Гриффиндорская Чума

— Профессор Дамблдор, я хочу увезти её в больницу Святого Мунго! — упорствовала Елена, стоя над кроватью дочери в Больничном Крыле. — Она без сознания уже сутки! — Елена, я прошу тебя, успокойся, — спокойно сказал Альбус. — Её жизни больше ничего не угрожает. Мадам Помфри вправила все кости… — Как она вообще оказалась в лабиринтах?! — продолжала истерить женщина. — Где Гарри и Седрик?! — Они знают не больше нашего, — продолжал директор. — Пойми, им тоже досталось. — Но они хотя бы в сознании! — она прикрыла заплаканное лицо руками. — Моя девочка… — Миссис Адерли, — МакГонагалл придерживала её за плечи. — П-позвольте мне остаться в Хогвартсе, пока она не очнётся, — сказала Елена с хрипотцой в голосе. — Да, конечно, — кивнул Дамблдор. — Бедная миссис Адерли, — сказала Гермиона, отойдя от двери. — Гарри, ты точно уверен, что не знаешь, как она оказалась там? — Я же говорил это тебе ещё вчера, после испытания, — прошептал Поттер, не отводя взгляд от девушки на кровати. — Она сказала, что расскажет всё, когда мы вернёмся. — А Дамблдор что? — спросил Рон, облокотившись на стену. — Вы с Диггори вчера были ведь у него? — Ему я рассказал всё, что видел, и опасения Марии по поводу крысы в Хогвартсе. Ночью её караулила профессор МакГонагалл. Этой будет Снейп… Неожиданно мимо них пронеслась маленькая блондинка. Она отворила двери и подбежала к директору, что-то тихо ему объясняя. После её слов Дамблдор ошарашено посмотрел на Марию, затем позвал за собой МакГонагалл, и они также стремительно, чуть ли не бегом, пронеслись мимо ребят дальше по коридору. Ребята осмелились зайти внутрь, где стояли только Елена Адерли и Полумна Лавгуд. — Что ты им сказала? — неуверенно спросил Гарри, подходя к койке. Смотреть на Марию было поистине больно, ведь бледность её лица ничем не отличалась от той, что обладают мертвецы. — Я рассказала, кто крыса, — ответила Полумна. — Он мог навредить Мари, ведь она точно… точно знала, кто это был. — И кто же это? — продолжал настаивать Поттер. — Грюм, — произнесла блондинка, и в комнате повисло молчание. — Мария никогда не говорила мне это напрямую, но… она бредила во сне. — Но… — хотел возразить юноша, но тут его как осенило. — Оборотное зелье! Это его он всегда пил! — Я в-вас не понимаю… — дрожащим голосом сказала Елена. — Моя Мари… она не могла влезть во что-то подобное! Она спокойная… тихая… — Рон непроизвольно прыснул. — Но она изменилась! Я не понимаю, почему! — Но разве в худшую сторону? — спросила Гермиона, подойдя к ней. — Она же замечательная! Мы… мы все её очень любим! — Вы милые дети, — сказала Адерли, успокоившись. — Я всегда хотела, чтобы у неё появились друзья, но… не так, — она немного помолчала, взглянув на лицо дочери. — В следующем году она не вернётся в Хогвартс, и это не обсуждается. Ребята, разинув рты, смотрели на то, как Елена поцеловала дочь в лоб и скрылась в дверях. — Она этого не сделает, — сказала Полумна, нарушив молчание. — Просто не посмеет, — она зло сжала кулак и тоже покинула Больничное крыло. В этот же день они узнали, что под «маской» Грозного Глаза всё это время прятался Барти Крауч Младший. Но пришедший «вовремя» министр магии с дементором убили его. Хотя нет, то, что случилось с ним, было гораздо хуже смерти. Также Корнелиус торжественно поделил тысячу галлеонов между чемпионами, в то же время пытаясь спрятать в себе всю ту злость, что он испытал от разговора с Дамблдором. Волан-де-Морт жив… немыслимый абсурд. Спустя три дня Елене Адерли очень неохотно, но пришлось покинуть школу. Её помощницы метались в панике, потеряв свою хозяйку, и каждый день молили её вернуться, ведь она никогда не оставляла «бедняжек» так надолго. Всю неделю до Прощального пира Хогвартс ликовал. В его коридорах было шумно, и даже в Больничном крыле всегда было какое-то движение. Гарри, Рон и Гермиона навещали Марию регулярно, иногда сталкиваясь с Полумной или же Седриком, который, возможно, и не уходил бы оттуда вовсе, если бы не назойливые пуффендуйцы, преследовавшие своего старосту повсюду. Однако был и ещё один заядлый посетитель. Драко Малфой заходил раз в два дня, постоянно жалуясь Мадам Помфри на ужасную головную боль. Пока медсестра искала нужную настойку, он останавливался у кровати Адерли и краем глаза смотрел, как она лежит, уже долгое время не подавая каких-либо признаков активности. — Прямо-таки Спящая красавица, — сказала Мадам Помфри, однажды заметив его взгляд. — Как бы ей тоже не пролежать во сне сотню лет. Он в ответ лишь фыркнул. Как будто эта идиотка позволит окружающим отдыхать от неё настолько долго… Когда он пришёл в Больничное Крыло в последний раз, оно оказалось пустым, не считая неподвижное тело на одной из кроватей. — Хэй, Адерли, сколько ты будешь здесь ещё валяться? — спросил Драко и прошёл между койками, встав напротив. Он ещё с пол минуты смотрел на неё, затем сел на кровать и снова заговорил. — Странно говорить с тобой, когда ты не пытаешься язвить, — Малфой усмехнулся, снова задержав взгляд на её лице. — Ты за Поттером и в ад пойдёшь? — в ответ бесящее молчание. — Ну конечно… он же тебе так дорог, — юноша скорчил раздражённую гримасу, резким движением подскочил к месту, где была подушка, и присел так, чтобы их лица поравнялись. — Никак не могу понять, что же в тебе такого, от чего мне так неспокойно… — он накрутил её волосы на свои пальцы. — Из-за тебя Поттер начал бесить меня гораздо больше, чем раньше, почему же?.. — Я могу ответить тебе, — за его спиной раздался девичий голос. Блондин резко подскочил и столкнулся лицом к лицу с Полумной Лавгуд. — Она тебе нравится, Малфой. — Н-не лезь не в своё дело, Полоумная Лавгуд! — крикнул Драко, покрываясь красными пятнами. — Не волнуйся, я не стану ей об этом рассказывать, — девушка усмехнулась. — Просто имей в виду, тебе стоит сменить методы. — Ещё ты будешь меня учить! — метался юноша. — Пусти… — Да чего вы так орёте… — послышалось нытьё с кровати. — Мария! — радостно крикнула Лавгуд и подбежала к подруге, оттолкнув Малфоя. — Ты