Если бы Шерил год назад сказали, что она влюбится в Саутсайдского Змея, то она бы рассмеялась, неприлично выругавшись в сторону глупца. Но судьба — жестокая штука, которая нередко преподносит нам в качестве желаемого то, от чего мы бежим.
Ей никогда не нужны были отношения. От чужих чувств тошнило, а от собственных — подавно. Разовые встречи, которые часто заканчивались постелью — излюбленный стиль. Никаких привязанностей, обещаний, претензий, условий; страсть и удовольствие приносили Шерил истинную радость, отгоняя мысли о любовных отношениях глубоко, прямиком на семейное кладбище Блоссомов, там, где и место всему мертвому.***
— Слышали новость? Джагхед официально стал змеем, — щебечет Вероника, отправляя в рот морковную палочку, оглядывая всех присутствующих за ланчем. — Это было предсказуемо. Гены никуда не денешь, а змеи не могут вечно маскироваться, — ярко накрашенные губки Шерил растягиваются в улыбке, обнажая белоснежный ряд зубов. Ей уже давно все стало понятно. С тех самых пор, как Бетти перестала постоянно улыбаться и срываться после занятий на встречу с Джонсом в его новой школе. Бедная девочка явно не знает, что делать со змеями, ведь приручить их никак нельзя. С того разговора прошел год и все уже почти привыкли к новому амплуа Джагхеда. Даже Бетти. Любовниками они не стали, но она перестала избегать его общества, как делала это раньше. Сам Джонс полностью сросся с новой ипостасью: привычный яд Саутсайдских Змеев стал стилем жизнью, защитой, искореняя неуверенность и слабоволие. Он стал более дерзким, самодостаточным, раскрепощенным.***
По поводу победы Бульдогов в местном матче (и воспользовавшись отъездом родителей из города), Рэджи закатил вечеринку в фамильном особняке, явно не ожидая столь масштабных размахов веселья. Мечтая забыться, Шерил опустошила третий стакан с пуншем, где водка явно превалировала над сиропом. Она двигалась плавно под музыку, мягко покачивая бедрами, позволяя пламени рыжих волос окутать ее. Выглядела Шерил более чем соблазнительно: на ней маленький черно-белый комбинезон с короткими шортами, который скрывал тело лишь условно, но при этом, пряча самые аппетитные части тела лисицы Ривердейла, в контрасте с огненными прядями волнистых локонов смотрелся потрясающе, о чем свидетельствовали многочисленные восторженные взгляды, которые, впрочем, Шерил не очень-то и волновали. В помещении было неимоверно душно: пахло алкоголем, сладким парфюмом и легкими закусками. Рыжие пряди неприятно липли к, неприкрытой одеждой, спине, заставляя Блоссом выйти на улицу за такой необходимой дозой освежающего и прохладного воздуха. Облокотившись на белоснежные перила веранды дома семейства Мантла, Шерил сделала глубокий вдох, чувствуя, как головокружение отступает. Она опустила голову, которая в том момент казалась по весу сравнимой с тяжелой гирей, на сложенные руки, позволяя себе расслабиться и восстановить сбившееся дыхание. — Неужели Принцесса напилась? — голос Джагхеда заставляет ее выпрямиться, параллельно обдумывая ответную колкость. Змеи были желанными гостями здесь, поэтому никто больше не удивлялся их визитам в северную часть Ривердейла: давнишняя война севера и юга канула в лету. Джонс подходит к Шерил, заставляя почувствовать ее запах алкоголя и сигарет. Кажется, кто-то уже давно начал эту вечеринку. — Пришел повидать Бетти, малыш Джагги? — выдыхает Блоссом, уравнивая счет в взаимном обмене любезностями. Он усмехается, проводя рукой по черным волосам (неизменная шапка, как и распри между югом и севером, осталась далеко позади). Джонс неожиданно для Шерил, и, возможно, для самого себя, по-хозяйски укладывает ладонь на бедро девушки, чуть сжимая его. — Не боишься расхаживать в таком