А впереди лишь мрак...

19.07.11 Времени, чтобы позвонить или написать, перед матчем не было, и когда Матс увидел его в коридоре Кофас-арены, даже немного растерялся. Напряжение между ними росло в последние полгода с угрожающей быстротой. Казалось бы, разряженное под Новый год в заснеженном Мюнхене, после встречи в сборной оно снова начало нарастать. Что-то происходило, происходило в жизни Тони, о чём он не спешил рассказывать. Он слишком резко поменялся, стал холоднее, задумчивее... скрытнее. Стал другим. Просто другим. Это был уже не его Тони, наивный голубоглазый мальчишка, которого Матс так любил, это был кто-то чужой. Матс знал, что упустил тот момент, когда нужно было быть рядом, когда нужно было держать его как можно крепче, поддерживать, быть рядом и одним своим присутствием и ничем больше доказывать свою любовь. Но шестьсот шестьдесят (жаль, что не шесть) километров между Дортмундом и Мюнхеном, но странное поведение Тони, будто не желающего идти на сближение, его слишком тесное общение с Клозе, который явно преследует какие-то свои цели и недолюбливает Хуммельса... всё это встало между ними. И кажется, настал критический момент. Тони стоит у стены, пряча глаза. Он никогда не умел лгать и если настоять, прижать к стенке, он всё расскажет. Но отчего-то не хочется давить, заставлять. Лишь пара приветственных фраз и обещание встретиться после игры, и Кроос скрывается вместе с остальными баварцами. Теперь он больше их, чем его. Идёт, о чём-то тихо переговариваясь с резервным вратарём. Тот обнимает его за плечи и на мгновение оглядывается на Матса. И что-то в его взгляде странное... нет, не неприятное, не отталкивающее, но настороженное. Взгляд волка. Старого матёрого волка. Встряхнув головой, Матс двинулся за своими. Тут же его нагнали Кевин и Марио. - Ненавижу баварцев! Самодовольные засранцы. Завтра мы им устроим! - радостно возвестил именинник, изображая жестом, что конкретно он собирается сделать с мюнхенцами. Матс неожиданно для самого себя согласно улыбнулся. - Я тоже! - Да ты сам бывший баварец! - попытался поддеть его Марио, но Матс лишь отмахнулся. - Бывший. - Эй! Да ты исправляешься! - рассмеялся Гросскройтц. Матс выдавил улыбку и ускорил шаг, не желая ни говорить с кем-либо, ни думать о Тони, Баварии, Бутте и всём этом дерьме, которое он собственноручно организовал. Кажется, никто ничего не заметил, приняв растерянность Матса за сосредоточенность перед игрой. Только Себастьян, увидев его кислую физиономию, мгновенно всё понял и неодобрительно покачал головой. - Что случилось? - произнёс он одними губами. - Позже, - тихо ответил Матс, закрывая глаза и делая глубокий вдох. Отбросить все лишние мысли. Настроиться на игру. Это всегда помогало лучше всего. Личные проблемы потом. 20.07.11 Уходя на перерыв, Невен выглядел неважно. Браун настойчиво оградил его от лишних вопросов, потому выяснить, что с ним, не представлялось возможным. Матс только обратил внимание, что во втором тайме он не сидел даже на скамейке запасных вместе с остальными. Только после игры Маркус объяснил, что Суботич в больнице и вероятно останется там на ночь. – Сотрясение. Не волнуйся, не смертельно, хотя пару дней ему лучше побыть в покое. – Вот чёрт... – Ну да, играть ему завтра точно не придётся. Юрген в ярости. – Я навещу его... То есть, Невена. – Я понял, – усмехнулся Браун. – Только недолго. – Конечно! Быстро собирая вещи, Матс вдруг вспомнил, что они договорились встретиться с Тони после игры. Стоило по крайней мере дождаться его и объяснить, что... Матс вздохнул, уже догадываясь, как Тони воспримет его слова. Не нужно быть гением, в самом-то деле. Угораздило же... всё сразу. В один вечер. Но прежде, чем он успел смыться, Себастьян успел ухватить его за рукав. – Матс, постой! Ты обещал сказать, что произошло. – Может, позже? Вечером? Или завтра? Я хочу увидеть Тони, а потом к Невену! – Матс! – Себастьян удержал его взгляд. – Не наломай дров, ладно? Матс отвёл глаза. – Хуже всё равно некуда. – Эй! – Себастьян иронично подмигнул ему. – Я постараюсь, – чуть улыбнувшись, отозвался Матс. – Так-то лучше. Иди. Постараться. Легко сказать... Ждать Тони пришлось довольно долго – видимо, после игры им устроили