***
Именно так мы познакомились с мисс Уикерботтом и Веббером. Наш лагерь пополнился. Теперь на нём жило два ребёнка, старуха-скряга, дровосек-параноик и я, великолепный учёный. Я всё чаще стал задаваться вопросом, как же мы выживем? Однако Веббер некоторое время решал нашу проблему с пропитанием. Он то и дело таскал мясо монстров в таком количестве, что на всех хватало. Венди в один момент увязалась за ним. Вдвоём они приносили внушительное количество мяса. Мы уже не голодали и питались два раза в день. Уикерботтом снабжала нас ягодами и грибами. Она знала своё дело, ибо читала много книг об этом. За одним из ужинов она даже призналась, что работала библиотекарем и попала сюда так же, как и все мы. Её обманул Он. Даже такую умную женщину этот хитрец так легко вокруг пальца обвёл, подумать только... Но потом до меня дошло. Они все дураки, раз повелись на такие простые провокации. Я же... Я хотел помочь таким дуракам, как они. Я бы стал великим ученым, и все люди жили бы в наилучших условиях. А Он... Он просто не понимал, насколько благим был мой поступок! Он... Такой же дурак, как и все они! Я всегда считал людей никудышной биомассой. Отвратная и гадкая масса, толпа. Они все только и могут, что болтать и вести себя как бездушные идиоты. Однако эти идиоты заботились обо мне, считали меня частью своей так называемой семьи. Какие же это всё глупости…***
В один день начало холодать. Солнце уже не светило так ярко, листья стремительно покидали ветви деревьев, падая вниз. Учащались дожди, дули сильные ветры. Вуди вовремя построил для нас укрытие, а Веббер и Уикерботтом сплели из паутины и шерсти тёплые подстилки и одеяла. Я помогал строить наше скромное убежище. Канадец, как профессиональный строитель, сделал крепкое укрытие без единого гвоздя. Мелкие щели были закрыты травой и глиной. Крыша из крепкого тростника не пропускала ни единой капли дождя. Внутри всегда было уютно и тепло. А ночью, когда все так близко друг к другу спали, они точно были похожи на семью. Особенно я это заметил в тот день, когда меня мучила бессонница. Я поднялся и окинул взором спящих спутников. Вуди распластался на пол-укрытия. На его плече покоилась седая голова Уикерботтом, а сама она крепко прижималась к сильному телу дровосека. Под другим боком канадца устроилась Венди. Она спала спиной к мужчине, но при этом лицом к Вебберу. Мимолётом я заметил, что мохнатые пальчики лежат поверх тоненькой, словно фарфоровой, ручки девочки. Я вышел из укрытия. Прохладно и относительно светло. Полнолуние. Огромное яблоко Луны освещало всё вокруг приятным белым светом. Я вдохнул свежий ночной воздух полной грудью и с неким облегчением выдохнул. Тут же решив прогуляться, я прихватил с собой оставленный без присмотра топор Вуди и двинулся в сторону леса. Как-никак, а умирать мне не хотелось. Вокруг стояла тишина. Птицы давно смолкли, чувствуя приближение холодов, а сверчки попрятались в укромные и тёплые уголки в ожидании лучших времён. Даже волки не выли, а ведь бывает так, что ночами их симфонии не смолкают ни на минуту. Внезапно до моего чуткого слуха дошёл шорох. Что-то шевелилось в кустах. Что-то мелкое, небольшое. Я покрепче сжал в руках топор и стал подходить к зарослям можжевельника, откуда и доносились странные звуки. В одно мгновение я резко убираю ветки и вижу... Спящее рыжее существо. Услышав шорох, оно проснулось и слегка подскочило на месте, издав странный звук. Это заставило меня вздрогнуть от лёгкого испуга. Существо оказалось безобидным. Я убрал в сторону топор и решил погладить его по... Телу. Между рожек. Оно тихо и с довольным тоном заурчало, после извернувшись на месте. Он явно был счастлив. Я впервые за долгое время улыбнулся. Почему? Этот мохнатый балбес напомнил мне другого балбеса. В детстве у меня был пёс по кличке Отто фон Честерфилд. Однако матушка причитала мне, что собака не будет откликаться на такое длинное имя, а потому