am i dead inside?

      Парными татуировками они желали связать друг друга, но, кажется, эти точки стали окончанием.       Тэхён то и дело касается кончиком пальца своей точки — совсем маленькой, на внутренней стороне бедра, где её мог видеть только Мино, — забывается и набирает цифры, но так и не звонит. Больше это ни к чему.       Мино, ему думается, уже не помнит об этих татуировках. Может, и не стоило их делать, вот только тогда Тэхён был уверен — надеялся, — что это навсегда. Что они — это навсегда.       Они и познакомились-то, в общем, случайно, столкнулись в коридоре на каком-то там показе, где Тэхён был моделью, а Мино фотографом из популярного журнала. У младшего тогда был довольно паршивый день, и парень, едва не выбивший из его рук бокал шампанского (Тэхён не пьёт шампанское, но положение обязывает ходить с бокалом и улыбаться, ведь контракты имеют свойство заканчиваться, а новые могут не появиться), а потом удивлённо вскрикнувший и потянувшийся к фотоаппарату, явно не добавил тому дню плюсов.       Младший лишь рад тому, что в тот момент коридор оказался пустынным, хотя это удивительно, ведь ему привычней видеть вокруг себя много людей. Не комфортно, но привычно.       — Смотри, блять, куда идёшь, — зло выдохнул Тэхён, а потом продолжил свой путь, думая о том, что совсем скоро (через тройку часов) он окажется в своей квартире, не здесь.       Если честно, он бы даже не вспомнил об этом на утро, если бы не фотография в журнале. Там ничего компрометирующего — спина, обтянутая плотным шёлком пиджака, и не сбившаяся за вечер укладка, — а статьи Нам не читает.       Не читал, точнее.       Тут же абзац, посвящённый ему, и ни слова правды. «Восходящая звезда», «идеальный парень», «вежливый и чуткий» — Тэхён, кажется, полдня посмеивался после прочитанного. Журналисты пишут о каждой модели, или почти о каждой, подобное, но уже через пару дней восхваляют другую или другого на страницах журналов.       Нама это не заботит. Его образ и он сам — противоположности, не встречающиеся друг с другом. Он не питает иллюзий и понимает, что, чтобы продаваться дороже, хоть это и звучит довольно неприятно (Тэхён смирился с этим лет в пятнадцать, когда пришёл в своё первое агенство), нужно быть таким, каким тебя хотят видеть, но не собой.       Впрочем, если это приносит деньги, и очень даже не плохие, то почему бы и нет. Его работа, большей частью, притворство и актёрство (вот и пригодились полугодовые курсы в Японии).       Через пару дней Тэхён не помнит ни слова из статьи, ни того фотографа, только фотографию. Хотя, может, фотографа стоит поблагодарить, ведь тот мог и добавить несколько слов от себя в статью. Нам быстро отбрасывает эту мысль. Ни к чему. Да и некогда пытаться узнать, кто это, искать встречи… Встреча у Тэхёна с известным европейским дизайнером, волей случая оказавшимся в Сеуле.       С Мино — Нам узнаёт его имя позже, из подписи к статье, когда такси попадает в пробку, а под рукой лишь журнал, — они оказываются в одном самолёте и на соседних местах. Старший оказывается до ужаса болтлив, тем более, «ну, мы же уже встречались, помнишь?».       В Токио у Тэхёна пара фотосессий, один показ и огромный номер в отеле, где окна в три четверти стены и панорамный вид на город. У Мино съёмки для шести интервью, чуть больше суток для того, чтобы посмотреть город, в котором он впервые, и номер в том же отеле, только на два этажа ниже.       Они встречаются недалеко от отеля, и Нам немного корит себя за то, что решил пройтись пешком и отпустил водителя (не личного, конечно, от агенства, но и это сказывается на самооценке парня, поднимая её выше), а у Мино не так много денег, поэтому такси кажется роскошью.       До возвращения в Корею остаётся три дня, и Тэхён, кажется, привыкает к тому, что видит старшего несколько раз в день. Хотя не показывает этого и всё ещё старается избегать его. Наму точно не хочется привыкать к обществу фотографа, но, к сожалению, он падок на внимание (не показное, а настоящее) и заботу. А Сон то и дело оказывается рядом, улыбается, спрашивает что-нибудь нейтральное («как дела?», «устал?»), и, когда оказывается фотографом на показе, приносит младшему стаканчик кофе (и, к удивлению обоих, угадывает с выбором — латте без сахара). Тэхёну едва, совсем чуть-чуть, стыдно за своё поведение.       