ес(ть)ли?

Изо дня в день Джоша погребает под обломками. * Всегда одна и та же схема: сначала всё хорошо, а через несколько секунд он не может двигаться, его нога придавлена огромным неподъёмным камнем, а вокруг только пыль и тишина. Темно. Джош кричит и пытается выбраться, мечется по полу, но ноге становится хуже, любое движение усиливает боль в несколько раз. Дан давится своим криком, глотает слёзы и старается дышать. Старается дышать. Главное — не думать, что никто за ним не придёт. * Это произошло полгода, а может и год назад: Джош не запоминал дату, старался не запоминать. Изо всех сил пытался не придавать значение. Такое могло случиться с каждым, и то, что он жив — благословение. Его продолжающаяся поныне жизнь — подарок, знак того, что он ещё зачем-то нужен здесь. Джош верит в это, когда прикрывает глаза и рассеянно грызёт шнурок, на котором висит деревянный крестик. Джош верит в это. Джош верит в это. * Джош давно ни во что не верит. * «Жилой дом обрушился в Колумбусе, штат Огайо: есть пострадавшие» «Первыми о трагедии сообщили очевидцы в социальных сетях. Точные причины обрушения остаются неизвестными, однако предположительно в доме произошёл взрыв газа» «По данным источников СМИ в экстренных службах региона, под завалами оказались люди» «Число пострадавших пока не известно» «Число жертв пока неизвестно» «На месте происшествия работают спасатели» * Джош до сих пор не знает, сколько времени он провёл в заточении. Осознание того, что ты не можешь сдвинуться с места, потому что каждая попытка медленно убивает твои шансы сохранить ногу здоровой, — пугает. Вероятность потерять ногу и навсегда сесть в коляску — пугает. Вероятность умереть под каменными обломками здания, больше никогда не увидеть свет и не вдохнуть полной грудью — пугает. Джош вспоминает школьную программу и вздор, написанный в учебниках: «Главное — не паникуйте». Если бы у Дана были силы и воздух, он бы расхохотался. Не паниковать, пока лежишь под обломками и шансы умереть от нехватки кислорода растут с каждым вдохом. Не паниковать, когда, закрывая глаза, в красках представляешь себе жизнь колясочника: больше ни разу не пройтись по лестнице, не сесть за руль автомобиля, не выйти на утреннюю пробежку. Больше ни разу не ударить в бочку правой ногой, задавая ритм. Джош уже не понимает, почему именно плачет: из-за боли в ноге или в груди. Руки трясутся, дыхание сбито, и Дан знает, что надо успокоиться, надо смириться с положением и лелеять надежду, что его вскоре найдут. Единственное, чего действительно хочет Джош — потерять сознание и не просыпаться, пока всё не кончится. Этого не происходит. Темнота режет глаза и обволакивает со всех сторон, проникает в дыхательные пути, распускается в лёгких цветами, шипами распарывает кожу изнутри. Дан весь мокрый от пота. Джошу страшно, и всё, чем он может заниматься — кричать и трястись от боли. Он уже мёртв. Он уже мёртв. * Джош рыдает, когда его находят. Он не говорит ни слова, когда слышит лай собаки и шум машин. Джош плачет, когда снова видит свет: крохотное отверстие диаметром в несколько сантиметров. Чей-то голос спрашивает: — Вы можете говорить? Джош ничего не отвечает, потому что боится, что его стошнит, едва он откроет рот. Спасатели пробивают узкий колодец и, спуская вниз воду и что-то из еды, убедительно просят Джоша поесть и постараться успокоиться: помощь уже пришла, его жизнь спасена, и ничто больше ей не угрожает. Джош не верит до последнего. Его рвёт после того, как он делает несколько глотков воды. — Вы в порядке, — продолжает повторять спасатель. — Всё будет хорошо. Джош плачет, не пытаясь смахнуть слёзы с щёк. Этот парень понятия не имеет, о чём говорит. * Джош выключается, как только его вытаскивают наружу, как только в его лёгкие врывается свежий воздух. Он видит синие огни скорой помощи, людей в белых халатах, а в следующую секунду повисает на плече какого-то человека в форме. За мгновение до этого Джош думает, что больше совсем не хочет просыпаться. * Джош почти ничего не видит, когда открывает глаза: кто-то сжимает его руку, чмокает в щёку, а потом что-то тараторит. Дан думает, что это Эшли. Он слышит, как сестра зовёт врача, а потом набирает матери, говоря, что Джош проснулся. Тонкая ладошка сестры гладит его по голове, но Джош не улыбается, он пытается прийти в себя. Дан несколько раз моргает, прежде чем наконец может видеть, и первым делом сбрасывает одеяло, чтобы посмотреть на правую ногу. Гипс. Не ампутирована. Джош с облегчением выдыхает и вымученно улыбается сестре. — Привет, — хрипит он. Эшли плачет и сжимает его ладонь. — Привет. * Мама приезжает со всей семьёй сразу, и Джоша никто не смеет спрашивать о произошедшем. Они все слишком добры к нему, Джордан привозит ноутбук и жёсткий диск с охапкой сериалов с нетфликса, Эбигейл кладёт на тумбочку несколько тонких книг и комиксы. Ему не положена нагрузка в ближайшие дни, а всем членам его семьи надо как-то жить дальше, так что они, один за одним, исчезают из палаты. Джош просит Эшли не закрывать за собой дверь. * Ночью Джошу снится, что он задыхается под обломками. Его никто не ищет и уже больше никогда не найдёт. Во сне Джош умирает. * Дан вскакивает посередине ночи и жмёт на кнопку вызова медсестры быстрее, чем успевает подумать. Он узнаёт первые симптомы паники: его сердце тяжело и быстро бьётся в груди, дыхание учащается, лоб покрывается испариной. Медсестра