пришлось сократить до Честера. Собственно, ему и так шло. Мы росли вместе. Я стал умным парнем, он – старым потрёпанным и таким же лохматым псом. Моя дальнейшая судьба была лучше, чем у Честера. Я поступил в академию наук, а на беднягу наехала телега. Чёрт бы побрал этих буйных лошадей. Пёс был буквально втоптан в брусчатку. От него не осталось и живого места. Кроваво-мясная каша: глазные яблоки вылезли из орбит, челюсть раскрошилась, остальная часть тела напоминала собой мешок с разломанными вдребезги костями. Отвратительно, скажу я вам. Честер был моим лучшим другом и слёз я тогда пролил не мало... Но о грустном мне вспоминать совсем не хотелось, и подсознание подсказало мне перевести взгляд с подобного собаке существа с огромным ртом на что-то впереди. Силуэт. Я стал нащупывать под рукой топор. Фигура ни то человека, ни то животного медленно собирала ягоды с куста и, судя по тихим звукам, тут же их поедала. Я крепко сжал рукоять Люси и, обойдя Честера, стал приближаться к незнакомцу. Заслышав шаги моего приближения, существо резко повернулось. И я... Замер. Человек. По крайней мере, он был на него похож. Его лицо. Это грим? Если да, то он уже местами потрескался, однако тёмные губы, казалось, были накрашены минут пять назад. Уж сильно блестела эта чёрная помада. Щёки его были алого цвета. И не такого ядерного цвета как у клоунов на арене цирка, нет. Грим мягко ложился на его, казалось, худые щёки, местами сливаясь с основным белым цветом. Его большие выразительные глаза так и светились при лунном свете. Такие невинные и глубокие. Лишь по одному этому взгляду я мог понять, что он беззащитен. Люси упала с глухим звуком о землю. Парень, словно какой-то дикий зверёк, шарахнулся к кустам, будучи готовым в любой момент убежать, исчезнуть из моего поля зрения. – Постой, я не желаю зла! - как можно спокойнее сказал я, неуверенно подходя ближе. Я странно себя чувствовал. Как это называется? Сострадание? Нет, жалость. Он выглядел жалко, такой мелкий и несчастный. – Чего молчишь? - на этот раз голос прозвучал грубее. Незнакомец не отвечал мне. Язык проглотил, что ли? А может, стесняется? Сейчас это было не важно. – Твоя шавка? - спросил я, указав большим пальцем на существо, которое беспокойно кружило у меня за спиной. Паренёк закивал. Значит, понимает и далеко не дурак. Я осмотрел его. Одежда, в отличие от лица, была самой обычной. Полосатый свитер, который явно слегка великоват для такого худенького парня, узкие брючки на подтяжках и выходные туфли. Симпатично для клоуна. – Может, ты хотя бы своё имя мне скажешь? - тихо спросил я, присев напротив него. Незнакомца словно током ударило. Он моментально вытащил из кармана бумажку, всю помятую и слегка влажную. Красивым прописным почерком на ней было написано: "Меня зовут Вэс, я умею всё на свете, только не говорить". Абсурд. Он точно лжец или аферист. Я посмотрел на него полным непонимания взглядом. Очередной дурак, который запросто со своими проблемами сядет на шею. Но оставить его тут одного было бы настоящей несправедливостью. Всё равно еды у нас хватало, по крайней мере, ещё одного, такого хилого, мы могли прокормить. Я тяжко вздохнул и поднялся, протягивая ему руку. – Пойдём, - звучит мой голос чётко и внятно. – Я отведу тебя в свой лагерь. На его лице засияла счастливая улыбка. Он обрадовался тому, что я взял его с собой? Облачённая в ткань белой перчатки рука Вэса легла на мою ладонь и крепко её сжала.***
