Соглашение

Его не учили любить. Завоевывать, подчинять, унижать сколько угодно, но не заботиться или переживать о близких. В Азгеде с молоком матери впитывается жестокость, поощряется тяга к насилию. Роан не знал другого, считал, что так и должно быть. Найя всегда была сначала королевой, а уже потом матерью да и то с невообразимым количеством условностей и оговорок. Он не удивляется, когда Лекса ее убивает: задавить оппозицию логично, иметь рычаги давления на нового короля выгодно. Она защищала свой титул Командующей в честном бою, но на своих условиях. Единственное, в чем Роан вряд ли когда-то признается: он рад такому исходу. Ему терять все равно нечего, мать постаралась, чтобы репутация шла впереди него, а так убитыми оказались несколько зайцев. Он наконец вздохнул с облегчением, пусть и ненадолго. Он король. А вслед за титулом приходят и обязательства. И каким бы суровым он не был, что не говорил и как не поступал, Роан знает, что за всеми переменами стоит один человек. Всемогущая Ванхеда, превратившаяся из добычи в самого противоречивого союзника, который у него когда-либо был. Небесная девочка по имени Кларк, от взгляда которой рушатся вековые традиции предков. Роан понятия не имеет, почему так происходит: ей всегда удается его убеждать. И когда он собирает армию и идет на Аркадию, Роан понимает: войны не будет. Кларк найдет, что предложить, он не сможет отказаться. Эхо зарывается, когда говорит, что он слабый, но права, ведь перед Кларк он практически беспомощен. Если бы это видела мать, изгнанием бы дело не обошлось, лично бы прирезала, как больную собаку. Он давно уже не злится из-за собственной противоестественной податливости, называет прагматизмом и данью памяти последней законной Командующей, но даже себя убедить в этом не может. — Народ сомневается, — пожалуй, в тысячный раз укоряет Эхо. Ну и пусть, Роану плевать. Он король, в конце концов, другого нет и в ближайшее время не будет. Без Кларк они все обречены, а с ней... Есть призрачный шанс? Роан бы усмехнулся, но ему нужно поддерживать иллюзию невозмутимости и хладнокровной уверенности. — Народу придется смириться, — чеканит он. — Ходят слухи о восстании... — пытается вразумить она. — Ты начальник охраны, вот и защищай, — грубо обрывает он. — Готовьтесь к походу. Через час выступаем. Эхо поджимает губы и коротко кивает. Азгеда жаждут видеть в нем мать, остальные кланы — чернокровку, которую бы выбрало пламя. Людям безразлично, кто сидит на троне, главное, чтобы соответствовал сложившемуся годами образу и оправдывал ожидания. Роан проигрывает в обоих направлениях. И только Кларк вглядывается в него самого, взывает к благоразумию, а не долгу, говорит с Роаном, а не с королем. Девочка с невинными голубыми глазами, на дне которых горит решимость найти выход несмотря ни на что. — Я пытаюсь спасти всех. Ей необходимо убедить его, Роан чувствует. — Тогда почему твои люди укрепляют корабль? Вряд ли нам готовят место. — Это запасной план, — в голосе слышится отчаяние, и он верит, потому что верит она. — Он сможет вместить максимум сто человек. — Ты не сможешь спасти всех. — Смогу, — спорит она, а Роан лишь качает головой. Он понимает, что Кларк отрицает очевидное, потому что отказывается смириться. Она боец и будет сражаться до конца. — Рейвен говорит, что у нас еще есть пара месяцев. Да, времени мало... — она запинается, но вдыхает поглубже и продолжает: — Все получится. Я обещала тебе и себе, значит все получится. Роан горько усмехается. Он реалист, всегда им был, полагаться на надежду, по меньшей мере, глупо, но она так уверена, что и ему отчаянно хочется довериться и не опускать руки. — А может мы заслужили высший огонь? — вдруг говорит он. — Возможно, нам только кажется, что заслужили спасение, а на самом деле сами виноваты в том, что происходит? — Нет! — выкрикивает Кларк. — Мы выживали до этого момента, выстоим и сейчас. Роан вздыхает. Они разговаривают ни о чем, пора расставлять приоритеты, иначе ситуация окончательно выйдет из-под контроля. — Я вижу два варианта: ты говоришь своим стрелкам отступить и отдаешь нам свой корабль или мы даем бой. Третьего не дано. — Вы проиграете, — в ее глазах мелькает стальной огонь — непоколебимая уверенность и вера свою победу. — У нас больше снарядов, у вас только стрелы и копья. — Вероятно, — соглашается Роан, — но потери мы понесем вместе. — Кейн говорил тебе о решении чернокровок? — Пытался, — морщится он, — и, если получится, ты станешь новой Командующей. Сама понимаешь, меня это тоже не особенно устраивает. — Я не хочу стать во главе твоего народа. Ты их король, Роан, не я. Меня никогда не примут, и мы оба это знаем. Пламени больше нет, никому не стать полноправным правителем. Все, что мы можем, объединиться перед лицом грядущей катастрофы, сплотиться и стать чем-то большим, чем кучка разрозненных кланов. — Ты этого добиваешься? — Не вижу другого выхода, — пожимает она плечами. — Если поможет, я согласна на это пойти. — Ты все еще скорбишь по Лексе, — усмехается он, — но так ничему у нее и не научилась. Она переступила через преданность своим людям ради тебя, и что с ней стало? Кларк гулко сглатывает, и на секунду ее лицо искажает боль. Лишь