включает свет сразу же, как только заходит, и Джош мысленно благодарит её. Через несколько минут ему вкалывают успокоительное. Светленькая девушка не уходит, пока Джош не отключается. На следующий день у Джоша в справке красуется пост-травматический синдром. Он не знает, как сказать об этом близким. Он не говорит. * Государство — Джош смеётся — выделяет ему квартиру в доме неподалёку от прежнего, и это — щедро, об этом твердят по телевизору. Дану вручают ключи, и Джош, держась на костылях, спрашивает: — А какой этаж? — Четырнадцатый, — отвечает консьерж. Ухмылка Джоша дрожит, и Джордан, помогающий ему с сумками, тихо вздыхает. Дан молча идёт к лестнице. Он не запрёт себя в чёртовой железной коробке. — Ты можешь на лифте, я как-нибудь доберусь. Джордан ненавидит государство тоже. * В квартире приятный ремонт, и стены выкрашены в пастельные тона, мебель тёмная, никаких ярких цветов. Джоша устраивает вид на парк и тишина, устраивает высота и маленький балкон, но ему очень не нравится взбираться на четырнадцатый этаж на костылях. Он тяжело сглатывает, думая о том, выживет ли, если дом решит обвалиться и в этот раз. Джордан очень вовремя говорит: — Здесь пока не обжито, но Эшли с Эбигейл это исправят. Мы купили тебе новый телефон, а папа просил передать свой ноутбук, он решил пересесть за стационарный, — Джордан сначала широко улыбается, а потом тихо добавляет: — Всё наладится, Джош. Мы поможем. Джош кивает, и Джордан порывается стиснуть его в объятиях, но тормозит, хмурится, смотрит на костыли. Он всё-таки обнимает Джоша — осторожно, не ожидая ответных объятий. Дану становится только хуже, но он ничего не говорит. Джордан уходит через полчаса. Квартира молчит. * По крайней мере, он жив. Джошу об этом не кричит разве что собственный будильник. Остальные вокруг прикладывают руки к груди и с облегчением произносят: — Слава богу, ты жив. Слава, блядь, богу. Слава богу, он чёрт знает сколько времени ходит с гипсом на ноге. Чёрт знает сколько не водит машину, не садится за барабаны и не выходит на пробежку. Слава богу! Слава богу, каждый раз, когда Джош видит перед собой полицейскую собаку, каждый раз, когда Джош заходит в лифт, каждый раз, когда за Джошем чересчур громко хлопает дверь, — всё сводится к тому, что он боится умереть. Полицейская собака не найдёт его среди обломков. Коробка лифта закроется и рухнет вместе с ним вниз. Дверь, захлопнувшись, отрежет его от внешнего мира и не выпустит из комнаты, послав по стене трещины. Здание затрясётся и обвалится вниз. Слава богу, Джош наконец-то умрёт. * Проходит несколько месяцев, прежде чем Дан примерно понимает, как облегчить себе жизнь. Родители с сёстрами больше не приезжают каждый день, Джордан не пытается помочь с переездом или покупками. Джоша не бросили — к нему заново привыкли. Ему не проще и не сложнее — всё равно. Дан больше не играет в группе: травма была серьёзной, и Джош должен быть благодарен, что его нога вообще на месте. Его друзья медленно растворяются в своих жизнях, говоря, что Джош слишком зациклен на своей беде, он забирает у них чересчур много душевных сил. «Я тебе не нянька, Джош» «Пора пережить это, Джош» «Заведи себе кота, Джош» Джош пожимает плечами: жизнь любого пострадавшего делится на «до» и «после». Вот только Дан всё ещё не понимает, когда же это «после» наступит. * Джош не спит ночами. Темнота душит его, работая рука об руку с тишиной, доводит Дана до срыва, и каждый раз, когда на город стекают сумерки, Джош чувствует потребность убраться из дома прочь. Первый месяц Дан пытается терпеть, но паника душит его, она накатывает волнами, и через несколько часов-минут (минут-часов) постельное бельё Джоша мокрое от пота и слёз. Он задыхается в собственном страхе и не находит в себе силы закричать или встать с кровати, чтобы выбраться из квартиры. Темнота запирает его в выдуманной ею же темнице, тень от жалюзи напоминает решетку. Джош пытался включать телевизор и слушать музыку, отвлекаться на новостную ленту или на игры в телефоне. Джош говорил об этом с психотерапевтом. Темнота не слушает его аргументов, она приходит молча, оглушает и ослепляет, сковывает, и Дану не удаётся ей противостоять. Он всё ещё слаб. У него нет столько сил. Джош думает, его личность осталась где-то между обломками дома, придавленная бетонными плитами, посыпанная каменной стружкой. Джош думает, он всё-таки умер тогда. Он не спит ночами, и ему предлагают перевернуть всё с ног на голову. Джошу нечего терять, и он пробует, втягивается. Работает сначала в каком-то круглосуточном магазине, затем в баре, после — в клубе. Оттуда он сбегает на третий день: слишком шумно, темно и душно. Ему там не место. Он совсем не помнит, как надо разговаривать с людьми, его никто не интересует. Джош не хочет просить помощи и не думает, что отягощать людей своими проблемами — честно. Возможно, Дану просто нужен кто-то один. Чтобы не было шумно. Чтобы было спокойно. С последней работы он уволился буквально вчера, и сегодня выходит на улицу только чтобы не оказаться в плену у ночи вновь. Прохладный ветер цепляется за его волосы, и Джош натягивает капюшон, медленным шагом волоча себя к набережной. В этом нет никакой романтики. У реки больше всего пространства и меньше всего людей ночью. Там проще дышится. Джош постоянно немного простужен, потому что холодный воздух забирается ему за шиворот, а Дан даже не пытается от него