Новый житель нашего лагеря сразу всем понравился. Особенно его полюбила старуха Уикерботтом, а именно за то, что он постоянно молчит. Дети нашли в Вэсе своего хорошего старшего брата. Их часто можно было застать наблюдающих за странными жестами парня. Они то и дело смеялись, а потом накидывались на него с объятиями. Он выглядел до безумия счастливым. Таким же, как и все остальные. Таким же дураком. Не считая Вэса полезным, я видел в нём самого слабого человека из всех, кого я когда-либо встречал. Он слаб не только физически, но и морально. Он лгал, ибо не способен на что либо, даже на разговоры... Однако тот случай, который я до сих пор вспоминаю с мягким трепетом в сердце, заставил меня навсегда изменить своё мнение. В тот день Вуди велел нам собрать последние осенние ягоды, которые росли в лиственном лесу. Он предупредил нас о возможной опасности и выдал мне копьё, а Вэсу – огромную корзину. – Вы меня поняли? - переспросил дровосек, считая, что он тут самый главный и все должны его слушаться. Вэс с милой улыбочкой закивал головой, а я, в свою очередь, брезгливо выдал: – Понял, не дурак, - ответил я лишь за себя, ибо в умственных способностях своего спутника очень сомневался. В ответ на свою дерзость я услышал лишь презренное фырканье дровосека, который, подхватив Люси, ушёл восвояси. Холодно. Даже, раскатав рукава рубашки, я чувствовал наступающий лёгкий морозец. Казалось, будто уже конец ноября и скоро мы будем покрываться тонкой коркой льда, еды будет не хватать, а некоторые из нас вовсе погибнут. Если что, я предложу господам съесть Вэса. Может хоть так от него появится какая-нибудь польза. Шли мы недолго, ибо лес находился совсем рядом. Сразу же нас встретил запах сырой опавшей листвы, голые берёзы и суетящиеся енотокоты, которые то и дело крутились под ногами и тихо мурлыкали. Голодные, твари. Я грубо отпинывал от себя зверьков, проходя дальше, к ягодным кустам, а мим, словно какой-то дурачок, гладил этих мерзких зверей, при этом довольно улыбаясь. Я не переставал удивляться его глупости. Чем дальше, тем хуже. – Вэс, иди сюда, нужно ягоды собирать! - грубо позвал я его к себе. Паренёк, торопливо подскочив, посеменил ко мне с этой огромной корзиной. Енотокот явно загрустил, заметив, что его глупый дружок убежал заниматься работой. Ничего, вот соберём ягоды, а потом Вэс пусть тут и остаётся с этими пушистиками жить. Ягода за ягодой, горсть за горстью. Вдвоём мы очень быстро собрали последний урожай в этом году. Вот только я исколол себе все руки о колючие кусты. До жути неприятно. Вокруг до сих пор хрюкали свино-люди, то и дело, поглядывая, чем мы там занимаемся, мимо пролетали последние бабочки, а ближе к сумеркам появились светлячки. Работали мы всё это время в тишине. Он молчал, мне тоже особо нечего было сказать. Да и о чём бы я поговорил с немым? Ему бы только вопросы с двумя ответами задавать, да и то быстро надоест. Я взглянул на него. Вэс выглядел задумчиво. Белая ткань его перчаток стала красноватой от сока ягод и грязи, на лице красовался совсем новый грим, который он нанёс с утра, а на губах всё ещё блестела неизменно чёрная помада. Глаза казались больше за счёт того, что он их подвёл. Ресницы и без косметики были тёмными и длинными. Это всё прекрасно подчёркивало его поблёскивающие в темноте сумерек карие глаза. Руки... Такие худые, но от того не менее грациозные, были похожи на женские. Захотелось увидеть их без этих чумазых перчаток. А после и его тело без этой одежды... Я влепил было самому себе неслабую пощёчину, отчего привлёк к себе внимание спутника. Глупец! Почему я об этом думаю? Он ведь всего лишь какой-то фрик из цирка парижского пригорода! Науке не нужны уродцы без одежды... Взгляд Вэса был беспокойным, однако смотрел он уже не на меня. Мим постоянно оглядывался с лёгким ужасом в глазах. Про меня он, казалось, уже и забыл. – В чём дело? - спросил, было, я, но тут же всё понял. Вдали послышался рык. Настолько злобно могут рычать лишь они, существа, не знающие пощады, поедающие всех, кроме себе подобных – гончие. Я насторожился и резко схватил в руку копьё. Был ли я готов отразить их атаку? Вряд ли. А вот Вэс явно был готов. Я заметил у него в руках увесистую палку. Этим он собрался угостить врага при встрече? Жалкий, слабый, но такой решительный и уверенный в себе. Шут. Внезапно из кустов выскочила первая собака. Она на бешеной