Сын лорда

По каменистой почве одной из многочисленных дорог, вившихся вокруг Руат-холда, громко цокали копыта скакунов. На двух ехали два подростка, на вид четырнадцати и семнадцати Оборотов, на третьем — сурового вида пожилой мужчина с морщинистым загорелым лицом. Погода была жаркая и все трое то и дело вытирали пот. Младший был весьма миловидным подростком с тонкими чертами лица, голубыми глазами и тёмными волосами. Он то и дело судорожно впивался в поводья скакуна, шатался в седле и всё время норовил свалиться. Старший, тоже темноволосый, атлетически сложённый юноша, в такие моменты бросал на него полные иронии взгляды. — Что, Шаван, совсем никак? — с издёвкой говорил он. — Я стараюсь, Джаррол, — упрямо отвечал ему сквозь стиснутые зубы младший, бросая на того яростные взгляды. — Если Шавану всего четырнадцать Оборотов, — строго заметил Джарролу пожилой мужчина, — то это не означает, что он должен ездить как взрослый наездник. — Но он же такой же руатанец, как и я, — упрямо насупился Джаррол, и горячо продолжал: — отец сам говорил, что руатанцы должны быть образцовыми наездниками. Шаван учится ездить верхом вот уже семь Оборотов и должен хотя бы держаться в седле прилично! — Но-но, господин Джаррол, что вам говорил ваш отец, лорд Джексом? У вас с братом одна и та же кровь, и поэтому вы должны держаться вместе, помогать друг другу, никогда не ссориться и не говорить друг другу гадости! Вы же братья! — Но всё равно лордом он не станет! — усмехнулся Джаррол. — Лордом стану я. Вот так. А он, — Джаррол указал на Шавана, — управляющим в холде станет самое большее, вот! Тут произошло то, чего мастер Лонгер, наставник по верховой езде обоих сыновей Джексома, лорда Руатанского, предусмотреть не мог. Шаван соскочил на землю, ринулся к старшему брату, содрал того с седла, повалил и принялся дубасить кулаками. Братья покатились по пыльной земле, причём Джаррол в долгу не оставался. В воздухе на миг показался бронзовый файр, и, громко пискнув, тут же исчез. Мастер Лонгер пытался разнять драчунов. — Господин Джаррол! Господин Шаван! Немедленно прекратите! — напрасно взывал к разошедшимся ученикам наставник. — Не то узнает ваш отец… — Что здесь происходит?! — раздался вдруг откуда-то сзади знакомый голос, и мастер Лонгер обернулся. Это был сам Джексом, лорд Руатанский, слезавший с седла своего белого дракона. За ним следовала его жена, леди Шарра, над головой которой вились бронзовый и коричневый файры. Тем временем как по команде драка прекратилась, и оба руатанских наследника, красные, потные, всклокоченные, покрытые синяками и ссадинами, с порванной одеждой, тяжело дыша и бросая друг на друга сердитые взгляды, предстали перед своими родителями. — Я спрашиваю, что здесь происходит? — повторил Джексом; в голосе его звучал лёд. — Лонгер, говори. А с вами обоими побеседуем дома. Вечер для обоих сыновей лорда Руата прошёл невесело. Как оказалось, лорд и леди Руата узнали обо всём от Мийра, бронзового файра леди Шарры, которая беспокоилась из-за долгого отсутствия сыновей и послала файра на их поиски. Встревоженный файр вернулся в холд, взбудоражил всех его обитателей, и вынудил Джексома оседлать вместе с женой Рута и отправиться на место драки. Тяжёлый разговор, которого со страхом ждали Джаррол с Шаваном, состоялся в кабинете лорда. В дверь заглянули испуганные Гемма и Адесса, сестрёнки десяти и семи Оборотов. Мать шикнула на них, и девочки исчезли. — Шаван, как ты мог? — спрашивал Джексом младшего сына. — Ты разве забыл, чей ты сын? Ты — сын лорда, и тебе поэтому крайне необходимо держать себя в руках и не отзываться так остро на резкие слова и даже оскорбления. — Отец, он первый начал! — пытался оправдываться