Born to Die

      Мертвая тишина царит в доме на окраине Льежа, в котором меня заточили против собственной воли. Окна от потолка до пола открывают вид на хвойный лес, распростертый вдали и на ночное небо. Отчетливо можно рассмотреть мрачные силуэты птиц, которые взмывают вверх, к звездам, и их тень падает на пол в гостиной. Маленькие серебряные звезды, образующие сотни созвездий и сияют на темном полотне. Существует легенда, что вот эти маленькие огоньки, которыми усыпано небо — это души, обреченные на вечное существование в таком виде. Никому не дано освободить их из заточения. И лишь во время звездопада им разрешено переродиться, оставив на несколько секунд свой след. Глупая, но красивая сказка для детей, которые верят в волшебство.       В правой руке находится хрустальный бокал с янтарной жидкостью, а левая лежит на подлокотнике кресла. На гладкой хрустальной поверхности остались кровавые разводы от моих губ. Опять раскусила. Нервы ни к черту с этой дерьмовой жизнью. Делаю маленький глоток терпкого напитка и прикрываю глаза, расслабляясь, окунаясь в священное забытье. Не знаю, когда начала испытывать это изощренное чувство удовольствия от боли. Нижняя губа печет, но я улыбаюсь, потому что эта боль подтверждает, что я все ещё жива.       Настенные часы уже давно перевалили за полночь, но я упорно жду двоих парней. Мне нужны ответы и на этот раз они не отвертятся от них так просто. Они могут пытаться играть со мной, кормить ложью, но все зря. Если меня чему-нибудь и научила эта жизнь, так это быть на шаг впереди своих врагов и иметь всегда запасные планы, как и для победы, так и для отступления.       В камине горел огонь, являвшийся единственным источником света во всем доме. Темнота, поглотившая дом и мертвая тишина — вот мои друзья, которые все знают и видят. Они видят мои душевные терзания, мое безумие. На столике лежала открытая упаковка сигарет, оставленная либо Себастьяном, либо Эдгаром. Легким движением руки достаю одну тоненькую сигарету и щелкаю зажигалкой. Это то, что мне сейчас нужно больше всего. Делаю затяжку, отравляя свои легкие и выдыхаю ядовитый дым, сжигающий меня изнутри, оставив лишь пепел. Тоненькая сигарета находится между двух длинных пальцев с серебряными колечками, а взгляд устремлен на огонь. Как же я устала от всего, что творится вокруг меня.       Одно сплошное непонимание, разочарование и панический страх перед чертовой неизвестностью. Она пугает меня до дрожи в коленках, особенно когда я переступила черту в новый мир. Теперь я не вижу что плохо, а что хорошо, ведь это глупо. Граней нет. Они стерлись со временем, оставив жалкие царапины, как напоминание. Однако, больше всего боюсь, что меня поставят перед выбором, заставив выбирать с кем идти в бой и под каким знаменем. Кому открыть свою душу в случае падения? Тьме или свету? Добру или злу? Как выбрать, когда границы размыты и то, что кажется хорошим на самом деле воплощение зла? Когда зло борется за мир, а добро пытается его уничтожить?       Откидываю голову назад и вновь затягиваюсь, чтобы с выдохом избавиться от этих мыслей, крутившихся в моей голове. Слишком много вопросов и так мало ответов. Глаза слипаются, хочется завалиться на кровать и спать, но нельзя. Я упорно жду Себастьяна и Эдгара, которые уже должны вернутся и заодно избегаю кошмаров, терзавших меня долгое время. Как хочется окунуться в забытье в виде сна, без этих мучений. Каждый раз одно и то же вижу перед собой, закрывая глаза. Пепел костров, поломанные кости, реки крови и горы трупов. Их пустые глаза смотрящие в небо, где они смогли найти покой. Опять затяжка. Вытираю свитером выступившие слезы в уголках глаз. Хочется стереть себе память, забыть молитвы, которые все произносили падшим во время похорон. Урны без праха и пустые могилы. Столько слез текло, сжигая скорбь и обиду в душах тех, кто выжил. Прошли месяцы, но тот страшный день не растворился в моей памяти.       Из кошмаров прошлого меня вырывает тихий скрежет в замочной скважине. Запирают меня как затворницу, как будто у меня есть шанс сбежать. Смешно. Слышу, как тихо открывается входная дверь и так же закрывается. Ну, наконец-то они явились. Надоело ждать. Я сидела в кресле так, что меня невозможно было заметить, выходя из коридора в гостиную. Слышу их тихие перешептывания, ругань и шаги, которые крадутся к лестнице. Хлопаю в ладоши, и за считанные секунды, комнату заполняет теплый желтый свет и на лестнице застыли два парня, стоя спиной ко мне. — Ты почему не спишь?       