Укусы

Смутные сомнения обуревали Рудольфа с первого же дня знакомства с Тони. В конце концов, он же человек - этим всё сказано. Так он думал раньше. Сейчас, конечно, мнение его изменилось, но вот это самое сомнение никуда не делось. Чувство, ранее слабо ощутимое, он поначалу принял за недоверие и осторожность - вполне оправданные и оттого правильные, но вскоре осознал, что в его случае ими и не пахнет. А пахнет кое-чем другим, и, как можно догадаться, именно в запахе была вся суть проблемы. Тони пахнет кровью. Вполне логично, учитывая то, кем он является. Но кто бы мог подумать, что этот запах окажется настолько странным, настолько живым и притягательным, что Рудольфу придётся прикладывать неимоверные усилия, чтобы сдерживаться и не набрасываться на друга! А наброситься хотелось. С размаху, сразу же, как только возникнет такая возможность. Схватиться за плечо одной рукой, другой за голову, наклонить под нужным углом и… — Эй, ты чего завис? — голос Тони заставляет вампира чуть заметно вздрогнуть, посмотреть удивлённо, словно впервые видя, и помотать головой. — Я тебя уже пару раз по имени звал, а ты не реагируешь. — Я просто задумался, — пожимает плечами Рудольф, и вдруг понимает, что что-то не так. Опустив взгляд, он с немалым удивлением замечает, что рука его лежит на колене друга. Как-то неправильно лежит. Вроде бы и к месту - собственнические инстинкты а-ля «моя жертва» дают о себе знать, — но в то же время совершенно неправильно. — Это что? — Ты меня спрашиваешь? — изумляется Тони, вскидываясь всем телом. — Я тебя спросить хотел, что ты делаешь, а ты вперился в одну точку где-то в районе моей шеи и замолк, — каждое слово парень поддерживает действиями, дёргает за воротник рубашки, чуть обнажая шею, и вообще ведёт себя, как полный идиот, забывший, что рядом с ним сидит одно из опаснейших существ в мире. — Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты… Тут Тони наконец-то замечает, что Рудольф снова застыл на одном месте с чуть приоткрытым ртом. Парень окидывает комнату быстрым взглядом. Никого рядом нет, а дверь уж больно далеко, если вдруг придётся бежать. Хреновая ситуация, и ведь винить друга в случае чего будет довольно проблематично - сам спровоцировал. Вернее, так могут сказать те, кто потом его найдёт. Мёртвого. Обескровленного. Нет, что за глупости в голову лезут, не может быть такого! Испугался неизвестно чего. Это ведь Руди, он не может навредить. — Ты…в порядке? — спрашивает Тони, немного отстраняясь. Рудольф против воли придвигается чуть ближе. Рука его, продолжающая лежать на ноге парня, поднимается выше. Потом ещё немного. И ещё. Тони следит за ней со странной смесью интереса и страха. Он почти смог убедить себя в том, что всё это безопасно и ничем плохим кончиться не может. — Это…странно. Реально странно, — говорит он, когда вампир подсаживается ещё ближе. Даже отодвинуться не может. Кто знает, что спровоцирует хищника. Хищник…мог ли он раньше так сказать про своего друга? А сейчас - может? Пока это лишь игра, жестковатая и страшная, но за ней ничего не стоит. Движения, немного странные и резкие, диковатые, но не угрожающие. Рука, поднимающаяся вверх по позвоночнику, чуть надавливающая в чувствительных местах, скорее приятная, чем болезненная. Но ведь не стоит делать вид, что это всё нормально, верно? Или стоит? Как ему вести себя сейчас? Бежать, не бежать? — Эм, слушай, ты же не собираешься…ну, не знаю даже…кусать меня? — нервно смеётся Тони. И Рудольф, слыша это чёртово словосочетание, отскакивает, как ошпаренный. — У тебя вообще есть инстинкт самосохранения? — интересуется он, отлетев на значительное расстояние и застыв где-то под потолком. — Ну…может и нет. Но у тебя, похоже, есть кое-что другое. И это чертовски круто. Рудольф хмыкает. Вот только в себе он вовсе не так уверен, как уверен в нём Тони. И это…напрягает. А запах крови продолжает манить и тянуть его к себе.

