***
— Нельзя показывать, что мы общаемся, — Гермиона опасливо озиралась, но кроме них никого не было в коридоре. — Почему? Мне казалось, ты теперь не заботишься о мнении окружающих, — Малфой нахмурился. Он не считал, что они с Грейнджер должны ограничивать себя в публичном разговоре. В конце-концов, многие давно уже забыли о старых делах и оскорблениях, которыми Драко осыпал Гермиону на первых курсах. Многие ученики задирали друг друга в детстве, а потом взрослели и признавали свои ошибки, даже становились лучшими друзьями. Как в случае и с Драко. Он давно извинился перед Гермионой за грязные слова, посылаемые в ее адрес. И слова эти, по большому счету, впитывались в кровь с малых лет благодаря властному отцу, в спину жесткими толчками направлявшему сына, как ему казалось, по единственно правильному пути. Но Драко осознал, что путь этот был ложным. И с души парня свалился огромный камень, когда Гермиона его простила, сказала, что со временем язвительные высказывания Малфоя никак не трогали ее, а даже забавляли, она жалела слизеринца за такое воспитание и отсутствие фантазии для того, чтобы придумать оскорбления получше, чем привычное «грязнокровка». — Меня все еще не покидает ощущение, что за мной следят, Драко, — высказала свои опасения девушка. — Словно чей-то пристальный взгляд преследует, прочно обосновавшись под кожей. И, когда я плавала, почувствовала нечто неладное. Стоит соблюдать осторожность. Если нас двоих поймают… — Послушай, не наводи панику раньше времени, это на тебя не особо похоже, — парень вздохнул. Положив руку на плечо Гермионы, он ощутил всю напряженность ее тела. От взгляда парня не ускользнула та игривость и отличное настроение, каким была пропитана девушка за завтраком, переговариваясь с друзьями, а сейчас этими эмоциями даже не пахло — в глазах Грейнджер отражалось лишь беспокойство. — А что ты предлагаешь? — спросила девушка. Руку Малфоя со своего плеча скидывать не стала, ей было приятно это прикосновение, особенно когда парень начал медленно массировать напряженные мышцы. — Расслабиться, не зацикливаясь на неподтвержденных опасениях. Так и до паранойи недалеко, — Драко привлек собеседницу к себе, крепко обнял, совершенно не заботясь о том, что их мог кто-нибудь увидеть. Ему нужно было ощущать Гермиону рядом, прикасаться к ней, чувствовать единение, присущее близости только с ней, ни с кем больше. — С Поттером и Уизли говорить будешь, кстати? — Да, пойдем в Выручай-комнату после отбоя, — ответила Гермиона. Она расслабилась в теплом кольце рук, прикрыла глаза, наслаждаясь моментом. — Надеюсь, все пройдет хорошо. Хотя не сомневаюсь, что твои друзья воспримут это должным образом, — Малфой не мог отрицать той прочной связи, что образовалась у знаменитой троицы еще с первого курса. Он даже завидовал той дружбе, что была у гриффиндорцев, ведь сам не мог таким похвастаться. Крэб и Гойл были лишь его удобными приятелями, а не теми, кому можно довериться на все сто процентов, обратиться за помощью и чувствовать себя тем, кто дорог кому-то по-настоящему, а не из-за своего положения. — Они захотят быть со мной во время обращения, — девушка вздохнула. Подвергать друзей опасности не хотелось. — Зная упорство Поттера… тебе этого не избежать, — хмыкнул слизеринец. Он прекрасно понимал, что Поттер, узнав о волчьей сущности Грейнджер, вообще не отлипнет от нее, задушит заботой и уж точно будет первым добровольцем, сопровождающим девушку во время полнолуний к Визжащей хижине. Драко уже был осведомлен о Римусе Люпине, об истории Мародеров в какой-то мере, поэтому знал что это за место и почему его выбрала для обращений Гермиона. — Но я его прекрасно понимаю, сама поступила бы точно также, — Гермиона с трудом вынырнула из теплых объятий Малфоя. Взглянув на него, уловила во взгляде… разочарование? Она знала, что Драко во время полнолуний находился в одной из пристроек своего поместья, где ему помогал Добби, а вот ей приходилось хуже: без поддержки, лишь с одним только сдерживающим заклинанием, обращения происходили слишком болезненно, поэтому принять помощь от Гарри и