Себастьян медленно поворачивается ко мне лицом, как и Эдгар. Его голос пропитан холодом и злостью, но не на меня, я в этом уверена. Число их оружия уменьшилось: два кинжала и по клинку. Было больше, когда они уходили. Смотрю на свои поломанные ногти, на израненные ладони, на серебряные кольца, на тоненьких пальчиках, а затем поднимаю взгляд на парней. — Мне нужны ответы и ты это знаешь, Себастьян. Меня откровенно заебало, что вы врете в лицо и исчезаете. Раз я здесь, с вами, то думаю, что заслуживаю узнать правду. И мне глубоко наплевать, что уже три часа ночи и вы устали вернувшись с охоты. Ты хотел помочь мне? Вот и помоги.       Тушу сигарету и внимательно смотрю на брата, ожидая того, что заслуживаю знать. В моем голосе холод, как и в сердце. Так я редко разговариваю с кем-то, ненавидя играть роль хладнокровной и бездушной императрицы. Себастьян посмотрел на мою руку, в которой была сигарета, потом на ту, где до сих пор находился бокал с виски. Он шумно выдохнул и отвернулся от меня, так и не посмотрев мне в глаза. Глаза — зеркало души, по которому отлично можно различить эмоции. Узнать прогнила ли душа этого человека или есть ли она вообще. — А мы с тобой ее недооценили, Себастьян.       Моргенштерн кинул испепеляющий взгляд на Эдгара, как и я, от чего тот даже вздрогнул, лишь не менее убийственно посмотрел в ответ. Я видела, что он устал, но пытается шутить, чтобы снять напряжение, которое летает между нами. Я так и чувствую этот мускусный запах. Эдгар косо посмотрел на меня своими сапфировыми глазами, а затем вновь на брата. — Тебе решать втягивать ее в это или нет. — Я знаю.       Голос Себастьяна стал более злым, похожим на рычание дикого зверя перед охотой. Его темно-черные глаза, словно оникс, переместились на меня. То, что я в них видела, заставило меня вздрогнуть. Жестокость, с которой он избавляется от своих врагов. Сильный и властный парень, который поставил перед собой на колени весь этот мир. — Что именно ты хочешь знать? — Все, Моргенштерн. Я хочу знать, куда вы исчезаете, на ночь глядя. Какие тайны вы скрываете? Какие интриги вы плетете у меня за спиной?       Делаю маленький глоток янтарной жидкости, не сводя взгляда с Моргенштерна. Взгляд изумрудных глаз встретился с взглядом черных, как воронье крыло, глазами. Жестокость ушла, но ярким уничтожающим огнем загорелся азарт в его взгляде. Хочет узнать, что я из себя представляю. Что я могу, после того, что произошло, через что я прошла. — То, что мы тебе расскажем должно остаться только между нами троими.         Себастьян, спустился по лестнице легкой, я бы даже сказала грациозной походкой, и прошел к столику, где стояли бутылки с алкоголем. Я следила за каждым его движением. Как он открыл бутылку, как стеклянное горлышко коснулось хрусталя, как янтарная жидкость медленно заполняла бокал. — Это не все. Узнав правду, ты автоматически обещаешь работать с нами.       Эдгар устало плюхнулся на диван, положив подушку под голову и закинув ноги на подлокотник, прикрыв глаза из-за усталости. Его слова посеяли во мне сомнение. Я хочу знать правду, но работать с ними — нет, потому что знаю, чем это обернется для меня. — И что мне придется делать?       Ставлю бокал на стеклянный столик и повернулась к Себастьяну. На его лице расцвела хитрая улыбка, которая мне совсем не понравилась. Держа бокал в руках, он уселся на подлокотник по левую сторону от меня, одной рукой как бы приобнимая. Меня бесило все в нем. Его запах зеленых яблок, вперемешку с табаком. Его противные поползновения ко мне и ложь, которой он кормит меня. — Рисковать жизнью каждый, убивать наших врагов, хороня их кости в землю, а прах к праху. Искусно врать, шантажировать. Делать все, что ты считаешь отвратительным, хотя, наверно стоит сказать считала.       Себастьян приблизился слишком близко, обжигая кожу своим дыханием. Его голос снизился до еле слышимого шепота, особенно когда речь зашла о моем мнении. Я не буду отнекиваться, врать самой себе, выставляя себя матерью Терезой, потому что я не такая уже давно. Убить? Скажите как. Врать? Легче простого. Рисковать жизнью? Мне нечего терять. — Расскажите мне все, и я приму решение. Как видите, я заперта в доме мне не кому будет растрепать об ваших грандиозных планах.       