очнулась! — она сковала её в своих объятиях. — Боже, Полумна! — прокряхтела брюнетка. — Ты сейчас же вернёшь меня обратно! — Какая «пре-елесть», — фыркнул слизеринец, глядя на эту картину. — Воссоединение сумасшедших, картина маслом. — Ой, тебя не спросили, — раздражённо сказала Мария, встав босыми ногами на пол. — Сколько я спала? — Неделю, — ответила когтевранка, не переставая улыбаться. — Сколько?! — удивилась Адерли. — Хотя… да, меня же об этом предупреждали… А Грюм?! Его поймали?! — Да, — Полумна кивнула. — Я им рассказала… Извини, подслушала, как ты говоришь во сне… — Да ты моё сокровище! — на эмоциях сказала девушка и потрепала блондинку по волосам. — А где… — Мария! — в дверях стоял Седрик Диггори. — Седрик! — радостно крикнула Адерли и выбежала к нему навстречу. Юноша поймал её в объятья, прокрутившись на месте. От этого зрелища Драко скривился. — Боже… ты не представляешь, как сильно я скучал! — пуффендуец поставил девушку на пол. — Мне столько нужно тебе сказать… — Извините, но вам придётся отложить этот разговор на потом, — в Больничное Крыло зашёл Дамблдор. — Мисс Адерли, пойдёмте со мной. — Д-да, — Мария попрощалась со всеми взглядом и пошла за директором. Я шла за Дамблдором, стараясь не смотреть никуда больше, кроме его спины. Идти по школе в какой-то ночнушке и босиком было тем ещё удовольствие, особенно, когда окружающие смотрят на тебя, как на восьмое чудо света. Только проснулась, а уже влипла мама не горюй. Когда мы миновали горгулью и винтовая лестница сама собой поднялась вверх, мы оказались в кабинете директора. — Присаживайся, — сказал Дамблдор как-то по-домашнему и указал на кресло перед своим столом. — С-спасибо, — девушка кивнула и послушно заняла отведённое ей место. Повернув голову, я увидела на жёрдочке феникса Фоукса. Он был прекрасен. Заглядевшись на него, у меня совсем выпало из головы, в какой плачевной ситуации я оказалась. — Столько вопросов, и я не знаю, с чего мне начать, — сказал Альбус, заняв своё место за столом. — Начнём с простого. Как ты оказалась в лабиринтах? — Трансфигурировала себя в брошь и попросила Полумну отдать меня Гарри, — честно ответила Адерли, повернувшись к директору. — Ты, должно быть, проделала огромную работу, если тебе посильно заклинание такого уровня, — сказал Дамблдор, не изменившись в лице. — Что было дальше? — Точно не знаю. Кажется, Гарри меня потерял, а один из соплохвостов Хагрида разбил брошь… она хрупкая была, из стекла. — Ты прошла через лабиринт сама и вместе с Седриком и Гарри перенеслась на кладбище, — констатировал мужчина. — Что произошло после? — Хвост пытался убить Седрика, но я успела его оттолкнуть. Волан-де-Морт запретил ему меня трогать… — Почему? — резко спросил Альбус. — Давайте я расскажу это потом, — она устроилась в кресле поудобней, вспоминая те события. — Всё остальное вы, наверное, слышали от Гарри и Седрика, поэтому мне нет смысла рассказывать вам всё по второму кругу. Скажите, Профессор, что вы видите, когда смотрите на меня? — Юную особу четырнадцати лет, — ответил Дамблдор. — Которая знает гораздо больше, чем говорит. — Гарри же рассказал вам, как ОН меня назвал? — с усмешкой сказала Мария, изучая потолок. — Потерянной душой, — директор прожигал её взглядом. — Я знаю, что это означает, но… — Мы с вами это знаем, и давайте это останется в этой комнате, хорошо? — она опустила глаза на него. — Для остальных правда станет слишком сильным ударом, а они мне очень дороги. — Хорошо, оставим это, — он тряхнул рукой. — Как давно ты знала, что Грюм — это Барти Крауч? — Как только увидела его. — И знала, что он заколдовал Кубок и что мистер Диггори может погибнуть? Я немного помолчала, глядя Дамблдору прямо в глаза. Ладно, с ним можно быть честной, однако… — Я вижу будущее, — призналась Мария, сев на самый край кресла. — Видения, вещие сны… по началу это сводило с ума, но потом я привыкла. Я хотела помочь мистеру Краучу, но у меня ничего не вышло. Но Седрика… Седрика я потерять была не в силах, поэтому безрассудно отправилась за ними в лабиринты. — Почему ты сразу не пришла с этим ко мне? — Профессор, ну разве это не бред? Моё положение и так было очень шатким, поэтому я решила действовать тихо… хоть и получилось немного… просто не получилось, — Адерли вздохнула. — Поймите, ребята для меня ВСЁ. Без них моя жизнь пуста. Поэтому я готова на всё, чтобы помочь им… — Преданность — одно из лучших качеств человеческой души, однако в твоём случае излишняя самонадеянность является её тенью. — Я знаю… прекрасно это знаю, но ничего не могу с этим сделать… тогда не могла, — девушка подскочила с места и опёрлась руками на стол директора. — То, что я Потерянная душа, сейчас вам только на руку. Я буду оберегать Гарри. — Грядёт буря… нам будет нужна любая помощь, — так же решительно сказал Дамблдор. — Я уже дал задания Сириусу и Северусу, так вот сейчас дам и тебе. Расскажи, что бы произошло, если бы ты не спасла Седрика? — Волан-де-Морт собирался вызвать Гарри на дуэль. Палочки-сестрицы не могли бы причинить друг другу вред, поэтому вызвали обратное заклинание. Приори Инкантатем. Души, погибшие от рук Тёмного Лорда, вылезли бы из его палочки и спасли бы Гарри… Седрик тоже там был, это было ужасно, — она помолчала, пытаясь собраться с мыслями. — Фантомы дали Гарри время, и он призвал Кубок. Седрик просил взять его тело… — Достаточно, — резко сказал Альбус. — Что будет дальше? — Сложно сказать… — Адерли отвела взгляд. — В следующем году в школу придёт человек из министерства. Гнусавая женщина в розовом, Долорес Амбридж. Хогвартсу будет тяжко… — Гарри сказал, ты предсказала Волан-де-Морту конец от его рук. — Пыталась отвлечь внимание, но… мы же с вами оба прекрасно понимаем, что так и будет, — девушка усмехнулась. — По крайней мере, хотим в это верить. — Сообщай мне любую информацию, что сможешь увидеть, — попросил директор. — Я в вашем распоряжении, — Мария улыбнулась, отойдя на пару шагов назад. — Сейчас я вижу ещё кое-что. Профессор… не нужно просить прощение у мёртвых. Оно того не