скорости бежала ко мне. Я резко отреагировал и ткнул копьём прямо ей между глаз. Раздался её предсмертный скулёж. Минус одна. Вторая шавка уже сломя голову бежала к Вэсу со спины. Сердце пропустило удар. Моя реакция была незамедлительной. Я вытащил копьё из одной псины и побежал на вторую. На этот раз копьё угодило в шею, а оттого тварь осталась жива. Зато Вэс не пострадал. После стычки с гончей я его не видел, как бы не осматривался по сторонам. Мои попытки справиться с собакой почти увенчались успехом. Всё бы ничего, но на меня со спины напала ещё одна. После этого я понял, что мой спутник просто убежал. Всё тело пронзило резкой болью, когда острые, словно лезвие, клыки гончей вошли в плечо. Мой вой могли услышать в лагере. Обессилев, я упал поверх уже поверженной мною собаки, а тварь на моей спине продолжала наносить смертельные укусы. Я не мог даже двинуться. Кажется, у меня был болевой шок, однако на тот момент я даже в себя не мог прийти, ровно, как и сосредоточиться. Мои страдания не закончились даже после того, как гончая надо мной издала предсмертный вой. Я почувствовал, как какая-то жидкость брызнула мне на шею и затылок. Тёплая... Кровь. Мёртвая гончая была сброшена с моей спины. В её черепе виднелась огромная рана, которая нещадно кровоточила. Как оказалось, кто-то пробил черепную коробку крепким и острым камнем. Этот кто-то был Вэс. Однако от очередной волны боли я до этого додумался не сразу. Вэс суетился, бегал вокруг меня. Я всё прекрасно слышал, пусть меня и шатало от сильного кровотечения и боли. Внезапно он додумался-таки сначала за ноги оттащить меня от трупов собак. На землю упал рюкзак. Мой, казалось, единственный спаситель и помощник торопливо стал снимать с меня сначала жилет, а затем и рубашку. Стало ещё холоднее, однако кровь некоторое время согревала. Вэсу пришлось приложить немало стараний, чтобы справиться со мной и усадить в удобную для него позу. Я же был без сил и даже сидеть без посторонней помощи не мог. Я изредка был способен приоткрыть глаза, увидеть его полное страха и беспокойства лицо, губы, искажённые в немой просьбе и мольбе к Всевышнему... Он не услышит тебя, Вэс. Если Бог людских голосов не слышит, то немая молитва до него точно не дойдёт. В конце концов, я попросту потерял сознание, однако лишь на пару мгновений. Я чувствовал, как мим бьёт меня по щекам. Это заставило слегка взбодриться. Он подтащил меня к дереву и, уложив на живот, принялся смазывать чем-то высохшую рану. Сладкий запах. Это мёд? А после я почувствовал лёгкий запах медицины. Это уже была мазь, которую обычно готовил Веббер из гланд своих сородичей. Вэс с лёгкостью обернул моё плечо сначала куском папируса, а затем какой-то тканью. Туго затянув узелок из импровизированного бинта, он перевернул меня на спину и первым делом прислушался к моему сердцебиению. Убедившись, что ритм сердца не нарушен, он даже вздохнул с облегчением. На его лице блеснула улыбка. Кажется, именно после этого я начал приходить в себя. Вэс помог мне опереться спиной о берёзу, снял с себя свой мешковатый свитер, оставаясь в белой майке без рукавов, и накрыл меня оным. На секунду я понял кое-что. Вэс обычно даже виду не подавал на то, что ему холодно. Не удивительно, ведь его свитер был действительно тёплым, а пахло от него сегодняшним завтраком: медовым рулетом. Я думал, что это приготовила Уикерботтом. А пока я парил в своих размышлениях, Вэс уже нашёл немного веток, травы и разжёг костёр. А ещё он притащил поближе все трупы собак, корзину с ягодами и копьё. Уж никогда не думал, что мою работу будет делать он. Его тело оказалось ещё более бледным, чем казалось, даже где-то под цвет грима на лице. Майка, в отличие от свитера, сидела на нём идеально. Очаровательно. Я тихо вздохнул, тем самым привлекая к себе его внимание. Он резко повернул голову, но при этом мило улыбнулся. Без слов я смог понять, что он счастлив как никогда