Оставаться человеком

Келли не выносила запаха зверя, абсолютно никакого. Не отягчая себя излишней сдержанностью, она могла запросто высказать свое отношение любому, у кого замечала в доме малейшее подобие нечеловеческого вида твари, будь то хомяк или (еще чего удумали!) собака. Особенно ее злили люди, выгуливавшие крупных зубатых тварей весом не меньше самой Келли. Причина тому была просто. Ищейки. Худший из видов везенов, доводивший ее до белого каления одним своим запахом. В слащавые сказочки о том, что ищейка может быть союзником, Келли не верила никогда. И никогда не отказывала себе в удовольствии поймать зазевавшуюся тварь, чтобы сделать мир немного чище. А еще ее беспокоил Ник. После того, как ищейки дали понять, что способны напасть на ее сына, не задумываясь, Келли решилась. Нет, мальчик, определенно, легко справится с обычным везеном, но как быть с обученными тварями, натасканными как киллеры? С теми, кто изначально готовился убивать. Келли никогда не была суеверной, она верила в то, что видела своими глазами. То есть монстров, убийц, ведьм, колдунов и прочее, прочее, прочее. И в книги. Книг у нее за годы собралось достаточно, но еще ценнее оказалась пара свитков. Предварительно странные записи ей классифицировали как пророчество. Сидя ночами в машине, она, сгибаясь под тяжестью фолиантов, сверяла записи, пытаясь понять, почему каждый раз, когда она перечитывает непонятные строки, ее грызет непонятный червячок. Информаторы упорно твердили о том, что Феррат готовит покушение, но кто будет заслан на этот раз — выяснить не могли. Ссылались на расположение звезд, неудачное для Гримма, и древнее пророчество. Осознание пришло в один из дней, когда она, рассматривая картинки, переведенные на кальку, прочертила линии между непонятными штрихами, разбросанными под схематическим изображением ищейки. N… НИК. Имя. И крест. Келли, словно парализованная, сидела и смотрела на знаки, сводя в голове воедино. Ищейки и Ник. Несомненно, сын умел и знал как бороться с везенами, но так или иначе… Причиной гибели Ника станет ищейка? Она прочертила линии выше. Первая литера имени сына вливалась в схематический знак из двух ромбов. Феррат… Феррат натравит на Ника тварей, которые его убьют? Специалистов, собственно, было не так и много. Сама Келли считала серьезными противниками только шестерых. Все они время от времени всплывали в сводках, как подозреваемые в гибели той или иной значимой персоны. Затем снова уходили на дно, какое-то время не появлялись — и вновь мелькали на радарах. Найти их было достаточно сложно. Для кого угодно, но не для нее. Тем более, легко искать, когда ты — тень, не обремененная постоянной работой, семейством и кругом друзей. Сперва пришлось найти место. С домом были трудности, и Келли прикупила трейлер. Небольшое усовершенствование превратило конструкцию в бункер на колесах, залепленный защитными пентаграммами. В силу пентаграмм Келли не то чтобы верила, но не зря же предки таким образом ослабляли тварей перед тем, как с ними справиться? Затем наступил второй этап. Покупка клеток. После размышлений, было принято решение варить клетки так, чтобы их впритык хватало на одну тварь, без возможности встать. Зачем ищейкам вставать? — скептически думала Келли. — На четвереньках — как раз дело. Им не привыкать. И ей сварили клетки для покупки и содержания хищников, не задавая лишних вопросов. Когда клетки были собраны — три клетки, отделенные друг от друга черными крашеными металлическими листами, в полу была сделаны из гигиенических соображений отверстия и подведен шланг. Устраивать тварям туалет Келли не собиралась, а выдерживать постоянную вонь не хотела. Затем наступил черед самого ответственного этапа. Найти, поймать и… Найти было непросто, тем более — хорошие ищейки отлично заметали следы. Но все-таки не зря она столько лет скрывалась, налаживая связи и контакты. Первым на радарах появился Карл Бруно. Ищейка высокого класса, достаточно