Рона действительно было разумным шагом. — Я бы хотел, чтобы мы вместе это делали, — озвучил мысли вслух Малфой. Он ненавидел обращение порознь: боль собственная сливалась с болью Гермионы. Малфой не находил себе места в дни перед полнолунием. От одной только мысли о том, что Гермиона справляется с обращением в полном одиночестве, становилось гораздо хуже. — Ты слишком романтизируешь ничем не скованное совместное обращение, Драко, — Гермиона покачала головой. — Два оборотня, не контролирующих себя — слишком опасно. Трансгрессировать на какой-нибудь пустынный остров, где можно не волноваться за то, что никого не покалечим, мы не можем. Так что ребята позаботятся обо мне. — Не сомневаюсь, — Драко достал из кармана сложенный вчетверо пожелтевший лист. — Я кое-что нашел в домашней библиотеке, здесь сказано, что обращения можно контролировать, превращаться лишь по собственному желанию, но для этого нужно специальное зелье и что-то еще, остальной текст нужно найти, несколько страниц в книге отсутствовало. — Это отлично! — загорелась Гермиона. Выхватив пергамент из рук парня, открыла его и с жадностью прочитала. — Драко, это наш шанс на более-менее нормальную жизнь! Если мы найдем способ, то больше не придется переносить все эти муки, подвергая людей опасности. Ты молодец! — Не задуши, — усмехнулся Малфой, когда девушка обняла его так крепко, что даже стало больно. — Так, я тоже в библиотеке кое-что поищу, — Гермиона спрятала страницу себе в карман. — Настроение сразу отличное! — Да? Мне кажется, за завтраком оно у тебя было не хуже — светилась, как огни на Рождество, — на лице Драко расплылась улыбка, которую гриффиндорке сразу захотелось стереть поцелуем, но она с трудом воздержалась от подобной затеи. — Всего лишь хорошее настроение, — Гермиона пожала плечами. — Придешь завтра на тренировку? — Драко все еще горел квиддичем. Он считался отличным ловцом, да и любил адреналин, который теперь нужно было выплескивать с двойной силой. — Куда я денусь. К тому же, Рон будет пробоваться на место вратаря, я обязана его поддержать. — О, Уизли — вратарь? Советую сразу запастись несколькими литрами костероста, он ему понадобится, ведь у Блейза просто дьявольский удар, — Драко усмехнулся. Команду Слизерина победить было практически невозможно — они выигрывали большинство матчей. — Прекрати! — Гермиона ударила парня по плечу. — Не смей трогать Рона, предупреждаю. И Забини тоже скажи, что костерост, если что, понадобится ему. — У-у-у, моя грозная амазонка! — прищурившись, протянул Малфой. — Засранец! — Гермиона все же не смогла удержаться и, потянув Малфоя за ворот рубашки, прижала к себе и поцеловала.***
— Так о чем ты хотела с нами поговорить? — спросил Гарри, когда вторая партия в карты была сыграна. Он понимал: Гермионе было что сказать, за ее весельем, что он видел утром, явно скрывалось нечто серьезное. — Это должно остаться между нами, никому ни слова, я вас очень прошу, — девушка вздохнула. Она взглянула в обеспокоенные глаза друзей, прочистила горло перед тем, как продолжить. Сейчас она собиралась поделиться огромным секретом, который принесет неудобства близким людям. — Даже Джинни. И Родителям. И Дамблдору. Никому, пока никому. — Хорошо, Гермиона, только не пугай нас! — воскликнул Уизли. Он придвинулся ближе, отбросив карты в сторону. При всей своей хаотичности, иногда несобранности и дурачеству, Рон умел сопереживать, поддерживать и рисковать собой ради дорогого ему человека. — В общем, когда вы были в Хогсмиде с ночевкой в прошлый раз, а я осталась в Хогвартсе якобы из-за плохого самочувствия, на самом деле, я была в Визжащей хижине и… справлялась с обращением, — выпалила на одном дыхании Гермиона. В комнате воцарилась тишина. Рон и Гарри смотрели на девушку с шоком, не в силах выдавить из себя ни слова. Их можно было принять за каменные статуи, если бы не дыхание. Гермионе стало страшно. Хоть она и была уверена, что друзья ее не отвергнут, но… их взгляды, наполнявшиеся страхом, закрутили неприятный водоворот в груди. — Не молчите, пожалуйста, — девушка вжалась в кресло. — Гермиона… — Только