виде перед толпой пьяных парней? — Джагхед смотрит прямо в темные глаза Шерил, силясь увидеть испуг или толику смущения, но лицо Блоссом не изменилось в своем выражении ни на йоту; либо, она очень хорошо умела притворяться. — В любом случае, даже если и кто-то задумает распустить руки, — она посмотрела на ладонь Змея, которая все еще покоилась на ее бедре, — Ты ведь меня прикроешь, верно? — голос ее был тягучим как мед, который так приятно ласкал уши брюнета. Сучка-Блоссом умела в нужные моменты пользоваться своими достоинствами, заставляя забывать о малозначительных недостатках. А самое главное — она умела напрочь стирать тот факт, что перед тобой Шерил Блоссом — девушка, которая пережует тебя без всяких затруднений и также легко выплюнет. — Будет видно, — Джагхед слегка отстраняется, хлопнув напоследок рукой по девичьей округлости. Джонс из прошлой жизни никогда бы так не сделал. Он терпеть не мог Шерил. Его раздражала ее манерность, высокомерие и безграничный эгоизм. Ему претила ее откровенно сучья натура, но не сейчас. Новый Джагхед пишет колкие статьи, не брезгую грязными секретами жителей окрестностей, и не подбирает для этого выражения. Новый Джагхед пьет в компании Саутсайдских Змеев в их баре и накуривается до головокружения. Новый Джагхед не любит Бетти Купер. Он вообще больше никого не любит. Шерил вновь находится в центре внимания, находясь в цепких объятиях Рэджи, который вовлек ее в танец. От него разит виски, который он достал из отцовских запасов и распил с «бульдогами», и дорогим парфюмом. Блоссом льнет к нему всем телом, плавно двигаясь в такт музыке. И всем плевать, что рука хозяина дома спускается от тонкой талии ниже. Всем, а б с о л ю т н о плевать. Всем, кроме Джагхеда. Рука Джонса выхватывает хрупкое запястье Блоссом, до боли сжимая его, заставляя девушку зашипеть. — Мне нужна Шерил, — выпаливает Джагхед, вырывая рыжеволосую из объятий Мантла, грубо оттаскивая ее от парня. — Какого черта, Джонс? — Рэджи разводит руками, явно закипая, — Найди себе другую девчонку. Блоссом вырывается из хватки «наследного принца» Змеев, одарив того злобным взглядом. — Я вам не переходящий из рук в руки кубок, — она болезненно морщится, потирая запястье, и прорвавшись мимо толпы, которая обступила их плотным кольцом, буквально взлетела на второй этаж коттеджа, надеясь, что первая, из попавшихся ей на глаза спален, не занята. Шерил усаживается на самый край кровати, только сейчас почувствовав насколько она устала. Сбросив с ног увесистые туфли на платформе, она откидывается на кровать, прикрывая глаза. Дверь противно скрепит, впуская узкую полоску света в темное помещение, рассеивая мрак. Блоссом открывает глаза и морщится. — Кто бы ты ни был, проваливай к черту, а если вас там двое, то ищите другую комнату, извращенцы, — девушка швыряет подушку, но она попадает в руки нарушителя спокойствия, что заставляет Лисицу приподняться, — Если ты пришел извиниться, то я все во внимании, — на пороге спальни стоял Джагхед, но выражение его лица девушке не позволяла разглядеть, царившая в комнате, темнота. — Заткнись, Шерил, — спокойно говорит он, вспарывая тишину, которая повисла на несколько мгновений в комнате. Блоссом встает с кровати и подходит к Джонсу. — Что, прости? — Шерил выразительно изгибает бровь, смотря на парня снизу вверх (без каблуков она теряла свое преимущество), — Надеюсь, мне послышалось. — Я сказал, что ты должна заткнуться, — его губы трогает улыбка, и он медленно начинает приближаться к Блоссом, заставляя ее вжаться в ближайшую стену. Расположив руки по обе стороны от ее головы, он всматривается в ее милое личико, не выражавшее никаких эмоций, кроме…гнева? — Джагхед Джонс, не знаю, какая кобра тебя