беспринципный, жестокий и — вероятно — в перспективе может быть нанят для устранения Ника. Собственно говоря, первым в поле зрения он попал именно потому, что поселился недалеко от Портленда, а значит — мог готовить себе поле деятельности и разнюхивать сведения. Вообще, таковых было трое. Трое по умолчанию стали подозреваемыми. Карл Бруно залег на дно в небольшом домике, скорее — развалюхе, в десяти милях от города. Келли прекрасно понимала, что подойти к ищейке ей не удастся — учует запах за километр. Зато ищейка рано или поздно могла выбраться из логова. И Келли с чистой совестью залегла в засаду. О, это была пытка, такая, что она уже успела придумать дополнительные способы вправить мозги ищейкам. Гнус искусал лицо, и глаза почти не открывались — смотрели из узких щелочек, еда закончилась на третьи сутки, а тварь даже носа не высовывала. Из хорошего — она почти обозначила круг амулетами, которые должны были ослабить везена, оставив свободным лишь кусок со стороны дороги. О да, амулеты были мощнейшие. Ей собирали их по всей Европе, и, по мнению коллег из Вены, могли завалить через полчаса прямого воздействия Огнедуха — не то что ищейку. Наконец, Келли дождалась. Вечером на четвертые сутки дверь приоткрылась, и на улицу выскользнул сутулый белобрысый тип с узким черепом. Оглядевшись по сторонам (да-да, я учла направление ветра, и ты ничего не ощутишь!), торопливо поковыляла к машине. Ищейка шел медленно и неуверенно, видимо — был ранен или травмирован. Тем проще. Может, один из тех, кто нападал на ее мальчика — и выжил? Три выстрела — один за другим — почти в упор, и существо упало на землю, забившись в судорогах. Усмехнувшись, Келли бросилась к нему, прижимая к груди артефакт — кожаный ремень, если верить книгам, удержит даже потрошителя, не то что эту шавку. Погрузив тварь в машину, Келли подожгла домик и покатила к трейлеру. Пора представить твари новое место обитания. Как бы то ни было, она сделает на одну проблему меньше. На одну тварь, которая должна убить ее дитя. Для начала, ищейку следовало ослабить. Келли запаслась терпением. Месяц тварь пила то, что успевала поймать пастью, когда на ее убежище выливалось ведро воды, и жрала собачий корм, который приносился ей в миске. Немного. Чтобы не подохла. Карл был крепок. Настолько, что Келли в очередной раз удивлялась живучести собак, охаживая его плетью, в которую собственноручно вплела полоски шкуры иглозуба. Умело смонтированные клетки позволяли поднимать перекрестную решетку, открывая лишь продольный ряд прутьев — достаточно для кнута, недостаточно, чтобы выбраться. Тварь, прикрученная за руки — лапы заговоренными ремнями к прутьям, закрепленная цепью, извивалась, тяжело дыша, с ненавистью глядя на Гримма — и молчала. Молчала, когда она срезала его уши, подцепив на веревку под потолком, когда затягивала петлю на шее и отрезала пальцы. Келли не знала, кому из троих заказали сына, но в средствах не стеснялась. Она еще в самый первый день пометила ищейку, выпалив ей пониже плеча клеймо. Да, тварь, если ты и выживешь, будешь до конца дней носить метку Гримма. Келли было плевать, что она забьет тварь до смерти. Еще двое ждут своей очереди, и ей надо знать наверняка, что этому никто не платил за смерть Ника. В один из дней она все-таки перестаралась. Вырвала из спины ищейки пару ремней кожи, а затем плеснула соленой водой — соль была заговоренная, привезенная из Германии. Тварь скрутилась в комок и завыла. По оскаленной морде потекли слезы. Затем дернулась — и затихла. Сдох ищейка или нет, Келли не знала. Но решила пока не рисковать его выбрасывать. Мало ли. В крайнем случае, свояк потерпит рядом запах падали. Им не привыкать. Майло Куин, гибкий и скользкий, живым не дался. Келли ругала себя последними словами, когда не рассчитала удар. Она снабдила бампер машины вилами, залив их раствором воды и заговоренной соли, дополнив конструкцию подаренным коллегами кинджалом, прикрутив