не молчите, пожалуйста, меня это убивает, — Грейнджер выдохнула, прикрыв глаза на несколько секунд. Ей стоило выпить чего-нибудь крепкого, либо успокаивающее зелье, чтобы сердце настолько бешено не колотилось сквозь ребра, казалось, затрещавшие под напором этих частых ударов. — Это настолько неожиданно, прости, — Гарри прочистил горло и поправил очки. Его лучшая подруга оказалась оборотнем, кто бы только мог подумать! И как они могли это упустить? — Да уж, для меня это тоже стало неожиданностью, — горькая усмешка задрожала на губах девушки. — Как вообще это могло случиться? — спросил Рон, очнувшись от ступора. — Оборотнем можно стать, если тебя укусят, либо волчий ген передается по наследству. Тебя вроде никто не кусал, а волчьего гена тоже нет… или есть? — Знала бы я сама, Рон, — Гермиона покачала головой. Она все же решила наколдовать бутылку вина и, получив утвердительные жесты от парней, разлила алкоголь по трем чашкам. Терпкий напиток быстро начал обволакивать горло. — Я уверена, что среди моих предков не было оборотней. Сейчас мы пытаемся кое-что раскопать в старых документах моей семьи, может, я не знала всего. Да и есть упоминания о способности подавить волчий ген. — Мы? — Гарри едва не пролил вино. Его рука дрогнула, когда он услышал это «мы», неприятно кольнувшее сердце. Видимо, он все еще не привык к тому, что Гермиона могла близко дружить с кем-то, кроме них, доверять этому человеку… — Эм, я попросила кое-кого мне помочь, — уклончиво ответила девушка, но по взглядам друзей поняла, что ей не отвертеться от правды. Все равно придется рассказать про Драко, если не сейчас, то в ближайшее время. — Не могу пока назвать имя, я дала обещание, чуть позже пролью свет на всю ситуацию. — Ладно, хорошо, — с долей обиды сказал Уизли. Он осушил стакан почти залпом, вытер потемневшие губы рукавом свитера и вздохнул. Гермиона посмотрела на свитер и не могла не вспомнить про Нору, про тот уют и тепло, которым она дышала. Деревянные лестницы, летающие под потолком бумажные самолетики, вредилки близнецов, аромат свежей выпечки, мятной зубной пасты… Как второй дом, как место, где можно почувствовать себя окруженной чистой заботой и пониманием. Где можно заварить чаю и поболтать с Молли на кухне, когда все уже легли в свои кровати, а с Артуром изучать свойства маггловской техники. Сейчас бы оказаться там, чтобы получить порцию родительского тепла и дружеской поддержки от остальных ребят… — Мне очень тяжело, Рон, поэтому хочу постепенно вас посвящать в подробности, а не обрушивать целое цунами сразу, как оно обрушилось когда-то на меня. — Да, это твое право, — Рон кивнул. Он покосился на Гарри, ожидая от него каких-нибудь правильных слов. — Сколько раз ты уже превращалась? — севшим голосом спросил Поттер. Он прекрасно знал, что превращения были ужасными в своей боли и контролировать их было сложно, если рядом никого не было — почти невозможно. — С десяток раз, — Гермионе ответ дался с трудом. Она на мгновение ощутила физически вспышку той боли, которая присуща обращению. Тело напряглось, голова загудела при воспоминании о полнолуниях. — Мерлин, Гермиона! — прошептал Рон. Он придвинулся ближе к девушке и взял ее за дрожащую руку. — Это же настоящие муки, как ты справилась? — С трудом, но справилась, — Гермиона вздохнула. Выпила вино, хотела наколдовать еще, но оставила эту затею. — В Визжащей хижине, как профессор Люпин. — Но ведь ему помогали друзья! — воскликнул Гарри. Его обуяло ужасное волнение за близкого человека, каким Гермиона, безусловно, для него являлась. Как же такая хрупкая девушка могла противостоять жестокому обращению? Римус сравнивал превращение с самыми жесткими пытками, с мясорубкой, через которую тебя прокручивают. Профессор вспоминал Джеймса и Сириуса, находившихся с ним рядом и их полные ужаса и горечи взгляды. Как же Гермиона не сошла с ума от одиночества в такие моменты? — Я тоже получала помощь. — Тебе помогал твой… друг? — поинтересовался Гарри. Его жалило острое любопытство относительно таинственной персоны, которая помогала Гермионе. Никто не был так