Парни посмотрели друг на друга, а я закинула ногу на ногу, приготовившись слушать. Ладони непроизвольно сжимаются в кулачки, впиваясь ногтями в нежную кожу, и разгибаются. Если мне придется играть на стороне тьмы, то пусть. Она не выделяется на черном фоне, где смешаны все стороны в будущей войне. Я знаю, что она будет и будет более жестокой, чем прежде. — Мы с Себастьяном ищем одну вещь, — Эдгар посмотрел на Себастьяна, безмолвно спрашивая, и лишь после кивка брата, продолжает. — Уроборос — зеркало фейри, которым они дорожат издавна. Эти твари позаботились о том, чтобы эта ценная реликвия попала им. Это зеркало может вершить судьбы, управлять мирами, чуть ли не играть в Бога. Однако во всем есть загвоздка.       В сапфировых глазах вспыхнул такой же азарт, как и в глазах Себастьяна, только не такой порочный, как у Моргенштерна. — Нужны четыре важных составляющие. Мы сами не знаем, что это, но знаем того кто это знает. — И он уже третий раз исчезает у нас из виду, поэтому мы не можем его поймать.       Повернув голову в сторону, встретилась с колким взглядом Себастьяна. Братец сделал небольшой глоток виски, чтобы унять злость на того, кто удумал играть с ними. Совру, сказав, что я не заинтересована в этой миссии. — Что вы хотите сделать с зеркалом, как только получите?       Мне пришлось повернуться, чтобы посмотреть в глаза Себастьяну. Он смотрел на меня так же вчера. Столько произошло за два дня. Две ссоры, поцелуй, перемирие. И все по новой. Опять выясняем отношения. Моргенштерн сделал глоток виски и все же ответил мне. — Истребить всех, кто разрушил наши семьи и объявил нам войну. Убить всех, кто пролил кровь, и долгое время управлял миром, словно они древние боги, которые имеют чертово право управлять жизнями, разрушать семьи. — Наша с тобой семья развалилась из-за Валентина, Себастьян, и ты это знаешь. Джослин ушла из-за блядских экспериментов твоего отца. Разве это не он начал играть в Бога? Из-за него, столько людей пало, столько семей развалилось, а дети остались сиротами. Что насчет этого?       Я не смогла сдержаться, вспомнив, как Валентин долгое время истязал маму своим существованием, рушил жизнь мне и Себастьяну. Моргенштерн даже не удивился, лишь хищно улыбнулся, как любит это делать. Мне нужна правда, чтобы унять боль от старых ран в моей душе. — Не будь глупой, Кларисса. Я знаю, что ты умнее. Во-первых, Валентин и твой отец, как бы этого не хотела. Во-вторых, он мертв и больше никому вреда, уж точно, принести не сможет. И, наконец, самое интересное. Думаешь твоя мать такая святая? Решила ее жертвой выставить, так вот обломись. Как думаешь, кто подтолкнул Джослин уйти из семьи? Она оставила своего ребенка и мужа, поверив в сказки, которые ей заливали. Думаешь, это ее мысли о том, что я стану монстром, когда вырасту? Не смеши, моя дорогая. Не зная правды, не выкрикивай ложные обвинения. — Что случилось тогда на самом деле? А, Себастьян? Кто или что пудрило ей мозги?       Мой голос стал на тон выше, а в глазах горела ярость. Я была готова на все, чтобы узнать, за что мама поступила так со всеми нами. Да, я считала Джослин святой с золотистым нимбом над головой, но в одно мгновение он потух. Правда ранила меня и разочаровала. Хоть, я уже привыкла, что все кругом врут, но с каждым разом все труднее принимать это. — Я как-нибудь тебе расскажу, но позже.       Себастьян покосился на Эдгара, намекая, что этот разговор только для тех, в ком течет кровь Моргенштернов. Эдгар самый хитрый, вообще делал вид, что ему абсолютно наплевать на все, что происходит вокруг. Он прикрыл глаза и притворялся спящим, пока братец рассказывал мне гнусную историю семьи. И только, когда рассказ закончился, Эдгар приоткрыл один глаз, как кот, а затем вновь закрыл, улыбнувшись. — Мы рассказали тебе правду, так какое решение ты приняла?       И вот он — выбор. Меня вновь поставили перед ним, как я и ожидала, хотя с первых минут уже знала ответ и готова назвать его с улыбкой на лице. Мне хочется вновь жить, а не существовать как безмозглое тело способное лишь выполнять команды. Я хочу чувствовать как солнечные лучи гладят мою кожу, а не быть пленницей брата, заключенной в дом. Я хочу что-то делать, быть нужной. Мне не привыкать пускать алую кровь, чувствовать смерть в черном капюшоне за моей спиной. Я готова на все, даже вновь чувствовать боль, лишится граней, почувствовать вкус жизни на грани смерти. Готова плести интриги, откровенно врать, надевать маски, притворятся тем, кем я не являюсь. Мне нужна свобода, как глоток свежего воздуха. Нужно чувствовать кипящий в крови адреналин. Я готова идти на все рука об руку с парнями, чтобы достигнуть поставленной цели. Я ничего не боюсь. Все что можно было потерять — потеряла.       Ангел упал с неба, переломав свои золотые крылья, встав на сторону тьмы. — Я согласна.