его к среднему зубцу. Оказалось, ищейки не так и прочны. Когда в третий раз машина догнала тварь и проткнула насквозь, Келли с удивлением обнаружила, что он не двигается. И не дышит. И уже не живет. И впредь решила быть осторожнее. Отследить Стивена Бокоса оказалось намного сложнее. Келли искала его в промежутках между пытками белошкурой твари. Бокос обустроился во вполне приличном отеле, на одиннадцатом этаже, и уходить в леса или на пустырь не спешил. Броская темношкурая тварь привлекала к себе внимание человеческих женщин учтивыми манерами и дорогими костюмами, но обмануть Келли таким не смогла бы никогда. Поймала его Келли случайно. Ищейка вечером покатил к дому белобрысого, видимо, обеспокоившись его длительным отсутствием. На этот раз Келли не церемонилась. Она вогналась в тварь машиной, отшвырнув ее на стену домика. Пока ищейка приходил в себя, Келли с чистой совестью приложила его прикладом. Подохнет — одной проблемой меньше, а если третий не расколется — значит, виноват был этот. Зацепив его лапы вторым ремнем, она разместила тварь во второй клетке. Видимо, для удобства он вырядился в джинсы и клетчатую рубашку. От рубашки сразу пришлось избавиться, чтобы упростить общение, а джинсы… Скоро станут такими же, как у первого — она не собирается снимать штанишки ради покаков и пописов. Тварь пришла в себя нескоро. Видимо, Келли, вгоняя его в удобное состояние, немного перестаралась. Пришлось полить соленой водой на раны. Для очистки совести, она плеснула рассолом и на второго, с удивлением услышав слабый стон. Итак, замечательно. У нее две ищейки. Просто сказка. И кстати говоря, если так все пойдет, она отловит и третьего. Тогда не открутятся. Белошкурый к вечеру открыл глаза. Келли с интересом наблюдала, как он рядом заметил сородича. Да, малыш, вас тут много. Я создам свою маленькую стаю! Ознакомительная программа с темношкурой ищейкой началась ночью. Хлыст иглозуба пробивал кожу до кости, острые шипастые иглы выходили из плоти с чавканьем, вырывая обрывки плоти. Ищейка даже не шевелился. С ненавистью смотрел на Келли — и молчал. Пришлось прибегнуть к первому методу. Заклеймить, а затем вспороть спину, вырвав с каждой стороны по два ремня кожи. Тварь лишь ежилась, сжималась в комок, напрягая каждый мускул — и молчала. Ну точно говорят, что ищейки — как бультерьеры, в драке и в опасности боли не ощущают, только скалятся. Очухавшийся белошкурый молчал, но с каждым ударом вздрагивал едва ли не сильнее молодого сородича. И Келли это надоело. Не выдержав, она прихватила с собой биту, обтянув ее шкурой иглозуба. И, едва белобрысый в очередной раз дернулся, изо всей дури заехала по его морде, попав между прутьями решетки. Чавкнула рассекаемая плоть. Вместо носа на роже ищейки зияло что-то сплюснутое и уродливое. Интересно, как он теперь сможет схлынуть? Ухмыльнувшись, Келли повернулась с битой к темношерстному. Хватило одного удара. Мощного жестокого удара по коленной чашечке. Смешно… Оказывается, не такие они и прочные. Когда с хрустом иглы вонзились в колено, существо дернулось — и затихло. — Третий на подходе, мальчики! — ухмыльнулась она, плеснув в обе клетки по ведру воды. Что успели — выпили, что не успели — смоет дерьмо и кровь. Заехав в кафешку на окраине, Келли заказала себе пирожные и кофе. Определенно, ищейки — низшие из тварей, которых ей доводилось знать. Слишком упрямые, живучие и злобные. Настолько живучие, что она удивлялась. Была уверена, что с ударом в морду белобрысый не выживет. Ан нет, очухался, насколько — непонятно, но очухался. Надо будет разнообразить развлечение. Не так давно в одной из книжек она нашла занятный способ воздействия на жизнесосов. Достаточно сунуть в задницу железную прищепку и подать ток. Обычно после такого, если верить книжке, твари становились настолько вменяемыми, что можно было их исследовать. А ведь в те времена ток был поменьше нынешнего. Пришлось мотнуться и купить генератор. Трогать