укусила, но ты не будешь со мной так разговаривать, ясно? — ее голос не срывался на крик, напротив, он раздражал своим спокойствием, — Хочешь меня напугать? Я тебе не по зубам, Змей, — последнее слово она произносит по слогам, выдыхая его куда-то в районе шеи парня. Она бросает ему вызов, гордо вскинув подбородок, и Джагхед срывается, желая осадить пыл строптивой девчонки. Парень обхватывает пальцами аккуратный подбородок Шерил, заставляя ту смотреть на него. — Где ты видела, чтобы лисы водились со змеями, а? Это н е п р а в и л ь н о, — шепчет он на ухо девушки, опаляя нежную кожу горячим дыханием. — Скажи, чего ты хочешь, Джагги, — улыбается Шерил, закрывая дверь в спальню на защелку. Он шумно выдыхает после чего замирает в сантиметре от пухлых губ Блоссом. Словно борется с собой, но внутренние демоны одерживают верх над здравым смыслом, посылая его к самому Дьяволу. Джагхед припадает к таким желанным губам Шерил, сминая их поцелуем, заставляя смазаться яркую помаду. Вжимая ее в стену, подхватывает ее под бедра, подсаживая, позволяя длинным ногам обвиться вокруг его пояса. Если бы Шерил год назад сказали, что она будет таять в руках Джонса и разрешать ему столь грязно прикасаться к ней, она бы плюнула этому чудаку в лицо. Но сейчас ее разум не подавал сигналов тревоги, притупляемый плещущимися в сознании волнами алкоголя. Парень умудрялся одновременно обращаться к ней, как с развратной шлюхой и принцессой, сдерживая свои порывы заклеймить бледную кожу яркими засосами и синяками от грубых прикосновений. Джагхед опускает ее на пол, разворачивая спиной к себе, растегивая тесный комбинезон, борясь с желанием порвать чертову молнию, которая отделяла Джонса от восхитительного тела Блоссом. Он избавляет ее от одежды, оставляя в одном нижнем белье. Белое кружево создавало иллюзию невинности, но Джагхед знал, что это — уловка. Шерил далеко не невинна. Она — вулкан, взрыв, открытое пламя и буря в море, а не тихая гавань. Наследница империи кленового сиропа усмехнулась, осознав, что заминка вызвана откровенным изучением Змеем девичьего тела, сокрытого под тканью красивого белья. Воспользовавшись положением, девушка поворачивается к нему и стягивает куртку с эмблемой «Саутсайдских Змеев», после чего освобождает его от водолазки, откидывая ее в сторону. — Неужели Змей оробел? — Шерил дразнит Джагхеда, расстегивает бюстгальтер, отбрасывая его куда подальше. Она не относится к разряду стеснительных девочек. Блоссом знает как она действует на людей, в особенности, на парней. Ее могут желать всей душой распять за ее характер, но также сильно ей хотят овладеть. Не отвечая на провокацию рыжеволосой девчонки, он снова разворачивает ее к себе спиной, отвешивая увесистый шлепок по округлой попке Шерил. Джагхед срывает с нее чертово кружево, полностью обнажая ее. Рыжеволосая выгибается, услышав звук расстегивающейся молнии на ширинке и характерное шуршание фольги. Безопасность — превыше всего. Шерил терпит, привыкая к внушительным размерам Джонса. Он заполняет ее всю до краев, ощущая приятную тесноту. Джагхед двигается грубо и размашисто, прикусывая кожу на ее шее, лаская руками тело, пробегаясь пальчиками по бархатной коже. Блоссом настолько громкая, что парню приходится закрыть ей рот рукой, но ему это нравится. Ему, черт возьми, нравится трахать Принцессу из мрачного Торнхилла. Вопреки ожиданиям рыжеволосой лисицы, Джагхед оказался столь же выносливым, сколько и ненасытным. Они переместились на кровать, где Джонс позволил ненадолго одержать верх над ним, отдав лидерство Шерил (он ведь знает, как она любит командовать), а после он взял ее на аккуратном туалетном столике. Ему было так приятно толкаться в ней, с каждым движением