о воздержании и последствиях

Когда жизнь переворачивается с ног на голову, ты выворачиваешься наизнанку, но пытаешься сделать хоть что-то, чтобы вернуть хотя бы крупицы прежней жизни. У Дани этими крупицами остаются родители и дед, но этого, как оказалось, недостаточно, чтобы чувствовать себя хоть немного комфортно. Здесь всё новое: новые родители, новая комната, роскошь, девушки, Ваня. Если первые четыре пункта Даня воспринимал более-менее нормально, то от последнего ему сносило крышу — длинные вьющиеся волосы, расслабленная походка, ухмылка, несмешные шутки, скулы, о которые, кажется, можно порезаться. Он подчинялся только гормонам, и это бесило и притягивало Даню одновременно. Довольно откровенные взгляды на своего «брата» замечала только Катя. Женщина мягко улыбалась и говорила ему не медлить. И Даня был ей благодарен. Так и продолжалось до определённого момента. Все четверо родителей и дед уехали на выходных на природу, а мальчиков оставили вдвоём с горничной. «Думаю, вам пойдут на пользу пару дней вдвоём», — говорила мама Полина, а мама Лида поддакивала. Они оказались правы. Ваня сидел на кухне, что-то смотрел в айфоне и ел яблоко. Было шесть часов вечера, а Даня всё никак не просыпался. Наверное, до утра просидел за компьютером, что ему было не свойственно. В принципе, Ване было всё равно. Примерно через шестнадцать минут послышалось шарканье и на кухню зашёл сонный Даня в одной футболке и боксерах. Он зевнул и направился к кувшину с водой, не обращая на Ивана никакого внимания. Странно, но это разозлило последнего. — Бухал вчера до утра, что так воду глушишь? — ухмыльнулся Ваня, хотя прекрасно знал, что Данила всю ночь и день был в их комнате. Парень ничего не ответил, только хмыкнул. — Очень остроумно, — Данила развернулся к шатену, — придумай что-нибудь получше. — Он опёрся бёдрами о столешницу и скрестив руки на груди, стал смотреть на Ваню. Тот облизал в миг пересохшие губы, потом закусил нижнюю, и только через несколько секунд заметил, что взгляд блондина прикован к его устам. Иван ухмыльнулся уголками губ, а потом провёл по губам языком ещё раз, только медленнее. Данила моргнул, а потом закатил глаза, разворачиваясь к холодильнику. Ваня разочарованно выдохнул и снова уткнулся в телефон, обиженно надувая губы. Да, он давно замечает взгляды «брата» на себе, и это ему в какой-то степени льстит. Сначала он посчитал эти взгляды ненормальными, но потом как-то привык и стал сам случайно задевать рукой его колено под партой, видеть, как тот поджимает губы и шумно выдыхает. Это переросло в некую игру, в которой каждый пытался вывести друг друга из себя. Всё внимание давно было переключено с Эли на этого лохматого дьяволёнка. Даня достал из холодильника блинчики и сгущёнку, поставил их на столешницу, намереваясь достать апельсиновый сок. Но его там не было. — Ты выпил мой сок? — раздражённо спросил Данила, и услышал ответ чуть ли не над самым ухом. — Это был твой? А я не знал, — руки опустились на торс, заставляя спиной прижаться к груди. — Простишь меня? — Даже не знаю, — блондин повернулся к Ване и положил руки к нему на плечи, чуть привстал на носочки, и прошептал в самое ухо, — если прощать тебя за всё, что ты творишь, то ты вряд ли сможешь сидеть. Иван толком не успел понять, как оказался на столешнице в горизонтальном положении, с разведёнными ногами, между которыми удобно устроился Даня, склонившись к самым губам, опаляя их горячим дыханием. Ваня инстинктивно облизал пересохшие губы, и осознал, что натворил, только когда язык Данилы коснулся его. Отталкивать «брата» смысла не было, да и не хотелось. Зачем, если они оба так давно этого хотели, а сейчас им обоим сорвало тормоза? Дане было приятно мять губы Вани своими, чуть прикусывать нижнюю и слышать хриплые стоны. Он целовал неумело, в отличие от шатена, но упорства ему было не занимать. Одним движением он снял футболку как с Вани, так и с себя, соприкасаясь разгорячённой кожей и оставляя на