белобрысого Келли не стала. Поэкспериментировать решила на темношкуром, подтянув лапы так, чтобы не мог сопротивляться, сдернула, кривясь от омерзения, штаны, сунула в обгаженную задницу железный «крокодильчик» и… Определенно, она перестаралась. Или все-таки ток когда-то был слабее. Она надеялась, что ищейка или подохнет — или сознается, но не сойдет с ума. После пятого разряда тварь уже не орала. Безвольно болтая лапами, она скулила, пищала и несла чушь. — Мне его заказали… Это было сказано сухо и холодно. Спокойно, ровно и чисто. Сказано белошкурой тварью. Настолько осознанно и внятно, будто у твари не был размозжен нос и… Келли озверела. Она вывернула существо за цепь, била в открывшийся живот, по голове, но лапам, а затем, утратив контроль, рывком подтянула за штаны, расстегнула… Брезгливо отбросила пульсирующую кровью плоть. Тварь не будет размножаться. Никогда. Эта тварь не будет размножаться. Она, Келли Беркхард, постаралась, чтобы его вонючий член больше никогда не сунулся ни в кого. И она расхохоталась злым сухим смехом. Сколько Келли просидела на полу — непонятно. И непонятно, сколько звонил телефон. — Слушаю… — Келли, это я, — голос венского коллеги, искажённый акцентом и помехами, едва можно было разобрать. — Келли, мы выяснили! За Ником отослали двоих ядозубов! — Ядозубов? — тупо повторила Келли. — А ищейки? — О, ищейки совсем непонятно. Свиток гласит, что ищейки заставят Гримма утратить человеческий облик. Келли, ты меня слышишь? Келли бросила на пол телефон, уставившись перед собой. — Зачем ты сказал, что виноват ты… — выдохнула она, глядя на умирающую тварь. — Зачем? Ответить Карл уже не мог. Сил не хватало. И жизни. И Келли, рывком поднявшись, отстрелила замки и перерезала ремни. Она Гримм. И добивать умирающих она не станет. К тому же, это будет наукой каждому, кто рискнет пойти против Ника. И никогда, ни за что не утратит человеческий облик. *** — Капитан, вы уже дома? — Нет, Ник, что-то случилось? — Сэр, по дороге в миле от вас найдено тело, тяжкие телесные повреждения, мы не можем выехать из гаража, меняют резину… — Где? Координаты сбрось. Неожиданный снег попутал все карты горожанам. Уж что-что, а видеть белые хлопья на зеленых листьях было непривычно. Закрывались магазины, люди спешили пораньше домой, пока резина позволяла добраться сравнительно безопасно. Ренард с его всесезонкой за безопасность не переживал. А Ник, зная капитана, звонил ему с чистой совестью оповестить о поступившей информации. Заняв должность в достаточно молодом возрасте, кабинетным работником Ренард не был никогда, и его присутствие на любых выездах подчиненные воспринимали как само собой разумеющееся, ровно до тех пор, пока не сталкивались с позицией коллег из других подразделений. Бросив координаты в навигатор, Шон развернул машину, матеря погоду и звонок Ника, который перебивал надежду на скорый вечер в тепле и с коньяком. Искать тело долго не пришлось. Окровавленный мужчина лежал на краю тротуара, под фонарем, около него стоял вызвавший полицию старичок с собакой, которая уже даже не лаяла — хрипела у него на руках, и сердобольная пожилая афроамериканка. Ренард показал удостоверение, и люди поспешили по своим делам, скрываясь от непогоды. Опустившись на корточки, капитан включил фонарь, осматривая… откровенно говоря, уже тело. Такие повреждения не оставляли шансов на жизнь. Уши пострадавшего были отрезаны, лицо разбито, а челюсть явно сломана, нос расплюснут, живот вздулся багровой гематомой, лишенные пальцев руки зарылись в снег, то ли в агонии, то ли в попытке уползти и скрыться. Изверг ободрал кожу с груди и отрезал половые органы, оставив существо умирать. Су-щест-во. Ключевое. Перед Ренардом на неожиданном весеннем снегу умирала ищейка. Помочь ему уже было нечем, но капитан вызвал скорую, оповестил Ника о травмах и… природе жертвы, а после опустился на корточки, коснувшись шеи и сугубо для очистки совести проверяя пульс. Прикосновение