Шаван. — Неважно, кто первый, — оборвал его отец. — Я ещё раз напоминаю о том, что надо вести себя как подобает лорду. — Но он не будет лордом, — встрял Джаррол. — Так, — Джексом сурово повернулся к старшему сыну и принялся разглядывать того, словно впервые его увидел. — Ты мой старший сын, Джаррол. Если Конклав одобрит, то, возможно, — лорд Руата сделал ударение на слове «возможно», — ты со временем и станешь лордом Руатанским. Знаешь, почему меня уважает и любит весь Руат? — Нет, — буркнул Джаррол. Шарра взглянула на старшего сына и в очередной раз поразилась его сходству со своим братом, лордом Южного холда Ториком. — Я никогда, слышишь, даже с самой последней служанкой, с самым последним работником на поле не позволяю себе разговаривать подобным оскорбительно-унизительным тоном. Я вижу в каждом своём подданном прежде всего человека. А ты так позволил себе оскорбить своего родного брата, который, возможно, станет тебе опорой. Так, вы оба наказаны, — закончил лорд Руата, не сводя глаз с сыновей. — Джаррол. Ты безвылазно две недели сидишь взаперти у себя в комнате и занимаешься переписыванием обветшавших Записей. Шаван. Ты те же самые две недели делаешь уборку вейра Рута. Вы меня оба поняли? — Поняли, — буркнул Джаррол. — Угу, — в тон старшему брату ответил Шаван. — Тогда свободны, — только и сказал Джексом, отпуская сыновей в сопровождении Лонгера. Те уныло поплелись вслед за наставником. Шаван в очередной раз выковыривал шваброй мусор из дальних уголков вейра Рута, белого дракона отца. Когда-то давно, рассказывали ему, это была старая конюшня, а у мальчика сложилось впечатление, что конюшня была тут вчера. О, Скорлупа, он не думал, что от дракона может быть столько грязи! Сколько себя помнил Шаван, между ним и Джарролом всё время были какие-то ссоры, стычки и даже драки. Хотя поводов для ревности у них обоих не было: родители всё давали им одинаково и любили так же. Скорее, между ними шло негласное соревнование: кто лучше перепишет учебные баллады, кто быстрее пробежит, кто аккуратнее оседлает скакуна и тому подобное. Но Джаррол, в отличие от Шавана, не мог относиться к проигрышам брата спокойно и всё время подкалывал его этим. Что и произошло неделю назад. И тут мысли Шавана принялись снова крутиться вокруг драки с братом. Он потрогал не желающую проходить, несмотря на все усилия Тритмана, целителя Руата, здоровенную шишку. Ужасно твёрдыми оказались у Джаррола кулаки. Потом Шаван принялся думать о родителях. Джексом и Шарра никогда не выделяли кого-то одного из сыновей, относились к ним одинаково и одинаково же требовали с них обоих. Но по мере того, как росли Джаррол и Шаван, их характеры и склонности становились разными. Джаррол увлекался скачками и борьбой. А Шавану больше по душе были книги, свитки и музыка, и поэтому много времени он проводил с Фортепом, арфистом Руата. Но родители и Шавана стремились развивать физически, хотя с этим дела у него шли неважно. Хоть лорд и леди Руатанские и относились спокойно к разным склонностям сыновей, тем не менее, Джексом помнил об этом, когда назначал наказание. — Лучше бы я сидел сейчас с Фортепом и занимался Записями, чем ворочал шваброй! — в сердцах воскликнул Шаван, швыряя её в угол. «Ты такой же вспыльчивый, как твой отец в твои годы», — внезапно раздался в голове Шавана какой-то странный голос. — Кто здесь? — испуганный Шаван принялся озираться. «Это я, Рут. Шаван, я разговариваю с тобой», — мягко произнёс всё тот же бесплотный голос. — Рут? — недоверчиво отозвался Шаван. Сколько он себя помнил, отец брал его с братом к себе в седло, и они много раз путешествовали Промежутком. Жуткое место, что скажешь. Но летать ему нравилось, и он