Фронт

       — Я не понимаю, Мисси, зачем тебе отстаивать очередь за этими талонами? Твой отец дипломат, неужели он не может всего этого без карточек достать?        Кто-то грубо наступил Мисси на ногу, тут же, впрочем, извинившись. Роза держала в руках большой пакет, предполагая, что, после получения своего талона на товары, пойдёт за продуктами.        Очередь двигалась довольно медленно, а мороз крепчал.        Мисси сильнее укуталась в манто и внимательно посмотрела на подругу. Розу она считала девушкой очень доброй и славной, но глуповатой.        — Во-первых, мой отец никогда не учил меня доставать что-то на халяву, — отчеканила она, — всегда говорил, что у нас не должно быть ничего, чего бы не смог позволить себе рядовой американец. Во-вторых, Роза, будь он хоть трижды дипломат, он точно так же вовлечён в систему этого самого, — она запнулась, — как его? Рационирования. Без талонов что-то достать может, разве что, только Рузвельт. Да и то сомнительно *.        — Мама пошла работать на химзавод, — вздохнула Роза, — мужчин не хватает, а женщин берут охотно. Так что, я теперь почти что не вижу её дома. Я тоже хотела пойти на завод, клепальщицей. Говорят, они сейчас очень нужны. Но тогда некому будет заниматься магазином. А мама не хочет, чтобы он закрылся. Хотя, знаешь, на заводе труд выше оплачивается. Может, мы могли бы стать богаче, если бы я тоже стала заводским работником**.        — Не сходи с ума, — отрезала Мисси, — у тебя уже есть работа. А на заводы, в основном, идут домохозяйки.        Они снова немного продвинулись в очереди. Какая-то женщина громко спорила со своим пожилым мужем о том, стоит ли им принимать участие в патрулировании улиц, или нет. Мужчина утверждал, что он должен помогать молодёжи победить, раз уж к войне негоден, а его жена утверждала, что он больше сгодится ей дома, в саду и на огороде, который придётся приводить в порядок, как только наступит весна***.        — У меня, знаешь, чувство, будто весна никогда не наступит больше, — пожаловалась Роза, — мы ведём этот разговор бесконечно. Говорят, вроде, немцы увязли в боях под Крымом, теряют много людей****. Теснят этих немцев, теснят, да что-то никак не вытеснят. Они всё больше расползаются, как саранча.        — Парня тебе нужно, — улыбнулась Мисси, — вот тогда и грустить перестанешь.        — Да что за рецепт такой универсальный? Чуть что, сразу парня желают.        — Ничего плохого в том, чтобы иметь парня, нет, — улыбнулась Мисси, — но я, скорее, к тому, что так рядом с тобой будет человек, с которым можно отвлечься от бесконечной войны. Так или иначе, вы будете разговаривать о вашем возможном будущем, и тогда, наверное, ты сильнее поверишь в него.        Она случайно задела локтем какую-ту девушку и извинилась. А потом непринуждённо заметила:        — О, кстати. Джек сегодня придёт в гости. Я испеку черничный пирог, а он ведь никак не может такое пропустить. И ты прибегай.        — Разве что, ради твоего черничного пирога, — улыбнулась Роза.        — Конечно же, ради него!        Роза кивнула, опустив взгляд. О Джеке они говорили редко, хотя о том, что Розе нужно с ним объясниться, периодически заговаривала каждая её подруга. Донна угрожала, что сама обо всём ему расскажет, если Роза так и не осмелится сознаться в своих чувствах. Но её напор пока что удавалось сдерживать.        Наконец, подруги вошли в правительственный офис. По очереди протянули документы, получили талоны, каждая на каждого члена семьи, расписались, где нужно, и, двигаясь под стеной, осторожно отправились к выходу.        Мороз, судя по всему, укрепился, воздух красиво трещал. Щёки у Розы покраснели, стоило выйти из агенции.        Мисси с самым внимательным видом разглядывала талоны.        — Что там? — заглянув ей через плечо, с любопытством спросила Роза. — Талоны на хлеб, четыре булки, курятину либо свинину, два килограмма, кофе, одна банка, велосипед, одна штука, — отчиталась Мисси, — действительны на протяжении всего месяца, до восемнадцатого марта. Роза, тебе не нужен велосипед?        — Куда мне на нём ездить? — пожала плечами девушка, — даже прогулочные поездки уже запрещены*****. Да и я кататься не умею.        — Ладно, теперь идём в магазин. Закупим всё, что нам положено.        — Пошли. У меня, кстати, объем разрешаемых товаров меньше.        — С расчётом на семью. У меня двое мужчин в семье, наверное, поэтому мне больше повезло.        — Слушай, на тебя не смотрят косо? Ну просто почти все парни на фронт ушли, кто мог, — Роза пожала плечами, — а твоих могут обвинить, что дома сидят.        — Мой отец дипломат, а брат — инженер на военном заводе, — возразила Мисси, — все знают, что они не уклонисты какие-нибудь, и не трусы, а просто делают нужную работу для победы, в тылу. К тому же, какая отцу война? Он уже отвоевал своё. До сих пор по ночам стонет, когда Франция снится******        — А, — кивнула Роза, — ну вот и хорошо. А то я беспокоилась. Идём.        Они пересекли дорогу и свернули направо. Мальчонка в смешной шапке громко кричал о том, что вышел свежий номер новостей. Мисси купила газету, и, свернув её, отправила в пакет, проворчав, что прочтёт дома.        В магазине было немноголюдно.        — Так странно, — тихо вздохнула Роза, оглядевшись, — никого нет почти.        — Все, в основном, на работе. Наверное.        