стоит. — Учту, — сказал Дамблдор, после затянувшейся паузы. Он ещё какое-то время смотрел, как я давлю из себя притворно счастливую лыбу, пока на лестнице не послышались голоса и стремительные шаги. — Миссис Адерли! — кричала МакГонагалл, пытаясь догнать женщину. — Миссис Адерли, Дамблдор просил их не беспокоить! — Она моя дочь! И я имею право её увидеть! — воскликнула Елена на последних ступенях. — Мамочка! — крикнула девушка и подбежала к ней. — Как ты так быстро приехала?! — Девочка моя! — Адерли-старшая обняла дочку. — Я хотела забрать тебя сегодня! В больнице Святого Мунго было бы лучше… — Елена, кажется, мы с тобой это обсуждали, — директор поднялся со своего места. — Как видишь, теперь юной Марии ничего не угрожает. — Да, и отныне это не повториться! — она проложила руки на её плечи. — Она переходит на домашнее обучение. Я уже нашла гувернантку… Сказать, что я ахерела, это как притвориться немой. Просто абзац. — Я не уйду из Хогвартса! — чуть ли не завизжала Мария, вырвавшись из рук матери. — Это мой второй дом! — Но в твоём «первом» доме тебе будет лучше! — упорствовала Елена. — То, что произошло на третьем испытании… — Это было необходимо! — настаивала Адерли младшая. — Мама, человек мог погибнуть! — А ты что, не человек?! Пойми, так будет правильнее! — Мама, это абсурд! Я не могу бросить учёбу и своих друзей! — Но они подвергают тебя опасности! — женщина багровела в тон своего брючного костюма. Она сняла солнечные очки, показав круги под глазами. — Мария, подумай обо мне… — А ты подумай обо мне! — воскликнула девушка, всплеснув руками. — Я здесь счастлива! Я в кое-то веки стала кому-то по-настоящему нужной и полезной, а не просто декоративным растением на фоне… — Мария Констанция Адерли, — холодно выговорила женщина. — Ты переходишь на домашнее обучение, и это не обсуждается. Не знаю, что меня удивило больше: наличие полного имени или её упорство? Возможно, из-за этого трансфигурация подействовала немного коряво, ведь нужно произнести полное имя объекта. Констанция! Зашибись, блин! — Профессор Дамблдор, хотя бы вы объясните ей! — от безысходности Адерли младшая повернулась к директору. — Елена, я настаиваю, — твёрдо сказал директор. Он вышел из-за стола и поравнялся с девушкой. — Ты даже не представляешь, насколько шатко наше положение. У твоей дочери открылся дар провидицы, и её помощь необходима Ордену. — Дар?! — женщина удивлённо вскинула брови. — Вы, наверное, шутите! — Нет, — Альбус покачал головой. — Волан-де-Морт вернулся, и она может стать нашим ключом к победе. — В смысле?! — ошарашено воскликнула Адерли-старшая. — Вы сказали мне, что она пострадала в лабиринте! Этого… этого просто не может быть! — Может! — подала голос Мария. — Я видела его! Видела так же ясно и близко, как тебя сейчас! — Н-но… — её губа дрогнула. — Тогда… мы покинем эту страну… Уедем на другой континент… — Мама, не глупи! — упорствовала девушка. — Твоё поведение меня сейчас очень разочаровывает! — Это ты не глупи! Тёмный Лорд убьёт тебя и даже глазом не моргнёт! Прекрати строить из себя невесть что! Ты сейчас же поедешь со мной домой и точка! Когда она замолчала, мы начали сверлить друг друга взглядом. Паникёрша хренова… это она ещё не знает, что на мне Круциатус применили, а то бы сразу превратила в птицу и заперла бы в клетке. Материнская любовь дорогого стоит, но и излишняя опека убивает ребёнка. Настоящая Мария ведь и в самом деле была комнатным растениям даже похлеще Драко. — Простите, профессора, что вам пришлось лицезреть столь глупую сцену конфликта семейства Адерли, — сказала Мария, не отводя взгляда от матери. — Однако это дело принципа, и с этого момента я буду игнорировать просьбы Елены Адерли, так как они идут в разрез с тем, что НУЖНО сделать по долгу совести. — Мари… — более мягко начала женщина. — Мари, пожалуйста… — Мамочка, пойми, — так же беспристрастно продолжала брюнетка. — Так будет правильнее. Для всех. И для тебя тоже. Нельзя уберечь ребёнка от всего на свете. Мы упадём, потом встанем, отряхнемся и пойдём дальше. Но если мы никогда не упадём, то не научимся вставать. Так и со мной. Я не могу вечно прятаться за тобой и твоим статусом, не могу сбегать… нет, я не хочу этого. Пойми, это не значит, что ты плохая мама или я тебя больше не люблю. Это значит, что я приняла собственное, взрослое решение. Она смотрела на меня, прикусив нижнюю губу. Ей было больше нечего сказать. Она снова надела свои солнцезащитные очки и посмотрела на меня сквозь них. — Ладно, ты победила. Я не буду забирать тебя из школы, но… — Елена показала на дочь указательным пальцем. — До начала учебного года ты под домашним арестом. Здесь я уже НИЧЕГО не хочу слышать! — она развернулась к дверям. — До свидания, профессор Дамблдор и профессор МакГонагалл. Я ещё очень долго смотрела на дверь и вслушивалась в цоканье каблуков по мраморной лестнице, пока не почувствовала тяжёлую руку на своём плече. — Для того, чтобы противостоять кому-то, не нужно большого ума или силы, но нужна большая смелость и самоотверженность, чтобы противостоять тем, кого мы любим, — Дамблдор похлопал девушку по плечу. — Ты храбрый ребёнок, Мария. Не принимай её слова близко к сердцу. — Знаете, мое сердце глубоко спрятано, — Адерли младшая слегка улыбнулась. — Его «близко» на самом деле достаточно далеко. Дамблдор наконец-то улыбнулся, а я задумалась над правдивостью собственных слов. Стоило боггарту сказать мне пару гадостей в обличье Гарри, и я готова была впасть в истерику, но сейчас у меня есть некая уверенность, что всё будет хорошо. К тому же… нет дома, из которого нельзя сбежать. С собственной матерью я разберусь и без чужого вмешательства. Дамблдор попросил МакГонагалл проводить меня до башни, но её услуги понадобились ровно до конца мраморной лестницы, ведь там меня прямо-таки атаковали. Гарри, Рон и Гермиона накинулись на меня с объятиями такой силы, что мне стало трудно дышать, а в спине снова что-то похрустело, но, на удивление, от этого мне стало даже легче. — И я рада вас видеть, — сказала