отозвалось дрожью в изувеченном теле. Открылись залитые кровью глаза, и Реранд скорее догадался, чем услышал. — Спаси его… Последние слова — и везен задрожал в судорогах, прощаясь с жизнью. Скорая, погружая схлынувшее тело, констатировала смерть. Прибывшая бригада ругалась на погоду — снег то таял, то налипал, укрывая дороги и делая невозможным движение по кровавым меткам. С горем пополам, они смогли дойти до угла улицы, а там снежная каша лишила последних надежд на поиск по горячим. Ренард ждать итога не стал. Сев в машину, он потянулся за планшетом и открыл базу. Всех ищеек в лицо не упомнишь, но самый серьезных он всегда предпочитал знать. Характерные белесые брови и узкий череп был только у одного. Карл Бруно, ищейка высокого уровня, высокой цены и не слишком жестких правил. Исчез восемь месяцев тому назад — точнее, перестал светиться. Ушел на дно, как все думали. Ренард заинтересованно пролистнул страницу. Полтора месяца назад Феррат пытался их вызвать — и ничего. Ого… А ищейки, как оказалось, действительно стали… уходить на дно. Рино Уортерс, Майло Куин, Стивен Бокос… и никаких следов. Обычно раз в полгода всплывали даже самые осторожные, а тут… Повод насторожиться. Может быть, впрочем, их просто всех натравили на какую—то крупную рыбу, а рыба оказалась не по зубам и вот в таком виде вернула Феррату одного из. Задумавшись, он даже не заметил, как подъехал к дому. Внедорожник, утробно зарычав, остановился у крыльца. Туфли, конечно же, сразу набрали воды, а тонкое пальто промокло насквозь. Скорее в тепло, сварить кофе, плеснуть коньяку и забыть на пару часов о работе. Ступени уже замело, и снег неприятно набивался в обувь. Поморщившись, он потянул руку с ключом к замку и замер. На крыльце кто-то был. Не могло за такое время нанести сугроб, причем у самой двери… Шон косо глянул по сторонам. Видимо, его дом действительно был единственным темным на улице. Ну, по крайней мере, тут можно не искать подтекст. А холм на крыльце зашевелился. Вздрогнув, Ренард опустил руку на кобуру. Треснул тонкий снежный панцирь, выпуская такое же белое плечо, замерзшие сосульками короткие волосы и острую оскаленную морду. Приученное к опасности тело среагировало намного быстрее, чем он ожидал, кулак вылетел с бешеной силой — и замер в миллиметре от схлынувшего существа. На Ренарда смотрели покрасневшие, слезящиеся глаза на багрово—синем от гематом лице. Ищейка. Почти фиолетовые, словно у мертвеца, губы приоткрылись, и везен скорее выдохнул, чем произнес. — Позвольте… немного. Я уйду, вам не придется… убирать. Отступив на шаг, Ренард достал телефон и включил фонарик. Лучше бы он этого не делал. На его крыльце, сжавшись в комок и вздрагивая, сидел Стивен Бокос. Смысл сказанного им не оставлял пространства для воображения. Ищейка обещал уйти, когда поймет, что умирает, и просил оставшееся время просидеть в покое. Вновь промелькнула мысль выстрелить. Взять и выстрелить, быстро покончить с проблемой и… Он пристальнее всмотрелся в лицо неожиданного гостя. Неизвестно, где ищейка был, но его внешний вид внушал брезгливый ужас даже видавшему виды капитану полиции. Тонкий еще слой снега подтаял розоватой жижей, стекая по ходящим ходуном бокам грязными потоками, выгнутая дугой спина дрожала, словно в лихорадке. На ребрах алели страшные гноящиеся полосы там, где из кожи вырезали ремни. Шон протянул руку. Существо дернулось и замерло, прижавшись головой к стене, словно загнанная в угол собака. Глаза зажмурились, а ноги подтянулись выше в попытке защитить живот. И Ренард, неожиданно для себя, коснулся ледяного плеча. Чуть ниже его ладони на коже красовалось свежее клеймо Гримма. Вот и разгадка… Зря он не осмотрел труп на улице, но если отослать сейчас запрос, двести процентов, что получит такую же картинку. А уж если ищейка попала в лапы Гримма… Вообще сложно было представить, были ли в тот момент на теле твари участок, который бы не болел. Задумавшись, Ренард