Задерживая дыхание

      Первая самостоятельная работа прошла не так удачно, как ей бы хотелось. Может, она свыклась с едкими комментариями в наушнике и слишком расслабилась, привыкнув полагаться на незримую поддержку наставника, может, была слишком самонадеянна, полагая, что миссия пустяковая, и подводных камней не будет. Так много слишком, приведших к не самому лучшему результату. Возможно, она плохо замела следы или выбрала самую очевидную точку для стрельбы, а может кто-то знающий просто заметил, как блеснула оптика её винтовки, когда она следила за жертвой через прицел. Но миссия выполнена, а что с исполнителем уже не так важно.       Убийство. Третье или может восьмое. Просто очередное убийство, как и несколько до него, как и многие, что будут позже. Просто работа, воспоминания о которой она складывала в виде папок в большом сером сейфе, стоящем своими массивными ножками на дне её подсознания. Неважно, что именно её пальцы нажимали на курок, что её руки в крови, и если хоть на секунду остановиться и задуматься, будет настолько гадко, что дай волю — и сердце голыми руками из груди выцарапает. Сейчас есть только Тсунаёши-киллер, потом будет просто Тсунаёши, не имеющая к крови и грязи никакого отношения, только если… Если она всё же сможет выбраться из этой заварушки живой и относительно целой. О том, чтобы закончить это задание невредимой, речи не шло: пуля прошила плечо на вылет, да и колени были содраны, когда она слезала по пожарной лестнице, а злополучный кусок металла врезался в тело.       Сначала всё шло как по маслу: осмотрелась на местности, немного проследила за жертвой, сверив данные с полученной информацией, а потом аккуратно заняла ранее примеченную точку на крыше. Один выстрел ставшего родным Вулкана — и аккуратная дырочка посреди лба у цели. Вот только заметались люди вокруг слишком подозрительно. Не бросались, как обычно, к трупу, прося вернуться в грешный мир или вызвать скорую, а целенаправленно повернулись в её сторону и направились к зданию, где она на тот момент находилась. Пришлось в спешке складывать винтовку и, закинув чехол на плечо, нестись к пожарной лестнице. Определённо не к основной: хоть она и воспользовалась ей поднимаясь на эту крышу, но именно там её в первую очередь и будут ждать, вряд ли для того чтобы просто поговорить за чашечкой чая. Насчёт своих шансов прорваться через вооруженную толпу силой она не обманывалась — их просто не было.       Её зажали со всех сторон: пока она в спешке цеплялась за ржавые перекладины, на другом конце улицы уже ждали люди в чёрных костюмах. Слишком далеко, чтобы успеть схватить её за руку, но достаточно близко, чтобы достать пулей.       Плечо пронзило адской болью, пальцы разжались, и она, как мешок, рухнула на пыльный асфальт, сдирая кожу с голых коленей. Благо, до земли оставалось не больше метра. Но оценивать повреждения или предаваться жалости к себе возможности не было. Если она задержится ещё хоть немного — дырок в её теле может стать гораздо больше. Да и мужчины, бросившиеся в её направлении, как акулы на запах крови, не давали времени на раздумья.       Подняться на ноги получилось с первой попытки. Правда колени предательски дрожали, а плечо разрывало от боли, не давая даже толком сделать глоток воздуха. Шаг, ещё шаг, чтобы затем сорваться на бег. Быстро, насколько это возможно быстро и далеко, пусть даже винтовка в чехле больно бьёт по позвоночнику от каждого толчка, а левая рука онемела, болтаясь безвольной плетью.       Дополнительный груз на тренировках Клауса, за попадание под мнимую пулю, был ничем по сравнению с сотнями, а то и тысячами игл, раскалённым металлом впивающихся в её кожу, выворачивающих наизнанку мышцы, скручивая нервные окончания в тугие канаты. Приходилось лишь крепче стискивать зубы и, зажимая рану целой рукой, нестись по улицам, петлять по подворотням и переулкам, стараясь сбить преследователей со следа. Только вперёд, пересиливая боль, выжимая из с каждой секундой слабеющих конечностей всё, что они могут выдержать, и даже немного больше. Если её поймают, если догонят, если кожу пробьёт ещё одна пуля — всё будет кончено. История Савады Тсунаёши закончится, так и не успев начаться.       Девушка не собиралась позволять этому случиться. Она не для того изо дня в день доводила себя до грани во время тренировок, чтобы проиграть судьбе в первой же реальной партии. Она сделает всё: будет бежать, пока окончательно не откажут ноги, а если они всё-таки откажут — будет ползти, собирая дорожную пыль некогда белой футболкой. А потом, когда её догонят, вопрос «догонят ли» стоять не будет; если непослушные конечности всё-таки подведут — будет рвать глотки зубами, с кровью и плотью прогрызая себе путь на свободу. Она так просто не сдастся.       