близок с ней, как они с Роном. А она, оказывается, утаивала кого-то еще, кому доверила такой важный секрет. — Нет, я использовала сдерживающее заклинание в последствии. Это единственный вариант, не позволяющий мне покинуть хижину, чтобы не навредить никому. Мне тяжело это вспоминать в красочных подробностях, — извиняющимся тоном сказала девушка. Она облизала губы, вытерла вспотевшие ладони о свои штаны. — Сейчас я хотела сказать лишь в общем о том, что имею такую проблему и что едва не напала в первый раз на учеников. — Все обошлось? — с тревогой спросил Рон. — Если бы не обошлось — Дамблдор таким спокойным бы не был, — усмехнулась девушка. — Мне было очень тяжело, осознать все это, пройти через боль, видеть этих ребят, которых мне хотелось разорвать зубами, не испытав ни капли сожаления в тот момент… Это просто ужасно. Та неистовая жажда крови, ярость, что во мне сидела — думала, что сойду с ума, настолько мощными эти чувства были. Каждую косточку организма будто бы дробили с маниакальным удовольствием молотком. Моя голова разрывалась, и, казалось, что меня вдобавок выворачивают наизнанку, голыми руками достают через горло внутренности… Не хочу больше говорить. — И не надо больше, — Гарри взял подругу за руку. Он сам дрожал от того ужаса, который ему словно передался от Гермионы. — Ты очень сильная, всегда это показывала своим поведением. Мы с Роном всегда будем рядом, ты не останешься без помощи, только не скрывай от нас ничего, пожалуйста. — Не буду, — пообещала Гермиона. Она улыбнулась абсолютно искренне. Эти два парня были ее поддержкой и опорой с самого первого дня в Хогвартсе. Им она обязана многим, в том числе тем, что она точно знала что такое настоящая дружба. — Чуть позже я расскажу вам все. Спасибо большое за то, что всегда рядом. — Тебе спасибо, — Гарри положил голову на плечо Гермионы, а Рон последовал его примеру. Гермиона закрыла глаза. Вино постепенно завлекало в свои томные объятья. Тепло от камина и свитера Рона окутало плотным пледом. Тишина, воцарившаяся в Выручай-комнате, облизала истерзанную проблемами душу уютным пламенем. Как же было хорошо чувствовать себя нужной, любимой и знать, что тебя примут любой! Гермиона наслаждалась этим моментом с особым упоением. Это был спасительный островок среди бушевавшего черного океана. Из груди девушки вырвался вздох облегчения. Одна проблема решена.***
— Как все прошло? — Драко стоял неподалеку от окна, прислонившись к стене. Его поза была расслабленной, ничто не выдавало в парне волнения или напряженности. На Астрономической башне было тихо и свежо. Излюбленное место Драко. Не считая Выручай-комнаты, конечно же. — Хорошо? То есть, не было скандалов и истерик, — Гермиона подошла ближе. Волосы Малфоя были растрепанными, словно он только что поднялся с постели. Это вызвало легкую улыбку у девушки. Драко будто был соткан из противоречий, но это лишь притягивало. — Что сказал Поттер? — поинтересовался парень. В его голосе не было зла — он не хотел, чтобы Гермиона испытывала трудности в отношениях со своими друзьями. — Насчет моего таинственного друга? Он испугался, волновался, но затем все принял и, естественно, обещал задушить заботой своей просьбой быть всегда рядом со мной, — Гермиона сделала еще два шага вперед, обхватила руку Драко и прижалась щекой к его плечу. Она чувствовала мягкий свитер кожей, ощущала аромат мяты — Малфой иногда курил маггловские сигареты с ментолом. — Сказала, что об этом поговорим чуть позже. Не стоит сваливать на них сразу столько информации. Им и так есть что переваривать. — Особенно, если тебе помогает предполагаемый Пожиратель, да еще и Малфой, — хмыкнул Драко. Ему было бы интересно увидеть реакцию Поттера и Уизли, когда они узнают о том, кто именно помогает Гермионе. Да и не только помощь связывала молодых людей. Поттер наверняка запустит Авадой в него, когда уловит во взаимодействии с Гермионой нечто большее, чем просто сострадание и помощь. — Прекрати, — девушка толкнула Малфоя бедром. — Они поймут, я уверена. Сначала, конечно, будут злиться, но они доверяют мне, а следовательно — тебе, раз