Желаемое и действительное

Не секрет, что тяжелее всего ощущать своё одиночество в праздничные дни. В будни, как правило, этого не замечаешь, или по крайней мере стараешься не обращать внимания. Каждый день слишком много работы, важных забот, сиюминутных волнений, общения с коллегами и друзьями, так что лелеять собственную не сложившуюся личную жизнь некогда. Да и не кажется её отсутствие большим несчастьем, если вокруг много людей, если твоя деятельность важна для всего департамента и, по большому счёту, для страны, если твой профессионализм внушает уважение, а карьера вызывает зависть. Но всё это перестаёт иметь значение вечером в Сочельник, когда все нормальные люди спешат домой, к супругам, детям, внукам, чтобы встретить праздник в тёплом семейном кругу, в атмосфере любви, поддержки и взаимопонимания, а тебе спешить совершенно некуда и не к кому. Маргарет вздохнула, неведомо в который раз за вечер. Консульство опустело уже час назад, лишних желающих сверхурочно послужить родине накануне праздника не нашлось. Все сотрудники разбежались по домам, почтительно и торопливо пожелав ей счастливого Рождества. Маргарет держалась молодцом, на каждое пожелание отвечала улыбкой и абсолютно спокойным взглядом, словно для неё не было ничего естественнее и желаннее вечернего дежурства в консульстве. И очень надеялась, что никто не догадался, что ей больше просто нечем занять Рождественский вечер. Конечно, не было никакой необходимости именно инспектору оставаться на посту в такой день. И уж большинство начальников непременно бы воспользовались служебным положением, чтобы переложить эту тягостную миссию на безропотных младших служащих. Но инспектор Тэтчер сама решила остаться в консульстве и отпустить подчинённых. Вовсе не из-за проснувшегося человеколюбия и даже не из принципиальной добросовестности. Просто работа, как и всегда, была хорошим оправданием для одиночества. Маргарет сочла, что будет легче смириться с невозможностью правильно, по-семейному, встретить Рождество, находясь на посту, нежели сидя в пустой одинокой квартире. Других альтернатив в Сочельник у Маргарет не наблюдалось. Её мать жила в Онтарио, слишком далеко сейчас. Лучшая подруга наслаждалась путешествием в честь годовщины свадьбы. А предложения некоторых сердобольных коллег, пригласивших бедную одинокую женщину на семейный ужин, она сама отвергла, не желая становиться предметом для сочувствия и жалости. Нет уж, гордость превыше всего, решила Маргарет. Она останется на работе, примет все звонки, депеши и телеграммы, проследит за порядком, в полночь передаст департамент заботам ночного сторожа, а сама поедет домой, выпьет гоголь-моголь и ляжет спать. Если ей не суждено нормальное хорошее Рождество, так тому и быть. И всё-таки Маргарет хотелось, о небеса, как сильно хотелось встретить Рождество по-настоящему, в кругу своей семьи, так, как бывало в детстве! Конечно, она понимала, что подобные мечты напрасная блажь, но в Сочельник можно ведь позволить себе хотя бы немножко блажи? Маргарет представляла себе просторный уютный дом и небольшой дворик, засыпанный снегом. В гостиной пылал бы камин, стояла высокая нарядная ёлка, а под ней непременно лежали бы подарки, целая куча блестящих красивых свёртков и коробок для всех членов семьи. Главным украшением празднично сервированного стола была бы жареная индейка, а также огромный рождественский пирог по рецепту её бабушки. По лестнице носился бы золотистый спаниель, а в кресле, свернувшись калачиком, спала белая кошка. Отчаянно мелкобуржуазно, усмехнулась своим мечтам Маргарет, но до чего же восхитительно и желанно! Но, конечно, главное не дом, а