укрыться. Он шмыгает носом и трёт окоченевшие пальцы, садится на лавку и поднимается вновь, когда замерзает настолько, что уже не чувствует боли в ноге. Только холод. Джошу кажется, что он промёрз до самых костей. Ночь отступает через несколько часов, в окрестностях просыпаются работники кафе и магазинов, и Дан заходит в привычную забегаловку (напротив высокого здания, крыша которого почти что рвёт обёртку неба), заказывает горячий чай и какой-то сандвич. Его покрасневшие пальцы не держат в руках купюры с монетами, и бариста почти заботливо расправляется с этим в считанные секунды. Он улыбается так электрически ярко, что Джош думает: было бы неплохо, если бы у него был такой друг. А потом вспоминает, что никому не нужны друзья, (не) пережившие катастрофу. Кто он такой, чтобы отягощать чужое существование своими проблемами? Так что Джош просто старается улыбнуться в ответ. Он сидит в кафе с цветочным названием, пока на улице не становится светлее. За окном минусовая температура, зато, наверное, будет очень яркий рассвет, и Джош благодарит парня за стойкой ещё раз, исчезая в предрассветной дымке. Когда он добирается до дома, уже почти светло. Дан собирается в очередной раз ошпарить себя душем, чтобы согреться, и уснуть на целый день, только чтобы повторить завтра свой неинтересный маршрут. Днём ему снова будут сниться кошмары, и Джош знает, что будет плохо: он выучил признаки панической атаки наизусть, но так и не понял до конца, как с этим бороться. Психотерапевт говорил, что надо мгновенно отвлекаться на что-нибудь приятное, пытаться ассоциировать триггеры с хорошими событиями своей жизни. Джош редко справляется, но куда чаще днём, чем ночью. Машины обычно разъезжают по его району с самого утра, так что Джош даже не замечает, как выходит на проезжую часть. Он погружается в свои мысли и пропускает мимо ушей шуршание шин об асфальт. Его дом прямо через несколько метров. Чьё-то громкое «эй!» рассекает воздух. Дан дёргается и уходит на тротуар, поднимая ладони в извиняющемся жесте. Он мысленно благодарит незнакомца за то, что тот не стал сигналить: Джош бы отдал душу Богу быстрее, чем понял, чем вызван столь громкий звук. Парень за рулём опускает стекло. — Прости, если напугал! — Всё в порядке, — хрипит Джош в ответ. Водитель быстро улыбается (рассвет недостаточно яркий, чтобы Джош рассмотрел его лицо в деталях) и уезжает вперёд. Машина останавливается ровно перед подъездом Дана. Он усмехается. Джош хочет с ним познакомиться, но, не думая, пытается подавить это желание. Ну и что с того, что они, возможно, соседи? Да, они будут встречаться несколько раз на лестничной клетке, но этим можно ограничиться. Джош не собирается ни с кем знакомиться. Джош не собирается ни с кем знакомиться. Джош не собирается. Парень выскакивает из машины и открывает багажник, в котором две объёмные коробки, и Дан проклинает вселенную. Ему не утащить две коробки сразу, и теперь Джош будет просто говнюком, если не предложит помочь. Судьба не слушает его «мне никто не нужен». Джош прочищает горло, подходя ближе, и спрашивает: — Нужна помощь? — Привет, — снова улыбается незнакомец. — Живёшь здесь? — Ага, — Джош перекатывается с пяток на носки и обратно. — Так помочь? — Да, было бы здорово. Спасибо. Джош берёт одну из коробок. Когда они заходят в вестибюль, Дан мрачнеет: он не подумал, что парень может жить высоко, и тогда Джошу придётся объяснять, почему он не хочет заходить в лифт. Он кусает губу и спрашивает: — На каком этаже ты живешь? — Второй. Джош надеется, что его облегчённый вздох не был слишком очевидным. * Парня зовут Тайлер. Тайлер предлагает Джошу остаться на кофе, и тот соглашается. Джош не знает, в чём причина и не даёт себе времени думать об этом, просто слишком быстро говорит «конечно» в ответ на «останешься?» Молчаливый завтрак постепенно перерастает в живой диалог, и в какой-то момент Джош ловит себя на мысли, что ему спокойнее, чем обычно. Он чувствует себя уютно, хотя они оба сидят на обыкновенных табуретках, а стол едва держится на ножках. — Я ещё только планирую ремонт, — Тайлер неловко чешет затылок. — Здесь будет красивее. Джош кивает, и они продолжают разговаривать ни о чём. Дан уже забыл, каково это — знакомиться с новыми людьми не из-за работы, а просто так. Можно ли назвать Тайлера его новым соседом? Обязан ли теперь Джош принести шарлотку ему на новоселье? Последний вопрос Джош озвучивает, и Тайлер смеётся: — Теперь точно обязан. Джош улыбается. Чуть позже он помогает Тайлеру собрать несколько шкафчиков и тумбочек из икеи, и Джозеф не устаёт его благодарить. Джош чувствует себя комфортно. Он, конечно, видит, как Тайлер хмурится, когда замечает, что Джош хромает, но Джозеф ничего не говорит по этому поводу. Джош не против. Джош (мысленно всё же взвесив все «за» и «против») готов рискнуть попробовать хоть с кем-то начать всё сначала. Он уходит к себе в квартиру только через несколько часов и через примерно тысячу «спасибо» Тайлера. Комната Джоша молчит, а солнце робко пробивается сквозь жалюзи. Падая на кровать, Дан думает, что ему всё-таки стоит заменить их на занавески. * Дом рушится. Джош умирает. * Кошмары не оставляют его. В один из холодных вечеров Тайлер зовёт Джоша на новоселье. Дан соглашается, надеясь, что у него дома будет светло и не так холодно, как на улице. Сегодня ночью ему не надо заходить в кафе, чтобы согреть руки, и взамен на