paper birds

      О Рэйчел Эмбер не слышно уже полторы недели.       За окнами дома Прайсов шумит апрельский ливень. Порывистый ветер, путающийся в ветках деревьев, настолько силён, что где-то вдали срабатывает автомобильная сигнализация. Через мгновение ещё одна. Под нестройный вой в густеющих сумерках загораются оранжевые фонари.       Макс сидит на кровати Хлои с ногами, обнимая собственные колени. Здесь, в полутёмной комнате, наполненной запахом табака и канцелярской краски, она чувствует себя почти уютно. Сквозь мерное жужжание принтера на столе Хлои совесть приказывает Макс делать что-то прямо сейчас, не важно что, просто что-то. Например, встать и мерить шагами комнату, как делают обычно беспомощные люди.       В конце концов, она не может помочь Рэйчел. Будучи до конца честной, Макс даже не уверена, жива ли она вообще.       Хлое Прайс не обязательно знать об этом в настоящий момент. Макс хочет дать ей как можно больше времени покоя. Если, конечно, хаотичные попытки заполнить комнату бумагой можно назвать покоем.       Принтер и Хлоя работают почти синхронно. Как только очередной постер с лицом Рэйчел оказывается распечатанным, Хлоя ловко хватает его и укладывает в кипу к остальным. Макс смотрит на это практично — в конце концов, хоть какое-то действие занимает Хлою и не даёт ей панически сходить с ума.       Если хорошенько подумать, Макс вообще не считает, что все эти постеры несут хоть какую-то пользу.       Перемотай, Макс! Только и слышит Макс у себя в голове. Вероятно, она услышит это ещё не раз за сегодня. Перемотай, Макс, прыгай в другую реальность, Макс, сделай что-нибудь в конце концов, Макс. Хлоя наверняка не поверит ей, возможно, будет ненавидеть. Но Макс и в самом деле пыталась всё изменить. Только ничего не вышло, и всё покатилось к чёртовой матери, как и всегда в те моменты, когда Макс пытается поправить упрямую реальность и заставить время подчиниться себе.       Она никогда не была лучшей подругой Рэйчел Эмбер и часто чувствовала себя пятым колесом, если они — Хлоя, Рэйчел и Макс — оказывались по какой-то причине вместе. Возможно, если бы Хлою — единственное связующее их звено — не исключили из Блэквелла, им удалось бы сблизиться.       Порой Макс фотографировала их обеих, но никогда не появлялась на фотографиях сама. Это глупо, но до недавнего времени она вряд ли могла бы подумать, что когда-нибудь от того, насколько она ненавидит свои фото, снятые не ей самой, будет зависеть чья-то жизнь.       — Хлоя? — неуверенно зовёт Макс, глядя на поникшие плечи Прайс. Принтер наконец перестал жужжать, и теперь комната кажется необычно тихой. — Всё нормально?       Хлоя вздыхает, вдавливая очередной окурок в толстое донышко пепельницы, а потом оборачивается и даже позволяет себе вымученную улыбку.       — Травы бы сейчас, — тихо отвечает она, а потом стягивает с ног тяжелые ботинки и усаживается рядом с Макс, принося с собой запах краски для волос, табака и чего-то ещё, напоминающего автомобильный ароматизатор.       Макс хочется уткнуться в её шею и провести так всю ночь.       Единственное фото, которое могло бы помочь Рэйчел, сожжено дотла. Простая фотография, сделанная Уорреном во время последней вечеринки Рэйчел — Макс, Хлоя, Рэйчел, все трое на фоне внутреннего двора академии, украшенного глупыми праздничными шарами.       Макс пыталась всё изменить. В тот день они обе пришли посмотреть на Рэйчел — звезду очередной школьной пьесы. Вечеринка планировалась сразу после спектакля, но ни Хлоя, ни Макс не хотели оставаться слишком долго.       