Этот сосед

Артур удовлетворенно вздыхает, сидя на краешке обшарпанного дивана с протертой обивкой. Он, еле заметно улыбаясь, медленно смотрит по сторонам: вокруг него стоят коробки из картона, полиэтиленовые мешки и целый ворох других вещей. Керкленд счастлив настолько, что хочется кричать, уткнувшись в лежащую рядом расшитую подушку, полную целого скопления пыли. Артур наконец-то решился сбежать от ненавистной ему городской суеты, бросил к чертовой матери нелюбимую работу в унылом офисе и осел в пригороде. Он поспешно снял первый приглянувшийся домик и перевез сюда все самое необходимое. К счастью, это заняло не так много времени, как он рассчитывал. До этого момента Керкленд был стопроцентно уверен в своей рациональности и прагматичности, но оказалось, что он способен бросить все, забыть о холодной расчетливости и начать жить по-новому, совсем не задумываясь о дальнейших последствиях. Артур устал морально и физически, но больше отдыха ему сейчас хочется распаковать свои вещи и заполнить пустующие шкафы со стеллажами так, чтобы этот дом, взятый в аренду, кричал, что все здесь — собственность Артура Керкленда. Эти полки, на которых он разместит сочинения Лавкрафта, и вот эта чудесная стена на кухне, на которую он прибьет кованые часы в форме Биг-Бена, немного китчевые, но зато памятные, купленные с первой зарплаты — это все станет воплощением Артура, самого обычного британца двадцати шести лет. «Урбанизация достала, — думает Керкленд, шумно переставляя мебель. — Теперь только стрижка газонов, выращивание перечной мяты на подоконнике и игры в футбол по воскресеньям». После двадцати минут перестановок Артур выдохся и снова уселся на диван. Ему бы разведать местность на предмет круглосуточных магазинчиков или уютных кофеен, чтобы устроить себе ланч. Сейчас Керкленд, честно говоря, не отказался бы даже от самого безвкусного сэндвича с отварной курицей и зачерствевшим хлебом, поэтому он решил осмотреть небольшую комнату в надежде найти свою сумку с лежащим в ней кошельком. Артур ругается сквозь зубы, но деньги найти никак не может. «Это проклятие какое-то», — возмущенно пыхтит Керкленд, методично шурша упаковочной бумагой. Вдруг что-то звенит по-птичьи заливисто, и Артур не понимает, откуда доносится звук. Сначала он грешит на свой телефон, шарит по карманам и, отыскав его, видит отсутствие новых уведомлений. Керкленд зависает ненадолго, и после повторившегося звона догадывается подойти к входной двери и открыть ее. За порогом стоит мужчина в легком драповом пальто, застегнутом не на все пуговицы. Он выглядит капельку небрежно, но это никаким образом не умаляет его привлекательности, а скорее наоборот. В своих руках он держит маленький поднос с разными сладостями. Очень мило украшенными, как замечает Артур. — Добрый вечер. Вы только что переехали, да? — мужчина немного картавит и говорит с чужеродным акцентом. — Меня зовут Франциск Бонфуа, я живу по соседству с вами. Его чуть растрепанные от ветра волосы забраны в низкий хвост, который он то и дело поправляет ухоженными руками. Керкленд нервно облизывает губы, он успел поотвыкнуть от формальностей, поэтому сейчас нервничает, как ребенок. — Приятно познакомиться, — голос немного дрожит, и Артур не знает, куда деть свои руки. — Я Артур Керкленд. Франциск улыбается, чуть наклоняя голову. Вид смущенного соседа его немного забавляет. — Вот, — он протягивает ему поднос, — я испек на скорую руку в честь вашего переезда. На Керкленда смотрят капкейки с шоколадными летучими мышами, безе с улыбками привидений и пончики, изрисованные паучьими сетями. — Что вы, мне так неловко, — нотка официальности от неуклюжего Артура. — Вы, наверное, потратили много времени, так что… Франциск отбивает удар, практически насильно впихивая поднос в его руки. — Я работаю кондитером, так что это не составило мне так много труда, как вы думаете. — Вот как, — Керкленд кусает губы, — большое спасибо. Бонфуа уходит после целой кучи благодарностей. «Этот сосед — святой», — думает Артур, спасшийся от голодной смерти. Эти сладости, любовно украшенные в честь приближающегося Хэллоуина мучительно тяжело есть, но зато они вкусные до безобразия. «Этот сосед очень мил», — думает Франциск, задумчиво пиная острыми ботинками пожухлые кленовые листья на тротуаре.