***

— Какого…о, чёрт! - Я просто…просто немного попробую, — бормочет Рудольф, прижимая парня к стене всем своим телом. Руки стальной хваткой на его руках, глаза словно искрятся, а рот наполняется голодной слюной. — От этого ничего не случится. Просто глоточек. Сбить это желание и всё… — Не надо! — восклицает Тони, пытаясь вырваться. Близость чужого тела заставляет его собственное реагировать очень странно. Он дрожит, дёргается, но столкнувшись с взглядом вампира, понимает, что уже проиграл эту битву. Правда, это не мешает ему вновь задёргаться в приступе какой-то полуслепой храбрости. — Я терпеть уже не могу, — зло шипит Рудольф ему прямо в лицо. — А ты…ты прямо передо мной маячишь, шею подставляешь, открываешься, спишь…невозможно сдерживаться. Ты что творишь, смертный? — А что ты творишь, вампир? — почти так же зло отвечает Тони, оскалившись не хуже. — Ты же не пьёшь человеческую кровь! — Радуйся. Будешь исключением. Поверить в такой исход нелегко. В хищное выражение на лице друга- тоже. В какой момент всё так повернулось? Как он вообще мог упустить секунду, когда их дружеское - или даже не совсем дружеское— общение переросло в такую чертовщину? Рудольф на него даже не смотрит. Только на шею, соблазнительную, пахнущую бегущей под кожей кровью. Спутать этот запах с чем-либо просто невозможно. Манит, зовёт, кричит внутри него память поколений, инстинкты правят бал. Схватить за плечо. Отвести чужую голову в сторону, игнорируя любые действия со стороны жертвы. Оскалиться в предвкушении, припасть губами к открывшемуся плечу. Последнее - не обязательно. Но почему-то ему хочется сделать так. Вампир проходится языком по чужому плечу, едва-едва касается кожи зубами, не ранит даже, только укалывает едва ощутимо. Но человек вздрагивает, напрягается. — Расслабься. Это не больно. Почти. Успокаивающий тон и ни капли чар. Ни к чему. Жертва и так в его власти, нет смысла влиять на разум. Рудольф вновь целует изгиб между шеей и плечом, облизывает, внюхивается в этот манящий запах и вдруг отпускает Тони. Тот, не веря своей удаче, на несколько секунд остаётся в той же позе. Это его и губит. Когда он делает рывок в сторону двери, вампир наваливается на него сверху и прижимает к полу. — Хватит! Чёрт тебя дери, остановись! Ты себя не контролируешь! Рудольф, несколько отрезвлённый, но уже безвозвратно опьянённый предвкушением трапезы, переворачивает парня на спину. Теперь он буквально нависает над ним, смотрит глаза в глаза. — Ты прав. Боюсь, ты переоценил мою выдержку. Тони пытается сказать что-то ещё, но вампир закрывает его рот рукой и медленно качает головой. — Я постараюсь… — ему непросто, внутри здравый рассудок борется с голодом. —…не убить тебя. Глаза парня широко открываются, он пытается скинуть с себя вампира, но тот снова замирает, подобно каменной статуе. Так сильно хочется крови. Прямо сейчас, прямо здесь. Почему? Почему именно этот смертный? Попал под руку? Или за этим кроется нечто большее? Вместо того, чтобы ответить на эти вопросы, пусть и самому себе, Рудольф убирает руку, наклоняется и снова облизывает шею Тони. — Вкусно пахнет… — шепчет он прямо на ухо парня, чувствуя себя крайне странно. Неожиданно даже для самого себя он чуть прикусывает чужое ухо, и вздрагивает, слыша негромкий, удивлённый полустон. Тихий такой, его и не услышишь, находясь в отдалении. Но они ведь так близко друг к другу. Слышно даже, как бьётся сердце Тони, качая кровь. Испуганно бьется, заполошно. Желанно. И все же Рудольф медлит. Остатки здравого рассудка во весь голос кричат о том, что нужно немедленно прекратить. Чтобы успокоить свою совесть - то, что от неё осталось, — вампир решает взять в свою руку ладонь парня. Тот этот момент просветления тоже замечает, и чуть-чуть расслабляется, полагая, что сейчас всё это мракобесие закончится и всё происходящее не больше, чем ужасная, слегка затянувшаяся шуточка.  — Ну ты даешь. Ты меня на…а! Клыки впиваются в кожу на его ладони, и вампир, ощутив вкус крови, вздрагивает. Это отличается от того, что он пил раньше. Соль и железо, отвратительные обычному человеку, для него приятны и желанны. Это истинная жизнь. Чистая, восхитительная, непередаваемая. Ему мало, слишком мало, да и что можно взять из руки? Она не может передать всего великолепия человеческой крови. Рудольфа тянет вверх, к артерии, которая начинает пульсировать едва ли не сильнее, когда он прикасается к ней губами. «Тук-тук-тук». «Жизнь-жизнь-жизнь». — Стой, прекрати, мне больно… — всё ещё пытается образумить его Тони, стараясь параллельно спихнуть с себя. Тело не слушается. Не получается даже силу в руки вложить, чтобы откинуть от себя Рудольфа. Влияние страха? Или чего-то другого, странного, обитающего где-то внизу живота? Тони чувствует себя просто ужасно. Потому что возбудиться, когда тебя кусают - это надо уметь. Ему стыдно. А ещё он злится. И боится тоже. И вообще, забыть бы всё это, как страшный сон. — Мне сейчас глубоко плевать, больно тебе или нет. Я. Хочу. Крови. Тони смотрит на вампира ошарашенно. Словно всё это время перед ним был кто-то другой. Или этот «другой» появился только сейчас? Куда делся его лучший друг и что делать со зверем, собирающимся укусить его снова? А Рудольф скалится, остатки выдержки трещат по швам, перспектива утолить эту ужасную жажду слишком прекрасна, чтобы от неё отказаться. Он быстро целует Тони в шею, обхватывает его руками в подобии объятий и кусает. Клыки прокалывают кожу, парень вскрикивает, дергается, но делает только хуже для себя - они погружаются глубже. Кровь стекает Рудольфу в рот, оставляет на языке привкус соли и железа. От смеси чувств - неожиданность, желание, удовольствие - вампир стонет, прижимая к себе человеческое тело. Он даже представить не мог, что это окажется настолько потрясающим. Словно в его рот вливается жизнь, а она в свою очередь разносится по всему телу, оживляя его. От крови животных такого эффекта никогда не было и уже точно не будет. Кровь не сладкая. Но почему же она кажется ему таковой? Тони не до чужих чувств - резкая боль заставляет его самого негромко застонать, но отнюдь не от удовольствия. Он чувствует, как жидкость, пульсируя, покидает его шею, как Рудольф глотает её с жутким чавкающим звуком, и с трудом верит в происходящее. Это больно. Кто вообще мог подумать, что это будет настолько больно? А вампир продолжает самозабвенно пить, пьянея от вкуса. Хочется всё больше. Хочется выпить полностью, досуха, так, чтобы ни капельки ни осталось. Совесть совсем умолкает, он даже перестаёт видеть в человеке, которого держит столь крепко, друга, и начинает - жертву. Парень ощущает, как немеют конечности. Слишком быстро. Слишком много. Если не остановиться прямо сейчас, ему до утра не дожить. — Р-Рудольф…хватит. Это не действует. — Мне уже…плохо… И это тоже. — Я…я так…умру… Рудольф всё же останавливается. По телу проходят какие-то странные мурашки. Клыки он не убирает, только сильнее челюсть сжимает, но не пьет больше. Внутри снова идет борьба - просыпаются совесть и здравый смысл. И в этот раз они всё же побеждают. Сделав еще один, последний, глоток, вампир отстраняется и смотрит Тони в глаза. По подбородку его стекают тонкие красные струйки, он облизывает губы, но все равно не может убрать всё. В голове- душе- пусто. Будто выключилось что-то. Или сломалось. Он и не знает, что хуже. Видя перед собой искаженное болью лицо, Рудольф, поддавшись странному порыву, целует уголок чужих губ. Мягко и спокойно, без напора, без чего-либо ещё, хотя этого «чего-либо» хочется - кровь пробудила в нём странные желания. Но он их больше не слушает, ограничиваясь одним поцелуем. Потому что так - правильно. Ему это нужно, чтобы перестать чувствовать эту ужасную пустоту внутри. Одиночество. Ненависть к себе. Кто бы мог подумать, что это будет чувствовать он. Тони не сопротивляется, но и не отвечает. Это для него шок едва ли не больший, чем укус. Пара красных капелек оказывается на его губах, он ощущает вкус собственной крови, и это до того странно, что он не знает, как реагировать. А вампир, напоследок проведя рукой по щеке парня, резко отстраняется. И молниеносно уносится прочь, оставляя ошарашенного Тони в полном одиночестве.