ранее. В ту же секунду Вэс протянул мне кусочек вяленого мяса. Но я не смог даже руку к нему протянуть, настолько сильно у меня болело всё тело. Тогда он съел этот кусочек мяса сам, подкинул в костёр пару палок и, прихватив свой рюкзак, подполз на коленках ко мне. Я смотрел исключительно на него, а взгляд мой был полон разочарования в себе. Обо мне позаботился самый слабый член нашей команды. Выходит, не такой уж он и слабый, да и умеет он правда многое... но не говорить. Он принялся кормить меня вчерашним острым чили, который немного погрел у костра. Было вкусно. Ещё бы, Вуди прекрасно умел готовить подобные блюда, ровно, как и вырезать посуду из дерева. Не произведение искусства, конечно, но зато удобно. Закончив с трапезой, Вэс собрал все вещи обратно в рюкзак, добавил в костёр единственное полено, которое, как оказалось, взял с собой, и вернулся ко мне. Я почувствовал себя неловко перед ним, ведь все мои взгляды на жизнь и на людей перевернулись с ног на голову всего лишь за один вечер. К слову о времени, костёр и полумесяц на небе были единственными источниками света в кромешной тьме. Однако где-то вдали я смог заметить слабые огоньки. То были светлячки. Но пришлось обратить внимание на моего спутника. Его взгляд... Он был полон одновременно и радости, и печали. Я никогда прежде такого не видел. Его тёмные губки... В один момент резко захотелось их поцеловать, тем самым выразив свою благодарность за помощь, за спасение, оказывается, никому ненужной жизни. Но вместо этого я ласково потрепал его по тёмным волосам. Шёлковые, мягкие. Так моя рука в них и осталась. Мима это немного смутило, однако не напугало. Он приблизился ко мне максимально близко. Резко я почувствовал жар на щеках. Заметив, что я покраснел, Вэс немо посмеялся. − Тебе не холодно? - тихо, словно боясь, что меня услышат, спросил я, таки убирая руку с его головы и кладя оную ему на плечо. Мой спутник качает головой. Тепло. Но как может быть тепло в одной лишь лёгкой майке? Или он хочет, чтобы я его потом лечил в знак благодарности? И только я хотел озвучить свой вопрос, как передумал. Мне нравился его язык общения. Молчание зачастую говорило больше, чем бесконечная болтовня. Вэс, видимо, тоже это прекрасно знал. Может именно поэтому он и молчал? Первое, что мне захотелось сделать, это снять с его рук эти проклятые перчатки. И я это сделал, однако мим не сводил всё время с меня беспокойного взгляда. Я это почувствовал, после чего посмотрел на него с доброй улыбкой. Руки его были отнюдь не женскими. Грубые костяшки пальцев от худобы сильно таращились, кожа была жёсткой от постоянного мытья рук в холодной воде. Подушечки пальцев и сама ладошка были покрыты мозолями от грубой работы. Однако эти руки оставались прекрасными даже сейчас. Я не удержался и кратко поцеловал фалангу указательного пальца. Вэс неловко улыбнулся, однако после с игривым выражением лица прикусил нижнюю губу. Он был прямо напротив меня, стоял на коленках и слегка потрясывался от холода. Я не выдержал и вернул ему его свитер, сам оставаясь с обнажённым торсом, от вида которого парень ещё больше засмущался. Мне нравилась игра в обмен эмоциями. Выглядело, наверно, странно со стороны, однако кто будет смотреть на нас? Свиньи? Енотокоты? Все уже давно спят. Лишь мы вдвоём валяем дурака, сна ни в одном глазу. Я в очередной раз задумчиво посмотрел на своего спутника. Вэс выглядел так... Необычно. Раньше я не замечал в нём такой грации, изящества. Я видел в нём лишь его худобу и слабость. Я и сейчас её вижу, но немного под другим углом. Кажется, я зачарован им. Он был похож на тоненькую веточку, которая, казалось, сломается от малейшего дуновения ветра, на фигуру из хрупкого хрусталя. Однако если подождать, то на веточке распустятся цветы, а если присмотреться, то хрусталь на солнце будет переливаться сотней ярких цветов. Я делал поспешные выводы, гребя всех под одну гребёнку. Из