Today

Сехун любит Джонина. Уже очень давно. Они живут в небольшой квартирке в тихом районе города, вместе проводя вечера за просмотром любовных комедий, кидаясь попкорном и смеясь над учиняемым ими самими бардаком. Иногда, когда им удается накопить достаточно денег, работая на временных работах, они вместе ходят ужинать в кафе. Это случается очень редко, и у них нет возможности посетить какое-нибудь модное у людей их возраста место, но они не жалуются. А еще, когда на улице холодно – Джонин любит вплетать свою ладонь между пальцев Сехуна – так они и идут до нужного им места. Джонин называет Сехуна своим лучшим другом и, каждый раз, когда он это делает, Сехун чувствует, как от его сердца отрывается маленький кусочек и улетает в образовавшуюся внутри него пропасть. И с каждым разом сердце, которое он готов подарить одному Джонину, становится все меньше и меньше. Со временем его пальцы все меньше и меньше оплетают себя вокруг ладони «друга», а вскоре и вовсе перманентно переезжают в карманы потертого временем пальто. Сехуну приходиться оставаться одному, в пустой квартире, каждый раз, когда Джонин уходит к кому-нибудь переночевать. Ему приходится смотреть, как счастливая улыбка, предназначенная кому-то другому, озаряет любимое лицо. Ему приходится смотреть, как кто-то другой целует его, не считая это чем-то особенным. И, в конце концов, он отворачивается, когда ладонь Джонина обнимает чья-то рука, так же, как его собственная когда-то. Сехуну приходиться наблюдать за неудачными попытками Джонина наладить личную жизнь, и это тяжело – каждая новая попытка оставляет Джонина немного больше сломленным, чем предыдущая. Сехуну приходится утешать Джонина, обнимать его и говорить, что он обязательно найдет кого-то, кто лучше, когда все, чего ему хочется сделать, это признать, что это он, он может быть тем, кто лучше, и поцеловать его. Но нет. Он не может. Потому что Сехун – лучший друг Джонина. Не кто-то другой, не кто-то лучше. И, уж лучше он будет с Джонином в качестве лучшего друга, чем потеряет его насовсем.

* * *

Сехун замечает, что последние отношения Джонина длятся дольше остальных. Он готовит себе скромный завтрак – скорее по привычке, потому что он уже давно совсем не хочет есть, но Джонин – когда он приходил-таки домой – настаивал, что это самый важный прием пищи за день. Сехуну очень хотелось ударить его за эти слова, потому что, произнося их, Джонин не отрываясь печатал кому-то сообщение, после чего он спешно ушел, выпив чашку кофе. Проходя мимо, он – опять же по привычке – задерживает взгляд на циферблате зависших на стене часов. Последнее время Джонин все больше и больше времени проводит в гостях у кого-то – кажется, его зовут Кёнсу – и их совместные вечера перед телевизором становятся все реже и реже. - Черт, - ругается про себя Сехун, замечая, что по ошибке залил соком мюсли. Он выливает содержимое своей тарелки в мусорку и бросает посуду в раковину. Джонин, прости меня за то, что я такой слабак.

* * *

Джонин возвращается домой, когда на улице уже темно. Сехун делает вид, что не замечает, но Джонин плачет. Он плачет, и Сехун прекрасно знает, что это означает. Сломленная фигура Джонина – в прихожей, и Сехуну с трудом удается вытащить из побелевших пальцев ключи. Джонин еще слишком не в себе и не замечает, когда Сехун помогает ему добраться до спальни и осторожно укладывает в постель. Он плачет в подушку, и Сехун не знает, сколько еще страданий Джонина он сможет вынести. Его друг всхлипывает и выдавливает из-за себя что-то вроде «что со мной не так» и Сехун, не думая, пробегает кончиками пальцев по мокрой от слез щеке. А внутри все разрывается от желания прокричать прямо в покрасневшее от рыданий лицо, что он будет любить его больше каких-то там Исина и Кёнсу. Но он сдерживается. Ему хочется обнять это лицо ладонями и сломлено прошептать «ну почему ты не можешь любить меня?» Даже мысль о подобном, кажется, оставляет совсем не воображаемые раны на трепещущей душе Сехуна, ломая его тело. Тот факт, что он никогда не сможет произнести этих слов, заставляет душу биться в агонии, и с каждым новым днем ему становится еще немного больнее, хотя казалось бы, куда уже. А потом Джонин произносит: - Я так рад, что у меня есть такой друг, как ты, Сехун. И он ломается. Сехун обнимает Джонина и успокаивающе гладит его по волосам, пытаясь не замечать громких всхлипов, заглушенных, разве что, его собственной шеей. Он накрывает их обоих одеялом и лежит там до того момента, как дыхание Джонина выравнивается, а глаза – закрываются. Только тогда Сехун собирает все, что осталось от его сердца, на скорую руку склеивает кусочки вместе и отправляет результат на его законное место. А потом он глубоко вздыхает, ведь утром все повторится. Мне так жаль, что я недостаточно хорош для тебя, Джонин.

* * *

Примерно через три недели, Джонин снова встречается с кем-то новым, а Сехун подбадривает его со стороны. И ведь Джонину не видно, что улыбка у друга какая-то надломленная, а глаза подозрительно блестят. Сехун снова замечает, что их совместные вечера становятся реже, и хотя это так же естественно-ожидаемо для него, как, например, необходимость дышать, где-то глубоко в нем живет своей жизнью неуловимый комочек надежды на то, что Джонин вдруг одумается, обнимет его, прижмет к себе и в неподвижности ночи негромко произнесет: «Я люблю тебя, Сехун». Хотя, этот незаметный комочек больше похож на осколок стекла, теребящий старые раны и с легкостью создающий новые, потому что Сехун знает, что Джонин никогда не сделает ничего подобного. А потом, Джонин снова расстается, и он снова находит успокоение в руках Сехуна. - Я надеюсь, что ты никогда не оставишь меня… Сехун… - Ммм? - Ты мой лучший друг… Этой ночью, сердце Сехуна снова разбивается, но он, почему-то, не в силах заставить себя склеить его обратно. Да и нечего уже, все, пусто.

* * *

Когда переполненный энергией Джонин словно маленький ураган врывается как-то вечером домой, его приветствует только громкое тиканье кухонных часов. Он зовёт Сехуна по имени – сначала тихонько, потом все громче и громче и громче. Но все, что приветствует его в ответ, когда он блуждает из комнаты в комнату – это тишина. Кровать заправлена, а кошелька Сехуна нет на положенном ему месте. Джонин снова пробегает по квартире, и она пугает его своей пустотой – все вещи Сехуна исчезли. Да и сам Сехун тоже, исчез. Джонин снова кропотливо изучает каждый угол, хотя и знает, что ничего там не найдет. Он звонит Сехуну, и холодной голос автоответчика сообщает ему, что номера больше не существует. Он кричит на этот голос. Он кричит лжец лжец чертов лжец и разбивает свой телефон об покрывающую полы кухни плитку. Он ищет записку, хоть что-нибудь. Но ничего не находит. Он трет слезящиеся глаза. Он никогда и подумать не мог, что Сехун когда-нибудь его оставит. Только не сейчас Не сегодня. Почему же именно сегодня. Джонин в кровь разбивает свой кулак о ближайшую стену, оставляя в мягком дереве небольшую вмятину. Он выбрасывает алую розу в мусорное ведро. Разрывает написанное им самим признание на мелкие кусочки. И выкидывает простенькое, но такое значимое колечко в раковину. Ну почему же именно сегодня. Именно сегодня. Конец.