Раз, два, три... шесть

⁃ Остановись, слышишь, хватит! — я подхожу к ней и хватаю за запястья, спасая тарелку в её руках от столкновения с полом. ⁃ Не трогай меня! — пытается она вырваться, дергается, тарелка выскальзывает из зажатых пальцев и все-таки летит вниз. А это был подарок мамы на первую годовщину. ⁃ Дура, — хватаю её под колени и забираю подальше от осколков, ведь тапочки она не носит. ⁃ Сам придурок, — она вскакивает с дивана, на который усадил девушку секунду назад. Ничего, пусть. Эти спектакли стали чем-то естественным за последние несколько недель. Она слишком выматывается на съемках и чувствует себя не сильно хорошо. Из-за этого перепады в настроении и эта излишняя эмоциональность. Но нервы рвутся, словно струны, перетянутые на гитаре. Немного, ещё чуть-чуть, и последняя струна лопнет. Я не смогу больше так. Хотя и люблю её больше жизни. Хотя каждая ссора ранит. Пошел шестой год, как мы сходимся и расходимся. Раз, два, три, но шесть… Я и подумать не мог, что все так затянется. В далеком 2011, когда я только поцеловал ее и впервые вывел вместе с собой на сцену. Когда я вдруг осознал, что не могу без нее и дня. Когда мы впервые начали ругаться из-за слишком напряженного графика и напряжения между нами. Оноре де Бальзак стори, не иначе. Кто-то явно сумасшедший писал нашу историю любви. ⁃ Тебе даже ответить нечего? — наклоняемся она к моему лицу, заглядывая в глаза, а я же вижу только маленький кулончик от Тиффани в её ложбинке между ключицами. На ней простой белый топик на тонких лямках, так что мне ничего не мешает наблюдать за движением тонких косточек. ⁃ Остановись, — поднимаю я глаза, — Хватит. Просто люби, просто люби… — пытаюсь дотронуться до её щеки ладошкой, но она психует и уходит.       — Я устала, от всего устала. Девушка идёт к барной стойке и садится на высокий стул, поднимая одну ногу на сидение и обнимая её. Кажется, так она и должна быть. Вот такая хрупкая, с волосами по плечи. И впервые за эти шесть лет — она блондинка. Помню, мы обсуждали смену ее имиджа в 2012, период взросления и все такое, она хотела стать белокурой, но я отговорил. А теперь она слишком взрослая и независимая, чтобы я диктовал ей условия. Слишком много в прошлом. Обнимает сама себя, я борюсь с желанием подойти и стать её руками, чтобы чувствовать тело и тепло. Забрать все отвратительные эмоции, что в её груди и голове. Тараканы в ее мыслях диктуют свои условия проживания и, кажется, не она ими управляет, а совсем наоборот. И у всех у них только одна цель — устроить моим тараканам внутри Ибицу, потому что после очередной ссоры я готов оторвать сам себе голову, лишь бы избавиться от этих мыслей. Хочется нажать стоп-кран и, оставив все, пойти напиться с друзьями. Я давно так не делал, но сейчас особенно горю желанием выпить виски. Но я сам себе напоминаю себе, как в 2013 после очередной ссоры оставил ее в отеле в Париже и пошел выпить с друзьями. Она тогда собрала вещи и улетела в Лос-Анджелес, даже не предупредив и не оставив сообщение. Словно я всегда виноват во всех грехах. Раны от ее поступков заживают слишком долго, но я продолжаю подставлять спину под ее ножи, лишь бы она была рядом. — И долго ты будешь там сидеть? Иди сюда, — разбиваю я первым стену напряжения, которую можно нащупать между нами. — Не подходи ко мне, — она выставляет ладошки, как бы отталкивая. Я уже и забыл, когда она расставляла руки для объятий. В последнее время она только и делает, что отталкивает. И это опять же ранит, причем так сильно, что я уже сомневаюсь, что между нами что-то выйдет. — К чему все эти спектакли? — я хватаю ладошками ее и переплетаю наши пальцы. — Малыш, ты