я доверилась. — Слишком сложно, — Малфой закатил глаза. Он на секунду представил, как на него со злостью смотрит Уизли, а Поттер недоверчиво щурится, когда им придется всем вместе столкнуться. Волна раздражения пробежалась по всему телу — он все еще не питал особой любви к народному герою и его рыжему другу. Малфой до сих пор считал Гарри заносчивым, а Рона всего лишь приложением к всенародному герою. А себя самого Драко считал очень сильным в магии и дуэлях, но его успехи померкли на фоне Поттера, на которого равнялись исключительно из-за шрама на лбу. — Самое сложное осталось позади, я думаю, — вздохнула Гермиона. Она слушала едва уловимые завывания ветра за окном, размеренное дыхание Драко и ей показалось это таким… правильным. Словно так и должно было быть, в порядке вещей. Эта тишина, наполнявшаяся спокойствием, расслабляла. Гермиона повернулась к Малфою лицом, протиснулась между его ног, обхватила руками его спину и положила голову на плечо. Парень обнял ее в ответ, вздохнул и ни слова не сказал. Да ему и не нужно было ничего говорить. Они оба не верили в то, что все было и будет хорошо.***
Гермиона сняла рубашку, превратила ее в толстый жгут и зажала зубами клетчатую ткань. Боль разрывала раскаленными прутьями изнутри, выкручивала суставы и сбивала с ног. Девушка закричала, падая на пол. Липкий пот катился со лба, слезы обжигали лицо. Казалось, время остановилось. Гермиона продолжала кричать, царапая ногтями сначала свои ладони, а потом деревянные доски. Мелкие щепки впивались под ногти — на полу оставались кровавые дорожки. Этого не могло быть! Она никогда не сталкивалась с оборотнями! И никто из предков не был из их числа. Почему она обращалась? Почему за несколько недель до этого все ощущения обострились и появились те, которые Гермиона никогда прежде не знала? Когда Гермиона почувствовала себя совсем плохо, ноги автоматически понесли ее к Визжащей хижине. Огромная Луна освещала путь и слепила глаза. Было физически больно ощущать на себе действие спутника Земли. Воздух в легких превратился в соляную кислоту. Каждый шаг давался все труднее и в убежище Гермиона практически вползла, из последних сил цепляясь за лучшие воспоминания, чтобы не потерять сознание от жуткой боли. Она была одна. Абсолютно одна. Рядом не было сопереживающего взгляда Гарри и теплого — Рона. Только холодный пыльный пол хижины и боль. Гермиону словно заживо варили в адском котле, пока демоны летали над головой и выли так громко, что горло саднило от собственного крика. А потом все произошло стремительно. Гермиона помнила, как ученики разговаривали в перерывах между поцелуями. Какого черта они вообще потащились в Запретный лес? Не могли по классике жаться по углам, в гостиной после отбоя или на Астрономической башне? Злость вперемешку с жаждой вытеснили все другие эмоции и все, о чем мечтала гриффиндорка… кровь. Разорвать на куски эту парочку, вонзить клыки в их тела и ни о чем не жалеть. Колоссальное усилие пришлось приложить для того, чтобы отсрочить нападение, что позволило ученикам насторожиться и убежать. Волчица уже была готова к прыжку, но выдала себя громким рыком. Очнулась она на рассвете. Обнаженная лежала среди мокрой колючей осенней травы, уже увядавшей. Тело трясло теперь от холода, а не боли. Гермиона с трудом смогла подняться на ноги, с ужасом обвела себя взглядом: на ладонях остались глубокие багровые отметины от собственных ногтей, волосы походили на большой стог сена, синяки на коленях… Девушку обуял ужас. Убила ли она тех ребят? Нет, кажется, смогла их всего лишь спугнуть. Из груди вырвался вдох облегчения, а вслед за ним из глаз потекли слезы. Это не могло быть реальностью. Невероятным образом Гермиона добралась до Визжащей хижины, где нашла разорванную одежду и палочку. Целой осталась лишь рубашка, но на рукавах были дыры от зубов. Ей стоило вернуться как можно скорее, пока ее не хватились в Хогвартсе. Пока не застали в таком виде. Пока не узнали о ее сущности. Залечить раны, привести себя в порядок до пробуждения учеников. Не сойти с ума. Теперь все изменилось. Навсегда.