Лёгкие горели огнём, плечо разрывало от дичайшей боли, а ноги подрагивали от усталости, когда она, вжавшись спиной в грязную кирпичную стену за мусорными баками, молилась всем богам, чтобы её не заметили, чтобы прошли мимо той отвратительной подворотни, где она пыталась перевести дыхание. Свободная рука по прежнему зажимала раненое плечо, а зубы впились в нижнюю губу, выпуская капельки ярко-алой крови, стекающей к подбородку. Той форы, что она смогла выиграть, выжимая из тела всё, на что оно было способно, должно было хватить, чтобы её не нашли сразу. Она лишь немного отдохнёт, переведёт дыхание, перевяжет плечо, разрезав на полосы любимую рубашку перочинным ножиком, и продолжит путь. До безопасной точки, где она оставила остальную часть снаряжения, не так уж и много — около семи километров. Если постараться, можно будет преодолеть это расстояние за час или полтора.       Главное встать, а там уже будет проще. Но ноги подрагивали, отказываясь подчиняться. А перед глазами мелькали чёрные пятна, с каждым новым вздохом становясь всё больше и больше, пока не поглотили всё. По лицу катились крупные капли пота, у подбородка смешиваясь с кровью, сочившейся из прокушенной губы. Тело отказывалось двигаться, а конечности были слишком тяжелыми, чтобы хотя бы пошевелить пальцами. Ей стоило взять себя в руки, пересилить это глупое онемение, ни в коем случае не поддаваться усталости. Если она не сделает хоть что-то, всё может на этом и закончиться, а ей уж очень не хотелось, как последней собаке, дохнуть в грязной подворотне. Но даже мысли не хотели подчиняться своей хозяйке, с каждым новым, тяжёлым вдохом всё медленнее передвигаясь в голове. Глаза так и не открылись, когда она постаралась собрать оставшиеся крохи сил, оказавшихся недостаточными даже для такого, казалось бы, простого действия. Тсунаёши окончательно провалилась в темноту…       Взрослый мужчина в детском теле, казалось бы, насмешка судьбы, да он уже и привык, многие годы скованный одним возрастом. Пустышка, что никак не снять с шеи, и смирение. Смирение и безграничное спокойствие, похожее на стоячую воду, на поверхности которой плавают лепестки сакуры.       Каким-то таким ему и представлялся его собственный внутренний мир. У него были ученики, у него было время учиться самому, познавать каждый день, проживать его так, будто предыдущего не было, а этот может стать последним, наслаждаясь каждым моментом, купаясь во внутреннем спокойствии. Он путешествовал. Несмотря на своё проклятье, мужчина старался постигнуть как можно больше: познавал мир, заводил новые знакомства и продолжал совершенствоваться.       Он не мог похвастаться гипер интуицией Вонголы или предвидением небесного аркобалено, но всё же некое «чутьё» ему было присуще. И именно это чутьё резко взбаламутило стоячие воды его внутреннего спокойствия. Что-то должно было случиться. Его это, скорее всего, и не коснулось бы вовсе, но, казалось, если он упустит тот самый момент, если разрешит всему идти своим чередом, ему не простит этого само мироздание.       Он просто прогуливался по улице, когда где-то недалеко ярко полыхнуло отчаяние, спустя всего каких-то пару мгновений сменившееся решимостью. Той дикой отчаянной решимостью, с которой обезумевшие раненые звери готовы биться до конца, загнанные в угол своей клетки.       Поэтому, когда мимо него пробежала совсем ещё девочка, от которой так и фонило всеми этими яркими эмоциями, он не удивился. Может, разве что, слегка: не вязался у него в голове образ милого, нежного ребёнка с двумя тёмно-русыми хвостиками на макушке с тем отчаянным оскалом на чуть пухлых губах и яростной холодной решимостью в прищуренных голубых глазах, затуманенных болью.       Девочка свернула в какую-то не особо примечательную подворотню буквально за пару секунд до того, как из-за угла показались не хрупкого телосложения мужчины, промчавшиеся дальше по улице, минуя её небольшое убежище. Аркобалено выждал ещё около минуты, прежде чем подняться со своего места и медленно направиться к подворотне: девочка так и не вышла из своего укрытия, а те дикие, необузданные эмоции, привлёкшие его внимание, медленно угасали.       