Сферы влияния

      — Ты сегодня слишком счастливая. Где усталый вид? Где груз ответственности? — голос Джима выдернул Гермиону из размышлений — действительно, весьма приятных, — она вздрогнула и улыбнулась:       — А вот ничего нет. Ни усталого вида, ни груза, ни-че-го.       — Интересно, что произошло? — Джим в какой-то почти птичьей манере наклонил голову на бок и сделал большие глаза: — Наступил конец света?       Гермиона фыркнула и, не сдержавшись, сообщила:       — Я выхожу замуж. Летом.       Джим присвистнул:       — Вот это я понимаю, счастливый конец сказки.       — Кстати о конце, — она постаралась стереть с лица улыбку и настроиться на рабочий лад. — Когда ты покажешь мне черновик?       — Скоро, — ответил Джим с улыбкой. — Совсем скоро. Мне нужно закончить кое-что, прежде… Не хочу портить тебе сюрприз.       — Это работа, а не сюрприз. Моя тоже, — напомнила она, но Джим только пожал плечами:       — Не переживай, я всё равно не опубликую и слова без твоего разрешения, мамочка.       Гермиона едва сдержалась, чтобы не швырнуть в него наполовину обгрызенным яблоком. Как ни странно, Джим оказался в числе очень немногих друзей и знакомых, которые знали о будущей свадьбе. Вместе с Роном они решили подождать с торжественным объявлением до тех пор, пока не пройдёт свадьба Гарри и Джинни. Иначе от них будут ждать, что они захотят праздновать в один день. Гермиона была бы не против, но Рон не хотел этого категорически — как он сказал, ему хотелось, чтобы этот день принадлежал только им двоим и больше никому.       Так что и от семьи Уизли, и от широкой общественности помолвку решили сохранить в тайне — знали Гарри и Джинни, Луна (которая поняла всё сама), а вот теперь, неожиданно, Джим.       Гермиона не успела задуматься о том, как вышло, что немного сумасшедший паренёк-маггл оказался в числе близких ей людей за какие-нибудь пару-тройку месяцев, как он сказал непривычно серьёзно:       — Поздравляю, Гермиона. Надеюсь, свадьба будет незабываемой.       Черновик романа он показал ей на следующей неделе — в простых, но ёмких предложениях оживали их с Гарри и Роном приключения первого курса Хогвартса, и это было захватывающе. Джим сказал, что назовёт работу «Мальчик, который выжил».       — Почему не просто «Гарри Поттер»? — спросила Гермиона, когда закончила читать.       — Скучно. Кто захочет читать про человека с таким банальным именем?       Гермиона фыркнула:       — Кто бы говорил о банальности, — не то чтобы она считала имя Гарри оригинальным, но за друга было немного обидно.       — Да, я тоже не понимаю, почему меня назвали просто Джимом, — ответил он, приняв очень важный и самодовольный вид. — Лучше бы выбрали Эдуарда. Или, ещё лучше, Ричарда. Весьма по-королевски.       — Джеймс — тоже королевское имя. Кроме того, не считая Львиного сердца, короли-Ричарды оканчивали не слишком хорошо, — заметила Гермиона. — Даже не знаю, кто хуже — Ричард Второй, которого убили в Тауэре, или…       — Ричард Третий, которого через три года после коронации закололи в бою и зарыли в общей могиле, — закончил за неё Джим. — Ладно, ты меня отговорила от идеи немедленно превратиться в Ричарда Брука. Но имя Гарри от этого необычней не станет.       Гермиона вернула ему черновик текста и пожала плечами. В конце концов, он — автор, так что выбирать название ему.       На самом деле, книга заботила её куда меньше того, что происходило в маггловской политике — она не могла не думать о том, что, пока они все играют в делёж власти и контроля, совершенно случайно оказавшийся в эпицентре этой истории Шерлок Холмс сходит с ума, сидя в четырёх стенах.       Выпустить его на свободу было не в её силах, но она понимала, что должна сделать для него хотя бы что-нибудь. Решение подсказал ей Гарри, причём совершенно случайно, — упомянув как-то во время встречи, что по-прежнему раз в неделю встречается с Дереком, целителем Смеллвудом, и тот выправляет ему мозги.       