Сферы влияния

      Нарцисса Малфой озиралась вокруг, пытаясь осознать, где она находится и что происходит. Гермиона осторожно покинула её сознание, позволяя женщине полностью обрести контроль над своим телом и умом.         — Где мой сын? — спросила Нарцисса хрипло, неуверенно коснулась тонкими пальцами почти прозрачной кожи на горле, кашлянула.         — Сейчас подойдёт, — ответила Гермиона. — Он ждёт за дверью.       Нарцисса откинулась на подушки и прикрыла глаза. Гермиона осторожно вытерла со лба выступившие капельки пота: она сделала почти невозможное, вернув Нарциссе большую часть воспоминаний в очень короткий срок.       Помогло принятое решение: не восстанавливать события беременности и выкидыша. Это были очень травмирующие воспоминания, которые Нарцисса отторгала не только на ментальном, но и даже на физическом уровне. Возможно, впоследствии, полностью оправившись от пережитого, Нарцисса вспомнит о потерянном ребёнке сама, но Гермиона заранее порекомендовала Драко делать всё, чтобы этого не произошло: миссис Малфой была уже не так молода, её психика давно утратила гибкость и пластичность, присущие юности. Боль утраты будет червём подтачивать её силы и рано или поздно уничтожит. Забвение в этом случае было предпочтительней.         — Как вы себя чувствуете?       Нарцисса открыла глаза, несколько раз моргнула, прислушиваясь к себе, и произнесла:         — Неплохо, только слабость. Но я не помню, как вы здесь оказались, Гермиона.         — Вы потеряли память, — мягко сказала Гермиона. — Ваш сын вызвал меня, и после нескольких месяцев лечения мне удалось вас исцелить. Позвольте… — она палочкой коснулась запястья Нарциссы, проверила основные показатели и удовлетворенно наклонила голову. Все было хорошо. Теперь оставалось только ждать — время и восстанавливающие зелья, а также прогулки на свежем воздухе и отсутствие стрессов сделают своё дело.         — К сожалению, я ничего не могу об этом вспомнить, — сказала Нарцисса после паузы, — и мне тяжело долго говорить. Но когда я полностью оправлюсь, позвольте мне навестить вас, Гермиона, или же примите приглашение поужинать у нас.       Гермиона вздохнула.       Она не хотела иметь с Малфоями никаких дел. Но Нарцисса была её пациенткой и старой знакомой — резко отвергнуть это предложение было бы, во-первых, неправильно, а во-вторых, невежливо.         — Я навещу вас ещё как минимум дважды в течение ближайших двух недель, а после этого мы обсудим ужин и выберем подходящее время, Нарцисса. Простите, сейчас вам необходим сон. Когда вы проснётесь, сможете немного поговорить с сыном.       Нарцисса послушно выпила предложенное зелье сна без сновидений и мгновенно заснула, а Гермиона вышла из её спальни. Малфой её, конечно же, ждал.         — Она в порядке, — не дожидаясь его вопроса, сказала Гермиона. — Пока спит. Через пять-шесть часов разбудите её и проследите, чтобы она поела. И прошу вас не закрывать для меня камин — мне понадобится ещё около двух недель наблюдать её.         — Гермио… мисс Грейнджер, позвольте поблагодарить вас. Я…         — Мистер Малфой, — оборвала она его, — выскажете благодарность позже, когда поговорите с матерью. А сейчас прошу меня извинить, — произнесла Гермиона и собиралась аппарировать домой, но внезапно Малфой схватил её за руку и сжал ладонь.       Это было неприятное прикосновение. Скользкое. И оно не было рукопожатием.         — Мисс Грейнджер! — Малфой сверкнул глазами. — Гермиона, я понимаю, что мой поступок с зельем был омерзителен. Но я был молод и глуп.       Какое прекрасное, в сущности, оправдание. Сколько ему тогда было? Двадцать пять? До этого он принял метку Волдеморта — потому что был молод и глуп. И вёл себя как последняя дрянь в школе — потому что был ребёнком и не понимал, что делает.         — Малфой, — Гермиона тряхнула рукой, освобождаясь от его хватки: он не был её пациенткой и щадить его чувства она была не обязана, — ты мне должен быть благодарен за то, что я взялась за Нарциссу. Сильно благодарен. И в качестве благодарности ты мог бы немного уважать моё нежелание иметь с тобой никаких отношений, исключая сугубо-деловые.       Малфой чуть опустил голову, узкий подбородок уткнулся в грудь.         — Я благодарен. Но всё, о чём я прошу, это один шанс. Я наводил справки — ты одинока. У тебя никого нет. Что тебе мешает провести со мной один вечер?       «Ты одинока», — больно резануло по сердцу, отдалось кислым во рту. Она не была бы сейчас одинока, если бы подонок по имени Джеймс Брук не убил Рона. Ему не могло быть замены. И его никак не мог заменить скользкий тип Драко Малфой.         — Мистер Малфой, — холодно проговорила Гермиона, чувствуя, что еще немного, и у неё получится неповторимый стылый взгляд Майкрофта Холмса, — моя личная жизнь не должна входить в сферу ваших интересов.       Хотелось ещё добавить что-то про пожелание идти к Мордреду, но подумалось, что Майкрофт на этом бы закончил, оставил бы всё остальное невысказанным — и уж конечно, не опустился бы до ругани. А в деле унижения оппонентов взглядом и словом Холмсу, пожалуй, не было равных — даже его младшему брату это давалось тяжелее. Вероятно, как раз потому что Шерлок редко мог остановиться вовремя.       