Фокусируясь тогда на фотографии, Макс решила, что в этот раз нужно убедить Хлою остаться и быть с Рэйчел. Она отчаянно хотела выйти за рамки фото, но не могла, и поэтому просто объяснила всё Хлое, насколько хватило времени, пока ночная темнота не выгорела пересветом, а звуки, цвета и вся окружающая действительность не осыпались в пепел, толкая Макс в новую параллель.       В которой Макс оказалась замыкающей похоронную процессию. Одетый в черное Дэвид Мэдсен, прижимающий к себе рыдающую Джойс, позже объяснил Макс, что психованный Нейтан Прескотт окончательно сошёл с ума, когда Хлоя застала его запихивающим в машину накачанную наркотиками Рэйчел.       Дэвид выглядел озадаченным, потому что Макс, по его словам, тоже находилась в ту ночь на школьной парковке. Но Макс тогда меньше всего заботилась о том, чтобы выглядеть адекватной.       Хлоя пыталась увести Рэйчел с собой, Рэйчел едва соображала, а Нейтан ненавидел, когда ему говорили, что делать. Хлою, тем не менее, это не остановило, поэтому очень скоро Нейтан просто выпустил пулю ей в голову, скорее от злости, чем с намерением действительно её убить. К тому моменту, как Хлою обнаружили не только пьяные студенты, но ещё и врачи, она уже похолодела.       Рэйчел Эмбер на этих похоронах Макс так и не нашла. Уоррен, Кейт, какие-то ещё одноклассники — сквозь слёзы было не рассмотреть. Видеть Хлою Прайс в гробу сил у Колфилд тоже не оказалось, поэтому она просто сбежала обратно в Блэквелл, ворвалась в свою комнату и судорожно рылась в ящиках стола, пока не нашла то самое фото.       Едва оказавшись в нужной реальности, обнимая живую, тёплую, родную Хлою Прайс, Макс решила, что фотография эта ей больше не нужна.       Не такой ценой.       Макс плотно зажмуривает глаза. Она не хочет думать об этом. Она вообще ни о чём не хочет думать, когда Хлоя так близко к ней.       — Эй, ты чего? — выходит у Хлои почти ласково. Она наклоняется ближе к Макс, пока та отрицательно трясёт головой, пытаясь убедить себя и заодно Хлою в том, что всё в порядке. — Устала? Там мама что-то вкусное готовит. Спустимся, если хочешь.       — Я… — Макс поворачивает голову и сталкивается с Прайс нос к носу. На таком расстоянии искренне обеспокоенный взгляд Хлои выглядит почти комично, и Колфилд позволяет себе нервную полуулыбку, одновременно пытаясь запомнить момент, каждую его деталь, как можно лучше.       Близость Хлои, её тёплую ладонь на своём плече, шум дождя за окном дома Прайсов. Макс никогда, никогда — ни-ко-гда — не позволит чему угодно с ней случиться.       Макс смотрит на Хлою, кажется, слишком долго. А потом решает, зачем ещё ей эта глупая сила, если не для этого? Никого спасти у неё всё равно не получится.       Она порывисто выдыхает и подаётся ближе, пока не достигает губ Хлои своими. Обе они — Хлоя и Макс — даже и не целуются, просто сталкиваются лицами, прижимаясь друг к другу — рука Макс оказывается на затылке Хлои в отчаянной попытке быть ещё ближе, как можно ближе — и Прайс отчего-то совсем не сопротивляется. Пару секунд она кажется смущённой или растерянной, а потом чертыхается и подхватывает Макс за талию, притягивая к себе.       Колфилд почти оказывается у неё на коленях.       Шум дождя смешивается с шумом хаотичных мыслей в голове Макс. У Хлои тёплый, ловкий язык и мягкие губы, а ещё она целует Макс так, словно та — самое дорогое, что у неё есть. Макс никогда не целовала никого прежде и совершенно точно уверена, что не захочет. Она держится за плечи Хлои, прижимается теснее, словно хочет разделить с ней что-то большее, чем поцелуй.       