гордился, что его отец — всадник. «Ты не рад, что можешь говорить со мной?» — Рад, конечно, но… — замялся Шаван. — Я совсем не ожидал этого. «Но мы найдем, о чем поговорить!» — ответил Рут, напомнив Шавану обычного мальчишку. Оставшуюся ему неделю наказания Шаван благодаря Руту переносил легко. Они с драконом разговаривали обо всём — от погоды до взаимоотношений между людьми. В первый же раз Шаван посетовал Руту на брата и был рад, что дракон отнёсся к этому понимающе. Под конец Шаван даже стал спешить к месту наказания, лишь бы быстрее оказаться с драконом. — Рут, — попросил он однажды дракона, — Ты не говори моему отцу, что я могу с тобой разговаривать. Пожалуйста. «Почему не говорить? — недоумевал Рут. — Думаю, Джексом будет рад, что ты слышишь драконов». — Я просто не хочу, чтобы это дошло до Джаррола, — начал горячо объяснять Шаван. — Он запросто снова начнёт задирать меня. «Хорошо, я не скажу Джексому», — согласился Рут. Вот, наконец, и истекли две недели, которые Джексом отвёл на исправление провинившихся сыновей. Братья встретились в главном зале, куда прибыли гости из Форт-холда. Мрачно посмотрев друг на друга, под пристальным выжидающим взглядом Лонгера они буркнули что-то вроде приветствия. В гостях, как оказалось, были Хорон и Халигон — лорд и управляющий Форт-холда: они как раз направлялись к выходу. Шаван знал, что Конклав совсем недавно утвердил Хорона как полноправного лорда Форт-холда. Как только гости из Форта поравнялись с братьями, Джексом, улыбаясь, сообщил: — Скоро будет день рождения леди Шарры. В Руате состоится Встреча. Милости просим к нам! — Спасибо за приглашение, непременно будем, — отозвались гости. Наступил день Встречи. День выдался снова жаркий, хотя накануне прошёл дождь. Руат был тщательно вымыт, выскоблен, украшен как внутри, так и снаружи, а между плитами во дворе холда не было видно ни травинки. Потом один за другим в воздухе стали появляться драконы с пассажирами. Вскоре драконы приземлились на близлежащих холмах, а пассажиры направились в холд. Праздник пошёл своим чередом. После поздравлений на помосте возле стен холда начались танцы и выступления арфистов, причём кроме Фортепа, выступали и арфисты, прибывшие из главной мастерской Цеха. Потом празднество переместилось под навесы, устроенные на случай дождя, где были накрыты столы и располагалась обширная площадка, чтобы желающие могли на ней помериться силой. Почти всю Встречу Джаррол и Шаван по распоряжению отца, сидевшего с матерью поодаль, провели рядом, под присмотром Лонгера. Они всё ещё дулись друг на дружку, и признаков примирения заметно не было. Гости сидели за столами, где слышался звон бокалов и приборов, а на площадке тем временем уже состязались несколько молодых людей из соседних холдов. К братьям подошёл Гонтрел, младший сын Ранрела, лорда Тиллекского. Братья один Оборот прожили в Тиллеке, где они изучали судостроение и виноделие, а также по-приятельски общались с Гонтрелом, который был на Оборот старше Джаррола. — Джаррол, неужели ты стоишь в стороне? — раздался его полный иронии голос. — Не узнаю тебя. У нас ты был большим охотником помахать кулаками. — О, Гонтрел, привет! — Джаррол с разрешения Лонгера отправился вместе с приятелем на площадку. Когда Джаррол вышел на площадку, Шаван быстро забыл всю свою неприязнь к брату: он от всей души желал ему победы. Схватка началась. Увлечённый зрелищем, Шаван не сразу понял, что слышит ментальный крик Рута: «Падает! Падает!» Шаван очнулся и увидел, что одна из толстых деревянных стоек навеса над площадкой подкосилась и грозит свалиться на состязающихся. Не помня себя, Шаван крикнул: — Джаррол! Гонтрел! — и, прежде чем кто-либо успел вмешаться, издал