нас двоих дурак здесь только я. Внезапно Вэс отбросил свой свитер в сторону, а затем снял с себя и майку. Я ахнул от изумления. Как же меня манило это худое тельце. Я плавно провёл здоровой рукой от его ключицы к груди, прошёлся по выпирающим рёбрышкам и остановился на впалом животе. Из-под ткани брюк торчали острые косточки бёдер. Я рассматривал это место с особым вожделением и трепетом, чувствуя подступающий к горлу ком. Мим, вероятно, был смущён, но талантливо не подавал на то вида. Он извернулся, словно какая-то безумно красивая, но при этом ядовитая, змея и опёрся рукой о ствол дерева. Его губы были преступно близко. Появилось жгучее желание как можно быстрее к ним прильнуть, жадно и страстно. Однако Вэс сделал это быстрее меня. Тёмные холодные губы коснулись моей скулы. Помада высохла, а потому следа не осталось. Я был немного огорчён тем, что огонь моей страсти пытаются потушить. Вэс явно не торопился. Он оказался тем ещё хитрецом, растягивал удовольствие и томил. Однако я не овощное рагу, чтобы меня томили ожиданием! Я резко прильнул ближе, касаясь его желанных губ своими. Вэс легонько вздрогнул, явно такого не ожидая, но в тот же момент ответил на мои ласки. Я почувствовал, как его игривый язычок проникает в мой рот, ласкает края губ и соприкасается с моим языком, отчего щёки становились ещё краснее. Именно это люди называют французским поцелуем? Мне больше не было холодно. Становилось жарко. Огонь позади Вэса продолжал гореть, ветки негромко потрескивали, нарушая тишину вокруг. Вдали пела ночная птица, словно радуясь такой тихой безветренной ночи. В пруду неподалёку распевали свои ночные симфонии лягушки, вблизи слышалось мурлыканье енотокота. Время словно застыло, секунды длились целую вечность для нас двоих. Его губы быстро стали горячими и такими сладкими для меня, что я не выдерживал и слегка их покусывал, так нежно, с чувством. На мгновение мне показалось, что паренёк тихо выдохнул. В один момент мим отстранился от меня. Помада слегка стёрлась, позволяя мне видеть его розовые пухленькие губки. В следующее мгновение я почувствовал, как его тонкая ручка накрыла самое сокровенное. Он не сводил с меня ласкового и игривого взгляда, расстёгивая ширинку. Я тут же почувствовал приятную прохладу, стоило ему накрыть мой смирно стоящий член своей холодной ладошкой. Меня тут же сковал лёгкий испуг: у меня ведь даже женщины никогда не было. Я любил только науку. С ней мы не спали ночами и такое вытворяли... Однако то, что мы с Вэсом делаем сейчас и рядом не стоит с тем, чем мы занимались с госпожой наукой. Я протяжно простонал. Тонкие пальчики Вэса плавно скользили по стволу, лишая меня дара речи. Дальнейшие действия паренька и вовсе заставили моё сердце колотиться как у испуганного зайца. Вэс наклонился, полностью уделяя внимание моему члену. Его юркий язычок скользнул по головке, обводя оную со всех сторон. Хотя бы тут мим решил не медлить и взял её в ротик. Я вновь охнул. Ощущения трудно передать словами. Я поощрял каждое движение Вэса гортанными стонами, одной рукой цепляясь за его мягкие волосы. Он чувствовал, насколько мне хорошо, а потому и брал всё больше, начиная слегка давиться. Я сам задал удобный темп, уже применяя немного силы и сжимая у корней тёмные волосы парня. В один момент он отстранился, часто дыша и, словно специально, показывая мне язычок. Я понял очередной намёк и увёл его в новый долгий поцелуй. Вэс с таким же напором и страстью целовал в ответ, причём так, словно нуждался в этом всю жизнь. Но мне пришлось прервать столь чудное мгновение, ибо на секунду показалось, что я вот-вот задохнусь. Моё внимание вновь привлекли еле держащиеся на бёдрах Вэса штанишки. Парой ловких движений одной рукой я опустил с его плеч подтяжки. Но мим вовремя понял мои намерения и отстранился, игриво улыбаясь. Я непонимающе смотрел на него, сияющего милой и одновременно хитрой улыбкой. Но Вэс лишь