Мария, когда друзья поставили её на ноги. — Теперь ты так просто от нас не уйдёшь! — строго сказал Гарри, пригрозив ей пальцем. — Ты расскажешь нам всё! И никаких твоих отговорок я больше не приму! — Гарри, она же только очнулась! — возразила Гермиона. — Вот, отдохнула недельку и может спокойно всё рассказать! — добавил Рон. — Пхах, договорились. Только вот… — девушка приподняла подол ночнушки, показав босые ноги. — Давайте я сначала переоденусь? МакГонагалл меня отпустила, но сказала сильно не переутомляться. В гостиной Гриффиндора меня встретили… молча. Да, никто и слова не сказал, просто странно косились, как на врага народа, но я это благополучно проигнорировала. Поднялась к себе, переоделась и со спокойной душой пошла с ребятами во внутренний двор… Ну как со «спокойной», нервишки у меня пошаливали. — Я вас слушаю, — сказала Адерли, садясь на лавку. — Как ты оказалась в лабиринтах? — начал Поттер. Его прямо-таки разрывало от нетерпения. — Трансфигурация, — ответила брюнетка. — Скажи, пожалуйста, куда ты дел мою брошь? — Я понял, что её нет, когда прошёл сфинкса… — юноша удивлённо вылупился на неё. — Это была ты?! — Но как тебе удалось?! — влезла Гермиона. — Мы же этого ещё не изучали! — Два месяца упорных тренировок, — гордо сказала Мария. — Поэтому в следующем году я сдам экзамен по трансфигурации на вот так, — она щелкнула пальцами. — Тогда что значит «потерянная душа»? — продолжила Грейнджер. — Я пробовала найти хоть что-нибудь в библиотеке, но там пусто. Я смотрела на них так, словно увидела в первый раз. Ладно, будем сочинять, чтобы не сломать их драгоценную психику. — Это душа, которая потерялась по дороге в Чистилище и снова вернулась в своё тело, — она смотрела куда-то за их спины. — Её аура отличается от обычной, и поведение тоже. — То есть, ты воскресла? — первый подал голос Рон. — Но чтобы воскреснуть, нужно сначала умереть. — Ну… случился там один инцидент, — девушка криво усмехнулась. — Главное — сейчас всё в порядке. Просто мировоззрение слегка по фазам съехало. — А как ты узнала про Грюма и Кубок? Не из воздуха же! — воскликнул Гарри. Вот тут передо мной встала дилемма: или рассказать им тоже самое, что и Дамблдору, или умолчать. Я склонялась ко второму, ибо на «ясновидящих» слишком сильно полагаются, уже не делая ничего самостоятельно. Они будут требовать от меня больше, чем я могу дать. Дамблдор тоже будет таким, но с ним мы разберёмся по ходу дела. Я уже дала ему намёк, что пробовать воскрешать сестру — это лишнее, и будем надеяться, что он меня понял. — Гарри, то, что я сказала Волан-де-Морту, было чистой воды блефом. Просто я не хотела, чтобы он причинил вред тебе и Седрику, — Мария усмехнулась. — Ты же сам сказал, у меня хорошо развита интуиция, поэтому я нутром чувствовала, что что-нибудь да случиться. Как… шестое чувство. А вот насчёт Грюма… однажды мне удалось выкрасть его пузырёк, и по запаху я сразу поняла, что это далеко не обычный напиток. — Невероятно… — выговорил Поттер, внимательно выслушав её рассказ. — И ты нам ничего не рассказала! — Да, но… — она вздохнула. — Ладно, простите, мой косяк. Грюм прознал, что я его пасу, и начал что-то подозревать, поэтому я не хотела, чтобы это как-то коснулось вас. Я слишком самонадеянная, знаю. — Но ты непризнанная героиня, — с усмешкой сказал Рон. — И как ощущения? Было больно?.. — Рон! — крикнула Гермиона, наступая юноше на ногу. — Не напоминай ей об… — Круциатусе? — догадалась Адерли. — Да, чувствовать себя пауком на уроке ЗОТИ было тем ещё удовольствием. Главное, маме не говорите… — Кстати, о твоей маме… — чемпион как-то косо посмотрел в сторону. — Она сказала, что ты больше не вернёшься в Хогвартс… Это правда? — О, она вас уже оповестила? — брюнетка усмехнулась. — Забудьте, мы… эм, договорись. В общем, она осталась с носом. — Слава Мерлину… — Грейнджер облегчённо выдохнула, приложив руку к груди. — Мы так перепугались. — Да это же Гриффиндорская Чума! — воскликнул Уизли, показав на девушку рукой. — Напролом же прёт! — Ага, — Мария опёрлась на лавку и посмотрела на чистое небо. — От «Чёрной ведьмы» до «Чумы Гриффиндора»… может, написать книгу? — она провела рукой по воздуху. — Мария Адерли. Путь к успеху и всеобщему позору. — А позор здесь причём? — спросил Гарри. — Ты, в отличие от меня, теперь чемпион-герой, а не «девчонка, которая опять куда-то влезла»! — девушка показала на него пальцем. — А вот про тебя книжку напишут! Точно знаю! Ведь я великая гадалка! — Ерунда это всё, — Поттер махнул на неё рукой. — Честно говоря, тот момент не выходит у меня из головы… Он воскрес. Это кажется настолько абсурдным, что хочется смеяться, но… — Как воскрес, так и умрёт, — сказала Адерли, поднялась с лавочки и поравнялась с друзьями. — А мы, Дамблдор и остальные ему поможем. — Подбадриваешь? — Уверенно смотрю в будущее. Потом мы пошли гулять по школе. Гарри рассказал, как ему вручали приз и о странном чувстве, терзавшим его в этот момент. Гермиона сказала, что это чувство совести, ведь, если так посмотреть, он не сам выиграл эти деньги. Я ему предложила вложиться в малый бизнес. Если тебе эти галлеоны не нужны, так отдай тем, кому нужнее. Сказал, подумает. Ещё я заметила, что у него, на удивление, очень хорошее настроение. Нет, прямо-таки счастье, и вопрос: с чего бы? Счастье не пиздец, само не приходит. Из-за того, что я проснулась? Нет, здесь явно что-то другое. — Гарри, ты светишься, — сказала Мария, прищурив глаза. — Что-то хорошее случилось? — Эм… ты очнулась, — он наигранно улыбнулся. — Что же ещё? — Ну-ну, — девушка недоверчиво на него посмотрела. — Он узнал, что Седрик и Чжоу расстались, — прошептала Гермиона ей на ухо. — Кажется, ещё весной. — Чего?! — чуть ли не вскрикнула Адерли. — Всё же нормально было! Хотя откуда мне знать? Она вроде любила его, он её тоже вниманием не обделял. Их разлучила смерть, как в самых драматичных историях любви. Но поправочка — смерти нет. Я что, зря старалась и подставлялась под горячую руку Володьки? Меня такой расклад дел, в отличие от Гарри, не