это Джош совсем немного рассказывает Тайлеру о себе. В основном про семью. Немного о том, чем занимался раньше. У Тайлера в квартире пустовато: не хватает пресловутых фоторамок, картин и творческого беспорядка. Вокруг провода, холодный свет компьютера в тёмной комнате отбрасывает сомнительные тени на голые стены. Кухня — самое обжитое место, и Джошу нравится здесь сидеть. Тайлер притащил торшер, и он заменил слишком яркий свет люстры. Джош принёс ему обещанную шарлотку. Возможно, он сделал её сам. (Более вероятно, ему помогла Эшли) (Но никто никогда не узнает) В глазах Тайлера загорается восторг, когда он слышит про барабаны. Забывая о пироге, Джозеф спрашивает: — У тебя была своя группа? Джош смущенно улыбается. — Ну, мы пытались. Я был за ударными. — Потрясающе! — Тайлер разве что в ладоши не хлопает. — Как это было? У вас были фанаты? Концерты? А жанр? А на чём ты играешь? — Вау, не так быстро! — Джош посмеивается. — У нас была мечта прославиться, мы еле накопили на гитары, а барабаны одалживали на репетиционной базе. Было весело, мы даже дали несколько концертов и уже хотели подписать договор с одним из лейблов. Но до этого так и не дошло. Джош прочищает горло, стараясь скрыть свою неловкость. Ему не хочется говорить, что именно он стал причиной распада группы. Тайлер понимает. Он связывает хромоту Джоша с игрой на ударных и ничего не говорит. А потом его лицо преображается, и Джозеф почти подскакивает с места. Джош приподнимает брови. — Чего? — Ты играл в «House of Heroes»! Дан сглатывает. — Ну, да. Тайлер прокашливается, многообещающе улыбается и мурлычет: — If you were mine, I’d have the world. I’d have the world, if you were mine… Джош чувствует, как его щёки заливает румянец, он прячет лицо в ладонях и перебивает Тайлера: — Не-е-ет! — Мэдисон умрёт, когда узнает, что я живу в одном доме с барабанщиком «House of Heroes». — Твоя девушка? — Сестра, — Тайлер всё ещё улыбается. — Мы несколько раз были на ваших концертах. — Какой кошмар. — Да ладно, вы были не так плохи. Джош отнимает ладони от лица и наконец смотрит на Тайлера. Зрелище почти трогательное: Джозеф похож на смущающегося ученика старшей школы. Дан подозревает, что выглядит не лучше. Он не находит других слов, кроме как: — У тебя красивый голос. Занимаешься музыкой? — Бросил на первом курсе. Не было времени. — А я бросил первый курс. Не было времени. — Ну, я не такой панк-рок, как ты. — Я тоже больше не панк-рок. Джош не хочет отвечать на повисшее в воздухе «Что произошло?» Вместо этого он говорит: — Хочешь прогуляться? Время на часах 2:08. Тайлер кивает. * Джош не успевает понять, в какой момент воздух прорезает вой сирен. Он дёргается, и Тайлер, замечая, замедляет шаг и хмурится. Дан не может остановить это, он чувствует подкатывающую к горлу тошноту и тяжело сглатывает, пальцами впиваясь в куртку, комкая в кулаке ткань в районе груди. Джоша душит шарф, а перед глазами только темнота. Сирена не прекращает выть, и он снова в каменном плену: вокруг только пыль и бетон, пыль и бетон. Никто к нему не придёт — зачем себе лгать? Смириться с надвигающейся смертью куда проще. Пули воспоминаний застревают в его голове, она наливается свинцом, и Джош оседает прямо на землю, царапает руки об асфальт, силясь напомнить себе, что с ним всё в порядке, его жизнь не под угрозой, его нога не придавлена и её не ампутируют. Он дышит чистым воздухом и рядом Тайлер. Тайлер. Он трясёт Джоша за плечо, но Дан только подтягивает колени к груди и глубоко, шумно вдыхает и выдыхает воздух. Тайлер не знает, кому из них двоих страшнее, но Джозеф по крайней мере может соображать. Он обхватывает лицо Дана прохладными ладонями и говорит: — Держись. Дан открывает глаза и смотрит прямо на него, но, очевидно, не видит. Тайлер отпускает его только чтобы обхватить покрепче и перекинуть руку Джоша через свои плечи. Где-то недалеко должно быть что-то круглосуточное. Сирены визжат прямо у Джоша в голове. Он почти не слышит слов Тайлера, но цепляется за него и старается вовремя делать шаги. Его нога болит так, словно дом обрушился только что. Пыль забивает дыхательные пути. Джош (почти) мёртв. * Слух возвращается немного позже зрения. Тайлер заводит его в какой-то маленький продуктовый, в котором ярко горит свет. Сначала Джош слышит только белый шум, голова болит, а сердце глухо бьётся о рёбра. Тошнота подкатывает волнами, и он крепко сжимает пальцы на плече Джозефа. Слух возвращается, когда перепуганный кассир спрашивает, не нужно ли вызвать скорую. Джош хрипит: — Нет. Продавец уступает ему место за прилавком и приносит воды, пока Тайлер стоит рядом и крепко сжимает его плечо. Джош благодарен. Ему стыдно, но он благодарен. Дан сует продавцу в руки мятую купюру за воду. Они с Тайлером выходят из магазина через несколько десятков минут. Тайлер прокашливается, прежде чем начать разговор, а Джош смотрит себе под ноги и шаркает подошвами. — Ты… Это была паническая атака? Джош как-то слишком резко делает вдох и поднимает голову, чтобы посмотреть на Тайлера. Он (дольше, чем положено) рассматривает его красную шапку и белую куртку, прежде чем ответить: — Типа того. — А что… — Не сегодня, ладно? — Джош снова смотрит себе под ноги. — Я расскажу, но не сегодня. Пойдём домой, пожалуйста. — Пойдём домой. Джош делает ещё несколько шагов, прежде чем Тайлер неуверенно вытаскивает свою ладонь из кармана куртки и крепко сжимает