ментальный вопль: «Рут! Помоги!» «Сейчас!», — отозвался дракон. Джаррол и Гонтрел очнулись, вскочили и со вполне понятным гневом посмотрели на Шавана. — Ты с ума сошёл? — заорал Джаррол. — У нас же… — Бегите оба! — не своим голосом рявкнул Шаван. — Потом объясню! Раздался треск, и, хвала Скорлупе, борцам хватило ума и времени быстро выскочить с площадки в сторону. Навес рухнул. А опомнившиеся Джаррол и Гонтрел, не обращая внимания на поднявшуюся суматоху, разглядывали то заваленную обломками деревянных балок площадку, то Шавана, спокойно стоявшего рядом. Шавану не пришлось объяснять ничего. В глазах обоих, казалось, была одна и та же мысль: а что, если… А над всеми ними высоко парил белый дракон, держа в лапах длинную деревянную балку с обрывками верёвок и болтающимся на них полотнищем тента. — Спасибо тебе, Шаван, — только и мог сказать Джаррол на удивление спокойным без иронии голосом. Да, эта Встреча в Руате запомнилась надолго. А вечером в кабинете Джексома сидела полностью примирившаяся семья лорда Руатанского. — Так, Шаван, ты утверждаешь, что сам увидел, как навес падает? — спрашивал младшего сына Джексом. — Да, отец, — отвечал Шаван. — Ты же сам говорил, что руатанцам надо друг за друга стоять горой. — Правильно, — отозвался Джексом, но тут очень внимательно посмотрел на младшего сына. — Шаван, ты что-то нам с мамой недоговариваешь. — Отец, мне больше нечего сказать, — сказал Шаван, невольно опуская глаза. — Шаван, — вдруг мягко вмешалась Шарра, — а ведь мы с папой чётко слышали, как Рут сказал: сейчас, мол. И это у него прозвучало как ответ на чей-то вопрос. Но ни я, ни папа, ни о чём не спрашивали Рута и тем более ни о чём его не просили. Шаван понял, что больше скрывать от родителей своей тайны не может. — Папа, я… могу говорить с Рутом, — проговорил он, опустив ещё ниже глаза, и лицо его вспыхнуло. — Это же очень хорошо, сын! — неожиданно засиял Джексом. — Этого не надо стыдиться, говорить с драконами — это очень редкое умение. Знаешь, кто ещё это умеет? — Знаю, — улыбнулся Шаван. — Мама, например. А ещё мне говорили, что это Госпожа Бенден-Вейра Лесса и целительница Брекки. — А теперь и ты, — мягко добавила Шарра, и тут камень, столько времени лежавший на душе Шавана, рухнул прочь. Надо же, никто и не сердится, а он так боялся признаться! Взгляд Шавана упал на брата, и он увидел, как тот смотрит на него с чем-то, похожим на уважение. — Спасибо тебе, Шаван, — снова произнёс Джаррол. — Если бы не ты, то не стоял бы я сейчас здесь. И… прости меня за то, как я с тобой всё время обращался. И это очень здорово, что ты умеешь разговаривать с драконами. Шаван был растроган непривычно кротким голосом брата, его неожиданной просьбой о прощении и удивлён прозвучавшим в его голосе искренним восхищением. Казалось, это вовсе не прежний задира Джаррол, а кто-то другой. Он шагнул к брату. — Ничего, Джаррол. Не стоит. — И братья впервые в жизни крепко обнялись. В последующие дни возобновились обычные для братьев занятия: изучение Записей, поведения в разнообразных ситуациях, истории и географии Перна. А Лонгер продолжил заниматься с братьями верховой ездой и борьбой, причём у Шавана стало получаться держаться в седле без подколок со стороны Джаррола. В конце концов Шаван даже стал совершать прогулки верхом в одиночестве. Отношения Шавана и Джаррола улучшились. Теперь ничто не напоминало о годах ссор и драк между ними. Джексом и Шарра не могли нарадоваться взаимопониманию, царящему между сыновьями. В один прекрасный день по Перну разнеслась новость о том, что Лудета, старшая королева Форт-Вейра, отложила тридцать девять яиц, и это была одна из крупнейших кладок, отложенных королевами Вейров за