заполняя ее заново. Они так увлеклись, что едва ли не сломали мебель, но это стоило того: долгожданная разрядка не заставила себя ждать, принося головокружительное удовлетворение. Блоссом тщетно пыталась привести себя в порядок, но все ее тело демонстрировало признаки недавнего секса: засосы на шее, укусы на предплечьях, смазанная помада, румянец на щеках и спутанные волосы. — Это больше не повторится, — выдыхает Шерил, завязывая волосы в высокий хвост, — Возможно, это был твой лучший вечер в жизни, малыш Джагги. — Как скажешь, Принцесса, — он порывисто целует ее в лоб, после чего кивком указывает на дверь, — Ты ведь не хочешь, чтобы нас видели вместе, верно? Лисица соглашается и первая покидает спальню, отмечая, что стало значительно тише. На первом этаже Рэджи, Арчи и еще несколько «бульдогов» были заняты уборкой, поэтому ей удалось уйти незаметно для остальных, избежав расспросов. Тем не менее, по школе ходили слухи, что все-таки кто-то переспал на злополучной тусовке, но никто не мог назвать конкретных имен. Пикантная интрига так и осталась неизвестностью, к счастью Шерил. Проходит пара месяцев с тех пор, как буйство чувств, спровоцированное соответствующей обстановкой и алкоголем, накрыло двух подростков. Блоссом стала все меньше заострять на этих воспоминаниях внимание, отбросив попытки к разрешению главной загадки: какого черта произошло с ними двумя в той спальне? Но Джагхед больше не появлялся в Ривердейле, а спросить больше было не у кого.***
— Арчи, ты куда? — рыжеволосый парень порывисто целует в щеку Веронику, направляясь в сторону главного входа. — У Джагхеда какое-то важное дело ко мне, — бросает он через плечо, скрываясь за поворотом. Шерил вздрагивает и чувствует, как внутри все сжимается. Возникло ощущение, что внутренние органы прилипли к позвоночнику, заставляя дыхание сбиться. — С каких пор змеи Саутсайда снисходят до простых смертных? — язвит Лодж, когда Джонс просаживается за их столик. — Переманиваю твоего парня в свой лагерь, — но заметив скептическое выражение лица брюнетки, тут же осекается, — Шутка. Заседание клуба «Завтрак» проходит по расписанию, да? Он не смотрит на Блоссом ровно до того момента, пока не прощается. И это не был короткий взгляд из вежливости. Так смотрят, когда хотят что-то сказать. К примеру «подними свой зад и иди за мной». Джагхед по-дружески обнимает Арчи, и бросив короткий взгляд на рыжеволосую лисицу, выходит из зала. Выдержав тактично три минуты, Шерил уходит под предлогом «семейного ужина с мамочкой по средам, который нельзя никак пропустить» и выходит в холл. Девушка двигается по коридору в противоположный конец школы, движимая совершенно неведомым чувством. По наитию. По воле интуиции, если хотите. Ее выхватывает рука из очередного коридора, затягивая в тьму служебного помещения. — Какого черта, Джагхед? — голос звенит, и Шерил только через мгновение понимает, что обижена на него. — Я знал, что ты придешь, — он прижимает ее к себе и это было слишком сильно для Блоссом. Она вырывается, но он и не думает ее выпускать, стискивая в объятиях сильнее. — Два месяца, Джонс! Гребаных два месяца! — она не подбирает выражений, снова отталкивая его, но это всего лишь хорошо сыгранная фальшь: она мечтала об этих прикосновениях. Он перехватывает ее руки, когда она собирается его ударить, и в его голову не приходит мысли лучше, как поцеловать ее. Заткнуть поток брани. Снова осквернить этот прекрасный ротик. Шерил не сопротивляется, но целует грубо, кусая его губы. Такие чувства опасны, разрушительны. Они непредсказуемы и абсолютно не поддаются контролю, словно стихийное бедствие. Каждые взгляд и прикосновения токсичны, словно с м е р т е л ь н ы й я д, который убьет обоих.