Впрочем, Мино не вспоминает (а мог бы) о словах, сказанных младшим в первую встречу. И Тэхён не уверен, что это не план (зловещий) старшего, и тот внезапно не окажется мстительным придурком (как бывший Нама, сливший их переписку журналу).       Когда Нам возвращается в отель после небольшого интервью для журнала, название которого он не запомнил, то совсем не удивляется, видя в коридоре старшего. Мино, как и все их встречи в этом городе, улыбается, спрашивает что-то нейтральное («как дела?», «устал?», «поужинаешь со мной?»), но не получает ответа, лишь взгляд и ленивый кивок, ведь младший не спал почти сорок часов и мечтает лишь о широкой и мягкой кровати в номере.       Кстати, последний вопрос Нам благополучно прослушал и кивнул лишь по привычке, надеясь, что старший свалит куда-нибудь подальше, желательно — в другу страну. Но следующее за этим: «Отлично, встретимся в холле через два часа», звучащее радостно и с надеждой (?), заставляет младшего вскинуться.       — Блять, — тянет он, понимая, на что согласился, и закрывает глаза, чувствуя, как в висках довольно противно ноет.       — Что такое? — взволнованно спрашивает Сон, подходя ближе, и Тэхён знает, что парень хмурится.       Касается плеча, осторожно, боясь спугнуть (чувствует, что младший не доверяет), вздыхает.       — Очень устал? — у Мино с утра самолёт, и парню, честно, хочется поужинать (представить, что это свидание) с младшим.       Нам кивает, не открывая глаз, наклоняется, едва, вперёд, прислоняясь лбом к плечу старшего.       — Ложись спать, — парень ведёт ладонью, перемещая её на шею Тэхёна.       А тому хуже, не только от усталости теперь, ведь Мино (младший не уверен, но предполагает) хороший, и этот ужин, кажется, должен был стать чем-то важным.       — Тогда завтрак? — Тэхён поднимает голову, немного отстраняясь (и пытаясь не думать, что до губ старшего чуть дальше, чем пара сантиметров), смотрит внимательно.       Мино часто-часто кивает, соглашаясь. Самолёт в половине десятого, и он успеет.       — Я зайду за тобой? — спрашивает он. — Только у меня же самолёт, и в восемь мне надо выехать.       Младший хмурится и облизывает губы (замечает, что Сон проследил за языком).       — В семь, — негромко произносит он, надеясь, что проснётся так рано. — И номер…       — Я помню, — улыбается Мино. — Я же провожал тебя каждый вечер до двери.       — Точно, — у Тэхёна едва хватает сил, чтобы рассмеяться.       Мино качает головой и позволяет младшему опереться о плечо, помогает дойти до номера — до него двадцать пять шагов, которые кажутся двумя, настолько Сону не хочется сейчас расставаться с Намом. И, если честно, он не знает, почему. Есть пара догадок, но ведь…       Тэхён открывает дверь и впускает старшего внутрь — понимает, что без помощи не дойдёт, усталость лишь усиливается. Валится на кровать и закрывает глаза. Чувствует, как Мино раздевает его, стаскивая все эти жутко дорогие шмотки, замирает на мгновение, а потом наклоняется, целует в плечо (это странно, думается младшему), выключает лампу (а кто её включал?) и неслышно уходит. Или это Тэхён заснул раньше.       Блондин (и Нам даже не помнит, в какой из дней здесь его волосы обесцветили и зачем) просыпается за двадцать минут до семи, лениво потягивается, понимая, что выспался, а потом чертыхается, когда видит цифры на часах. Подрывается, спеша в душ, наскоро моется, чистит зубы, подводит верхнее веко, расчёсывает волосы, но понимает, что на укладку времени недостаточно.       Но, если Мино хочет серьёзно (Тэхён не желает признаваться в этом, но понимает, что хочет тоже), а не пара недель и разбежались, то будет видеть Нама сонного, опухшего, без макияжа и укладки (но даже тогда он красив).       