устраивает. Однако будет слишком странно подойти к Седрику и спросить об этом, всё-таки не моё дело. — То-то она такая подавленная была! — усмехнулся Рон. — Седрик же теперь победитель Турнира! Ну, один из них. — Мне кажется, не поэтому… — прошептала Грейнджер. — Ну, конечно, — Уизли закатил глаза. — Староста, капитан команды, красавчик, да ещё теперь и богатый чемпион Турнира Трёх Волшебников — просто идеальный парень, который её бросил. Из-за чего она могла так расстроиться? — Не говори о нём в таком тоне, — холодно сказала Мария. — Ты смотришь лишь на обложку. Внутри он ничуть не хуже, чем снаружи. Тут я вспомнила, что Седрик хотел о чём-то поговорить. Пришлось сказать ребятам, что у меня есть дела, и пойти его искать. Когда мы с ним ещё успеем поговорить? В следующем учебном году? Как-то не горю желанием оставлять последнее событие этой недели до осени. Он жив. Это настолько удивительно, что практически невозможно поверить. Значит, не такая я уж и плохая спасительница мира. Прошлая неудача сделала меня… смелее? Кажется, да. После рассказа Времени, думаю, во мне больше нет страха смерти, ведь этим всё и закончится. Главное — сделать это так, чтобы у живых всё было хорошо. — Не меня ищешь? — девушка почувствовала на плече чью-то руку. — Седрик! — она счастливо улыбнулась, обернувшись к юноше. — Да, ты же хотел поговорить. — Прогуляемся? — Диггори показал в следующий коридор. Мы шли вперёд и молчали. Он не пытался завести разговор, а просто шёл, подстраиваясь под мой шаг. Не то чтобы атмосфера была какой-то напряжённой, но мне было немного неудобно. Хоть бы про лабиринт или кладбище спросил, — не отставал от окружения. Надеюсь, это будет последний раз, когда я об этом кому-нибудь расскажу, ведь это крайне изматывает. Каждый раз рассказывать отчасти выдуманную легенду о дедукции или ясновидении заставляет меня чувствовать себя просто отвратительно. Хочется стать тараканом и броситься под тапок, но я могу лишь улыбаться. — Так о чём ты хотел поговорить? — спросила Мария, когда они спустились на первый этаж. — Я не знаю, с чего начать, — Седрик повернулся к ней. — Хотя… ладно. Начну с того, что мучает меня уже очень долгое время, — он остановился и взял её за руку. — Ты мне нравишься, Мария. И даже не представляешь, насколько сильно. Я замерла на месте, глядя ему в глаза. Смущения не было, лишь недоумение и шок. После его слов чувство гадливости наполнило меня с головой, ведь я не чувствовала ничего. И эта гадливость была адресована не к нему, а ко мне самой. Седрик смотрел таким нежным взглядом, словно увидел самого милого кролика на свете. Губы его расплылись в мягкой улыбке, от чего мне стало ещё хуже. Впервые я задумалась, что как бы им не восхищалась и не любила, это была не та любовь, которой к нему горела Чжоу. Я не чувствую трепета сердца, когда он смотрит на меня или гладит по голове. У меня не краснеют щёки и не пропадает дыхание. Не знаю, что ещё чувствуют влюблённые девушки? У меня внутри была пустота. Только сейчас меня посетила мысль, что влюбиться в Седрика не было бы чем-то странным или неправильным, но через себя я переступить не могу. И не хочу ранить его своей пустотой. — Седрик, я… — Я знал, что наши «нравится» отличаются, — Диггори отпустил её руку, не убрав улыбки с лица. — Знал, но всё равно признался, глупо, да? — она не ответила. — Но знаешь, там, на кладбище, я подумал, что не хочу больше откладывать свои чувства в долгий ящик. Жизнь скоротечна, я мог умереть, так и не сделав этого — никогда не сказав, как ты дорога мне. Мне не нужен твой ответ, но я буду ждать момента, когда он изменится. Хотелось попросить у него прощение и заплакать. Сама спасла ему жизнь, а теперь заставляю страдать из-за неразделенной симпатии, которая, возможно, никогда не станет взаимной. Дело даже не в том, что я не хочу этого. Просто боюсь слишком погрузиться в чужие чувства. Впервые мне признались в любви. Не уверена, нравился ли мне кто-нибудь в моём мире? Меня вечно называли странной, поэтому мужским вниманием я была обделена, но здесь… Мария была красивая, чистокровная и богатая, однако очень застенчивая, злобная и пугливая. Зверское сочетание, просто живой пример фразы «В тихом омуте черти водятся». Но отныне всё иначе, только вот кому от этого лучше? Сейчас меня терзают сомнения, правильно ли я поступила, когда так сильно изменилась? Стала какой-то бешено-избалованной девицей без чувства такта и здравого смысла. Однако Мария Адерли стала личностью, а не тенью на сером фоне. Тем более… правильного выбора в реальности не существует — есть только сделанный выбор и его последствия. Я мирилась с последствиями своего поведения за весь этот учебный год, а теперь буду и до конца этой жизни. — Спасибо, — девушка спрятала печаль и улыбнулась. — Твои чувства очень дороги мне, и я буду хранить их в своём сердце, пока ты сам не захочешь обратного. Он лишь улыбнулся, и мы пошли дальше. И долго молчали, не из-за того, что не о чем было говорить. Мы хорошо понимали состояния друг друга, что не могли передать их словами. Вот это было настоящее, отличное от моего лживого рассказа. Под конец нашей прогулки Седрик спросил, как я попала в лабиринты, и ответ про брошь его не удивил. Меньшего, сказал, не ожидал. Про Володьку тему не заводил, просто попросил больше ни во что подобное не влезать. Наивняк лютый. Мы разошлись уже в Большом Зале, когда пришли на Прощальный пир. Седрика сразу подхватили ребята из Пуффендуя, бросив в мою сторону косые взгляды, а я пошла за стол к Гриффиндору. Предполагалось, что зал будет украшен в цвета факультета, набравшего большего всего очков за год, но всё было украшено в умеренной расцветке. Как на первый пир в году, чтобы никому не было обидно. Победителей ведь двое. За столом преподавателей сидел настоящий Грозный Глаз Грюм. Деревянная нога и волшебный глаз вернулись к нему, но несмотря на это он был весь какой-то дёрганный и вскакивал каждый раз, когда кто-то заговаривал с ним. Бедный мужик, десять месяцев сидеть в холодном сундуке… я