чужую руку. Джошу спокойнее, когда Тайлер невесомо поглаживает его кожу большим пальцем. * Джош еле добредает до своей квартиры и валится спать, избавившись только от верхней одежды. Впервые за чёрт знает сколько времени ему ничего не снится. * Дан просыпается, когда на часах два дня, и он не должен бодрствовать в такое время. Ему нужно восстановить прежний режим, иначе кошмары снова будут сопровождаться паническими атаками: в темноте ему не на что отвлекаться, в темноте у него нет сил на то, чтобы подняться с кровати и помочь себе. Он должен был проснуться к закату, когда солнце уже не бьёт в глаза, но всё ещё не дало ночи себя победить. Первым делом Джош заходит в поисковик и вбивает в поисковую строку: «Обвал жилого дома в Колумбусе» Найдя нужную ссылку, он сбрасывает её Тайлеру, и сообщение мгновенно помечается, как прочитанное. Джош оставляет телефон на тумбочке у кровати и идёт в ванную, стараясь не хлопать дверью. «Число пострадавших пока не известно» «Число жертв пока неизвестно» Джош не уверен в том, что он (больше не) мёртв. * — У тебя были красные волосы. — Ага. Тайлер предлагает выбраться в бар неподалёку, и Джош не против. Ему кажется, что он не пил алкоголь полжизни, так что он старается быть аккуратным с виски. К сожалению, с виски невозможно быть аккуратным. Кажется, это сказал Тайлер (мудро), но Джош не уверен. — И розовые волосы тоже были? — Да. — Жёлтые? — Да. И зелёные. И синие. И фиолетовые. Тайлер смешно хмурится и складывает руки на груди. — Тогда почему сейчас не покрасишь? Джош морщится: цветные волосы, барабаны, яркая одежда и грим — всё это где-то далеко, давно и неправда. Здесь — бар с приятным интерьером. Сейчас — Тайлер хмурит брови и кусает нижнюю губу. Правда — Джошу почти не снятся кошмары. Даже по ночам. Джош быстро нашёл работу в музыкальном магазине. Он работает вечерами, уходит в двенадцать ночи и бодрствует, пока немного не светлеет. По выходным Джош спит ночами. Он рассказал Тайлеру о том, что произошло, он пришёл к нему в день после приступа и просто выложил всё, как есть. Джозеф обнимал его, заваривал чай и долго разбирался, что именно мучает Джоша. Дану становилось легче с каждой секундой. Ему становилось легче с каждым днём, а Тайлер с каждым днём всё крепче его обнимал. Джозеф открытый: он легко делится мыслями, рассказывает огромное количество историй, а ещё работает дистанционно, поэтому большую часть ночи проводит бок о бок с Джошем. Сегодняшняя ночь (с субботы на воскресенье) дарит им возможность зависнуть в баре, и время ещё совсем детское (Джош даже не уверен, что стрелки перевалили за двенадцать), но им хорошо. Им хорошо здесь, сейчас и взаправду. Джошу больше не нужны цветные волосы. — Не вижу смысла. Мне и так комфортно. Тайлер улыбается — пьяно и пьяняще. — Тебе идёт твой цвет. Мне ужасно нравится. Джозеф тянет ладонь через круглый столик и аккуратно проводит пальцами по волосам Джоша. Его тихие смешки обрываются, когда прикосновениями Тайлер скользит ниже, обводя пальцем ушную раковину, а затем и щеку Дана. Его пальцы останавливаются на подбородке Джоша. — Хочешь уйти? — тихо спрашивает Тайлер, и его глаза лихорадочно блестят. Джош кивает. Они оставляют официанту слишком много чаевых. * Холодный воздух заставляет их снова взяться за руки. Джош так много смеётся, что у него болят щёки. Алкоголь раскрепощает, и Дан успел соскучиться по этому ощущению. В какой-то момент Тайлер затихает, и тишина режет уши, так что Джош останавливается, вопросительно приподнимая брови. Вопреки его ожиданиям, Тайлер всё ещё улыбается. — Чего? — бормочет Джош. — Скоро рождество, — почему-то шепчет Тайлер. — И? — Омела, — Джозеф делает шаг ближе и крепче сжимает руку Джоша. — Давай представим, что прямо над нами омела. Пожалуйста. Дан слегка заторможено кивает, и Тайлер тут же целует его: прямо посередине тротуара, наплевав на то, что время не настолько позднее, чтобы улицы были пустынными. Джозеф отстраняется, потому что снова смеётся, и кладёт руки Джошу на грудь. Они соприкасаются лбами. Красная шапка Тайлера немного бесит Джоша. Совсем чуть-чуть. — Надо дойти до дома. — Надо дойти, — соглашается Дан. Они не двигаются с места ещё несколько минут, предположительно портя воображаемым детям (воображаемую) психику. Джош (на самом деле?) живой. * — Пойдём к тебе, — вполголоса говорит Тайлер. — У меня пусто и неуютно. — У меня тоже не очень уютно. И нам придётся идти четырнадцать этажей. — А если после каждого этажа я буду тебя целовать? Джош соглашается так быстро, что это почти неприлично, и через каждый этаж Тайлер целует его нос, щёки, шею, лоб и губы. Звонко чмокает или нежно касается губами. Несколько пролётов они пропускают этот ритуал, потому что банально боятся заночевать на лестничной клетке. На четырнадцатом этаже Тайлер горячо целует Джоша в губы — по-настоящему, на ходу расстёгивая его куртку и олимпийку, задирая футболку и касаясь тёплой кожи пальцами. Джош даже не знал, как сильно он всё это время скучал по прикосновениям. Как сильно он был голоден. Дан почти без сил открывает дверь и даже не дёргается, когда Тайлер захлопывает её ногой. Они сбрасывают верхнюю одежду прямо на пол и, разгорячённые, валятся на прохладные простыни. Джош поворачивает голову, и они с Джозефом сталкиваются носами. Он не знает, кто первым начал смеяться, но настрой меняется, и через несколько десятков минут они