Они целуются, кажется, целую вечность, а может быть, всего секунду. До тех пор, пока порыв ветра не находит путь в комнату через узкую оконную щель. Толстая стопка постеров с портретом Рэйчел Эмбер рассыпается по комнате под грустный шелест бумаги. Хрустящие белые листы покрывают собой пол — их явно больше десятка — и с разных углов на Макс неотрывно смотрит счастливое, умиротворённое лицо.       Рэйчел Эмбер.       В груди у Макс холодеет. Хлоя никогда не говорила наверняка, как относилась к Рэйчел. В академии про них распускали чёрт знает какие слухи, и если верить всему, то Рэйчел Эмбер спала сразу с Хлоей, профессором Марком Джефферсоном и местным наркодилером Фрэнком.       Хлоя замечает, что Макс больше не возвращает её поцелуй, а потом оглядывается вокруг. Наверное, она тоже чувствует себя смущенной под взглядами бесконечных чёрно-белых Рэйчел. Кому-то нужно встать и закрыть окно. Кому-то нужно встать и собрать бумагу с пола.       — Этого не было, — шепчет Макс, отчего-то сейчас жалеющая о поцелуе. — Договорились?       — Подожди, не перематывай, Макс, я… — на секунду в глазах Хлои мелькает отчаяние. Макс, однако, беспощадна. Она наклоняется к Хлое снова, мягко целует её, просто чтобы не дать потоку слов вырваться наружу, а потом в привычном жесте вскидывает вверх раскрытую ладонь.       Словно сквозь запачканную линзу камеры, Макс смотрит на смазанный мир, в котором время течёт в обратную сторону. Смотрит, как бумажные листы, будто неловкие усталые птицы, поднимаются с пола и возвращаются на столешницу, в итоге принимая первоначальное положение в стопке.       Отмотать, забыть, стереть. Дальше.       Дальше.       — …бы сейчас.       Макс глубоко вздыхает и пытается успокоить себя, когда её сознание рывком возвращается в реальность. Где-то на периферии её слуха оказывается голос вернувшегося к ужину Дэвида, и Макс удивляется, что слышит его только сейчас. Должно быть, в первый раз она была слишком занята мыслями о Хлое.       — А? — непонимающе переспрашивает Колфилд.       — Травы бы сейчас, — в третий раз повторяет Хлоя.       После того, как Макс сожгла фотографию с вечеринки, в голову ей пришла другая идея. Зашифровав собственный номер, она написала Дэвиду. Она пыталась казаться как можно менее странной, хотя в сообщении, по большей части, были просто подозрения о Нейтане Прескотте и о том, что он мог быть причастен к исчезновению Рэйчел.       Результатов не было до сих пор. Возможно, Дэвид просто не принял информацию всерьёз.       — Включи музыку, что ли, — Хлоя опускается на кровать спиной, закинув руки за голову. — Я надеюсь, Дэвиду не захочется с нами здороваться. Только его задницы здесь не хватало…       Макс мягко улыбается Хлое и опирается на её бедро, пока встаёт с постели. Щёлкает кнопкой музыкального приёмника, а потом чувствует что-то липкое и горячее под носом. В последнее время её кровотечения начинаются внезапно. Макс наскоро проводит рукавом по лицу, направляясь к двери.       К тому моменту, как она полностью смывает кровь в полутьме ванной комнаты и выпрямляется, глядя на своё бледное лицо в отражении зеркала, проходит, должно быть, не более пяти минут. Макс выкручивает кран, и шум воды прекращается, позволяя услышать что-то совершенно странное.       Макс хватает пары секунд, чтобы понять, что это плач. Плачет, судя по приглушенному звуку из кухни, Джойс.       Дэвид же, замерев у порога комнаты Хлои, держит над дверью сжатый кулак, словно бы не в силах постучать. Макс останавливается за его спиной.       — Дэвид? — она хмурится, наклоняя голову к плечу. Дэвид мгновенно оборачивается, с заметным облегчением вздыхая.       — Слава богу, Макс… — он отступает от двери и понижает голос, — я не знаю, как сказать об этом Хлое. Около недели назад я получил сообщение с информацией об… я провел небольшое расслед… — Дэвид глотает собственные слова от явного волнения, и Макс не пытается его торопить. Она уже знает, что он собирается сказать. — Господи, да что я говорю… это всё не важно. Макс, Рэйчел… Рэйчел Эмбер мертва.       Макс даёт тишине завладеть помещением ровно настолько, чтобы Дэвид подумал, будто Колфилд удивлена. Лицо его выражает, кажется, искреннюю грусть.       — Я понимаю, Дэвид… я… — Макс пытается мысленно хлопнуть себя по щеке и заставить свой голос звучать хотя бы чуточку печальнее, — я передам Хлое.       — Спасибо, Макс… — коротко кивает Дэвид. — Когда… если она захочет, спускайтесь поужинать.       Макс не знает, что она чувствует. Кажется, пустоту. Она ощущает себя огромной каменной башней, полной белых птиц. Ни окон, ни дверей в ней нет. Макс чувствует, как птицы бьются о стены, в бессмысленных попытках улететь разбиваясь в кровь. Разумеется, она расскажет обо всём Хлое. Но не сейчас.       Лишь мысль о том, чтобы причинить Хлое боль, пугает Макс.       Макс выпрямляется, некоторое время неподвижно смотрит на дверь, будто может через неё разглядеть Хлою внутри комнаты, а потом всё-таки тянет за ручку. Хлоя, закрывшая глаза под музыку, выглядит такой умиротворённой и прекрасной. Она не замечает вновь разлетевшихся по полу постеров с лицами Рэйчел Эмбер.       — Когда ты успела выйти? — так и не открывая глаз, интересуется Прайс. Она хлопает по месту рядом с собой раскрытой ладонью, но Макс остаётся неподвижной.       Через несколько долгих секунд молчание вынуждает Хлою приподняться.       — Нос, — как нечто само собой разумеющееся произносит Макс, так и оставаясь посреди комнаты.       — С чего бы? — хмурится Хлоя и встаёт наконец с постели. — Дай посмотрю.       Макс смотрит на неё, вполовину пребывая в воспоминаниях о поцелуе, вполовину думая о том, где сейчас находится мёртвое тело Рэйчел Эмбер.       Впрочем, это не имеет значения. Ничего на свете не имеет значения, когда Хлоя кладёт тёплые сухие ладони на щёки Макс, приподнимая её лицо к свету. Колфилд доверчиво прикрывает веки. Результаты осмотра ей не важны до тех пор, пока она чувствует дыхание Хлои на своей коже.       — Я не припомню, чтобы Супермакс сегодня спасала мир, — пожимает плечами Хлоя, а потом улыбается. — Или я что-то пропустила?       Макс не знает, что движет ею на этот раз, но вместо того, чтобы сказать что-нибудь, она просто встаёт на мыски и снова целует Хлою. Жалеть о чём-то сейчас у неё просто нет повода. Все плохие новости она оставит на потом.       А может быть, просто перемотает, а потом перемотает, и снова перемотает, и будет целовать Хлою Прайс до тех пор, пока не спровоцирует у себя очередной обморок.       Дальше.       — Эй, эй, Макс… — Прайс пятится назад, вскинув вверх раскрытые ладони, но Макс слишком упряма, и уже через мгновение Хлоя вновь шипит «чёрт с ним» и целует Колфилд в ответ.       Ливень так и не заканчивается. Макс почти отчётливо видит — на секунду она даже думает, что это видение наяву — как полуразложившееся тело Рэйчел погружают в мокрый полиэтиленовый мешок. Хлое не нужно об этом знать, не сейчас, пока её руки обнимают Макс так тесно.       Хлоя отрывается от губ Макс под шорох бумаги. Один из постеров помялся под подошвой ботинка Колфилд. Обезображенное теперь лицо Рэйчел Эмбер смотрит на них с укоризной. На секунду Макс чувствует себя почти виноватой перед бумажным листом.       — Я соберу… это всё, — медленно говорит Макс, но Хлоя не даёт ей наклониться.       — Вместе соберём. Только не сейчас, — она притягивает Макс за подбородок и целует снова.       И ничего больше не имеет значения.