очень сглупила, когда сразу ничего не сделала. По крайней мере, он не лишился второй ноги. А вот стул Каркарова был пуст. Всё-таки сбежал, пёс… только вот ненадолго. Через год его найдут Пожиратели Смерти, и тут я уже бессильна. Я перестала осматривать обстановку за учительским столом, пытаясь отвлечься от напряжения за своим, когда Дамблдор поднялся с места. — Закончился ещё один учебный год, — произнес директор, оглядев присутствующих. — И прежде чем мы все приступим к Прощальному пиру, я хотел бы прояснить, что же случилось на последнем туре Турнира Трёх Волшебников. В зале повисло молчание. Кто-то смотрел на Дамблдора, а кто-то на меня и Гарри. Лучше не придумаешь. — Двоих наших чемпионов и одну из учениц пытался убить лорд Волан-де-Морт. По залу пронесся взволнованный шепот. Одни смотрели на Дамблдора с ужасом, другие — с недоверием. Директор спокойно дождался, пока шум стихнет. — В Министерстве магии не хотят, чтобы я сообщал вам это, — продолжил Альбус. — Возможно, некоторые из ваших родителей будут в ужасе от того, что я сделал. Либо потому, что они не верят в возвращение Волан-де-Морта, либо потому, что считают вас слишком маленькими, чтобы говорить об этом. Но я уверен: правда в любом случае предпочтительнее лжи, а попытки выставить героический поступок Марии Адерли за детское любопытство приравнивается к личному оскорблению. Не знаю, что я чувствовала после этих слов. То ли гордость и повышение левела самолюбия, то ли желание провалиться под землю. С одной стороны оправдали перед публикой, с другой — возвысили слишком высоко и громко. — Эти трое проявили невиданную для их возраста храбрость и сумели ускользнуть из рук лорда Волан-де-Морта, при этом сохранив свои жизни, — он поднял бокал, и все в зале повторили его жест. — За Гарри Поттера, Седрика Диггори и Марию Адерли! Не думала я, когда превращалась в брошь, что всё дойдёт именно до этого. Меня похвалил сам Дамблдор, за такое можно и ещё раз под Круциатус подставиться… хотя нет. Я немного поторопилась. Затем директор сказал, что мы можем бороться с Волан-де-Мортом, создавая прочные связи, основанные на дружбе и доверии. Когда он закончил, мы приступили к еде. Есть было практически невозможно, ведь взгляды за столом были прикованы ко мне. Раньше мне нравилось быть в центре внимания, ведь всеобщая «поддержка» придавала мне сил, но сейчас я взглянула на это с другой стороны. Они на моей стороне ровно до той поры, пока я делаю то, что им нравится. Любое отклонение от этого графика под названием «Мнение общества» карается осуждениями и презрением. Даже после этих слов Чума Гриффиндора осталась ненормальной, которой никогда не сидится на месте. Вот такой вот закон подлости. За вечер я собрала все свои вещи, и на следующее утро, водрузив на чемодан клетку с Роем, толпилась с остальными четверокурсниками в холле, ожидая кареты до станции Хогсмид. К Гарри подошла Флёр, к Гермионе — Крам. Рон напрягся, но выражение лица Грейнджер после разговора с думстрангцем было бесстрастным. Я не обратила на всё это внимания, выглядывая в толпе Седрика или Полумну. Никто из них ко мне не подошел, но было кое-что другое, что поразило мой взор. Кареты без лошадей для меня таковыми больше не являлись. Я смотрела на величественных фестралов, как на восьмое чудо света. Жуткие кости, обтянутые чёрной кожей, и крылья, как у летучих мышей были страшными, но в тоже время такими великолепными. Значит, я познала смерть. Теперь нам с Полумной есть чем заняться в следующем году. — На что ты смотришь? — спросил Гарри, когда они ехали до станции. — Здесь есть лошади, — ответила Мария, не отводя взгляда от фестралов. Ребята напряглись. — Но пока что вы не можете их увидеть. — Всё-таки голова у неё от Круциатуса немного ту-ту… ай! — прошептал Рон на ухо Поттеру, но Гермиона наступила ему на ногу. — И какие они? — спросила Грейнджер. — Ужасные и прекрасные одновременно, — Адерли улыбнулась. — Однако я буду надеяться, что вы никогда их не увидите. — Почему? — удивился Гарри. Поведение девушки уже начинало беспокоить. — Это фестралы, — пояснила брюнетка. — Только те, кто познали смерть, могут их увидеть. А такого даже врагу не пожелаешь… Когда мы доехали, я снова обомлела. Хогвартс-экспресс поражал не меньше, чем фестралы. Мы заняли свободное купе и начали обсуждать всё, что произошло, пока я была в коматозе. Что-то было смешным, а что-то вызывало лишь горькую усмешку, но это и было настоящее счастье. Счастье — оно как песок, который надо собирать по крупицам, найденным в море отчаяния. Этот год был полон таких крупинок, которые собрались во мне в небольшую баночку. С каждым годом море будет становиться всё глубже, а крупинки меньше, но это не значит, что они совсем исчезнут. Главное, не уйти в этот омут отчаяния с головой. — Там ничего нет. Можешь посмотреть сам, но там действительно ничего нет. Я проверяла каждый день. Только маленькая заметка на следующий день после третьего задания, где сообщалось, что ты и Седрик выиграли Турнир. Они даже не упомянули о Марии. И вообще ни о чем. По-моему, Фадж им пикнуть не дает, — сказала Гермиона, держа в руках номер «Ежедневного Пророка». — С Ритой ему это не удастся, — возразил Гарри. — Тем более — такие события. — Насчёт Ритки можно не беспокоиться, — сказала Мария и расплылась в чеширской улыбке. — Гермионочка, ты же её поймала, да? — Да, но как ты узнала? — удивилась Грейнджер, хватаясь за сумку. — Ты знала?! — Ну… нет, — девушка отвела взгляд. — Это было твоё дело, а не моё! Так что давай. Момент истины. Сложно признаться, но я только сейчас вспомнила, что эта сучка может превращаться в жука. Если бы не это интеллектуальное фиаско, я бы её уже давно прибила. — В общем, я выяснила, как ей удавалось подслушивать разговоры, хотя она не должна была находиться на территории школы, — выпалила Гермиона. — И как она это делает? — тут же спросил Гарри. — И как ты это выяснила? — уставился на нее Рон. — Ну, по правде говоря, эту мысль подсказал мне ты, Гарри, — ответила девушка. — Я? — удивился