предусмотрел то, чтобы я не напрягался и, встав, прошёлся к костру. Его спина выглядела ещё чудеснее. В силу его худобы была видна буквально каждая косточка, а о такой осиной талии, как у него, мечтала любая девушка. Вэс подбросил в костёр последние ветки, а потом повернулся ко мне лицом и принялся медленно стаскивать с себя узкие брючки. Моему взору предстала пара чудных худых бледных ножек и милое белое бельё паренька. Ступни украшали такие же белые носочки. Он грациозно прошёлся по сырой земле обратно и уселся на колени, лицом ко мне. Я всё думал, как описать моё восхищение им на языке молчания, но понял, что не знаю его так хорошо, как Вэс. − Ты выглядишь потрясающе, - тихо сказал я, глядя прямо ему в глаза. Паренёк широко улыбнулся, прикладывая указательный палец к своим губам в жесте, мол, тише, сохраняй тишину. Он игриво подмигнул мне, положил свою ладошку мне на щёку и таким, словно гипнотическим взглядом из-под полуприкрытых век стал на меня смотреть. Он словно отвечал взаимностью. Вдоволь насмотревшись на меня, Вэс отогнул край трусиков, высвобождая свой эрегированный орган наружу. По его лицу было видно, что приятная прохлада была как нельзя кстати в такой горячей ситуации. Однако мне уже становилось холодно. Вэс, чувствуя, что я начинаю слегка дрожать, сделал невинное выражение лица и, смочив свою ладошку слюной, вновь провёл ею по моему члену. Лишь пара движений и он, слегка придерживая моё естество у основания, медленно на оное насаживается. Мим раскрывает ротик в немом стоне, а я изворачиваюсь и развратно выдыхаю. Как узко и внезапно так жарко. А Вэсу, кажется, было не очень приятно, судя по тому, с каким напряжением он начал кусать нижнюю губу. Я положил ему на плечо здоровую руку и посмотрел на него самым невинным и добрым взглядом, таким образом стараясь успокоить, расслабить. Вэс с удивлением распахнул свои карие глазки и припал к моим губам с невиданной страстью и желанием. После он начал медленно двигать тазом вверх-вниз, в один момент прерывая поцелуй и совсем тихо и без напряжения дыша. Маленькая доля его голоса была слышна, однако и это давалось ему с огромным трудом. Я лелеял каждый звук с его стороны, с вниманием слушал и наблюдал за каждой его эмоцией, за каждым движением. Кажется, я влюблялся во всё, что видел перед собой: в этот ясный взгляд, в эти пухлые губки, в этот еле слышный голосок, в это безумно привлекательное тело, а самое главное в него, в Вэса. Привыкая к ощущениям, мим начинал двигаться быстрее. Его дыхание учащалось и переходило на немые стоны. От явно ощутимого удовольствия паренёк даже язычок высунул, в очередной раз заставляя меня поцеловать его. И снова минуты замедлялись, а я не слышал ничего, кроме мерного дыхания своего партнёра и собственных голосов в голове. Я был готов в голос стонать, кричать о том, как мне хорошо... Но вместо пустых слов я решил проявить хоть немного инициативы. Я резко прижал к себе Вэса одной рукой и, подавшись вперёд, уложил его напротив себя, на мгновение покидая горячее тело. Его личико выражало так много эмоций, однако все их можно было объединить в одно определённое − желание. Упираясь одной рукой в сухую и тёплую из-за близости к костру землю, я вновь вошёл в Вэса, наблюдая, как в одно мгновение меняется выражение его лица. Теперь двигался я, быстро и уверенно, сдерживал стоны и лишь сдавленно дышал. Худые ножки обвили мою талию и я, чувствуя силу, больной рукой притянул партнёра за поясницу вплотную к себе. Я входил максимально глубоко, чувствовал дрожь лежащего подо мной паренька. Какой же он всё-таки хрупкий, головокружительно прекрасный. Его стоны сводили с ума, его ручки, блуждающие по моей груди и, словно случайно, задевающие чувствительные соски, вынуждали стонать в голос хриплым басом. В один момент мы встретились взглядами. Его глазки выглядели так счастливо и до безумия удовлетворённо, они словно так и кричали: "Да, Мистер