на мгновение, но достаточно, чтобы он заметил. Они были даже ближе, чем он думал. Осознание ударом бьет под дых, словно в живот вгоняют зазубренный затупившийся клинок и неторопливо проворачивают, желая причинить еще больше страданий. — Я чуть не пожертвовала матерью, чтобы остановить A.L.I.E., этого недостаточно, чтобы показать, на что я готова ради общего спасения? — она подходит ближе, на расстояние вытянутой руки и заглядывает в глаза. Великая Командующая смертью говорит о спасении для всех. Что может быть страннее и одновременно слаще? — А я пожертвовал своей, чтобы тебе помочь. Разве мы не похожи? — с нажимом говорит он. — Отдай корабль и воспользуйся временем, чтобы найти решение спасти остальных. А если не успеешь, станешь истинной Ванхедой. — Я никогда не хотела ей быть, мне не оставили выбора, — чеканит она слова. — Выбор есть всегда, — наступает он. — Не пытайся строить из себя жертву, не получится. Смерть идет за тобой по пятам, Кларк, не просто так: ты ее посланница, предупреждение, что может случиться с каждым, стоит слегка отвлечься. — Не знала, что ты можешь быть настолько жесток. Если бы Роан был чуть более мнительным, решил бы, что ее голос дрожит, а в глазах блестят слезы, но нет. Он не позволит снова собой манипулировать. — Я из Азгеды. Нас этому учат с детства. — Нет, ты хочешь таким быть. — Он чувствует ее дыхание на своих губах. — Почему? — У меня нет права на слабость, — Роан наклоняется к ней ближе, — даже если нестерпимо хочется. — Никто не увидит, — почти шепчет Кларк. — Я никому не скажу. Роан ухмыляется. Какая же она все-таки еще девчонка при кажущейся взрослости. Ей пришлось рано вырасти, но Кларк еще столько не понимает. И Роан слукавил бы, если бы сказал, что ему это не нравится. Он привык к подавлению женственности, практически тирании, и Кларк как глоток свежего воздуха. Ее хочется до искр перед глазами и покалывания кончиков пальцев, но он не может себе позволить пойти на поводу у желания. Слишком высока цена. Она тянется к нему, и Роан не знает, пытается ли Кларк тянуть время или чувствует то же, что и он. Ее губы чуть приоткрыты, ресницы почти касаются щек, дыхание прерывистое. Он почти верит в искренность. Почти. Если бы не обстоятельства, он бы и не задумался, но от этого разговора, возможно, зависит жизнь его народа. И ее, напоминает Роан себе. — Что ты делаешь? — спрашивает, вдыхая поглубже. Намеренно игнорирует ее запах. Ничего, с чем он не может справиться. Ведь так? — Жду твоего решения. Роан прищуривается, рассматривая все возможные варианты. Она практически не оставляет ему вариантов, с одной стороны, а с другой не настаивает на своем. Хитрость или неопытность? Соблазн или непоколебимость? Компромисс или упрямство? В конце концов, время есть, пусть и не так много, а смерть мобилизует. Можно разбить общий лагерь для всех, чтобы держать руку на пульсе. Находиться постоянно рядом с Кларк, давить мятежи в зародыше, учиться уживаться со скайкру, рано или поздно все равно придется. Перспективы слишком... заманчивы, чтобы отказываться сразу. — Пятьдесят моих человек и пятьдесят твоих. Что скажешь на это? Кларк распахивает глаза и гулко сглатывает. Несмотря ни на что она все-таки не ожидала, что Роан уступит. Что ж, она не знает, какими будут условия позже. Пока ему нужно не спугнуть ее, чтобы Кларк и сама не сразу поняла, чего он хочет. — Справедливо, — выдыхает она. — Я буду держать тебя в курсе. — Естественно, — он усмехается краем губ, — потому что я остаюсь с тобой. — А Полис?.. — удивленно приподнимает брови она. — Это моя забота, а не твоя. Лучше подумай, как отреагирует твой народ на такое решение? — Роан наблюдает, как на ее лице тревога сменяется решимостью. Кларк закусывает губу в задумчивости, слегка морщит лоб. — Справишься? — подначивает он. Роан должен быть уверен наверняка. — А ты обуздаешь своих? — Кларк вскидывает подбородок, во взгляде сверкает пламя. — Бросаешь мне вызов? — Роан выгибает бровь. — Уверена, что потянешь? Кларк пожимает плечами и улыбается. На его глазах она превращается в Ванхеду и едва ли не потирает руки в предвкушении. Хочешь потягаться, Кларк? Думаешь, что выстоишь? Что ж... Роан знает достаточно способов подчинения, но эту женщину силой не возьмешь, к ней нужен совершенно другой подход, и Роан ловит это в прерывистом дыхании, искусанных губах и судорожных вздохах. Он знает Кларк куда лучше, чем необходимо. — Не сомневайся, — чеканит она и протягивает руку. Роан переводит взгляд с ее пальцев на губы, хмыкает и дергает Кларк на себя. — А что ты скажешь на это? — прижимает ее, властно проводит рукой по спине и целует. Кларк не сопротивляется, наоборот, охотно запускает ладонь в волосы и отвечает. Роан чувствует, как она расслабляется, сбрасывает маску лидера и становится просто женщиной. В груди разгорается огонь обладания, и он отрывается от Кларк. Она хватает ртом воздух и неотрывно смотрит на него, будто делает еще один выбор. — Скажу, что мы пришли к соглашению. Роан почти восхищен тем, как быстро она берет себя в руки. Похоже, он ее недооценил, и у него еще есть время это исправить. А если Кларк будет против… Он только что нашел беспроигрышный способ ее убеждать.