исхода событий. Первое: она уснет навсегда в стенах этой больницы, второе: она все-таки сможет выйти из неё на своих двоих и продолжит работать, а это значит что её состояние должно быть раз в пять лучше чем сейчас. Но это пока только предположения. Заснуть не получается. Легкие выворачивает, мысли возвращаются к Грею. Они соулмейты, черт возьми! Почему он себя так ведёт? — Он не верит в эту связь… — Он не хочет быть зависим от судьбы. — Ему плевать. — Не пытайся. Она почувствовала как по сосудам, вместе с кровью, протекают семена аконита, которые вот-вот расцветут на её теле, будет красиво. — Хватит… я устала…***
Почему Джувия до сих пор его любит? Потому что они истинные? Бред. Некоторые ненавидят своих соулмейтов и ничего, живут. И не умирают таким ужасным способом. Локсар противно от самой себя. Но ничего поделать она не может. Её выписали через пару дней. Врач сочувствующе смотрел на неё, всем видом показывая что даже операция тут бессильна. На заработанные до этого деньги она купила подарок маме.***
Преподаватель биологии что-то объяснял про болезни дыхательных путей и как с ними бороться. И ни слова о цветах, вот ублюдок! Ей эта тема хоть была бы знакома. Вот у них в классе едва живое ходячее пособие, у которого видны все последствия данной болезни. Руки Джувии в бинтах, а под ними проросли акониты. Она знала что это случится, но не ожидала что будет так больно. Кончики пальцев посинели от плохой циркуляции крови. Отвратительно! И красиво одновременно. Синеволосая уже почти ничего не слышит. Правда, в ушах вместо бананов — заросли. Благо, она закрыла весь этот кошмар волосами. Ей не хочется, чтобы её жалели. Все эти взгляды, шепот, на больных ханахаки всегда смотрели как на экзотических животных. Оно и понятно, не каждый может испытывать такие великие чувства как настоящая любовь, которая настолько сильна, что убивает человека. Вот вы думаете, что это все так романтично? А вот и выкусите! Лучше бы она начала копить на операцию раньше, когда только почувствовала тупую боль в груди. Был бы хоть шанс спастись. А лучше она бы вообще не встречала Грея Фуллбастера с его замашками по поводу того, что судьба не имеет права решать в жизни человека всё. Лучше бы не встречала. Звонок. Джувия слишком слабая, чтобы ходить быстро. Очень больно дышать, как будто в лёгкие налили раскалённый свинец. В горле опять что-то мешает. Она медленно идёт в дамскую комнату, чуть не падая на кого-то. Хрипя тихое " Извините», девушка продолжила свой путь, ловя странные взгляды. Буквально вваливаясь в школьный санузел, Джувия сразу падает на пол и пытается выплюнуть то, что мешает ей дышать. Но… цветов в горле слишком много! Тут Локсар охватила паника. Нет, нет, нет! Она не хочет умирать на полу женского школьного туалета! Боли она почти не чувствует, дышать становится тяжелее, где-то на шее лопается кожа и на свет показывается цветок. Щекотно. Через холодные синие пальцы скоро тоже прорастут цветы. Она это чувствует. Джу пытается кричать, но голоса нет, только хрипение. Тут открылась дверь. — Джувия! — Люси-сан… — Джу… я. я вызову скорую. Я… я спасу тебя! — блондинка начинает суетиться, судорожно ища в карманах телефон, — Хоть бы успеть, хоть бы успеть! - Люси-сан, — голос хрипит, громко говорить не получается, лёгкие тяжелееют, их хочется вырвать к чертям. — Джу! Не смей закрывать глаза! Нет! — Люси, откровенно говоря, орёт и выбегает в коридор, крича отчаянное «Помогите!» Она издала хриплый вздох… — Я все еще люблю тебя, Грей- сам-ма, — цветы, что распустились у неё в горле окончательно перекрыли доступ к кислороду. Глаза закрылись сами собой. Джувии больше не больно и не холодно.***