Надевает светлые джинсы и чёрную футболку, капает на запястье парфюмированное масло — на часах одна минута восьмого, — и хватает с тумбочки смартфон. Стук в дверь, хоть и ожидаем, заставляет вздрогнуть, и внезапно Нам понимает, что волнуется.       Открывает дверь — Мино в чёрных джинсах и белой футболке, и Тэхён усмехается, — улыбается:       — Привет, — и наклоняется, чтобы зашнуровать кеды.       — Привет, — Мино делает шаг вперёд, дожидается, когда младший распрямится, и легко касается губами щеки парня.       Тэхён краснеет (это незаметно, если не смотреть внимательно, но Сон замечает), спрашивает, куда они отправятся, несильно толкает старшего в плечо, намекая, что стоит поспешить, если он хотят успеть позавтракать, и закрывает дверь.       И завтрак — «свидание, и не спорь», сказанное перед поцелуем, — проходит слишком быстро, волнительно и неопределённо. Тэхён просит позвонить, как самолёт приземлится, Мино просит позвонить, когда сам младший тоже окажется в Сеуле.       И дальнейшие полгода для Тэхёна смазываются — слишком много событий и изменений. Бесконечные фотосессии, показы, кастинги… И вечера с Мино, который незаметно пробрался в самое сердце Нама и обосновался там. Как и в его квартире, где по утрам готовит завтрак, по вечерам ужин, а потом остаётся на ночь. И, кажется, совершенно не хочет исчезать. И не сказать, что младший не рад этому.       Мино много фотографирует блондина, и слишком часто там снимки, которые не показать никому постороннему. Тэхён не стесняется, когда Сон фотографирует его — ему, в общем-то в то время совершенно не до этого, ведь Мино доводит до края, но не даёт упасть, — но не может смотреть на готовые снимки, не заливаясь краснотой.       Через полгода — ровно, ведь оба запомнили тот день, — после первого свидания, неидеального, но лучшего, парни оказываются в тату-салоне. Они не планировали этого, просто яркая вывеска и «а давай?». Теперь у них одинаковые точки, ведь «где бы мы ни были, мы встретимся в одной точке, этой точке». Это странно и жутко философично, но Наму нравится.       А через семь месяцев те самые снимки оказываются в сети. И на них только Тэхён, ведь Сон был по ту сторону объектива каждый раз. Тонны ненависти в комментариях, разрывы всех контрактов — ведь такое осуждается в их стране, — и выключенный телефон старшего.       Нам уверен, тот сделал это специально. В версию общего друга про «украли» он не верит — Мино не выпускает камеру из рук, тем более, с такими снимками.       Теперь Тэхён без стеснения смотрит на фотографии, пестрящие на журнальных страницах, новостных сайтах и даже в письмах, присланных на адрес совсем недавно купленной квартиры.       Он ещё раз пытается дозвониться до старшего, но там стандартное: «аппарат…».       Помощь приходит из ниоткуда. Едва знакомый парень — совместная фотосессия для рекламы какого-то крема в Китае, — пишет, что из-за перелома руки не сможет участвовать в нескольких показах, и предлагает Тэхёну заменить его (младший не знает, почему и зачем, но дизайнер уже в курсе и согласен на замену). И следом письмо из японского агентства, куда парень отправлял портфолио года четыре назад. «Приглашаем к сотрудничеству».       Нам соглашается на оба предложения, благо, по времени они не совпадают. Летит в Пекин, и две недели съёмок, показов и встреч будоражат его. Он же Нам Тэхён. Он не позволит скинуть себя с вершины, опустить себя на дно, и справится со всем.       Возвращается в Сеул, продаёт квартиру и автомобиль, и через пару дней летит в Токио, чтобы подписать контракт. Там — полтора года с возможностью продления, здесь — ничего.       Общие друзья пишут, что Мино ищет его, но Нам меняет сим-карту и никому (кроме агенства и того китайского парня) не сообщает новый номер.       Младший теперь живёт в Токио, где стабильная работа, и никому не интересен скандал, раз в два месяца летает в Китай, где договор с косметической фирмой и постоянные съёмки для рекламы, и мечтает, что забудет и однажды сведёт татуировку.