последние три Оборота. Форт-Вейр объявил Поиск. Как-то раз Шаван заехал далеко от холда и очутился в небольшой рощице на берегу речки. Падения в тот день не ожидалось, и подросток решил всласть нагуляться, тем более что наступила хорошая погода после целой недели дождей. К тому же старшие в холде одобряли эти его вылазки. Между деревьев, полускрытая ветками, виднелась какая-то синеватая громада. А на самом берегу речки сидел мужчина в лётной всадничьей куртке. При виде Шавана мужчина встал, и Шаван увидел, что этот человек старше его всего лишь Оборотов на десять.. — Здравствуйте, — вежливо сказал Шаван: сказалась выучка Фортепа, — я вам не помешаю? — Нет, садитесь, — пригласил его мужчина. — А кто вы? — Меня зовут Г'лан, я из Форт-Вейра, — представился всадник и, улыбнувшись, указал в сторону той громады за ветками, — а это мой синий дракон, Ленерт. Шаван впервые видел вблизи и даже разговаривал со столь молодым всадником. Ведь в основном из всадников он немного общался разве что с Н'тоном, который был даже старше его отца. А уж о Ф'ларе и Лессе и говорить не приходилось. Он был несказанно рад тому, что разговаривает с почти ровесником, но всё же степенно представился. — О, я знаю вашего отца, он часто помогает нам в сражениях. Пока они разговаривали, проснулся дракон. Расправляя крылья, он вышел из-за деревьев. Какой же он красивый! Рут не так впечатлял размерами, как этот синий. Шкура переливалась синим цветом, как у моря, которое Шаван видел в Тиллеке, глаза мерцали разнообразными оттенками. Дракон вышел и почти сразу принялся проявлять повышенный интерес к Шавану. Он придвинулся поближе к людям, а точнее, к юному руатанцу, хвост его нервно дёргался, а крылья то складывались, то расправлялись.. Шаван даже безуспешно попытался поговорить с драконом. — Не знаю, что на него нашло, — словно извинялся за дракона Г'лан, — обычно он такой спокойный. — Наверное, я попросту для него новый человек, — отозвался Шаван, и на этом они расстались с обещаниями вскоре увидеться, потому что Г'лану надо было возвращаться в Вейр. Через три дня в Руат прилетели Н'тон и Г'лан. Джексом и Шарра, удивлённые неожиданным визитом в Руат всадников из Форт-Вейра, принимали гостей в кабинете лорда. Джексом думал, что Н'тон прибыл в Руат по поводу десятины и недоумевал: от Руата десятина получается Вейром вовремя и в должном объёме. — Мы бы хотели видеть Шавана, — улыбаясь, произнёс Предводитель Форт-Вейра, когда гости устроились в креслах и получили по кружке кла, ибо было раннее утро. — Г'лан, объясни. — Лорд и леди Руата, — замявшись и слегка откашлявшись, начал молодой синий всадник. — Понимаете, мы на днях встретились с Шаваном, вашим младшим сыном, и Ленерт, мой дракон, дал мне понять, что Шаван — потенциальный всадник. — Что? — воскликнула Шарра. — А что ты удивляешься, Шарра? — Джексом, наоборот, не казался удивлённым и, казалось, даже ждал такого исхода. — Шаван умеет говорить с драконами, к тому же он младший сын лорда и самому лордом ему не бывать. Так что пусть отправляется в Вейр. — В Вейр? Я? — послышался голос Шавана, и в кабинет вошёл он сам. — Почему? — Конечно, — уверенно улыбаясь, сказал Н'тон. — А ты разве не хотел бы этого? К тому же синие драконы, — Предводитель указал рукой на Г'лана, — не ошибаются. — Но… Я смогу? — Шаван выглядел растерянным и неуверенным. — Конечно, сможешь, — вмешалась Шарра, — Иначе ты не спас бы своего брата. — Шаван, — серьёзно взглянул на него отец, — ты готов отправиться в Вейр и стать всадником? — Да, отец. — Тогда Г'лан прилетит за тобой через три дня, — пообещал Н'тон. И вот Шаван сидит за спиной Г'лана, а Ленерт кругами спускается в чашу Вейра, прямо на Площадку Рождений. Всё