Не то чтобы Грей такой подонок, но он никак не мог понять всей этой фигни с соулмейтами. Как это ему уже решено с кем быть? А вдруг он не хочет быть с тем, с кем ему «положено»? Примерно это он и сказал на семейном ужине. Криков тогда было много. Отец грозился кулаком, а потом предложил пари, мол найдешь свое вечное счастье не в лице того, с кем ты связан — дом куплю, да машину в придачу. Щедрый батя. Ну Грей и согласился. А потом… Потом, идя по коридору столкнулся с печальным взглядом своей давней подруги. Он и забыл о ней. Хотя, нет. Грей врун, что хранил вспоминая о ней в своём сердце, но отчаянно пытался спрятать их ото всех, а от себя а первую очередь, боялся. В груди неприятно кольнуло, а дыхание сбилось. Только не это! Только не она! Она слишком прекрасна для такого как он. Судьба ошиблась, они не должны быть вместе. Фуллбастер считал её чем-то нереальным, слишком чистым и непорочным, восьмым чудом света. Она как ангел, и явно не для него. А потом она всячески пыталась обратить на него свое внимание. Сдерживать позывы обнять→прижать→оберегать→и/никогда/не/отпускать было сложнее, чем он думал. Связь, которая появлялась после встречи глазами, давала возможность почувствовать чувства и эмоции партнёра, и Грей чувствовал себя отвратительно. Не то это он такое унылое говно, не то это так мучается его ангелок, не то они просто два идиота. Один всё отрицает, другая мучается. Идиллия. Но он гордый баран! Видя отчаянные попытки девушки как-то сблизиться, он заполнял пустоту в сердце телами других девушек и иногда парней, ну чтоб не так скучно было. А когда он оставался один — рвал волосы на голове, в надежде, что её не коснётся та ужасная участь. Она должна жить. Он очень любил кофейню, где она иногда работала, его вечно что-то туда тянул, а Грей и рад туда зайти, пытаясь убедить себя что идёт он в кофейню вовсе не из-за миниатюрной милашки с длинными синими волосами. Он прекрасно видел что она уставшая, он видел как она на него смотрит, но про себя повторял «Нет!».***
Он и подумать не мог, что будет сейчас стоять во всем черном и смотреть на уже мёртвую Джувию, которую погубил аконит. Слезы сами текут по щекам, от острой боли в груди кружится голова. Грей ловит на себе эти взгляды: презренные, озлобленные, в них читалось отвращение и все как-бы кричали «Ты — чудовище!» Возможно это так. Он и сам не замечает, как остается в зале один. На деревянных ногах он подходит к гробу. Цветов там нет, все цветы в теле Локсар. Он проводит рукой по синим волосам, которые красиво завиты и уложены, по бледному холодному лицу и сжатым губам. Другая рука тянется к телу Джувии. Он аккуратно ощупывает нежные цветы, что так беспощадно проросли в чужом теле, и берёт её ладонь. Холодная, маленькая, но по прежнему мягкая и такая правильная. Аккуратно, как будто боясь сломать, он нежно прикоснулся губами к тыльной стороне кисти руки, вдыхая аромат аконита, который, казалось, въелся в кожу.***
Прошло два месяца. Грей все ещё чувствует себя не важно. То ли он после смерти своего соулмейта не оправился, то ли… Сейчас он сидит в той самой кофейне, и пишет письмо всем, кто его когда-то знал:…и прошу не вспоминать меня как плохого парня. Да, я много где накосячил и даже сломал кому-то жизни… да, я ужасен, я противен сам себе. Мне бы стоило сказать это всем в лицо, но всем уже не скажешь, да и я слишком тряпка… я
Чувство тошноты подкатывает к горлу. Он хватает кружку с кофе и делает глоток обжигающего напитка, в надежде что это поможет. В глазах резко темнеет, грудная клетка будто бы щас сломается. Он хватает салфетку и начинает кашлять в неё. Он почувствовал что-то нежное, бархатистое и убивающее. Изо рта полетели лепестки люпинов, пока что без крови. Красиво. — А судьба та ещё сука. И ведь всё равно мы с Джувией будем вместе, — мечтательно тянет парень, откидываясь на спинку стула и рвёт письмо на части, любоясь проделанной работой и ухмыляясь самому себе. Да, они обязательно встретятся.end