шее Ивана пару укусов-засосов. Опять же, это у Данилы было в первый раз, но он тщательно прочёл «Путеводитель секса» подложенный мамой Полиной. Ване было слишком жарко, холодный мрамор столешницы давно стал тёплым и не холодил спину, в домашних штанах стало слишком тесно, и он бесстыдно тёрся пахом о бедро Дани, удовлетворённо слушая его рык. Он потянулся к ягодицам последнего, смял их в своих ладонях, но руки в миг были прижаты над его головой. — Я думал, что буду сверху, — Ваня притворно обиженно надул губы, на что получил укус под правой ключицей. — Тебе и снизу будет хорошо, — на выдохе промурлыкал Даня, касаясь эрекции «брата», и удовлетворённо промычал, услышав вскрик. — А вот это мы сейчас и проверим, — Ваня по-лисьи ухмыльнулся, и Даня только успел подумать, что теперь он за себя не отвечает. Штаны полетели на пол вместе с боксерами, рукой Данила коснулся шеи с бьющейся артерией, провёл большим пальцем по опухшим губам. Ваня провёл кончиком языка по подушечке пальца, удовлетворённо смотря в потемневшие глаза Дани. Ваня принялся старательно смачивать слюной средний и указательный пальцы, проводя по всей длине члена Дани, вздрагивая от мысли, что скоро он окажется в нём. Было не больно, скорее неприятно, а вот когда добавился второй палец, начало отдавать лёгкой покалывающей болью. Ваня всхлипнул, смаргивая подступившие слёзы. Когда он более-менее привык, Даня начал более интенсивно двигать рукой, разводя пальцы ножницами и шумно выдыхать, когда стенки сжимались, удовлетворённо смотря на слёзы в уголках серо-зелёных глаз. Данила ухмыльнулся и сильно толкнул пальцами последний раз, вынул их, слыша разочарованный всхлип. Ваня был по-особенному красив: раскинувшиеся волосы прилипали к шее, слёзы на розовых щеках, пухлые губы, засосы и укусы на бледной шее. Он прекрасен. — Никто и никогда не должен видеть тебя таким, — прошептал Данила, приставляя головку к красному мокрому колечку мышц, что инстинктивно сжались, получив стон со всхлипом. Даня поводил головкой возле входа, но не входил, дразня. Потом надавил чуть сильнее и отстранился, слушая жалобные стоны. — Дань... Даня... Данечка, пожалуйста, — как в бреду шептал Ваня, готовый сам уже наконец насадиться на член. — Что «пожалуйста»? — продолжая сладкую пытку спросил Данила. — Чёрт, трахни меня уже, — прорычал Иван, а потом на выдохе добавил, — пожалуйста. Удовлетворенно хмыкнув, Даня начал медленно входить. Из глаз Вани полились слезы, он начал кусать губы, лишь бы заглушить болезненный вскрик. Даня провёл языком по щекам, слизывая солёные капли. Он убрал слипшиеся на лбу Вани волосы, и поцеловал в лоб. — Ты как? — тихо спросил он, входя уже больше, чем на половину. — Нормально, — Ваня лениво провёл языком по его губам, прислушиваясь к ощущениям. Было странно ощущать кого-то в себе, но если это был Данила, он был готов. Он чуть двинул бёдрами и глухо застонав, обхватил торс Дани ногами, показывая, что тот может продолжать. Когда Данила вошёл до конца, то Ваня поморщился, но сильнее сжал его в себе, что у первого звёздочки перед глазами замигали, а когда он пару раз двинул бёдрами, то серо-зелёные глаза Ивана расширились, и он застонал, выгнув спину. Даня попал по простате, и ему сорвало тормоза окончательно. Он стал вколачиваться в податливое тело, пальцами оглаживая бока, массируя соски, выбивая из Вани громкие стоны, заставляя его кричать. Ваня словно кошка выгибал спину, короткими ногтями царапал плечи блондина, разводя ноги шире, пытаясь получить как можно больше. Лёгкие горели, горло болело, а в низу живота всё больше натягивалась спираль, грозясь в любую секунду разорваться. Никогда в жизни оргазм не был для Вани таким ярким: перед глазами потемнело, тело пробрала дрожь, голос он давно надорвал, а горячее семя Дани, которое разлилось внутри него лишь усилило ощущения. Катя делала вид, что ничего не видела и не слышала. Она лишь мягко улыбалась и заваривала Ване чай с малиновым вареньем. От горла.