***

— Ты где был все это время? — спрашивает Тони, скрестив руки на груди. — Я всю округу обыскал, даже сестру твою подключил, от чар потом отходил пол дня, а ты словно сквозь землю провалился! — Летаю, где хочу, — лаконично отвечает Рудольф, даже не поворачиваясь к парню. — Вот так, значит? Ты серьезно, что ли? — Что тебе вообще надо, смертный? — Может, объяснений? Или, не знаю, хотя бы одно «прости»? Ты вообще помнишь, что произошло четыре дня назад? — Не понимаю, о чем ты. — Рудольф, ты укусил меня! Я потом несколько часов в себя придти не мог. Еще…поцеловал, — Тони отворачивается, чтобы скрыть смущение, выжидает несколько секунд, а потом смотрит на вампира почти зло. — А потом свалил куда-то на четыре дня! Я чуть не умер от нервов! — Так ты, выходит, переживал? — Конечно! Почему ты не возвращался? — Потому что хотел вернуться, — произносит Рудольф, повернувшись к другу (другу ли?) лицом, глаза его опасно блестят. — Потому что хотел прижать тебя к стене, прокусить кожу и пить, пока кровь не кончится. Тони бледнеет и отступает назад, рука его дёргается - видимо, хочется прикрыть шею. Этот порыв он подавляет, но вампир всё же не слепой. Потому он и усмехается как-то невесело. А потом говорит с долей какой-то странной обреченности в голосе: — Вот поэтому я решил какое-то время держаться подальше. — И как? Помогло? — Нет. Стало только хуже. Повисает тяжелое молчание. Тони смотрит на Рудольфа, тот же в свою очередь смотрит на него. Глаза в глаза. В полной тишине, нарушаемой лишь биением человеческого сердца. — Совсем терпеть не можешь? — наконец спрашивает парень, хмурясь. — Я пытаюсь изо всех сил. Но твоя кровь…притягивает. Хотя, тебе этого не понять. И этого острого желания тоже не понять. Ты ведь человек. — Тогда, раз так хочешь…может, я мог бы…ну… — Что? — Дать тебе…немного? — Ты это серьёзно? — тихо спрашивает Рудольф, выискивая ответ в выражении чужого лица. Не находит. И от того - нервничает. Тони ведь теперь должен его ненавидеть. Он ведь… — Ну…да? Не знаю. Если ты меня не убьёшь, я не против. В этом ведь вся проблема, — парень нервно смеётся, стараясь скрыть свой страх. — Ты в прошлый раз напугал меня, понимаешь? Мог бы просто попросить, или что-то типа того, а не…жаться ко мне. — Когда это я к тебе жался? — Да в тот день! Прижался, искусал, п-по-поцеловал, — последние слова Тони говорит неожиданно дрогнувшим голосом - Рудольф оказывается очень близко, и снова, чёрт бы его побрал, прижимает к стене. — Ты к-контролируй себя, что ли. Мысли какие-нибудь специальные фразы. Типа…люди друзья, а не еда. — Ты так вкусно пахнешь… — А ты…ты слишком близко. — Меня всё устраивает, — шепчет Рудольф прямо на ухо парню. — Это жутко, — признается Тони, нервно хихикнув. — То, что я могу укусить тебя? — Нет. Ты уже кусал. Это больно, но…хотя бы не смертельно. — Тогда… Он ведь в любом случае сделает это. Лучше уж сделать вид, что выбор принадлежит ему, Тони. Потому он и говорит: — Хорошо. Но держи себя в руках. —Ты такой наивный, смертный, ты знаешь это? — парень шеей чувствует его улыбку. —Прости меня. Я не хотел причинять тебе боль. И сейчас не хочу. Тони удивлён. И обрадован - заветное слово всё же прозвучало. Значит, всё не так плохо, и он не просто так простил вампира. На самом деле, ему бы сейчас шарахаться от Рудольфа, ругаться на него, клясть, на чём свет стоит за то, что он сделал и собирается делать прямо сейчас. Но парень просто не может. Тот поцелуй, тот взгляд…он ведь всё искупил. Если бы в тот день Тони не увидел в глазах друга сожаление, пожалуй, ни за что