же знаешь, что я прав. Мы же решили все. Зачем ты опять взрываешь наш хрупкий мир? — Потому что я устала, — начинает она хныкать и я вижу первые слезы в ее глазах. — Мы проходили это уже тысячу раз, Джастин. И из года в год одно и то же. Мы всегда наступаем на одни и те же вилы, мы совершаем одинаковые ошибки, склеиваем половины, но я начинаю сомневаться, что мы изначально подходили друг другу. Ты как мой персональный Армагедон: я расстаюсь с тобой, склеиваю себя снова, а ты приходишь и разрушаешь все, что только можно разрушить и уходишь. — Она смотрит на меня заплаканными глазами, на щеках мокрые дорожки. — Но я так люблю тебя, — она смотрит умоляюще. — Сюда иди, — хочу я обнять ее, но она снова отталкивает и кричит, чтобы я не трогал ее. — Я тебя не понимаю! — кричу уже я. Не хочется даже пытаться больше. Ступая по холодному полу, подхожу к шкафу и открываю его, доставая бутылку с виски. Пробка вылетает из горлышка, янтарная жидкость наполняет стакан, и я наконец делаю такой нужный обжигающий глоток алкоголя. В 2014 я впервые напился в хлам после нашей ссоры. В тот раз я впервые изменил ей, когда едва соображал, что вообще делаю. Это период взросления такой? Или это просто я подонок, который врет своей девушке? Или это оттого, что я просто слишком слаб, чтобы любить такую, как она. Женщину года по версии «Билборд». — Не хочешь со мной улететь? — слышится тихий шепот. Я закрываю глаза и пропускаю эти слова сквозь себя, словно разряд тока. Появляются мурашки. Воспоминания накатывают. Впервые она предложила мне улететь с ней куда-нибудь далеко-далеко в 2015, когда мы сошлись в четвертый раз и находились в таком же состоянии, как мы сейчас — уставшие, до невозможности измученные, но настолько влюбленные, что хотелось спрятаться от всего мира. Но мы, привыкшие к определенному качеству жизни, просто не смогли бы изменить привычек и стать обычными. Я бы не смог. Но узнал я это только после того, как мы попробовали и уехали. Меня хватило на пару недель. Ее — на три. И ссоры посыпались снова. — Мы же пробовали. Раз, два, три… — Шесть, — говорит она. — Мы пробовали сходиться шесть раз. Но ничего не выходит. Я не могу всегда сидеть в номере и ждать, когда ты приедешь со студии. Я не могу вечно стоять в толпе твоих фанаток на концертах. Я не могу находиться в твоей тени на конференциях. — А я не могу сниматься с тобой. Не могу смотреть как очередной фотограф пожирает тебя глазами, а партнер по съемкам касается тела, которое принадлежит мне. Я не могу постоянно перекраивать свой график под твои съемки. — Похоже, между нами снова надвигается циклон, — она встает с насиженного места и подходит ко мне, становится за спиной и едва касается тонкими пальчиками ребер на спине. Чувствую, как она начинает обводить татуировки. Я делаю глубокий вдох, когда к рукам прибавляются губы. — А ты мой персональный шторм, — разворачиваюсь я и наконец прижимаю тело любимой к себе. В 2016 она пронеслась мимо меня ураганом. Зацепила мои чувства и эмоции, а потом… Улетела в объятия к другому. — Что дальше, Джастин? — Просто люби, просто люби, кстати… И я наконец целую ее. Она сменила гнев на милость, а я опять принимаю неизбежное. Это продолжается уже вечность, но что я могу поделать? Отказаться от любви выше моих сил. И пусть мы ставим рекорды по количеству ссор в день, пусть она бьет по больному, мимо брони и прямо в сердце, но я не могу без нее. Без тихих вдохов и взглядов украдкой. Без ночных вылазок на улицы и объятий в холодном воздухе города. Без маленьких слез счастья, когда мы встречается после очередных командировок. Я просто не могу без нее. И буду терпеть раз, два, три… шесть.