твой волк

Твой волк уже стар и болен, он все чаще тянется спать, и боится лишний раз шевельнуться, чтоб не оставить где-то седую прядь. Ты, конечно, может и спросишь, чем ему можно помочь, вдруг какой способ есть? Бедный волк только тяжко вздохнет, мол, господи, слишком большая уж для него, дряхлого, честь. Поспешу огорчить, но твой волк давно неизлечим, от такой тоски лекарств еще нет. У него глаза того, кто сиганул с моста, но продолжает обманывать и себя, и тебя в ответ, он молча выносит обиды, крики, побои, уже с опаской оглядываясь назад. Твой волк смотрит загнанным зверем, пряча за веками давно выцветший каштаново-карий взгляд. Он когда-то может и был самым сильным, свирепым, готовым за близких порвать, но то время прошло. Что-то неисцелимо-больное задело, кольнуло под самое сердце, как ядовитое жало вошло и не вышло, и с тех пор он задыхается каждый чертов день, словно тонет в воде, но захлебывается не ею, а чувством вины за ошибки в своей и чужой судьбе. Твой волк устал уже бороться сам с собой за право просто дальше жить, а не существовать. Он ворчит и жалеет, что все еще не глух и не слеп, и со вздохом ползет под кровать, доставая зубами револьвер, носом пихая тебе под ноги, мол, давай же, валяй. У него есть на это все способ один: не тяни, не продляй его гребанных мук — с т р е л я й.