Хиггсбери, я так вас обожаю! Я хочу вас снова и снова!". Лишь представив себе, как эти фразы произносит Вэс, я не выдержал и с протяжным стоном кончил внутрь паренька. Он в свою очередь изогнулся дугой и, после пары толчков с характерным хлюпающим звуком из-за наполненности внутри него, кончил следом прямо себе на живот. Я был без сил, а потому покинул тело своего партнёра и попросту свалился рядом с ним, поближе к костру. Рука слегка отозвалась прежней болью, но это было ничто на фоне послеоргазменных ощущений. Вэс, лежащий в этот момент рядом, переводил дыхание. Я не выдержал и в последний раз по-французски его поцеловал. Странное чувство переполняло меня. "Люблю", - звучал голос в голове. Я не мог отрицать этого, особенно когда снова смотрел Вэсу в глаза. Внезапно он начал делать вид, будто говорит. Я внимательно читал по губам. Стало понятно сразу многое. Кажется, бедняга попросту потерял голос, однако слова знал. Он всё старался что-то сказать, но получались лишь очередные немые высказывания. Не дано ему говорить, однако по нему было понятно, что именно он хочет сказать. Я накрыл его губы указательным пальцем и вновь максимально приблизился. − Ты тоже мне нравишься, - прошептал я, целуя его в переносицу. В ту ночь я пересмотрел всё своё отношение к людям...***
Проснулся я от тусклого света. Глаза неприятно слепило, однако я поборол в себе сон и приподнялся, осматриваясь. В воздухе пахло морозом, а ещё на мне была одежда, правда грязная и местами порванная. Рядом я увидел Вэса. Он сидел у кучи пепла, что ещё вчера была ярким костром, и красил губы любимой чёрной помадой. Я слабо коснулся его плеча здоровой рукой. Он не испугался и плавно ко мне повернулся. С игривым настроем он поцеловал меня в щёку, после мило улыбаясь и подхватывая на плечо рюкзак. Да, стоило возвращаться в лагерь, пока нас не пошли искать. Я взял за хвосты туши собак и копьё, Вэсу же приказал нести корзину с ягодами. На небе совсем слабо светило осеннее солнце, ветки деревьев покрылись инеем, а дорожка к лагерю была усеяна росой. Птиц не было слышно, ровно, как и других существ. Природа словно испугалась заморозков. Первым нас встретил Вуди. Он рубил берёзу прямо возле лагеря. Каждый его замах был резкий, а оттого и рубцы на дереве оставались глубокие. Последний замах − берёза с треском падает на бок, а в пень вонзается лезвие Люси. − Ну, где же вас носило, мы так переживали! - беспокойным басом звучит голос дровосека. Заслышав Вуди, из укрытия выскочили дети. Первым делом они бросились обнимать Вэса. Он, к моему удивлению, поймал обоих на руки и даже приподнял, кружась с ними на месте. Венди и Веббер задорно хохотали, а мим счастливо улыбался во все тридцать два. − И ста лет не прошло! - залепетала Уикерботтом. − Хансбери, мне так не хватало твоей физиономии и причёски крючком! - она принялась беспощадно трепать меня за щёки. − Я Хиггсбери, бабушка... - через силу улыбаясь, сказал я. − Хиггсбери... А это что? - она резко отпустила меня и указала на чёрный след от помады Вэса в форме губ на моей щеке. − Где? - я резко провёл по этому следу тыльной стороной ладони, однако тот даже не размазался. − Не вижу, а Вы? − Глаза на лбу отрасти, - возразил Вуди, встревая в наш разговор. Он тоже заметил этот след. Но не успел я даже отмазку придумать, как ко мне подошёл Вэс с детьми на обеих руках. Очередное лёгкое прикосновение его губ пришлось на мою вторую щёку. Остался ещё один тёмный след. Я дико покраснел, став похожим на помидор. Детей это позабавило, они смеялись в унисон. А Вэс, отпустив их, с игривой улыбкой направился в сторону казана, дабы приготовить завтрак. Друзья не осуждали меня, что было немного странно. Вуди похлопал меня по плечу, Уикерботтом утёрла платком следы помады, а Венди и Веббер обняли с двух сторон. Ещё вчера я верил, что люди − самые бесполезные существа. Сегодня я думаю иначе. Люди прекрасны. Особенно немые.