люди, которые будут жить в нём. Она сама, счастливая хозяйка, мать и жена. Дети, двое чудесных девочек с каштановыми косичками и серьёзными добрыми глазами, – Маргарет всегда жалела, что у неё нет сестры, поэтому хотела родить двух дочек. И её муж, надёжный, верный, умный, воплощение порядочности, доброты и благородства, сильный, наивный и красивый... Маргарет мечтательно вздохнула и закрыла глаза, упиваясь запретными мыслями. Её дочки, Кэролайн и Элинор, обязательно затеют весёлую возню и будут упрашивать открыть вечером хотя бы один подарок. Она не позволит, конечно, но не рассердится, а только рассмеётся. А потом со двора войдёт запорошенный снегом Бентон с охапкой дров. Она встанет ему навстречу и они сойдутся как раз под веткой омелы, развешанной дочками-шутницами... Маргарет вздрогнула и решительно тряхнула головой. Пора взять себя в руки, иначе она совсем расклеится, а такого нельзя допускать ни в коем случае. Она ведь не наивная фантазёрка, а трезвая сильная женщина и прекрасно осознаёт, что прекрасные желания редко совпадают с суровой действительностью. Даже в Рождество. И её мечты о констебле Фрейзере совершенно напрасны, не говоря уже о том, что абсолютно недопустимы. Ну почему справиться с недозволенными чувствами так трудно?! Расстроенная Маргарет встала и прошлась по кабинету, но это не уняло её волнения. Тогда она решила сварить кофе, чтобы взбодриться, немного кофеина ей не помешает. В коридоре всё тоже напоминало о празднике. Сотрудники постарались и развесили по стенам гирлянды, а на двери венки, самое большое окно украшал плакат с весёлым Санта-Клаусом. Ещё одно напоминание о неудавшемся празднике. Маргарет уже философски махнула рукой и продолжила свой путь. Увидев возникшую в конце коридора высокую тёмную фигуру, она в первое мгновение поразилась, но тут же узнала констебля Фрейзера, главного героя её недавних и, да что там, постоянных мечтаний. Вместо традиционного красного мундира на констебле был строгий серый костюм, идеально сидевший на нём. Впрочем, он прекрасно выглядел в любой одежде, даже в футболке с подтяжками или... Стоп! Маргарет очень надеялась, что не покраснела. – Добрый вечер, мэм, – Фрейзер быстро подошёл к ней и почтительно застыл. – Констебль, – она кивнула в ответ, стараясь не выдать своего невольного замешательства. – Почему вы в консульстве? Я полагала, что у вас выходной сегодня. – Да, мэм. – Тогда почему вы здесь? Не встречаете Рождество с друзьями? Склонность прямо, бесхитростно и подробно отвечать на заданный вопрос являлась отличительной чертой констебля. – Детектив Веккио встретил одну свою старую знакомую и решил принять её приглашение на сегодняшний вечер. Миссис Веккио была очень любезна, сказав, что всё равно будет рада видеть меня за Рождественским столом у неё дома, но мне это показалось не совсем удобным. "Ну ещё бы!", в мыслях горячо согласилась Маргарет, вспомнив, какими глазами всегда провожает Фрейзера младшая сестра детектива Веккио. – И вы решили вернуться домой? – Да, мэм. Маргарет внутренне возликовала. Пусть они с Фрейзером всего лишь коллеги, вернее, начальник и подчинённый, но они сейчас рядом, вдвоём в этом здании, отгороженные от всего празднующего мира высокими стенами, и уж спокойную беседу и чашку кофе в его компании она может себе позволить. Всего лишь выпить по чашечке кофе в Сочельник не предосудительно. Только вот совпадает ли желание Фрейзера с её? Вдруг он просто собирается вежливо пожелать ей счастливого Рождества и уйти в выделенную ему каморку? Меньше всего на свете Маргарет хотела обнаружить свои чувства и оказаться в неловком положении! Она замерла, лихорадочно