разбор полётов. Не слишком весёлый вид Крооса только утвердил его в этой мысли. – Тони? – Привет, – тихо произнёс баварец. Медленно они пошли прочь от стадиона. – Тони, послушай... – Матс запнулся, глядя на него и ожидая какой-либо реакции. – Что? – Тони, что происходит? Что с тобой случилось? Ты странно ведёшь себя. Он вздыхает. Останавливается и пристально смотрит на Матса. Растерянно, жалобно. Как знаком этот его взгляд! Так он смотрел много лет назад, в тот день, когда они впервые поцеловались. Он был напуган, растерян, совершенно не знал, как поступить. – Матс, я не знаю. Я... – он закрыл глаза и выдавил тихо-тихо, – у меня есть другой мужчина. И... Матс, я правда не знаю! Мне хорошо с ним. Прости меня. – А я? – теперь Матс и сам был растерян не меньше. Никогда он не мог подумать, что это будет так... болезненно? Обидно? Он не мог подобрать точного описания чувствам, которые он испытывал в тот момент. Тони только дернул плечами. Судя по виду, он готов был разреветься. – Матс... – он вдруг порывисто обнял Матса, крепко прижимаясь к нему. – Я не знаю. Я ничего не понимаю. Всё было нормально, пока ты... пока я... Я всё ещё люблю тебя. Матс гладил его по плечам и спине, не зная, что сказать. К горлу подступил комок. Как всё сложно! Как всё чертовски сложно! Если бы он сказал, что уходит к другому, Матс бы понял, вероятно принял это решение. Но Тони как всегда сам не знает, чего хочет, не может принять верного решения. Это разрывает сердце, сводит с ума столь отчаянно, что хочется кричать. Отчасти он сам виноват в происходящем... Хорошо, его вины здесь большая часть. Но попробуй пойми, что и когда нужно было делать по-другому. И сейчас наверное стоит посидеть где-то, всё выяснить, понять, что же будет лучше... Отстранившись от Тони, Матс достал мобильник и взглянул на часы. Надо ехать, Маркус сказал, что к Невену пустят ненадолго. Не стоит нервировать больничный персонал поздними посещениями. Только уйти сейчас от Тони – значит задеть его. Задеть сильнейшим образом, по самому больному. Несколько минут Матс судорожно пытался заставить себя хоть что-то произнести, но как назло именно сейчас ни единая мысль не идет в голову. Ничего, что можно было бы сказать. Видимо, день такой. – Тони, мне нужно идти. – Куда? – жалобно поинтересовался Кроос. Несколько секунд ушло на раздумья. Если сказать ему правду, трудно предсказать, насколько сильно это его ранит. Но врать сейчас ещё хуже. Ни к чему. – К Невену, в больницу. У него сотрясение. Я должен его навестить. – Опять он, – каким-то по-детски обиженным тоном откликнулся баварец. – Тони, пойми, он – мой друг. И я не могу не навестить его. Независимо от того, спал я с ним или нет. Это мой долг. – Я понимаю. Но почему – всегда он, тот, кто встаёт между нами? Эта страшная обида, тоска, болезненная беспомощность во взгляде заставляет чувствовать себя виноватым, хотя именно в этой ситуации нет никакой причины винить себя в чем-то. Он же не мог предположить, что Суботич получит травму в этой игре? Как не может не приехать к нему. Так выходит. Просто так получается. Никто не виноват. Судьба. Матс вздохнул. – Я не знаю. Прости. Я не хотел. Я серьёзно хотел бы побыть с тобой. Сегодня. И позже. Тони прикрыл глаза, видимо, борясь с чем-то внутри себя. Чем-то болезненным, неприятным. Странно напряжённый, будто в этот самый момент внутри него что-то рвётся, ломается, не выдерживая. И чёрт возьми, в этом его, Матса вина. В первую очередь его! Глупо пытаться найти причины в других или в обстоятельствах. – Ничего, – произнёс Кроос, снова глядя Матсу в глаза. – Я понимаю. Иди. И он снова отвёл взгляд. Затем быстро и робко поцеловал его в щёку и, развернувшись, зашагал прочь. Это тоже напомнило то, как они прощались давным-давно, когда только выяснили о чувствах друг друга. Только если тогда в этом было предчувствие чего-то хорошего, то сейчас всё иначе. Болезненно. И в душе возникает странное мрачное чувство, что сейчас здесь произошло что-то очень важное, какой-то перелом. Всё, что было раньше, окончательно осталось позади. Их юность, их искренние, светлые, наивные чувства, доверие, нежность – всё позади. А впереди что-то непонятное, неясное, мутное. Впереди лишь мрак.