Невозможно отказать

      Когда отгремел очередной концерт, когда подписал сотни бумажек и сделал приличное, милое выражение лица для стольких же фото, когда переобнимал кучу девушек и так вымотан, не хочется уже ничего. Сон берет тебя прямо в машине, не доезжая отеля, а собственный голос начинает сниться... - Эй? Мы приехали.       Теплая ладонь заботливо поглаживает щеку нежно. Так только вечером. Днем Адам ревниво смотрит на щетину Тео, будто у самого монополия на волосатость.       И они лениво вылазят из авто, поднимаются в номер. Тео раскидывает по полу всю свою одежду, раздеваясь до белья. Сорочка медленно лавирует в воздухе и опускается Адаму, аккуратно снимающему обувь, на плечи. Адам цокает - опять он срач разводит. Иногда даже хочется реально заселяться в отдельный номер, а не для вида. - Может, ты поешь что-нибудь?       Тео делает пару глотков виски, стоя в носках и трусах на кровати, мотает головой и слезает. Покачиваясь скорее от усталости, чем от алкоголя, чешет в ванную и зависает там на полчаса.       Адам успевает прибраться и несколько раз, стучась, поторопить Хатчкрафта. Но того очень трудно выкурить, пока он не понежится в теплой, пенистой воде.       Тео выходит чуть посвежевший, влажные волосы небрежно раскиданы на лбу. На плечах длинный махровый халат, который он тут же скидывает. По груди и подтянутому торсу еще скатываются блестящие капли воды.       Опустошение, когда отдаешь всего себя публике, еще не отступило. Хотелось только немного отдохнуть, ничего не говоря, чтобы завтра снова быть тем обаятельным парнем.       Адам прослеживает падение, совсем не изящное и не соблазнительное, Хатчкрафтовского тельца на застеленную белоснежными простынями постель. Еще минута, и Тео заснет, а там не добудишься. Он выключает режущий глаза свет и крадется к постели. - Тео, - тихо зовет он и мягко касается губами того в основании шеи, под правой лопаткой и спускается ниже.       Хатчкрафт дергается и хихикает в подушку. - Слезь с меня! А-хх-хи-хи-хи! - Как скажешь.       Адам прекращает свои медлительные лобызания и резко переворачивает того на спину. - Отвали, Андерсон, - бурчит Тео и запрокидывает голову, разглядывая изголовье постели и одновременно случайным образом подставляя шею. - Оу...       Несколько горячих присасываний к чувствительной коже, и Тео изворачивается ужом под низом. Сон отступает, приятная дрожь пробегает по телу, и Тео, вздернутый и разгоряченный, резко садится, притягивает за талию Андерсона и чувственно вжимается в его губы своими. Они целуются длинно, нетерпеливо хватая друг друга. Инициативу, как всегда, перенимает Тео, опрокидывая того и стаскивая поднадоевшие черные ни то брюки, ни то треники с красными полосами, с ворчанием: - Я хотя бы раздеваюсь, когда в постель ложусь, а тебе все кажется, что прибегут фанатки и растащат тебя на сувениры. - Мне просто нравится, когда ты меня так раздеваешь, - лыбится он.       А Тео нравится спать хотя бы по девять часов в сутки, но как тут откажешь.       Стащив с Андресона брюки, Тео вновь целует этот молчаливый, но такой умелый и теплый рот, рукой накрывает пах, чуть сжимает, ощущая его возбуждение, слышит боготворящий его движения стон и, довольно причмокнув губами, отползает дальше. - Нет, нет, нет! - Не примирительно восклицает Адам, вдруг хватая того за запястья, вытягивая обратно.       Тот совсем не понимает, чего от него хотят. Пристально оглядывает друга. - Просто, Тео, ляг рядом.       Хатчкрафт бросает многозначительный кивок головы к своим трусам, мол, смотри, ты меня довел, а теперь говоришь просто лечь? - Зачем?       Адам приподнимается на локтях несколько смущенно лыбится, берет лицо друга в свои ладони, чувственно поглаживает скулы, проводит по нижней губе указательным пальцем и глубоко целует, укладывая рядом. - Спой мне, - неожиданно просит Адам. - Я пою каждый день.       Так близко, едва расцепившись, что едвали не касаются друг друга лбами. - Только для меня. - На саундчеке я пою для тебя, считай. - Нет. Сейчас, здесь. В тишине, без эхо и шебуршания остальных. Только. Для. Меня. Тео, пожалуйста. Тихий, спокойный, голос Адама никогда не позволял ответить отказом. Сейчас обольстительно-упрямый. Нет, он точно не отступится. И Тео шумно выдохнул, соглашаясь. Он устроился на груди перевернувшегося на спину Андерсона, так что слышал чуть ускоренное биение его сердца.       Адам с минуту гадал, что ему споют, ведь он не просил чего-то конкретного. Было любопытно. - But would you run away       Начал Тео чуть хрипло и на мгновение растянул паузу между словами, замечая волнительное оживление друга. Он хотел ее, именно эту песню. Они записали ее друг для друга. If I told you I loved you? Would you run away If I told you I cared? And I just want to be more than your friend Would you run away If I told you how I feel?       По телу пробегала дрожь, когда теплое дыхание Тео трепетно касалось его кожи, от уха, вниз, над губами. Близко, но не вплотную. По линии шеи. почти касаясь губами ключиц, заставляя вздрагивать и прикрывать глаза. Длинные пальцы неспешно оглаживали сильную грудь.       Так идеально звучала эта песня в тишине, едва ли она требовала дополнительного музыкального сопровождения. Но Адам все равно ощущал потребность сесть за рояль. Проникновенно.       Тео остановился после припева, смотря в любимые, не дающие поспать, глаза. - Повтори. - But would you run away If I told you I loved you?       В идеальной тьме, в спокойствии и безмятежности, когда сердцебиение Адама участилось. Тео знал, что его просили повторить. Но мало кто знал, сколько песен, на самом деле, они посвящали друг другу.       Адаму потребовалась немалая доля решимости, чтобы произнести вслух, еще тише: - Would you run away? Don't you run away - Never.       Адам целовал еще и еще. - А теперь спаааааать! - Воскликнул позже Тео, укрывая того одеялом и сгребая в охапку так, чтоб не дергался и заснул уже.