произошло внезапно: не через три дня, а через день после их первого визита в Руат явился Г'лан со срочным известием, что драконы начали гудеть. Это означало, что надо безотлагательно являться в Вейр. Прощание с родным домом, с родителями, братом и сёстрами, и вот Шаван покинул Руат, и летит навстречу возможному Запечатлению. Хоть Шавану прекрасно было известно, что его ждёт, всё равно он дико волновался, и сердце его колотилось. Г'лан проводил его до Нижних пещер, где Шаван бывал не раз с раннего детства, и там его переодели в белую длинную тунику кандидата. Потом он вместе с другими кандидатами под драконий гул двинулся на песок Площадки. О, Скорлупа, сколько раз он был здесь как зритель! Но теперь всё было по-другому. В стороне Шаван видел груду пёстрых яиц, а поодаль от них — золотое. Потом он перевёл глаза наверх, где виднелись поддержанные колоннами места для зрителей, полные народа. Шаван нашёл в толпе зрителей родителей, брата и сестёр. Здорово, что они всё-таки прибыли! Теперь ему не будет так страшно. Джексом помахал сыну, Шаван ответил тем же. А мать и сёстры послали ему поцелуи. Джаррол же просто кивнул брату. Раздался треск, гул драконов усилился, и Шаван снова повернулся лицом к яйцам. Яйца трескались, лопались, освобождая всё новых своих обитателей. Уже несколько первых пар юных всадников и драконов ушло прочь, и напряжение Шавана росло. Вот развалилось очередное яйцо, и наружу выбрался бронзовый малыш. Какой же он красивый! Как лучи солнца, проникшие снаружи, сверкают на его бронзовой шкурке и отражаются в фасетках глаз! С других сторон к Шавану двигалось две зелёных, синий и коричневый. Наверное, кто-то из них выберет его, решил Шаван. Но бронзовый упрямо двигался к юному руатанцу, не давая другим дракончикам даже приблизиться к мальчику. Впрочем, одна из зелёных и коричневый уже нашли себе всадников. Вдруг нога Шавана, зачарованно двигавшегося навстречу бронзовому, угодила в какую-то ямку, подвернулась, и мальчик зашипел от боли. Он сел прямо на песок, потирая ногу. «Тебе больно?» — вдруг сочувственно и даже как-то жалобно раздался в его голове чей-то голос. — Кто здесь? — Шаван сразу забыл о ноге и, озираясь, встал. «Ш’ван, это я, Санарт! У тебя всё пройдёт! Только накорми меня, я такой голодный!» — Санарт! Это ты? Ты меня выбрал? «Конечно. Ты чудесный. Добрый. Храбрый» Ш’ван не выдержал и, упав на колени перед драконом, принялся гладить его шею, крылья, голову. Чувство безграничного и ни разу не испытанного счастья словно затопило его, по щекам побежали ручейки счастливых слёз. — Ш'ван, всадник бронзового Санарта? — услышал юный всадник голос Н'тона, называвшего его новым именем всадника. Предводитель стоял, улыбаясь; во взгляде его явно читалось одобрение. И Ш'ван вместе с Санартом, своим драконом, двинулся с Площадки Рождений. Краем глаза он видел, как его родные крепко обнялись. Он помахал им всем. Прошло время. Ш'вану минуло уже восемнадцать Оборотов, и вчера он принял участие в первом в жизни настоящем бою с Нитями. Он помнил, как крылья строились в чаше Вейра, помнил, как кипела кровь в пылу битвы и как ненависть к древнему врагу Перна туманила взгляд. После битвы он долго вспоминал одобрение Н'тона и К'стана, командира крыла, в котором он сражался. Он был счастлив и горд стать настоящим всадником и защитником Перна и чувствовал, что он на своём месте. А на следующий день, несмотря на непривычную усталость, он решил навестить семью, чего ему из-за постоянной занятости в Вейре долго не удавалось. «Мы снова летим в Руат?» — спросил его Санарт, получив ориентиры. — Да, Санарт, — и Ш'ван невольно улыбнулся. — Мы с тобой давно туда не летали! И Санарт нырнул в Промежуток.