Поттер. — Когда? — Жучки, — радостно возвестила Грейнджер. — Но ты ведь сказала, что они не работают… — Да, электронные жучки, — подтвердила Гермио­на. — Вы не понимаете, Рита Скитер… — объявила брюнетка с плохо скрываемым триумфом. — Незарегистрированный анимаг. Она может превращаться… — она вытащила из сумки плотно закрытую стеклянную банку. — В жука! —Ты шутишь! — воскликнул Уизли. — Ты не… это не она… — Она, она, — улыбаясь, кивнула Гермиона, гордо продемонстрировав им банку. Внутри неё среди палочек и листочков сидел большой жук. — Браво! — сказала Адерли, не скрывая гордости. — Моя школа! Я горжусь тобой, Герми! — Ой, да ладно тебе, — Грейнджер немного покраснела. — Я поймала ее на подоконнике в больничной палате. — Никогда в жизни… Вы шутите… — прошептал Рон, приблизив банку к глазам. — Да ты только взгляни на эти круги под глазами! — воскликнула Мария, тыкнув в банку пальцем. — Это же её стрёмные очки! — жук в банке зло зажужжал. — Не спорьте, милочка. Вы не в том положении! — Когда мы слышали ночью, как Хагрид рассказывал мадам Максим о своей маме, на статуе сидел жук! — Поттера как осенило. — Именно! — подтвердила Гермиона. — А Виктор вытащил жука у меня из волос, когда мы разговаривали с ним у озера. Рита сидела на подоконнике в кабинете предсказаний в тот день, когда у тебя заболел шрам. Она летала по школе целый год, собирая разные сплетни. — А когда мы увидели Малфоя под деревом… — медленно начал Рон. — Он разговаривал с ней, держа её в руке, — сказала Гермиона. — Он, конечно же, знал. Именно так она получала все эти замечательные маленькие интервью у сли­зеринцев. Им было всё равно, что она нарушает закон, если они могли передавать ей всякие гадости про нас и про Хагрида. Тут я поняла, что пропустила очень многое. Но в следующем году такого не будет! Я и так была в каждой бочке затычкой, а теперь у меня есть разрешение аж от самого Дамблдора! Ну, как разрешение… я прочитала это между строк. — Я сказала ей, что выпущу её, когда мы вернемся обратно в Лондон, — продолжила девушка. — Понимаете, я наложила на банку заклятие Неразбиваемости, поэтому она не может превратиться в человека. И я велела ей в течение года держать свое перо при себе. Посмотрим, сможет ли она отучиться от вредной привычки писать обо всех грязную ложь. Когда Герми убрала банку с жуком обратно в сумку, дверь купе резко скользнула в сторону. Знакомая рожа испортила всё настроение. — Очень умно, Грейнджер, — заявил Драко Малфой. За ним стояли Крэбб и Гойл. — Итак, — протянул блондин, сделав полшага в купе. Он оглядел сидящих, и лицо его искривила презрительная ухмылка. — Ты поймала какую-то жалкую корреспондентку, а Адерли и Поттер — любимчики Дамблдора. Большое дело. — Свали в туман, Драко, — спокойно сказала Мария. — Мы тебя на наш шабаш не приглашали. — Ты на стороне проигравших, Адерли! И ты, Поттер, тоже! Я предупреждал тебя! Я говорил тебе, что нужно тщательно выбирать себе компанию, помнишь? Когда мы встретились в первый день в Хогвартсе? Я говорил тебе не общаться с этими отбросами! И тебе, Адерли, тоже! — юноша дернул головой в сторону Рона и Гермионы. — Только вот для Поттера уже поздно! — он остановился, расплывшись в улыбке. — А вот у тебя, Адерли, ещё есть шанс… — Остолбеней! — резко выкрикнула Мария, направив палочку на двери. Всё трое замерли на месте. — Блин, мы тоже хотели! — сказал Рон, показывая ей палочку. — Не вы одни! — за спинами слизеринцев появились близнецы Уизли. — Простите, но это своего рода тоже должок, — она улыбнулась, подойдя к остолбеневшим. — Фред, Джордж, может оттащить Кребба и Гойла куда-нибудь? С Драко я сама разберусь. — Всегда ты себе всё самое интересное забираешь! — воскликнул Фред. — Ладно, туалеты им идеально подойдут. Я схватила Драко под руку и потащила в соседний вагон. Он был тяжелее, чем выглядел, что оказалось весьма проблематично. Было ощущение, что я тащу за собой труп. Благо, все обитатели поезда заняты своими делами в своих купе, а не бродят по коридорам, как я. — Отомри, — когда гриффиндорка достигла соседнего вагона, она снова взялась за палочку. — Адерли, ты совсем уже страх потеряла?! — воскликнул Малфой, вставая, покрасневший то ли от злости, то ли от смущения. — Ты просто не представляешь, что бы с тобой было, если бы я не вмешалась, — сказала девушка, тяжело вздохнув. — Это за нашу последнюю встречу. Предпочитаю избавляться от долгов. — Ну-ну, — юноша усмехнулся, самодовольно скрестив руки на груди. — Как я уже говорил ранее, я не забираю своих слов, как это было с Поттером… — Отказываюсь, — Мария выставила вперёд руку. — Должна признать, ты мне уже не так противен, как десять месяцев назад, но это не изменило моего отношения. Ты меня бесишь. — У тебя ещё есть время передумать, — он хмыкнул и махнул ей рукой, пройдя чуть дальше по коридору. — Ещё увидимся, А-адерли. — Надеюсь, нет, — пробубнила брюнетка. — Но разве вселенная слышит мои молитвы? Вернувшись в свой вагон, я встретила там Полумну, которая, кажется, искала меня. Я прямо-таки нарасхват в последнее время. — Боялась так и не встретить тебя до конца этого года, — сказала Лавгуд. — Что ты сказала Дамблдору? — То, что порывалась сделать ты, если бы я не решилась превратиться в брошь, — Мария усмехнулась. — Я не уйду из школы, но мама посадила меня под домашний арест. — Прекрасно, — блондинка улыбнулась, заблестев глазами. — И что же будет в следующем году? — Ох, моя дорогая, — Адерли взяла подругу за плечо и развернула к дверям купе. — Ничего хорошего, но мы справимся, — она открыла дверь и втолкнула её внутрь. Сидевшие за столом братья Уизли, Гарри и Гермиона очень удивились, оторвавшись от карт. — Я привела ещё одного игрока. — Полоумная… — хотел возразить Рон, но Гермиона снова наступила ему на ногу. Под конец года у него там уже должен быть огромный синяк, или эта нога будет явно больше другой. — П-присаживайтесь, — сказала Грейнджер, натянуто улыбнувшись. Сначала было тяжко. На Полумну косо смотрели, близнецы вкидывали разного рода шутки, но