не смог бы простить. Шею пронзает острая, сильная боль. Почему же так больно? Низкий болевой порог? Или еще что-то подобное? Не поймешь. Он думал раньше, что у вампиров есть какое-то обезболивающее средство. Или просто Рудольф не может использовать его? В любом случае, происходящее доставляет ему одни только неприятные чувства. Так он думает ровно до того момента, как чужая рука забирается ему под футболку. И это странно и жутко возбуждающе одновременно. — Что ты… — Расслабься, — шепчет Рудольф, отстранившийся от раны. — И наклони голову чуть левее. Да, вот так. Сейчас станет лучше. Следующий укус снова приходится на шею, но немного пониже первого. Тони вздрагивает, вскрикивает негромко, и цепляется за свободную руку вампира, сжимая её в ладони. Их пальцы переплетаются. Рука вампира под футболкой гладит кожу, парень чуть ёжится - она ужасно холодная, — но не делает каких-либо попыток отстраниться. Теперь его внимание уже не сосредотачивается на одной только боли в шее, оно переходит на прикосновения. Мягкие, нежные, непривычные. Тело реагирует бурно, ему ведь нет дела до разума, оно подвержено инстинктам и желаниям. Сейчас Тони хочется подставляться под эти ласки и ничего больше не делать. Этим он и занимается, чуть сдвигаясь в сторону, чтобы рука касалась более чувствительных мест. Рудольф, самозабвенно пьющий кровь маленькими, размеренными глотками, целенаправленно отвлекает парня от происходящего. Когда же тёплая - живая - ладонь Тони пытается проникнуть под его собственную одежду, он несколько теряется. А ощутив прикосновение к коже, не сдерживает тихий стон. Ему достаточно было одной только крови, чтобы ощутить это странное возбуждение во всём теле, а теперь ещё и это… — Ты что делаешь? — Не знаю. Оно…само как-то. — Ты ещё слишком молод для подобных вещей, тебе не кажется? — усмехается Рудольф, облизывая губы. — Кто бы говорил! — Забыл, что мне намного больше, чем тебе? — Ну… Лицо у парня разочарованное. Вампира это веселит и расстраивает одновременно, так что он вздыхает и произносит, напоследок проводя языком по укусам на шее: — Ох, ладно, кое-что мы сделать всё же можем. А потом накрывает губы Тони своими, увлекая его в долгий, чувственный поцелуй. Тот этого явно не ожидал, но реагирует мгновенно - рука его сильнее сжимает руку Рудольфа, а другая, выскользнув из-под одежды, зарывается в волосы вампира. От всего этого сносит крышу, причём у обоих. Отстранившись, Рудольф чуть наклоняет голову парня в другую сторону и тут же прокусывает шею в новом месте, заставляя его вскрикнуть ещё раз. Перед глазами Тони уже начинают плавать тёмные пятна, голова кружится, но он почему-то не может сказать «хватит» или хотя бы пожаловаться на плохое самочувствие. Странное состояние, охватившее вампира, передаётся и ему. Рудольф останавливается сам. И вдруг начинает смеяться, сначала тихо, но с каждой секундой всё громче. Голова его утыкается в плечо Тони, а он всё никак не может успокоиться. — Эй, всё нормально? Я вроде ничего не курил, так что передаваться нечему… — Вампиров любишь, да? — А? Никак больше не комментируя, Рудольф обхватывает парня руками, прижимая к себе. И это, похоже, самое настоящее объятие. — Я тебя опять чуть не убил. А ты стоишь и молчишь. — Ну, всё вроде бы было под контролем, так что я даже не нервничал. К тому же… Я тебе доверяю. — Какой же ты наивный. Не читал легенд о коварности вампиров? — Читал. Вот только «коварные» вампиры своих жертв так не целуют. Рудольф смущённо улыбается. Некоторые вещи влияют и на вампиров, проживших не одну сотню лет.