засыпают, обнимаясь. Квартира говорит их дыханием. * Джошу снится кошмар. Его снова погребает заживо. Разница лишь в том, что сегодня Джош не хочет умирать. * Подступающая паническая атака чувствуется остро, едва Джош открывает глаза. Словно у него есть несколько секунд, чтобы попробовать себя спасти. Он зовёт Тайлера, и тот нехотя открывает глаза. Джош отчётливо говорит: — Мне приснился кошмар, и у меня… — Как это остановить? Дан тяжело садится на кровати, его пальцы уже дрожат, а кожу покалывает. — Врачи советуют, — вдох, — отвлекаться. Тайлер просто кусает его за лопатку. Джош вздрагивает и хочет что-то сказать, но Джозеф аккуратно зализывает укус, а потом шепчет Дану на ухо. — Ты дома. Я рядом. Скоро рассвет, и тебе нечего бояться. Солнце покажется из-за горизонта, и всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Это помогает. У Джоша бегут мурашки от прикосновений Тайлера. Джозеф снова укладывает Дана. Джош чувствует, как замедляется пульс, прикрывает глаза и пытается извиниться. — Тайлер, мне жаль… — Ш-ш, — Тайлер целует его в плечо и обнимает поперёк груди. — Всё в порядке. Джош верит ему. Джош верит. Деревянный крестик не давит на солнечное сплетение. — Джош? — голос Тайлера хрипит, но это красиво. — М-м? — Почему ты никогда не говоришь с другими людьми? Почему ты ни разу не переписывался с кем-то, сидя рядом со мной? Почему ты так мало говоришь о семье? Джош не готов к допросу. — Мне не нужны другие люди, Тайлер, а я не нужен им. Они не желают друг другу спокойной ночи. * Когда Джош просыпается, Тайлер смотрит прямо на него и нетерпеливо выдаёт: — У меня есть идея на миллион. Дан хмурится, вновь закрывая глаза. — У меня нет миллиона. Тайлер хихикает. — У тебя есть я. И скоро Рождество. Джош не выпускает Джозефа из объятий следующий час. У них обоих тёплые руки. * Время идёт быстрее, когда Джош проводит его с Тайлером, но, к сожалению, так не всегда получается. В отличие от Джоша, у Тайлера есть жизнь: он часто ездит навещать семью или уходит гулять с друзьями. Джозеф каждый раз предлагает Джошу поехать с ним, но из раза в раз Дан лишь улыбается и мотает головой из стороны в сторону. Ему это не нужно. Тайлер каждый раз поджимает губы, а потом коротко чмокает Джоша и уходит, аккуратно прикрывая за собой дверь. Сегодня Дан думает, что с этим, возможно, надо что-то сделать. Возможно, стоит вновь вернуться к социальной жизни. Какой-то частью своего сознания Джош отчётливо понимает, что не может общаться только с Тайлером, потому что рано или поздно они попросту задушат друг друга. Мысль о новых знакомствах заставляет Джоша неуютно поёжиться. Он не знает, почему с Тайлером всё было так легко. Обычно люди притираются друг к другу куда дольше, чем за несколько недель. Джош вытаскивает из кармана телефон и смотрит на список контактов. Он хочет написать кому-нибудь из группы, просто чтобы спросить, как дела, но не делает этого. Дан долго смотрит на имена, перечитывая их столько раз, что они теряют смысл. У Джоша болят глаза. Он смотрит на образовавшуюся на стене решётку от жалюзи и ищет в поисковике ближайший магазин для дома. Ему нужны занавески. * Тайлер приходит домой и случайно хлопает дверью. Джош дёргается, но за этим ничего не следует, за исключением того, что он чуть не падает со стремянки. Он снимает жалюзи. — С улицы, наверное, открывается отличный вид, — комментирует Тайлер. — Мы на четырнадцатом этаже, снизу ничего не видно. — А я всё прекрасно вижу. Джош краснеет, как маленькая девочка, и возмущенно сопит, пока Джозеф ехидно улыбается. — Лучше бы помог. Тайлер молча забирает у Джоша из рук жалюзи. Они сидят на кровати бок о бок, когда наконец справляются с работой. Занавески делают комнату уютнее, а атмосферу — интимнее. Тайлер берёт Джоша за руку, кладёт свою голову ему на плечо и бормочет: — Прогуляемся? — Давай. Они никуда не идут сегодня. * — Так… где ты празднуешь Рождество? — осторожно уточняет Джош, пока они с Тайлером пытаются собрать пришедшую из икеи мебель в его квартире. — С семьей? — Наверное. Хочешь со мной? Джош молчит, и Тайлер устало вздыхает, переставая пытаться собрать грёбаный столик. — Джош, тебе надо знакомиться с людьми. Ты не можешь целыми днями сидеть дома. — Я не сижу. — Назови мне имя хотя бы одного из твоих коллег. — С… Спенсер? — Ты меня спрашиваешь? Джош поджимает губы, усердно вкручивая в дерево какой-то шуруп. Тайлер закатывает глаза. — У меня замечательная семья. Поехали со мной, Джош. Мне даже не придётся покупать Мэдисон подарок, я же привезу тебя. Тайлер неуверенно улыбается, когда Дан поднимает на него глаза, и Джош не в силах отказать. С ним ничего не случится, если он единожды появится в гостях у семьи Тайлера. Он никому не успеет наскучить. — Ладно. — Спасибо, — Джозеф подползает к нему и повторяет в самые губы: — Спасибо. * Тайлер уверенно ведёт машину, и Джош морщится, когда думает о своей ноге — скорее по привычке. Теперь она болит лишь изредка, и Дан даже снова начал бегать. Он старается особо не напрягаться на пробежках, потому что боится последствий, но рад чувствовать себя снова в строю. Возможно, он всё-таки достанет из кладовки свои электронные барабаны. Тайлер ставит диск с подборкой рождественских песен, подпевает им и стучит в такт по рулю. Джош смеётся каждый раз, когда Джозеф драматично зажмуривает глаза и тянет нарочно фальшивые ноты. Это расслабляет. Когда Тайлер паркуется около