Она ведь обещала Майкрофту, что найдет специалистов, которые уменьшат тягу его брата к наркотикам — почему бы не сделать этого сейчас? Как бы ни повернулось дело, она не собиралась позволять Кингсли поить Шерлока зельями, одурманивающими разум. А значит, не важно, когда именно целитель начнёт с ним работать.       Гермиона не любила откладывать исполнение задуманного надолго, потому встретилась со Смеллвудом так скоро, как это было возможно. Целитель выслушал её внимательно, снова без колебаний дав клятву о неразглашении, и блеснул глазами.       — Непробиваемая защита? — пробормотал он. — У маггла? Это будет очень интересная работа…       — Целитель Смеллвуд, — Гермиона кашлянула, — не забывайте, что он — пациент, а не подопытный.       — На самом деле, это почти всегда — одно и то же, — заметил Смеллвуд, но, увидев на лице Гермионы сомнение, успокоил её: — Я не причиню ему вреда, вы можете не сомневаться.       Если учесть, что он давал магическую клятву спасать жизни, его словам можно было верить смело.       Они отправились к Шерлоку в тот же день — Кингсли дал разрешение на лечение, хотя и неохотно.       Шерлок обнаружился там же, где и в прошлый раз: в гостиной, в кресле, в окружении груды книг на пяти языках и как минимум на двадцать различных тем. Не приходилось сомневаться в том, что те книги, которые лежали ровными высокими стопками, ему только недавно принесли. Те, которые были свалены кучей возле кресла, он прочёл и посчитал полезными или интересными; а всё бесполезное валялось у дальней стены сзади — похоже, он просто закидывал их за спину.       — Доктор, больше пятнадцати лет стажа, не клиника и тем более не неотложка — частная практика. Мой ответ — нет, — вместо приветствия, не поднимая головы от книги, скороговоркой выплюнул Шерлок, когда Гермиона и Смеллвуд вошли в комнату.       — Здравствуйте, мистер Холмс, — произнесла Гермиона.       — Повторяю — нет, — сказал он раздражённо. — Предупреждая следующие пять вопросов, которые вы хотите задать: цель вашего визита легко угадывается по рукаву вашей мантии, меня не интересует сеанс психотерапии, название книги, которую я читаю, вам ничего не скажет, потому что вы не сможете даже понять его, а…       — Заткнитесь, — неожиданно для себя резко сказала Гермиона. Как ни странно, Шерлок послушался и приподнял голову от тома с большим удивлением.       — А разве профессиональная этика не предписывает обращаться со мной вежливо? — поинтересовался он.       Гермиона сжала губы — она понимала, что у Шерлока есть все основания злиться и психовать, но позволять ему себя оскорблять не собиралась.       — Мистер Холмс, всё, что я обязана сделать — это не выпускать вас наружу. А Женевскую конвенцию в магическом мире никто не знает.       — «Окклюмеция, собирательные теории и практики», — сообщил Шерлок.       — В восьмой главе серьёзная технологическая ошибка, — отозвалась Гермиона. — В описании медитативной техники «Океан» пропущено описание того, насколько важна аудиальная составляющая, из-за чего новички, занимающиеся по этой книге, часто допускают ошибки.       Книга громко захлопнулась. Отложив её на подлокотник, Шерлок ловким движением поднялся из кресла, взлохматил волосы, смахнул с чёрных брюк пылинку, провёл пальцем по пуговицам рубашки и спросил:       — Как вы собираетесь уговаривать меня? — А потом, не дождавшись ответа, скользнул взглядом по Смеллвуду и добавил: — Интересно. Почему вы думаете, что я соглашусь на роль подопытной крысы?       Гермиона не успела ответить, а Смеллвуд мягко улыбнулся и сказал:       — Вам здесь слишком скучно. А я буду приходить к вам как минимум дважды в день, и, поверьте, я не худший собеседник из возможных.       — Собеседники меня не интересуют, — Шерлок нервно дернул плечом, — меня интересует выход отсюда. И сигарета. И кофе.       — Я надеюсь, что скоро вы будете свободны, — произнесла Гермиона.       Шерлок прищурился и сказал в пустоту:       — Майкрофт не спешит.       — Он делает то, что в его силах.       — Разумеется, — Шерлок кивнул с каким-то странным выражением лица, а потом обратился к Смеллвуду: — Начнём прямо сейчас?       Гермиона осторожно вышла из комнаты, заперев магические двери, и дала указание одному из авроров на страже проверять ситуацию в комнате не реже раза в десять минут, а позже выпустить Смеллвуда — тот, как закончит, пошлёт ей патронуса.       Было бы логично отправиться к себе в кабинет и поработать, но почему-то Гермиона нервничала и предпочла выйти в Лондон и расположилась в маленькой пекарне почти напротив входа в Министерство, зажатой с двух сторон маггловскими магазинами элитной одежды. Разумеется, для магглов пекарни с вывеской «Белый колпак» не существовало вовсе. Это было недешёвое место, куда предпочитали ходить министерские служащие и аристократы в перерывах между рабочими встречами — её владелец, пожилой волшебник, создал на небольшом пространстве нечто большее, чем просто кафе: он создал своеобразный клуб, где никто никому никогда не мешал, где не было никаких шансов встретиться с неприятными или назойливыми людьми, где можно было обсудить в безопасности любые секреты. И где, в конце концов, подавали лучший кофе в магическом Лондоне.       Гермиона нечасто бывала в пекарне: сначала её отпугивали цены, потом — слишком высокая репутация. Но, однажды встретившись здесь с Нарциссой Малфой, Гермиона влюбилась и в атмосферу, и в выпечку, и в кофе. Поэтому время от времени заглядывала.       Едва она села за столик, владелец безо всяких вопросов поставил перед ней небольшую чашечку капучино и её любимый миндальный бисквит, после чего взмахом палочки создал вокруг неё едва различимую завесу, мгновенно отгородившую её от остального мира и прочих посетителей. Она разложила на столике отчёты, которые давно надо было сдать, и погрузилась в цифры и факты, небольшими глотками отпивая горячий кофе из неостывающей чашки.       Её прервали полчаса спустя: почти беззвучно рядом возник домовой эльф и шёпотом сообщил, что молодую мисс хотят видеть. Гермиона глянула на часы. Слишком быстро. Неужели Смеллвуд не сумел уговорить Шерлока начать лечение?         — Пригласи, пожалуйста, — ответила Гермиона эльфу, а спустя несколько мгновений под магическую завесу вплыла Нарцисса.       Гермиона скрипнула зубами — нужно было спросить эльфа, кто именно хочет её видеть!         — Нарцисса, — Гермиона изобразила счастливую улыбку. — Приятный сюрприз.       Женщина тоже ответила улыбкой и приветствиями и даже коснулась щеки Гермионы неощутимым поцелуем.         — Поразительная удача — встретить вас здесь, Гермиона, — Нарцисса, дождавшись приглашения, присела на стул напротив, перед ней моментально возник высокий бокал глинтвейна.       Гермиона сложила бумаги и убрала их в сумочку, заверяя нежданную собеседницу в том, что та её ни от чего важного не отвлекла, а потом, как и всегда, почувствовала, что её способности играть в словесные игры иссякли, и спросила:         — Вы хотели со мной о чём-то поговорить?       Нарцисса чуть поджала губы, намекая на то, что такой быстрый переход к теме беседы показался ей грубым, но ответила:         — Я бы выразилась иначе: хотела посоветоваться. Видите ли, Гермиона, вчера заседанием малого суда Визенгамота было решено досрочно оправдать моего сына и освободить из-под домашнего ареста, а также полностью восстановить в правах.         — Поздравляю, — произнесла Гермиона и попыталась понять, злит ли её эта новость. По идее говоря, должна бы: Драко Малфой, может, и вёл себя безупречно, но оставался потенциально опасным человеком. Однако, на деле, никакой злобы не было — скорее, облегчение от того, что одним свободным человеком, который может строить свою жизнь так, как захочет, стало больше.         — Спасибо, — почти искренне улыбнулась Нарцисса.         — Но вы хотели спросить совета…         — Верно, — она чуть наклонила голову, — пока новость не стала достоянием общественности, но уже завтра она будет во всех газетах. На нас снова обратят внимание — во всех смыслах этого слова. Снова начнут вспоминать ужасные вещи о моём муже, попробуют утопить Драко в грязных голословных обвинениях, — её голос дрогнул. — Гермиона, — Нарцисса ещё наклонила голову и как будто подалась вперёд, — боюсь, мне не к кому пойти за советом, кроме вас.       Гермиона была поражена — за все годы знакомства с Нарциссой она не слышала от неё и трети подобной искренности и не видела на её лице и десятой доли подобной боли.         — Какой совет вы хотите от меня получить?         — Как поступить, — Нарцисса взяла себя в руки, успокоилась и снова заговорила с привычной прохладцей, — стоит ли уехать из столицы на время, дать слухам улечься?       — Думаю, — медленно произнесла Гермиона, — что именно этого от вас и ждут. Что вы бросите всё и спрячетесь. Это не остановит потока порицаний, но вы не сможете от него защититься.       — Вы полагаете, что лучше остаться? — голос Нарциссы снова дрогнул.       — Вы будете на виду и сможете отразить ложные обвинения. Но… — Гермиона сглотнула, — Нарцисса, я не рискну давать советы. Мне кажется, вы разбираетесь в этом лучше меня.         — Не в этот раз, — она грустно перевела взгляд на сложенные на столе ладони. — Я так добивалась освобождения Драко, а теперь, когда он свободен, я совершенно потерялась. Я понимаю, вы опасаетесь давать советы… Просто выскажите своё мнение. Как бы вы поступили?         — Я бы…       Она никогда не представляла себя в подобной ситуации. Но она не стала бы прятаться. Она бы… Когда-то на четвёртом курсе она стала объектом насмешек, почти травли — из-за мерзостей, который написала в «Ежедневном Пророке» Рита Скитер. Тогда она очень хотела спрятаться в комнате и никогда не выходить наружу, но понимала, что это не поможет — во всяком случае, находившемуся в таком же положении Хагриду не помогло. Поэтому она решила бороться с клеветой, а насмешки встречать так, как подобает настоящей гриффиндорке.       Драко Малфой сейчас в иной ситуации. Он был под арестом, с него сняли тяжёлые обвинения — это не обиды из-за внимания популярных мальчиков, а серьёзные проблемы. Но, как и она тогда, он может либо спрятаться от насмешек, либо принять их.         — Я всё-таки гриффиндорка, — сказала Гермиона, — так что я бы не стала прятаться, а пошла бы на самую шумную вечеринку. И в лицо сказала бы, что невиновна, любому, кто решил бы меня оскорбить.       Нарцисса улыбнулась кончиками губ:         — Значит, мы тоже поступим по-гриффиндорски. Даже если в нашей семье это всегда означало «неблагоразумно». Я… — она задумалась, — устрою в Малфой-мэноре большой приём. Приглашу чиновников, торговцев, репортёров, друзей Драко — всех, кого смогу. Пусть мальчик снова почувствует себя свободным.         — Я… — Гермиона произнесла это до того, как успела как следует обдумать, — я тоже могу прийти, если вам это поможет.       Глаза Нарциссы влажно блеснули.         — О, Гермиона, я не думала даже просить об этом… Вы не побоитесь за свою репутацию?         — Моей репутации не причинит никакого вреда вечер в доме людей, которые ни по каким законам не обвиняются ни в одном преступлении, — твёрдо сказала она.         — Я не знаю, как смогу отблагодарить вас, Гермиона.       Она не успела ответить, едва сдержав вскрик — цепочка на шее резко и сильно накалилась.         — Позже, — пробормотала она. — Пришлите приглашение, — и, бросив на стол несколько галеонов, выскочила из-за завесы и бросилась в туалетную комнату, где сдёрнула с себя все еще горячую цепочку и с трудом, с помощью «Энгоргио» прочла: «Важно. 17-00». У Майкрофта произошло что-то из ряда вон выходящее, очевидно, раз он просит о встрече через десять минут.