Ребёнок обнаружился за мусорными баками: глаза прикрыты, губы побледневшие, по лицу медленно ползут капельки пота, а ткань под рукой, зажимающей плечо, вся пропиталась кровью. Он даже попробовал позвать незнакомку, на что та лишь дёрнулась, но так и не пришла в себя.       Он тяжело вздохнул, прикрывая глаза. Влезать в разборки местных якудза вовсе не входило в его планы, но раз уж всё сложилось именно так, то выбора практически не оставалось. Она, вероятнее всего, умрёт, если просто оставить её в этой подворотне, среди помоев и грязи. Да и мироздание уж слишком яростно пыталось уберечь своё дитя, будто за руку приведя его в нужное время на нужное место.       — Это я, Фон, — телефон оказался в руке довольно быстро, а номер, как и сотни других, хранившихся в памяти мужчины, тут же перекочевал на маленький экран. — Я недалеко от Яу Ма Тей. Забери меня, пожалуйста. Планы немного изменились, я неожиданно подобрал подбитого птенца…       Сознание возвращалось постепенно, тяжело, вместе с какой-то приглушённой болью приходило толчками, задерживаясь на несколько мгновений, чтобы затем снова покинуть ослабевшее тело. Она выплывала из своего тёмного забытья на несколько минут, и тогда желтоватый свет резал по глазам даже сквозь сомкнутые веки, отдаваясь неприятной пульсацией прямо в мозг. Вокруг какофонией кружились непонятные звуки, топот ног, крики, опять этот чёртов выстрел, застигший её врасплох на пожарной лестнице. Громче были только собственные мысли, вяло ползающие в голове. А потом она снова проваливалась в спасительную темноту.       Каждое новое возвращение к реальности было дольше предыдущего, да и давалось легче. Раз на пятый, может, на десятый или даже двадцатый — в её состоянии подсчёт удачных и неудачных попыток был делом гиблым — наконец получилось открыть глаза. Свет был не настолько ярким как ей казалось, да и тишина, по сравнению с той какофонией звуков, слышимой ею ранее, была неожиданностью.       Неужели тот ужасный шум был лишь плодом её измученного болью и усталостью сознания?!       Тсунаёши моргнула, чуть повернула голову на бок, отмечая, что рана болит, но не настолько сильно, как можно было ожидать. У неё, конечно, не было ещё опыта пулевых ранений, но, если сравнивать с прошлыми ощущениями, когда приходилось себя пересиливать и бежать, бежать, бежать, не обращая внимания на адскую боль, сейчас плечо практически не ощущалось.       Может, кто-то ей помог, позвонил в скорую, и теперь она в учреждении здравоохранения?       Да кто по своей воле мог сунуться в ту дыру, куда она забилась, спасаясь от погони?! Скорее всего, её всё же нашли и просто немного подлечили, чтобы не умерла до допроса.       Девушка резко села, тут же схватившись рукой за потревоженное плечо, разразившееся тупой болью на такое неосторожное обращение. Пальцы недоверчиво прошлись по бинтам, смоченными в каком-то незнакомом растворе. Футболки с рубашкой на теле не обнаружилось, рядом с кроватью тоже, как, впрочем, и чехла с винтовкой не было в зоне видимости. В том месте, куда её принесли, определённо позаботились о собственной безопасности — даже перочинного ножа в кармане шорт больше не было.       Аккуратно повернула голову из стороны в сторону, осматривая небольшую светлую комнату, выполненную в традиционном стиле. Футон, на котором она проснулась, лёгкое одеяло, смятое в ногах, когда она слишком резко сменила положение, и всё. Кроме её постели в комнате не было ничего и никого.       Встала, прислушиваясь, и медленно подошла к двери, стараясь не издавать лишних звуков, попробовала потянуть створку вбок, и та, на удивление, поддалась, издав тихий скрип. Тсунаёши чуть заметно поморщилась от неприятного звука, но уже спустя пару мгновений на лице вновь было спокойствие. Паника в её положении не поможет, а так оставались неплохие шансы ещё побарахтаться.       Коридор также оказался пуст. Из-за других дверей, обнаруживающихся по мере её продвижения по незнакомому дому, не доносилось ни звука, так что даже её собственное дыхание, тяжело вырывающееся из лёгких, казалось оглушительно громким на фоне окружающей тишины.       — Чай будешь? — слова, неожиданно прозвучавшие из-за одной из закрытых дверей, застали её врасплох.       Девушка была уверена, что не издала ни звука. Камер в коридоре не было, каких-либо датчиков движения тоже — осматривать обстановку на предмет устройств слежения уже стало сродни рефлексам. Тогда как?!       — Я не кусаюсь, Тсунаёши-чан, — во второй раз, когда она прислушалась, голос говорившего показался ей странным, сродни детскому. Да и откуда этому неизвестному человеку знать её имя? Она не брала с собой документов, телефон был одноразовым, а каких-то особых нашивок или отличительных знаков, по которым её можно было бы опознать или пробить по базе, в одежде и на оружии тоже не было. — Если ты не хочешь чая, мы можем просто поговорить, — девушка вздрогнула, вырванная из своих мыслей, дала себе мысленно оплеуху — не время и не место так глубоко уходить в себя — и всё же осторожно открыла дверь, из-за которой и раздавался тот странный голос.       Открывшаяся картина, с одной стороны, объясняла происходящее, с другой же — запутывала ещё больше: на открытой веранде спиной к ней сидел маленький человек. Карлик, или скорее ребёнок — уж слишком тонкие конечности для низкорослого человека.       Он не смотрел в её сторону, когда она всё-таки нерешительно переступила порог комнаты, не отреагировал и на её приближение, просто наполнил пустую пиалу чаем, когда девушка, всё ещё изрядно нервничающая, села рядом на деревянный пол.       Интуиция предательски молчала рядом с этим странным ребёнком: слишком взрослые и понимающие глаза для такого юного тела.       — Откуда Вы знаете моё имя? — она первой нарушила тишину, полагая, что чем раньше узнает ответы, тем быстрее сможет что-то придумать, чтобы спастись. Правда, нужно ли ей это спасение, она пока так и не смогла для себя определить.       — Не переживай, всё до банального просто, — он медленно повернул голову в её сторону. — Я видел тебя на соревнованиях по кюдо, а у меня хорошая память на лица, — он сделал небольшой глоток из своей пиалы и выжидающе посмотрел на девушку, дожидаясь, когда она последует его примеру. — Мне больше интересно, что заставило такого милого птенца стать убийцей?       — Желание летать, а не сидеть в клетке, — ответила в тон ему Тсунаёши, осторожно делая небольшой глоток из пиалы. Травяной чай оказался на удивление вкусным, тут же согревая продрогшее тело. Вопрос было задавать страшно, но она была просто обязана всё прояснить, чтобы знать к чему готовиться. — Что будет дальше?       — Дальше? — собеседник немного удивлённо приподнял брови. — Я не обладаю даром предвидения, чтобы сказать, что ждёт тебя впереди.       — Я не это имела в виду, — слегка смутилась, нервничая ещё сильнее. Она не могла прочитать этого странного ребёнка, да и интуиция рядом с ним молчала, будто не знала, представляет он угрозу, или действительно хочет лишь поговорить за чашкой чая. Но вот чутьё, выработанное во время тренировок с наставником, говорило, что внешность обманчива, и человек, сидящий рядом, определённо опасен. Он может сколько угодно улыбаться, но стоит ей сделать что-то не так, попытаться напасть или сбежать, как он за доли секунды свернёт ей шею, а она и понять ничего не успеет. — Что Вы планируете дальше со мной делать? Вам нужна информация?       — Ничего, — ребёнок невозмутимо отвернулся, чуть прикрывая глаза. — Мне ничего от тебя не нужно, Тсунаёши-чан. Я просто не люблю смотреть, как разбиваются птенцы, пытающиеся самостоятельно летать на ещё не окрепших крыльях.       — Люди по своей природе меркантильны, — шатенка недоверчиво посмотрела в его сторону. В голове крутилось слишком много противоречивых мыслей, но внутренний голос подсказывал, что он не врёт. Ему действительно от неё ничего не нужно. — Просто назовите цену. Даже если Вы помогли мне просто по доброте душевной, я всё равно не хочу терзаться чувством долга.       — Странно видеть столько недоверия в таком юном возрасте, — девушка подумала, что это лицемерно с его стороны говорить о возрасте, будучи на вид младше её самой. — Не думаю, что у тебя есть то, что могло бы меня заинтересовать.       — Тогда как насчёт услуги? — Тсунаёши предприняла ещё одну попытку. — Один заказ. Вы спасли мою жизнь, я, по Вашему желанию, отниму чужую, или сделаю то, что Вы попросите.       — Почему ты считаешь, что я не могу справиться со своими проблемами сам? — он не злился, не насмехался, в его тоне скользил исключительно интерес, интерес с некой толикой усталости.       — Потому что даже самым сильным людям иногда нужна помощь…       Неожиданное знакомство с проклятым младенцем растянулось на несколько дней. Тсунаёши ничего не оставалось, кроме как подчиняться чужим правилам и отдыхать, набираясь сил. Именно такое указание она получила от хозяина поместья во время того памятного разговора на веранде.       