дома, Джош нервно постукивает пальцами левой руки по своей коленке. — Мои родители не съедят тебя вместо праздничного ужина, расслабься. Всё будет хорошо. Джозеф долго целует его, пальцами поглаживая по щекам, в перерывах шепча что-то успокаивающее, и выходит из машины только тогда, когда удостоверяется, что Джош тоже готов выйти. — Мам, мы дома! — Я на кухне, милый! Джош переминается с ноги на ногу, стоя в прихожей, и совершенно не знает, куда себя деть, когда сестра Тайлера спускается со второго этажа. — Хей, Тайлер! — она крепко его обнимает. — Наконец-то ты привёл к нам своего… Мэдисон смотрит на Джоша из-за плеча Тайлера, несколько раз недоумённо моргает, отпускает брата и уточняет громким шёпотом: — У нас на пороге стоит барабанщик «House of Heroes»? Тайлер улыбается. — Ага. — И он твой парень? — Ну… — Тайлер поворачивается к Джошу и приподнимает брови. Дан открывает и закрывает рот несколько раз, а потом всё-таки говорит: — Да. — Охренеть, — Мэдисон обходит Тайлера и жмёт руку Джоша. — У меня есть плакат с вашей группой. — Спасибо? — Не за что. Добро пожаловать домой, Джош. Мэдисон провожает их на кухню, и мама расцеловывает сначала Тайлера, а потом и Джоша, щебеча что-то о том, что она несказанно рада, что Джозеф привёл домой друга. Дан смеётся. Он знакомится со всей семьёй Тайлера, и это шумно, это непривычно. В доме Джозефов пахнет домом, все вокруг смеются и жалуются друг на друга только в шутку. У Джоша постоянно спрашивают про самочувствие, и Тайлер совсем не стесняется подолгу его обнимать и изредка кусать за мочку уха. Келли приносит глинтвейн, и Джош чувствует, как тепло разливается по всему телу вместе с красным вином. Чувство неловкости никуда не ушло — просто свернулось маленьким хищником где-то внутри, ненадолго усыплённое заботой. Джош думает, что сидеть около Тайлера и обсуждать с Мэдисон новинки поп-музыки — хорошо. Джош думает, что тёплая рука Тайлера, поглаживающая его колено под столом — хорошо. Джош думает, что быть живым — знаете, живым, — хорошо. * Когда приходит время разворачивать подарки, Тайлер шепчет на ухо, что у него есть подарок и для Джоша тоже. — Не надо было… — Нет, — Джозеф улыбается. — Конечно, надо. Только нам придётся поехать домой. — Но ты же хотел отпраздновать с родными? — И я отпраздновал. Скоро все всё равно пойдут спать. К тому же, я знаю, что тебе неловко здесь оставаться. Поехали домой. Тайлер шепчет это Джошу прямо в шею, и Дан сдаётся. Они едут домой по пустым дорогам, целуясь на каждом светофоре. Снежинки умирают под колёсами их машины. * Джош проворачивает ключ в замочной скважине, недоверчиво посматривая на небольшую коробку в руках Тайлера. Она — разумеется — завёрнута в упаковочную бумагу. Дан надеется, что в ней что-то такое же хорошее, как сегодняшний вечер. — Окей, — когда они заходят внутрь, Тайлер на ходу стягивает ботинки и сразу идёт в спальню. — Я долго думал, что тебе подарить, и вот. Джозеф протягивает Джошу коробку, и тот аккуратно разрывает упаковочную бумагу, пока Тайлер продолжает болтать. — Вспомнил, что ты не любишь просыпаться от кошмаров ночью, потому что тебе не на что отвлечься. Подумал, что, может, это как-то поможет, и ты снова начнёшь спать ночами, а днём… ну, выбираться куда-то. У Джоша в руках коробка, внутри которой светящиеся в темноте звёздочки разных размеров. Обычные наклейки, какие раньше были в комнате у его сестры. Дан чувствует так много всего, что готов разорваться. Он молча переводит взгляд на Тайлера. — На потолок, — говорит Джозеф. — Можно приклеить на потолок, чтобы ты считал их, когда просыпался, или что-то типа того. Я просто… Тайлер не договаривает. Джош обвивает руками его поясницу и доверчиво утыкается носом в сгиб плеча. — Спасибо. Джозеф рассеянно перебирает кудрявые волосы на чужом затылке и улыбается. Через несколько минут он предлагает: — Наклеим прямо сегодня? — Да. Давай. Джош приносит в комнату стремянку. Им приходится подвинуть кровать, чтобы сделать звёздное небо прямо над ней, и они больше смеются, чем действительно занимаются делом. Ночь за окном остаётся незамеченной. В комнате Джоша в Рождество ярко горит свет. Когда Дан приклеивает последнюю звёздочку к потолку, слезает со стремянки и двигает кровать на её законное место, смех стихает. Джош выключает свет, и звёзды на потолке горят гораздо ярче, чем он ожидал. Они с Тайлером просто смотрят друг на друга какое-то время, пока Джозеф не подходит ближе. — Мы уже на той стадии отношений, когда я могу целовать тебя просто так? — Ты, кажется, сегодня сказал, что я твой парень? — Это вы с Мэдисон так сказали. — Так ты опровергаешь? — Нет, — Тайлер оставляет поцелуй за поцелуем на линии челюсти Джоша. — Нет. Конечно, нет. Джош прикрывает глаза чуть раньше, чем Тайлер почти вопросительно касается его губ своими. Сердце Дана загнанно бьётся в груди, и сегодня всё по-другому, сегодня всё совсем не так как день, неделю или год назад. Сегодня они с Тайлером здесь и оба принадлежат только друг другу. Джозеф шепчет Джошу в губы: — Я так рад, что мы вернулись домой. — Я тоже. Джош не успевает за действиями Тайлера. Поцелуй — и его лопатки касаются постельного белья. Укус — и на Джоше больше нет футболки. Вдох — на Тайлере тоже. Джозеф кусает губу, сидя на бёдрах Джоша, и делает движение вперёд. Дан мгновенно отзывается, выгибая шею и приоткрывая рот, и Тайлер наклоняется, целует его, пальцами