Впереди стояла девушка, чьи рыжие волосы просто невозможно было не заметить и, тем более, не узнать. Она, как всегда, не молчала, а громко спорила с продавцом, что булочки с изюмом не сладкие, а изюма, к тому же, в них практически нет. Возражения в стиле: «Что же я могу поделать, мисс?» принимать отказывалась.        Мисси и Роза с улыбкой переглянулись. Дождавшись, пока стоящий впереди парнишка расплатится, подошли к подруге.        — Привет, Донна, — весело поздоровалась Мисси, — всё воюешь?        — Ой, привет, девчонки, — затараторила Донна, чьи щёки тут же покрылись густым румянцем, как происходило всегда, когда она была чем-то возмущена, — да вот, еле достала булочки с изюмом к чаю, по этим талонам дурацким, а они мало того, что не сладкие, так ещё и почти без изюма. Ну что за грабёж населения во время войны?        Продавец фыркнул, сердито зыркая на строптивую посетительницу. И благодарно улыбнулся Розе и Мисси, когда те заказали полагающийся им хлеб.        Когда они вышли, Донна стояла у дверей, явно их ожидая.        — Вы сейчас куда, девочки?        — Домой. А ты?        — А я матери на работу занесу продукты, а сама побегу в местную редакцию. Меня, знаете, секретарём берут работать. Говорят, буду срочные новости печатать. Так что, отбоя от работы не будет.        — Здорово.        — Угу, — с гордостью кивнула Донна, — я сперва хотела на сталелитейный завод пойти, что за городом, но дед запретил. Я столько доказывала, что я такая же, как и все другие женщины, и, если другим можно, то и мне тоже. Но он говорит, нет мол, не пущу. Упёрся — и всё тут. А там ведь, говорят, зарплата отличная, да и мужчин не хватает.        Мисси улыбнулась. Старик Уилфред ей нравился. Она прекрасно помнила, как он в детстве напевал её застольные песни, покачивая на коленях, и рассказывал сказки, в которых добро всегда побеждает зло. Позже, правда, оказалось, что это были не сказки вовсе, а истории о войне, которую он от начала и до конца прошёл. Но осознала это Мисси, конечно же, только когда повзрослела.        — Как он там? Передавай ему привет.        — Да как всегда, — снова затараторила Донна, — представляете, заявил, что ему, видите ли, надоело дома сидеть. Взял своё охотничье ружьё, и теперь склад с оружием охраняет по ночам. Работник века. Говорит, что, если кто-то туда сунется, так он ещё помнит, как стрелять надо. Только это секрет. Никому пока не говорите, ладно?        — Ладно, — ответила за обеих Роза, — не скажем.        Правда, обещание это было сущей формальностью. Все трое знали, как быстро разлетаются новости в их маленьком городке, и вскоре известие о том, что старый вояка Мотт снова держит в руках оружие, станет достоянием общественности.        Ещё сильнее похолодало, так что, они, все втроём, ускорили шаг. Мисси старалась идти вперёд, не оглядываясь по сторонам, Роза тащила пакет с таким усердием, точно от этого зависела её жизнь, и только Донна туда-сюда вертела головой. Как при этом у неё оставались силы не отставать, и даже идти на полшага впереди, для девушек оставалось огромной загадкой.        — Эх, магазины одежды уже закрыты, — вздохнула она, — и игрушек тоже. Рано теперь закрываются, а заводы и фабрики до ночи работают совсем*******. Продолжительность рабочего дня возросла, временно, конечно, но всё же. Грустно это всё. Хоть бы наши уже дали жару этим ублюдкам-нацистам.        Роза вздохнула.        Как не пытались они не говорить на эту тему, только всё равно возвращались к ней. Жизнь вокруг изменилась, а ещё несколько месяцев назад казалось, что уж Америки война коснётся меньше всего, и всё будет так, как прежде. Глупые мечты, наивные надежды.        — Мисси, какие новости? — спросила Донна. — Не разговаривала с отцом насчёт ярмарки? Весна совсем скоро, наверное, уже надо начинать подготовку. А я даже не представляю толком, как это всё будет происходить. А ты, Роза?        — Если честно, смутно.        — Нет, извините, — покачала головой Мисси, — ещё не говорила. Всё времени не могу найти. Отец совсем пропал в кабинетах Лиги, ворчит на них каждый день. Времени у него — кот наплакал, а, когда он дома, меня нет. Наш дом так опустел, честно говоря. Папа целыми днями на работе, брат на Форда этого не работает, а загибается, а я дома стараюсь почти не оставаться. Когда не в школе, то всё равно какое-то занятие себе нахожу, чтобы только дома не быть. Пусто там, да и грустно очень.        — Беда — вздохнула Донна.        — Да, — кивнула Мисси, — но ничего. Вы знаете, что? Приходите в гости обе! Я пирог с черникой испеку. Джек обещался заглянуть, Гарри сегодня придёт пораньше. У отца опять заседание в Лиге, так что, будем одни. Хоть отдохнём немного.        — Ух ты, здорово! — восторженно воскликнула Донна. — Будем танцевать, я пластинки принесу. Знаете, у меня чувство, будто я миллион лет не танцевала. Как будто это вообще было в прошлой жизни, какой-то другой, а не моей. Я приду, в общем. И, наверное, скажу Рани. Мама её дома, с отцом, а она пусть к подругам выйдет. А то как с её папой беда стряслась, так она совсем нелюдимая.        — Хорошо.        — Ну, тогда до вечера, да?        — Да, девочки. Приходите к пяти.        — Всё решено. Придём.        Обменявшись быстрыми поцелуями в щёку, подруги разошлись.        Мисси ни о чём не могла думать, кроме как о приготовлении пирога. Они давно не виделись, и, Пит, наконец, обещал ненадолго заглянуть. Так что, сегодня она ждала дома не только подруг, но и совершенно особого, любимого, гостя.