выпустил из внимания везена и вздрогнул, ощутив странное движение. Тварь ерзала под его рукой, пытаясь урвать побольше тепла. Наконец, свернувшись так, что ладонь покрывала максимально возможный участок плеча и спины, прикрыла глаза и замерла. Неконтролируемые переброски застыли в наполовину выдвинутой морде, из которой тихо и невнятно прозвучало. — Спасибо… Ренард замер. Это же ищейка! Киллер, который пару лет тому убрал одного из семьи, не моргнув глазом. Тварь, способная в нормальном состоянии без малейших усилий разорвать десяток человек. Везен шевельнулся, передвигаясь, чтобы согреть шею, и Ренард не выдержал. Закрыл глаза, выругав мысленно себя и согласившись с мнением семьи о том, что королем ему не быть, открыл дверь. Потянуло приятным теплом. Сущность на крыльце вздрогнула всем телом — неосознанно, на грани инстинкта, и Ренар, вновь обозвав себя неприятным словом, буркнул, не глядя в его сторону. — В дом зайти сможешь? Ищейка не зашел — вползл через порог, а он сам стряхнул ветку дерева, склонившегося к крыльцу, присыпая снегом растаявшую кровь и голые доски в углу крыльца, затирая следы сидевшего там ищейки. Затем лишь вошел в дом сам и запер дверь на замок. Тварь полностью перетекла в человека, сидела в углу и не могла теперь справиться с бьющей ее дрожью. Потянувшись к панели, Ренард включил ночное освещение, чтобы не слишком резало глаза. То, что еще недавно значилось во всех картотеках уважающих себя и страхующих свою жизнь членов королевских семей, мало походило теперь на Стивена Бокоса. Его спину уродовали четыре косых раны от вырезанной живьем шкуры, края которых расползлись от попавших сверху ударов кнута, явно уплотненного шкурой иглозуба. Пальцы на руках были частично сломаны, частично вывихнуты — сказать сразу было бы сложно. Свернувшись в клубок у стены, ищейка старалась улечься так, чтобы не тревожить раны, даже не пытаясь сунуться дальше в дом. Ренарду казалось, что везен вообще с трудом понимает, где находится и что происходит. Шон скинул пальто и пошел переодеться. В конце концов, он не обязан возиться с киллерами, которых запросто могут заслать завтра на него самого. А в доме было не так и жарко. Хорошо же этот успел замерзнуть. Он разжег камин, плеснул себе коньяка и вышел в коридор. Ищейка спал, вытянувшись у стены и почти вжавшись в нее. Видимо, это была уже привычка — защитить от ударов часть тела. Зато теперь было видно то, что скрывала сжатая поза. Больших пальцев на ногах у твари не было, а культи еще не сформировались. В ранах уродливо желтели обрубки суставов. Разодранные джинсы утратили свой цвет, насквозь пропитавшись кровью. Правое колено чудовищно распухло. Живот багровел разводами, ребра явно сломаны… И состояние. Существо в коридоре было едва ли не вдвое худее оригинала на фото. Он нагнулся, затем присел на корточки и протянул руку, чтобы убрать слипшиеся от крови в ком волосы и рассмотреть рану на голове. Тварь открыла глаза, вздрогнула, подняв верхнюю губу, но, видимо, узнав запах, успокоилась и потянулась вверх, касаясь головой руки. Он рывком поднялся, и везен покорно лег на место. Ренард смотрел на свою окровавленную ладонь, затем сжал руку в кулак и с силой ударил в стену. Ну конечно… Существо. Существо не может чувствовать боли, тем более — если его убивает Гримм. Отключив голос разума и вбитые в подкорку сознания правила, пошел в кухню погреть молока. Неизвестно, сколько времени ищейку не кормили и… понимает ли он вообще происходящее. Всыпал в чашку пару ложек сахара, вернулся в коридор, приподнял липкую от крови голову. Нос ищейки дернулся. Раскрылись и уставились на Ренарда воспаленные слезящиеся глаза. Тварь дрожала от голода — и боялась жрать. — Пей… — вышло неожиданно тихо и непугающе. Человеческая голова прижалась губами к чашке, жадно, взахлеб, выпила до дна и опустилась на свое место. Вырубился ищейка моментально. Ренард вышел на кухню, поставил вариться кофе, сел в кресло и тихо