Кто-то из знакомых Фона доставил в поместье её вещи, спрятанные в заброшенном доме ещё перед началом миссии. Капсулы с концентрированным Солнцем работали на ура, правда дозу она старалась использовать самую минимальную, чтобы не навредить организму, заставляя его работать на износ. Плечо заживало стремительными темпами и к моменту, когда пришло время покидать гостеприимный особняк, уже практически не болело.       Фон оказался довольно интересным собеседником: будучи старше девушки в несколько раз, мужчина имел просто огромный жизненный опыт и был не против им поделиться во время длительных бесед. Мужчина не брюзжал, как старичьё, вспоминая, как хорошо было в его молодости, не жаловался на новое поколение — просто в мягкой ненавязчивой манере позволял Тсунаёши учиться на чужих ошибках. Он рассказывал о множестве стран, которые посетил за свою жизнь, делился особенностями менталитетов, рассказывал о психологии людей так, что во многих ситуациях она узнавала себя. Даже несколько эффективных упражнений дал для улучшения контроля пламени.       Однако, всему свойственно рано или поздно заканчиваться. Аркобалено не выгонял её, даже намёка не сделал на то, что ей в этом доме не рады. Но, несмотря на всю радушность хозяина, Тсунаёши понимала, что пора и честь знать. Да и нельзя вечно прятаться от своих проблем за стенами чужого жилища, как бы сильно не хотелось обратного.       Когда она наконец вернулась в Шанхай, Клаус негодовал: мужчина не был готов признаться даже самому себе, что всё же переживал за ученицу, что вылилось в недовольство. Одноразовый телефон сломался при падении с лестницы, а попросить Фона одолжить свой ей и в голову не пришло.       За ранение её и не ругали особо: как заявил мужчина, это её тело и только ей решать, сколько лишних дырок в нём будет, но вот отказать себе в удовольствии регулярно напоминать о её промахе Вагнер не смог. Не проходило и дня, чтобы мужчина не вспомнил об этом не самом лучшем эпизоде её биографии.       Но судьба решила по-своему, снова выложив её карту на игральный стол. В WASOFFO.06 требовался снайпер, и так как офис уже был практически укомплектован, дальше оттягивать конкурсный отбор на эту позицию уже не было смысла.       У неё, конечно, была возможность отказаться, повременить, ещё поучиться, но далеко не факт, что следующее предложение, которое ей бы поступило, было бы столь же удачным. Недавно собранный офис находился в Токио и, при своей довольно короткой истории, уже успел прославиться вполне дружелюбным и адекватным коллективом, что играло немаловажную роль при выполнении совместных миссий, и благоразумным наблюдателем, как рассказал ей наставник, принёсший бумаги с официальным предложением от организации.       После недолгих раздумий она всё же согласилась, листок за листком ставя свою подпись на договорах и других разнообразных бумагах. А там уже будь что будет.       — Ну, вот и всё, Ёши-чан, — мужчина приподнял уголки губ в неком подобии улыбки, не едкой или насмешливой, как обычно, а какой-то… Какой-то слишком не свойственной его лицу. — Ты теперь совсем взрослая, можешь сама распоряжаться своей жизнью, — но вот без сарказма обойтись так и не смогло. — Чёрт, чувствую себя отцом старшеклассницы перед выпускным. Ну или перед свадьбой, — и изменившимся голосом добавил. — Моя девочка уже такая взрослая!       — Вот от Вас я такой сентиментальности не ожидала, — ответила девушка, сидя на коленях возле спортивной сумки и старательно перекладывая туда свои вещи из ящика комода, заполненного от силы на треть. За почти три года проживания в Шанхае вещей у неё так и не накопилось. — Почему тогда своих детей не завели, раз хотите себя почувствовать заботливым папочкой?       — Боги, какой из меня отец? — брюнет отошел от двери и, пройдясь по комнате, так и не впитавшей домашнего уюта, уселся на крутящийся стул, закинув ногу на ногу. — Да и ты сама уже должна была понять: при такой профессии «долго и счастливо» не светит. Даже пенсии не будет — не доживу.       Что «долго и счастливо» в этом деле не светит, она поняла уже давно. Клаус не раз и не два высказывался на этот счёт, приводил аргументы. Да и сама она хорошо понимала, как легко можно убить человека. Одна пуля и всё — его больше нет. Точно так же, рано или поздно, не станет её самой. Слишком неправильную она выбрала профессию для того, чтобы обрастать связями и привязанностями.       — Как же так? — она в притворном изумлении приподняла вверх брови. — Вы только и хвалитесь тем, что организация всё предусматривает, даже пенсию, а теперь собираетесь до этого не дожить, — переложила в сумку последнюю футболку, задвинула ящик и, застегнув молнию, встала. — Нет уж, будьте добры, живите. Я ещё ни разу не видела наёмника на пенсии. Удивите меня!       — Неужели переживаешь за меня, Ёши-чан? — посидеть на стуле долго у него не получилось — девушка направилась в коридор, выключив напоследок в комнате свет.       — В некотором роде. Я очень благодарна за всё, что Вы для меня сделали, и надеялась, что Вы сами сможете увидеть, что не зря потратили на меня столько сил и времени, — шатенка оставила сумку в коридоре и ушла в гостиную забирать оставленный ранее рюкзак.       — Мне и такого количества тёплых слов достаточно, — Клаус, вышедший вслед за девушкой из её комнаты, привалился плечом к стене в прихожей. Ключи от машины отправились в карман джинсов, а сигарета уже привычно заняла своё место между губ. Подкурит он её позже.       WASOFFO.06 отправили в главный офис запрос на снайпера. Тсунаёши ещё числилась ученицей, закреплённой за Клаусом, но это не помешало руководству включить девушку в конкурсный отбор. Выбирал сам наблюдатель нового офиса и среди десятка претендентов, связанных с организацией или замеченных ею, выбрал именно её, Саваду Тсунаёши.       — В любом случае, — девушка вернулась довольно быстро, прихватив помимо рюкзака ещё и бутылку воды из холодильника, а также чехол с винтовкой. — Сделайте мне небольшое одолжение: не умрите до того, как моё имя в рейтинге организации станет выше Вашего.       — С таким отношением к миссиям, как у тебя, мне вообще вечная жизнь светит, — мужчина тем временем взял в руки папку с именем ученицы на обложке и знаком организации. — Так глупо подставиться…       — Я уже извинялась, — уселась прямо поверх дорожной сумки и принялась обувать кеды.       — Мне от твоих извинений ни холодно, ни жарко, Ёши-чан, — он чуть нахмурился, сжимая пальцы на папке чуть сильнее чем следовало, оставляя тонкие ручейки заломов на картоне. — Это — твоя жизнь, и ты вольна распоряжаться ей как хочешь. Но мне было бы действительно обидно, если бы ты загубила все мои труды на первом же задании, — немного замялся, вглядываясь в пустоту перед собой, а затем протянул папку девушке. — Держи, это твои документы, плюс рекомендации от меня лично и ещё нескольких клиентов, которые видели твою работу. Я отвезу тебя в аэропорт, а дальше уже сама.       Она ответила не сразу. Осторожно взяла протянутую папку, и только после, когда уже пауза начала становиться неловкой, встала на носочки и порывисто обняла его за шею.       — Спасибо. Огромное Вам спасибо за всё, что Вы для меня сделали…       — То есть, вы братья? — Тсунаёши удивлённо переводила взгляд с худощавого рыжего парня, что на вид был немногим старше её самой, на широкоплечего темноволосого испанца или латиноамериканца, если исходить из цвета глаз и кожи, одетого с иголочки.       — Сводные, — уточнил подросток, ненадолго оторвавшись от какой-то кучи проводов и паяльника.       Девушка ещё раз недоумённо перевела взгляд с одного на другого, а после откинулась на спинку дивана, закрывая глаза ладонью.       WASOFFO.06 были странными. На момент её присоединения офис уже был практически полностью укомплектован: пустой оставалась только должность курьера, но, как заявил Фен Хао, у них уже есть несколько кандидатов на примете. Собственно, наблюдатель и казался ей самым адекватным из всех обитателей офиса, если так можно сказать о пожилом китайце, сделавшим офис организации из своего собственного рёкана. Они не говорили так уж много, просто перекинулись парой фраз, мужчина приветливо покивал, пообещав разобраться с её документами немного позже, выделил ей личный номер прямо в отеле со словами, что она может оставаться тут сколько сама того пожелает, и ушел, сказав чтобы обращалась к персоналу в случае чего.       Но обратиться к персоналу или хотя бы разобрать свои вещи шатенка так и не успела: спустя несколько минут, пока она просто осматривала выделенное жильё, оставив сумки на пороге её временного пристанища, ворвалась, как торнадо, незнакомая девушка, похожая на дорогую фарфоровую куклу, и, не давая вставить и слова против, схватила за руку и потащила за собой, звонко стуча высокими каблуками по вымощенной грубым камнем дорожке. Говорила неожиданная похитительница много. Очень много, быстро, перескакивая с темы на тему и активно жестикулируя свободной рукой с длинными ярко-персиковыми ногтями, украшенными множеством камушков, бантиков и ещё какой-то мелкой мишуры, так что было ясно, что руками данная особа ничего не делает.       