раздумывая, что сказать теперь, какими словами удержать Фрейзера рядом под благовидным предлогом, вместе с тем не заронив и тени подозрения, будто она желает его общества не по служебной необходимости. Неловкое молчание грозило затянуться. Но тут раздался звонок телефона. Благословенное изобретение! К аппарату на столике в нише коридора поспешили оба: Тэтчер по привычке и памятуя о сегодняшнем дежурстве, Фрейзер из вечного служебного рвения. Трубка, разумеется, досталась Маргарет. Констебль почтительно отступил на шаг, но остался стоять рядом, дожидаясь, пока инспектор окончит разговор. Маргарет положила трубку и обернулась к Фрейзеру, услышав деликатное покашливание. Он стоял очень близко, сердце сразу заколотилось. Маргарет смутилась, она не должна реагировать, как пятнадцатилетняя девчонка на первом свидании! – Констебль? У вас вопрос? – больше равнодушного официоза в голос, меньше удивления и волнения. – Прошу меня простить, мэм... – отчего-то Фрейзер тоже выглядел смущённым. – Видите ли... Простите, мэм, не могли бы вы посмотреть вверх? – Зачем? – Маргарет поразилась неожиданной просьбе, но тут же подняла голову, повинуясь естественному любопытству. И удивлённо ахнула. Прямо над нею и Фрейзером висел, перевязанный пламенеющей ленточкой, большой венок из омелы. – Что это значит, Фрейзер? – строго спросила она, как всегда пытаясь за решительностью скрыть волнение. О да, Фрейзер всегда отвечал на поставленные вопросы чётко и всеобъемлюще, даже если его собеседники в этом не нуждались. – Это омела, мэм. По сложившейся традиции, двое людей, случайно оказавшиеся под венком из этого растения в Рождественскую ночь, должны... – он покраснел. – Этим людям следует обменяться поцелуем. – Да, весьма любопытная традиция, – Маргарет очень надеялась, что сама не покраснела. – И вы хотите сказать, что нам нужно... поцеловаться? – Обязательно, мэм. Это нерушимая традиция, и все должны следовать ей... Простите, мэм... Маргарет вздохнула. Ох, уж этот Фрейзер! Даже в подобном деле выполнение долга для него превыше всего. Это было странно, смешно, немного грустно и в данном случае очень приятно. Поцеловать Бентона, вновь ощутить его губы на своих под столь благовидным и невинным предлогом захотелось до дрожи. Даже если потом она об этом пожалеет, увидев, что он лишь исполнил тягостную, но обязательную традицию. – Ну, раз все должны, мы не можем оказаться нарушителями! – быстро, чтобы не передумать, воскликнула Маргарет и шагнула ещё ближе к Фрейзеру. – Правила надо выполнять! – Благодарю вас, мэм, – ответил он, прежде, чем бережно, но крепко заключить её в объятия и склониться к губам. После первого касания губ он не отстранился, целуя её осторожно, нежно, но явно не собираясь останавливаться; Маргарет удивилась, но решила, что эрудиция констебля явно подсказала ему наилучшее выполнение традиции, поэтому она не воспротивилась, а прижалась к нему, обнимая за шею и отвечая на поцелуй. Даже когда поцелуй закончился, объятий они не разжали. – Откуда здесь вообще омела? – выдохнула Маргарет. – Не знаю, мэм. Наверно, Торнбулл повесил. Он, кажется, по всем комнатам развешивал пучки омелы, надеясь встретиться под одним из них с Франческой. – Значит, это констебль Торнбулл виноват? – Да, мэм. Я прошу прощения, мэм, но... – Что, Фрейзер?.. – Мы всё ещё стоим под венком. – В самом деле, – непривычно нежно улыбнулась Маргарет. – Мы должны ещё раз уважить традицию? – Непременно, мэм. Наверно, иногда желания не так уж далеко уходят от действительности, подумала Маргарет. И, вновь отвечая на поцелуи Бентона, решила непременно дать Торнбуллу внеочередной отгул. 28. 12. 2008.