выругался. Бред. Он не может, не хочет и не станет возиться с ищейкой, которую обработал Гримм. Разве что свалит на Ника, пусть очищает совесть. Скольких он там грохнул? И тут в коридоре раздался не то шепот, не то стон. Непонимающе подняв брови, Ренард встал, в два шага оказавшись в дверном проеме. Тварь, упираясь обрубленными лапами в пол, прижимаясь к стене, пыталась отползти от двери, на его лице застыл почти животный ужас. За стеклом в свете фонаря отчетливо виднелась фигура Ника. Шон растерялся. Ровно на секунду, пока костлявая спина не уперлась в его колени — и затихла. Видимо, ее обладатель за последние месяцы настолько часто получал от двуногого только новые порцию боли, что теперь готов был собакой ползти к тому, кто не ударил. Просто не ударил. И он, пересилив себя, обошел скрючившегося на полу везена и открыл дверь, понимая, что… да, поступит, как идиот, но не сможет отдать подыхающего ищейку. Реакция Ника была предсказуемой. Он выхватил оружие прежде, чем Ренард успел вздохнуть, направил на мигом перетекающую и собирающуюся в позу атаки тварь. — Капитан! В сторону! Это… — Я знаю, — ровно произнес Ренард, пожимая плечами. — Стивен Бокос. Ты, Ник, по делу, или для того, чтобы помахать пистолетом? — Капитан! — в голосе Гримма звучала неприкрытая угроза. И тут они оба вздрогнули. Полумертвая тварь, с трудом поднявшись на дрожащие ноги, качаясь, словно былинка, согнула в готовности к броску спину и, расставив тощие окровавленные руки — лапы, каким-то чудом переместилась, попытавшись прикрыть Ренарда собой. Шон выдохнул, протянул ладонь, мягко поддерживая ищейку. — Все хорошо, Стивен, он просто испугался. Он не причинит вреда ни мне, ни тебе. Пойдем, нечего тебе делать в коридоре. Обмякшая ищейка, с трудом держась на ногах, выдохнула и покорно поплелась туда, куда ее направляла рука Ренарда. Ник опустил оружие, удивленно глядя в спину капитану. Он был готов увидеть в доме кого угодно, но ищейку? Сунув пистолет в кобуру, все-таки пошел следом. Капитан сделал ему знак молчать и махнул в сторону кухни. Ник покрутился, решив, что бить не будут, налил себе в чашку кофе и устроился на высоком табурете. Ренард вошел через минуту, усмехнувшись, вылил в свою чашку остатки из полупустой колбы кофеварки. — Говори, Ник. По твоему лицу вижу. — Капитан, вы понимаете, что это ищейка? Которую уже не раз натравливали на вас — и впредь натравят, если она выживет. — Если… — Ренард подошел к окну, глядя на побелевшую улицу. — Ник, если он выживет. — сделав шаг в сторону, он опустился в кресло, задумчиво глядя в сторону комнаты. — Ник, ты хотел сказать, что он убийца? Я согласен, он убийца. А что сделаем мы, если убийцей оказывается человек? — Он сядет на электрический стул или на пожизненное. — Разумеется. Но не будет умирать несколько месяцев от голода, кровопотери, с отрезанными конечностями, размозженными половыми органами и раздавленными суставами, верно? — Капитан, ищейки — это убийцы, причем по определению. Не хотел бы напоминать, но… скольких ищеек — неубийц вы знаете? — А скольких ты знаешь людей-убийц? — негромко поинтересовался Ренард. — Но это же не значит, что убийцы — все люди. Мы слишком привыкли к тому, что ищейка — по определению убийца. А бультерьер — опасен для своих же хозяев. А существ надо убивать. Ник, скольких ты убил людей? Беркхард, едва не подавившись кофе, зло глянул на капитана. — Двоих. Я убил двоих человек. И я каждую минуту думаю о том, что мог этого избежать, это мой крест и… — А скольких ты убил существ? Вопрос застал Ника врасплох. Он… не знал? Не помнил? Да и какое это имело значение, если… — Ник, он — ищейка. Он убивал. Ты никогда не думал, почему именно? Или ты считаешь, что ищейки рождаются с глубокой убежденность в том, что подставляться под пули, убивая врагов Феррата, — высшее удовольствие? Ник, ты удивишься, но нам тоже бывает больно. — Капитан, мне кажется… — Нет, Ник. Это мне кажется, что ты заигрался в