Малфой ничего не сказал, только опустил голову ещё ниже, но ни на дюйм не сгибая выпрямленную спину.         — Я ясно выразилась? — уточнила Гермиона.       — Абсолютно, мисс Грейнджер. Позвольте пожелать вам хорошего дня и ещё раз…       Гермиона аппарировала домой, не давая ему закончить предложения.       Дом не был пустым.       Посреди комнаты стоял, покачиваясь с носков на каблуки, Шерлок Холмс собственной персоной — взлохмаченный, в безупречно выглаженном пиджаке поверх несвежей рубашки. От него отчётливо пахло табачным дымом, хотя в одну из прошлых их встреч он говорил, что бросает курить.       Увидев Гермиону, он резко развернулся, поджал губы, оставляя при себе какие-то выводы относительно её сегодняшних дел и визитов, и протараторил на одном дыхании:       — Дело Мориарти более сложное, чем мне казалось с самого начала, он оказывает влияние не только на британский преступный мир, у него есть рычаги давления на крупнейшие террористические группировки, в том числе и на востоке, полагаю, его можно считать косвенно причастным как минимум к трём крупным терактам последних двух месяцев, и в этом случае мне необходимо знать… — он сделал паузу и добавил раздельно, по слову: — как он связан с твоим миром?         — Он вышел с тобой на связь? — спросила Гермиона, игнорируя прозвучавшую тираду и вопрос в конце неё.       Детектив раздул ноздри и повторил:         — Как он связан с твоим миром?       Гермиона пожала плечами и указала на кресло. Взмахом палочки призвала с кухни чайный прибор. Налила две чашки — себе с молоком, Шерлоку — чёрный, но с сахаром (забавное наблюдение она сделала однажды: оба брата питали тайную, тщательно скрываемую слабость к сладкому). Села сама, зажгла в камине огонь. И только когда Холмс был вынужден подчиниться и тоже сесть, ответила:         — Он много знает о волшебниках и нашем мире.         — Он попытался провести меня и напомнил о своём существовании, сильно испортив Майкрофту настроение на несколько дней, — тут же сказал Шерлок.       Гермиона кивнула — об этом она уже знала. Поэтому, вместо того, чтобы выяснять подробности истории с Габи, она уточнила:         — Почему ты решил, что он связан с нами?       Шерлок уже спрашивал об этом — но тогда Гермиона не придала этому значения. Однако в этот раз Холмс потрудился выйти из своей берлоги, оставил любимого друга и по совместительству верного раба в одиночестве, взломал одному ему известным способом охранные чары — он не пошёл бы на это просто так. Слишком много усилий.       Вместо ответа Шерлок сложил руки перед собой и задумался, взгляд потерял осмысленность. По привычке Гермиона коснулась его поверхностных мыслей и даже сумела разглядеть мелькающие в воздухе с огромной скоростью списки и цифры, незнакомые лица, но больше ничего не увидела. Шерлок моргнул и произнёс, возвращаясь в реальность:         — Это было предположение, не больше… — сказал он негромко, — одна фраза, произнесённая больным человеком перед самой смертью. «Есть имя, которое не называют». Это напомнило мне вашу историю… ту, — он неопределенно мотнул головой. — Это может быть совпадение — или же нет, — Шерлок порывисто вскочил с кресла, прошёлся по комнате и спросил: — что он знает и может ли использовать эти знания? Если у него есть хоть какая-то связь с вашим миром… о, — он вдруг улыбнулся сумасшедшей улыбкой и повторил: — О! Какие возможности. Всё интересней и интересней.       От Шерлока заболела голова. Гермиона выдохнула и сказала:         — Он знает больше, чем ты. Однажды я помогла написать ему о волшебниках книгу. Он знает наши закрытые улицы, знаком с моими друзьями.       Шерлок быстро вернулся в кресло и наклонился к Гермионе, ничего не говоря, но, очевидно, весь обращаясь в слух.         — У него не должно быть связей с нашим миром, но…       Рассказать или не рассказать? Гермиона не хотела говорить Шерлоку о том, что сделал Джим — но сейчас всё поменялось. Еще недавно основной задачей было, собственно, найти Брука, прячущегося с лёгкостью невидимки. Но Майкрофт уже знал, где его найти — оставалось только схватить. Но оставался код, идеальный ключ.       Как он действует? Можно ли его разгадать? И кем и чем уже управляет Джим Брук с его помощью? Гермиона не была детективом и не могла найти ответов на эти вопросы. А вот Шерлок Холмс — мог. И ему можно было ничего не говорить про ключ — он будет искать Мориарти и его людей просто так, потому что иначе ему скучно.       И Гермиона коротко рассказала, стараясь абстрагироваться от эмоций, всю историю своего знакомства с человеком, который решил взять себе звучный псевдоним «Мориарти».       По ходу рассказа лицо Шерлока становилось всё более довольным, а глаза разгорались всё ярче, он постукивал пальцем по колену, явно не упуская ни одного слова и ни разу не произнеся своего любимого «Скучно!».       Закончила Гермиона на появлении в Министерстве человека с книгой Брука и без памяти. О коде не произнесла ни слова.         — Блестяще, — пробормотал Шерлок, когда она договорила. — Я напишу или зайду через пару дней — мне надо подумать, — и, не говоря более ни слова, он подхватил с письменного стола шерстяное пальто и направился к выходу.       Гермиона останавливать его не стала — машина гениального ума была запущена, оставалось только ждать результатов.