ровно до того момента, пока когтевранка не затащила десять партий подряд. Даже я, выходец из русских дворов, где все дела решаются на картах, была в шоке. Гарри с ней о чём-то разговорился, Уизли признали, как достойного соперника, а Гермиона вроде перестала думать, что она дурочка с переулочка. В общем, начало было положено. Близнецы рассказали, что пытались шантажировать Бегмэна и как тот выиграл на победе Гарри и Седрика, но им с этого ничего не перепало. Вот же гад! Забрал все их деньги ещё на чемпионате мира и смылся! А я косвенный пособник, Седрик же жив… Так, его жизнь того стоит. Жалко близнецов стало не только мне, но и Гарри, поэтому он всё-таки отдаст им тот мешок галлеонов. Не обещанная тысяча, но тоже много. Мне очень сильно хотелось остановить этот момент, но время было нещадно. Сходить на перрон не хотелось вообще. Я попрощалась со всеми, перекрестила Гарри, косо покосившись на ожидавшего его дядю Вернона. Какой же он жирный, Мерлиновы панталоны… — Мария, — она почувствовала на плече чью-то руку. — Не уезжай, не попрощавшись. Обернувшись, я увидела Седрика. Он улыбался этой своей ослепительной улыбкой, от которой у меня как-то зарябило в глазах. Всё-таки красавчики — это страшный народ, убивают одной лишь мимикой. Но, благо, у меня за год выработался иммунитет. Он развёл руки, и я его обняла. Не знаю, причинило ему это боль или нет, но я была счастлива. Он просто жив и просто остаётся моим другом. Большего мне не надо, и, если предложат, не могу взять. — Как будешь проводить лето? — спросил Диггори, взглянув на девушку. — Самой интересно, — Мария криво усмехнулась. — Не самым лучшим образом, это уж точно. — Это уже мне решать, — раздался женский голос за её спиной. Мамочка была сногсшибательна, и мне очень сильно захотелось сбежать, но я лишь попрощалась с Седриком и поплелась за ней. Она подвела меня, на минуточку, к Ford Scorpio II 1994 года, и я выпала в осадок. Братец когда-то тащился по машинам, и эта «ласточка» была в его «списке желаний». Уложив мои вещи в багажник, всучив клетку с Роем в руки и усадив меня так на задние сиденья, Елена села за руль. Я поставила клетку на соседнее кресло и начала смотреть в окно. Мы проехали мимо площади Панкрас, обогнули Лондонский зоопарк и спустя двадцать минут добрались до района Мейда Вейл. Покружили по этакой «Лондонской Венеции» ещё минут десять, пока не остановились около красивого двухэтажного бежевого дома. Передний двор был скудноват, лишь небольшая ухоженная клумба с цветами, но выглядело миленько. Мама припарковалась у гаража, достала мой чемодан и потащила к дверям. От помощи категорически отказалась, а я в этом и не сомневалась. Она позвонила в звонок неестественные четыре раза, и дверь отворилась. — Добрый день, хозяйка Елена! — у порога стоял домовой эльф в костюмчике дворецкого. Он взял у женщины чемодан и поставил в сторону. Я смотрела на это чудо с нескрываемым интересом. Маленький рост, лысая голова, орлиный нос, огромные уши, прямо как у летучих мышей — настоящий домовой эльф! Только в костюме, а не в мешке из-под картохи! Он чем-то напоминал мне Добби, и мне безумно хотелось с ним подружить, однако сам эльф смотрел на меня с некой опаской. — З-здравствуйте, хозяйка Мария, — эльф отгородился от девушки чемоданом. — Привет, — поздоровалась брюнетка. — Вест, Мария до конца лета не должна покидать своей комнаты. Любые передвижения должны контролироваться. Еду будешь приносить в её комнату, — в приказном тоне сообщила Адерли старшая. — Следи за ней так, как не следят даже за преступниками в Азкабане. — Как прикажете, — Вест был от этого явно не в восторге. Мама сняла пиджак и завернула направо. Там находился зал. Как и весь дом, он был обустроен в стиле аристократического классицизма тёмных тонов… или это был ампир? Честно говоря, не ебу вообще. Пол был из тёмной древесины, стены отделаны тканью малахитового оттенка. Мебель была антиквариатом. Этот дом — наследие семьи по маминой линии, поэтому менять здесь ничего нельзя, хотя Елена порывалась Мерлин знает сколько раз поменять хотя бы мебель, но нет. Она не изнашивается и не портится, а также отказывается покидать особняк. Так сказать, местечко с характером, а точнее с пра — какой-то там — бабкиным заклятием. Ей настолько нравилось то, как она здесь всё обустроила, что она не хотела, чтобы кто-нибудь из потомков здесь что-то переделывал. Больные люди, ей богу. Ко мне навстречу выбежала маленькая тявкающая собачка чёрного цвета. Стоп, у них был лабрадор, а не чихуахуа, че за нафиг? — Шерман провинился, — послышалось из зала. — Вест, отведи её в комнату. Мои вещи взмыли в воздух и полетели на второй этаж, а я поплелась за эльфом туда же, держа в руках Шермана, который пытался вылизать мне лицо. Вот кто уж точно рад меня видеть. Вдоль лестницы с прямым маршем висели живые фотографии в красивых рамках. На одной родители на выпускном, на второй их свадьба, моих фотографий было просто немерено, и все эти воспоминания как-то двигались. Просто улыбались и махали рукой или пили бокал шампанского залпом. О, даже мой первый раз на вокзале Кингс Кросс был. Мелкая девчушка с челкой упорно толкает вперёд тележку, отказываясь от помощи матери. Эх, как же много меняет взросление. Когда меня подвели к дверям моей комнаты, я обернулась на комнату напротив. Отцовский кабинет, запретная зона, которая была запечатана после его смерти. Попасть туда невозможно, да никто и не пытается. Там книжки да бумажки, толку ноль. По крайней мере, так говорит мама. Комната Марии Адерли была в меру терпимая. Стены стали синие, мебель была деревянная, тоже хорошего качества, но вот кровать… балдахин, блять. Что за извращение?! На спальни проклятье бабки вроде не распространялось, можно я его снесу?! — Я п-принесу вам перекусить, — сказал Вест, скрывшись за дверью. Ключ в замочной скважине повернулся три раза. Итак, кадетское лето началось именно вот так, но принесло гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Особенно, когда ты смотришь на закрытую дверь.