Гримма. Помнишь инквизицию? Они тоже свято верили, что делают благое дело. По крайней мере — некоторые. Ты хочешь его добить? Ты вообще его видел? Ник, я не знаю, кем надо быть, чтобы сейчас поднять на него руку. — Он восстановится и вполне легко поднимет руку на вас, — жестко отрезал Ник. — Это хищник, тварь, способная… — Не способная самостоятельно пройти пять метров. И вряд ли понимающая, где она находится. Я никогда не бежал от угрозы, Ник. Ты это знаешь. Я не стану убивать существо, которое заползло ко мне в дом, спасаясь от смерти. И ни ты, ни кто бы то ни было другой меня не заставит. — Феррат все равно его устранит. — О, а вот мы и подошли к сути. Значит, или ты, или я, или Феррат. Вопрос только в том, кто именно. Кто нанесет решающий удар. Выходит, такова реальность злобной ищейки — терпеливо ждать, кто первый ее прихлопнет. — на лице Ренарда нарисовалась кривая улыбка. — Ник, а у него вообще есть шанс обойтись без убийства? Выжить? — Ну… он же… — Ты повторяешься. Он убийца. Ищейка. И ты убийца, Гримм. — Он убивал людей! — Ты убивал существ. Не стоит делать громких заявлений. — Допустим, он выживет. А дальше? Собираетесь поселить его в гостиной, поить молоком и гулять с ним в парке? — А ты не пьешь пиво с Монро, не принимаешь его в своем доме? — Монро не убийца! — Ник почти перешел на крик. — Монро сейчас не убийца. Но он потрошитель. И в какой-то момент понял, что больше не станет убивать. Хватит делить, Ник. Если ты так рассуждаешь, начинай уже с меня. Я не свят и могу тебя заверить — ни завязывать, ни каяться пока не собираюсь, — Ренард устало пожал плечами и прямо в чашку из-под кофе долил коньяку. — А теперь оставь меня. Я устал. — Точнее, хотите повозиться с ищейкой. — И это тоже. Уходи, Ник. Сейчас дискомфотно и ему, и тебе. Раздраженно мотнув головой, Ник отодвинул пустую чашку и вышел в коридор. Хлопнула входная дверь. Ренард поставил греться еще молоко и заглянул в комнату. Ищейка спал там, где он его оставил — на большом кожаном диване, свернувшись в клубок и стараясь занимать как можно меньше места. При появлении Ренарда нос дернулся, приподнялась, оголяя клыки, верхняя губа, но затем глаза приоткрылись — и существо попыталось сунуться ближе. Сев рядом, Ренард осторожно отклонил сбившиеся в ком окровавленные волосы. У ищейки было отрезано ухо. И тут тварь, игнорируя боль, скользнула к ладони, потершись о нее шкурой. Как бы то ни было и какие бы стороны не делили миры, боль и страх одинаковые во всей вселенной. Отключивший человека Стивен был собой. Обычным. И останется таким, если его не возвращать в прежние условия. Это человеком он станет себя сдерживать и соблюдать дистанцию. А пока ищет то, что ему действительно нужно. Чтобы кто—то налил молока и не дал подохнуть на крыльце от ран. Взять аптечку, включить воду в ванной, наполнив поддон душевой кабинки. Сделать то, от чего отказывался, чего не хотел и не собирался. Делать потому, что это его личная слабость — не уметь убивать чужое доверие. Не лживое, когда наполовину и за глаза, а полное. Даже перед лицом такого же Гримма, как тот, который превратил твою жизнь в ад. Заслуженно или нет — но превратил. Перед глазами стояла окровавленная спина, закрывающая его от Ника. Ренард плеснул себе коньяка, сел в кресло, поставив его рядом с диваном и неожиданно для себя улыбнулся. А вот оно, отличие. Отличие везенов от людей. В них живет две сущности, и животная перекрывает человеческую подлость. Если везен хочет напасть — он нападет. Но если ты поделишься с ним хлебом, не стоит ждать удара в спину. Ренард не сомневался в том, что как бы не сложилась их судьба, Стивен Бокос ни за что и никогда не попытается причинить ему вред. Даже если сам Ренард наставит на него оружие. Он вновь улыбнулся, глядя на мокрую выстиранную шкуру дрыхнущего на диване ищейки. Определенно, надо выяснить — не продался ли еще домик напротив. Как ни крути, о таком соседстве он мог бы только мечтать.