За ту пару минут, пока она прямо в домашних тапочках шлёпала по мощённой дорожке от своего домика до какой-то особой комнаты отдыха в основном здании, она успела узнать практически всё о нелёгкой доле девушки по имени Аой в этом практически мужском коллективе.       Тачибана Аой не была особенной, она не умела убивать, не знала о мире мафии, и изначально её судьба складывалась как нельзя лучше. Ей было двадцать два и она была моделью. Чертовски обаятельной моделью, обожающей менять свою внешность, как и мужчин, что все её прихоти и оплачивали. Вот только далеко не все мужчины на её пути оказывались наивными дураками, позволяющими за бесплатно поиметь свой кошелёк и исчезнуть в неизвестном направлении. И, если бы не наблюдатель, валяться бы Аой в какой-нибудь подворотне с изрезанным личиком и небьющимся сердцем. В организации девушка оказалась год назад, еле успев забрать вещи от очередного хахаля и до сих пор живущая в соседнем от Тсунаёши номере.       — Так вот… — Аой наконец отпустила её руку и несильно толкнула в плечи, заставляя рефлекторно шагнуть назад. Шатенка неловко упала в огромное мягкое кресло и машинально сжала в пальцах протянутый стакан с какой-то пенящейся жидкостью, по запаху напоминающей пиво.       Комната, куда её привели, отличалась от всего остального отеля европейским стилем и тёмными тонами. Всё в одном: небольшая кухонная зона с барной стойкой и кучей разномастной техники, уголок технического гения, заваленный какими-то бумагами, проводами и штуками неизвестного назначения, настольный футбол, тренажеры, несколько диванов с креслами, а в завершение огромная белая доска для маркеров на всю стену. Из-за мониторов ненадолго показалась растрёпанная тёмноволосая макушка в очках. Мужчина, судя по довольно густой щетине, окинул Тсунаёши взглядом, что-то пробормотал себе под нос и снова скрылся за экраном компьютера, усиленно барабаня по клавиатуре. Девушка же на такое поведение лишь растерянно пожала плечами и сделала небольшой глоток из предоставленного стакана.       Всё-таки пиво.       Аой тем временем устроилась на диване и продолжила свой монолог, зажав в наманикюренных пальчиках какой-то замысловатый коктейль, украшенный сверху долькой апельсина и розовым бумажным зонтиком.       Тачибана пришла в офис организации под вторым номером. Ноль достался наблюдателю, а вот единицу носила некая Сузьюм, которая перешла вместе с их шефом из главного офиса. С семпаем у них отношения не заладились: Сузьюм была той ещё «вредной коротышкой», как упомянула Аой, недовольно надув губы. «Коротышка» была химиком, медиком и просто увлечённой наукой натурой, которая вела отшельнический образ жизни, снимая небольшой домик где-то неподалёку.       А вот два совершенно непохожих друг на друга парня, носивших один на двоих третий номер и кличку «близнецы», жили как раз таки в рёкане. Неил и Хавьер оказались братьями. Сводными, как в процессе рассказа вставил первый. Но, даже с этим небольшим уточнением, поверить в их сложные семейные отношения было нелегко — уж слишком разными они были, будто из двух отдельных миров, пересёкшихся по какой-то нелепой случайности мироздания. Неилу Макинтошу, несмотря на довольно детский внешний вид, было двадцать. Он был рыжим. Каким-то полностью рыжим, начиная от кончиков пальцев и заканчивая веснушками, рассыпавшимися по всему лицу, ржаво-карими глазами и такими же растрёпанными волосами. Он сидел на полу возле небольшого журнального столика, слегка ссутулив плечи и поджав под себя ноги, и увлечённо возился с каким-то странным устройством, на первый взгляд напоминающем детонатор. Впрочем, с детонатором Тсунаёши попала в точку. Рыжий шотландец просто обожал взрывы: начавшаяся в детстве любовь к пиротехнике с годами не угасла, а только приобрела более широкий размах, став из хобби любимой работой.       Хавьер носил такую же фамилию — Макинтош, так нелепо звучащую с его именем и внешностью. Парень был на семь лет старше своего брата и, казалось, был полной его противоположностью: тёмные волосы, тёмные глаза, смуглая кожа и рот, растянутый в какой-то немного неестественной, но слишком обаятельной улыбке. Он был идеальным, даже поза, в которой мужчина развалился на диване напротив, будто была многократно отрепетирована для фотосъёмки в модный журнал. На вопрос о его роде деятельности, мужчина улыбнулся ещё шире, чуть прикрывая глаза длинными ресницами.       — Не важно чем, гораздо важнее — как, — ответ получился немного снисходительным, будто он не отвечал на вполне обычный вопрос, а разжёвывал что-то элементарное маленькому ребёнку. — Убийство должно быть идеальным: пуля в центр лба, нож в сердце, и, желательно, чтобы крови поменьше. Или наоборот, так, чтобы даже тела не осталось — всё на мелкие кусочки, которые влезут в красивый стеклянный куб и будут отправлены родственникам.       — Позёр бахнутый, — буркнул со своего места Неил на английском, ненадолго отрываясь от работы, чтобы приложиться губами к бутылке пива, стоящей на полу возле его ног, а затем добавил уже на японском с довольно сильным акцентом. — Искусство — это взрыв!       Несмотря на такую разительную разницу в характерах, методах, внешностях, да вообще во всём, кличку «близнецы» парни носили вполне заслуженно. Не было ни одной миссии, которую бы давали только одному из них, оставляя второго за бортом. Задания выполнялись исключительно совместно, да и в работе парни действовали поразительно синхронно, подстраиваясь друг под друга без каких-либо разговоров и нареканий, будто читали мысли друг друга. Но на прямой вопрос лишь одновременно пожимали плечами, чем только подтверждали всеобщую теорию.       Четвёртый номер достался молчаливому Кавагаве Ичиро, типичному среднестатистическому японцу, который и высунул свою растрёпанную макушку из-за экрана монитора, когда девушки только зашли в комнату. Ичиро был типичным ботаником, книжным червём и компьютерным гением, который к своим тридцати четырём успел обзавестись женой, сыном и огромным долгом перед каким-то мелким якудза. Собственно, его долг и стал некой причиной попадания мужчины в организацию. WASOFFO.06 попросту перекупила его дальнейшую судьбу, вновь посадив за компьютер и написав на визитках «системный администратор», только уже не в большом офисном здании, а прямо в этой комнате для персонала. Мужчина, как и Аой, к убийствам не имел никакого отношения, да и к подпольному миру тоже, если не считать его долговой ямы, недавно прикрытой организацией, зато имел золотые мозги и мастерски обходил защиту даже самых сложных систем, когда нечем было заняться на досуге.       Собственно пятый номер получила сама Тсунаёши, став долгожданным снайпером в их маленьком офисе на окраине Токио.       Офис WASOFFO.06 был одним из самых маленьких в восточно-азиатском регионе, тем не менее располагал самым большим процентом людей, обладающих пламенем посмертной воли. Это и было одним из критериев, благодаря которому по окончанию обучения Тсунаёши отобрали именно в этот офис среди других кандидатов. И именно этот критерий был основным в подборе многих других членов их небольшой команды, так как исходя из данных аналитиков, именно в Японию в ближайшее время будут стягиваться «пламенные» силы мировой мафии. Возможно, наблюдатель и знал истинную причину такой сезонной миграции мафиози, но от подчинённых эта информация умалчивалась, по крайней мере, пока.       — Вот как-то так, — наконец закончила свой экскурс Аой, ставя опустевший бокал из-под коктейля на журнальный столик.       Трубочка выпала из стакана, забрызгав сладкой жидкостью какие-то провода и рукав кофты Неила, на что тот пробормотал что-то вроде «Ками» на японском, а потом, когда, пытаясь вытереть и так пострадавшим рукавом кофты мокрые провода, зацепил начатую бутылку пива, некогда перекочевавшую с пола на журнальный столик, так что всё творение залило к чертям собачьим, ещё и крепкой тирадой на нелитературном английском приложил так, что даже Тсунаёши, знавшая язык постольку-поскольку, почувствовала, как щёки заалели.       — Прикуси язык, Неил, пока я не заставил тебя вымыть рот с мылом, — парню, горестно взирающему на испорченные труды, прилетел весомый подзатыльник от седого мужчины, появившегося в комнате как-то слишком незаметно. — Я вижу, ты уже познакомилась с большинством своих коллег, Ёши-чан?       — И Вы туда же? — обречённо вздохнула Тсунаёши, немного осмелевшая после бокала пива. — Я с Клаусом на эту тему воевала несколько лет, а ещё и Вы это глупое сокращение используете.       — У тебя так в личном деле отмечено, Тсунаёши-чан. Боюсь, эта кличка приклеилась к тебе надолго, — улыбнулся мужчина, показав одну из папок, которые держал в руках. — Судя по твоему ответу, тебя тут всё устраивает, разве что кроме обращения. Но довольно лирики, дела не ждут. Работы много — времени мало. Давайте не будем давать нашим клиентам повод обратиться к кому-то другому…