Соседи через пролив

- Il n'est pas clair… почему в меня влюбляется буквально каждый, кроме тебя? - Ха, действительно, почему это? – фыркает англичанка. - Кролик, оставь наконец свой сарказм. - Мы разные, - Керкленд пожимает плечами, постукивая пальцами по деревянной поверхности ступеней, на которых они вдвоем сидят. - Единственное, что я почувствовала к тебе с первого взгляда, так это глубокую неприязнь. У меня и мысли не возникало о подобных вещах. - Мне кажется, потому что мы провели вместе так много времени, что слишком привыкли друг к другу. - Да, иногда я думаю, что мы провели вместе слишком много времени. Против моей воли. - Но ведь есть…какая-то привязанность, ведь так? - Может быть. Она скорее тяготит, чем доставляет удовольствие. - По-твоему, мы успели надоесть друг другу? – француз вскидывает брови, сев к ней вполоборота. - Не знаю… но то, что я устала – это несомненно. - Хорошо было в детстве….Наверное, только вначале наше сосуществование казалось мне очень заманчивым. Жаль, что ты больше не принадлежишь мне. - Я никогда не принадлежала тебе, лягушатник! - Вранье. Ты была моим маленьким кроликом, и тебе это нравилось. - Это было унизительно. Я рада, что вовремя отцепилась от твоей юбки. - Да брось: без моего благотворного влияния твой характер стал совершенно скверным. - На себя посмотри, виносос. Даже боюсь представить, что было бы, если бы я осталась с тобой. - Ах, ты была такой милой, Angleterre. Конечно, не считая грубости и полного отсутствия вкуса. Нужно было брать пример с moi, перенимать мою восхитительную культуру… продолжать говорить на моем красивом языке… - О, конечно - куда мне, уродине, до тебя. - Tu n'es pas laide. - Тогда какого черта ты все все время унижаешь меня? Франция мрачнеет, огонек сигареты у него во рту на секунду вспыхивает и снова гаснет. - Я не стремлюсь унизить тебя, глупый кролик, - его тон Алисе незнаком, обычно в нем нет такой строгости. – Да ты покраснела..! - Убери руки. - Мне нравится, как ты краснеешь, когда слышишь что-то чересчур откровенное для тебя. Ты привыкла скрывать все внутри, а мне необходимо хотя бы иногда вытаскивать тебя из-под колпака, в который ты сама себя посадила. Англия отшатывается от Франции, так непростительно нарушающего ее личное пространство. Его рука почти не коснулась ее лица, но Алиса все же почувствовала тепло его ладони. Новое, слишком чуждое ей ощущение. Кровь приливает к лицу так, что она не в силах это контролировать. Алиса злится на себя сейчас даже больше, чем на Франсиса. - Вот об этом я и говорю: мне намного лучше жилось бы без тебя! Никаких переживаний, никакого давления… Он бросает на Англию раздраженный взгляд, резко придвигаясь к ней теснее. Теперь лицо Керкленд уже не просто горит, оно пылает от смущения. На тело Англии накатывает удушливая волна, когда Франсис, сам того не замечая, прижимает свое бедро к ее. Она зажмуривается на мгновение от избытка чувств, делает глубокий вдох, чтобы затем с шумом выдохнуть, и не замечает взгляд француза, прикованный к ее приоткрытому рту. «Перестань делать это со мной. С чего это вдруг я так реагирую? Господи, ненавижу терять контроль» - Думаешь обойтись без меня? Думаешь, было бы легче жить, например, перекрыв Евротоннель? Давай, посмотрим, что из этого выйдет. Франция выдыхает немного дыма из легких, зажав сигарету между пальцев. Она не хочет его слышать. Она молча уставилась куда-то в темнеющий вечер. Неловко ерзает из стороны в сторону, пытаясь выглядеть невозмутимой. - Я так устала. Иногда я жалею, что я Англия, а не просто… Алиса. Я ненавижу свою вечность. - Напротив. Мне это нравится. Tu me plais. - Мне нужно передохнуть. - Мой кролик вернется ко мне? Франция думает о завтра, Англия – о вообще. - Возможно. Она подымается с крыльца, привычными движением разглаживая на себе подол платья. Вечер становится все холодней и холодней, Алиса ежится даже от слабого порыва ветра, обнимая себя руками за плечи. Ей неуютно, она хочет вернуться поскорей к себе, к жаркому огню в камине, мягкому пледу, чаю и всему, что для нее значит покой. Покой – смысл ее существования. Она и виду не подает, что ей холодно, впрочем, как всегда. Франция затягивается в последний раз, бросая окурок куда-то в кусты, и с легким прищуром наблюдает за ней. Это даже нельзя назвать déjà vu , это не предчувствие, а четкое знание того, что это уже случалось. Все повторяется уже который раз, они оба привычны, оба естественны и знакомы друг другу. Англия уходит, выпрямившись и привычно сжав губы, даже не попрощавшись. Иногда бывает и так. Франция на это привычно согласен – он не хочет, чтобы Англия лишний раз нервничала. Не хочет, чтобы ей вдруг начало казаться, что вокруг что-то изменилось. Она, так не похоже на него, не любит перемены, особенно, когда приходится признавать, что нужно относится к кому-то по-другому, менять мнения и идти против собственных принципов. Ей удобно просыпаться и ложится спать с мыслью, что они с Францией – соперники, враги или государства-партнеры. А Франсису очень хочется, чтобы Алиса спокойно спала. Франция все ждет, когда она признается ему в том, в чем боится признаться даже себе. Но этого может никогда не произойти. Главное – не спугнуть ее, когда после стольких столетий она начала идти на контакт. Потихоньку, с большим подозрением, трусовато ограждаясь при малейшей угрозе, будто Франция мог причинить ей основательный вред, вторгаясь в ее мир, который она так старательно оберегает. - Angleterre, ты действительно кролик. Он слабо улыбается, доставая новую сигарету. *Il n'est pas clair (фр.) - непонятно *Tu n'es pas laide (фр.) – Ты не уродина * Tu me plais (фр.) – Ты мне нравишься