удерживая за подбородок. Джинсы мешают, и Тайлер стягивает их сначала с себя, потом с Джоша. Джозеф смотрит на шрам на его правой ноге и медленно ведёт по нему большим пальцем. Джош думает, что готов заплакать прямо сейчас, но вместо этого только несколько раз повторяет его имя. Тайлер целует его шрам, и Джош крепко зажмуривает глаза. Джозеф поднимается выше, заставляя Джоша согнуть колени, широко лижет внутреннюю сторону его бедра и проходится языком по белью. Дан шипит. Тайлер задевает зубами его сосок и прикусывает кожу на шее. У Джоша перед глазами цветные круги. Тайлер на несколько секунд свешивается с кровати, чтобы достать из своего рюкзака смазку, и возвращается к Джошу, целует его, водит ладонями по рёбрам, двигает бёдрами до тех пор, пока Дан не стонет ему в губы. Тайлер избавляет себя и Джоша от белья и смотрит Дану прямо в глаза. Ему приходится снова согнуть ноги в коленях. Джош смотрит на звёзды, пока Тайлер трахает его языком. Он даже не пытается их считать. Джош едва соображает, когда Джозеф согревает на пальцах смазку. Он стонет в голос, когда Тайлер сгибает указательный и средний внутри него. Ему не стыдно, Джош просто хочет больше, ближе и теплее. Он просит Тайлера об этом. Джозеф медленный. Он медленно целует Джоша, так же медленно прокладывает дорожку вниз, снова задевая все чувствительные точки, а потом медленно, почти мучительно входит. Джош жмурится и загнанно дышит. Тайлер делает несколько неторопливых глубоких толчков, каждый раз выбивая из Джоша громкие стоны. Он улыбается и немного ускоряет темп, следя за тем, как Дан оборачивает руку вокруг своего члена и двигает ей в такт движениям Тайлера. Джош даже не пытается контролировать себя. Когда пальцы на его ногах поджимаются, Дан свободной ладонью впивается в плечо Тайлера и всхлипывает. Джозеф понимает, ускоряясь ещё немного. Джош смотрит в потолок, перед его глазами маячат звёзды. В следующую секунду он выгибается, закрывая глаза, и видит их снова. Тайлер догоняет его спустя пару толчков, и Джош морщится, когда чувствует, как из него вытекает его сперма. — Мама не учила тебя не трахаться без презервативов? — Мама не учила тебя не спать с мужчинами? Джозеф с какой-то горькой улыбкой смотрит на его крестик. В детстве мама водила Джоша в церковь и говорила, что любить мужчин — неправильно. Это перечит вере. Джош снимает деревянный крестик и кладёт его на тумбочку. Тайлер несколько раз повторяет его имя и предлагает пойти в душ. Джош посылает это предложение к чёрту, и целует Тайлера так, что у них обоих кружится голова. Снова. И снова. * Новогодние каникулы проходят, и Тайлер возвращается к своим будничным делам, а Джош снова выходит на работу. Он смотрит на единственную пластинку их группы и, не чувствуя никакой вины, продаёт её себе же. Он расписывается на вкладыше и, посмеиваясь, отдаёт Джозефу. — Передай Мэдисон. Пусть хоть она думает, что мы были классными. — Почему бы тебе самому её не отдать? Джош хмурится. — Тайлер, ты же знаешь… — Не знаю. В том-то и дело. Почему ты больше не хочешь ездить со мной? Тебе у нас не понравилось? Кто-то сделал что-то не так? — Я не… Дан зависает, смотря прямо перед собой, в его голове пусто, а страх потерять Тайлера и вернуться в прежнее состояние бьёт по нервной системе. Он прикрывает глаза и делает глубокий вдох, а затем выдыхает на четыре счёта. — Ты не что? — Не хочу ехать, Тайлер. Твоя семья здесь не при чём. — Тогда в чём дело? — Тебя достаточно. Мне больше никого не надо. Тайлеру звонит сестра, и он, зажимая телефон между ухом и плечом, аккуратно забирает диск из рук Джоша. Тайлер шепчет: «Мы ещё поговорим об этом, окей?» Джош кивает, но это не значит, что он хочет разговаривать. * Конечно, разговор не клеится. Конечно, всё заканчивается тем, что Джош всхлипывает Тайлеру в футболку, а Джозеф гладит его по голове. Конечно, на какое-то время Тайлер готов поверить в то, что Джошу просто нужно ещё немного времени. * — Джош? — Тайлер открывает дверь в его квартиру своим ключом. — Мы с Марком идём в кино, ты с нами? Тихое «нет» доносится до Джозефа из спальни. Тайлер вздыхает и хлопает дверью. Джош крепко зажмуривается. * Каждый раз, когда Тайлер решает переночевать у себя, Джошу снятся кошмары. Каждый раз, когда Тайлер решает переночевать у себя, Джош пересчитывает звёзды на своём потолке. Каждый раз, когда Тайлер решает переночевать у себя, Джош сбивается и начинает заново. Начинает заново. Заново. * Тайлер думает, что им пора поговорить. Это февраль, и Тайлер думает, что им пора поговорить. Он объявляет об этом, когда Джош встречает его после очередной поездки к родителям. Тайлер не обнимает Джоша в ответ и глухо говорит: — Я думаю, нам пора поговорить. Джош кивает и молча уходит на кухню, пока Тайлер снимает верхнюю одежду. — Тебе надо познакомиться с кем-то, — Джозеф не смотрит ему в глаза. — Джош, тебе нужен кто-то помимо меня. Я не могу вечно быть только с тобой, а ты не можешь постоянно молчать, когда меня нет рядом. Сердце Джоша словно падает куда-то вниз, он тяжело сглатывает и будто становится меньше. У него на шее горят следы от засосов, и выцветшая татуировка на руке кажется мутной и незначимой на их фоне. Тайлер кусает губу. Джош молчит. — Я не… Я не могу заменить тебе общество, Джош. Мне хорошо с тобой, но… Дан поджимает дрожащие губы, складывает руки на груди и продолжает за Тайлера: — Но меня слишком много. — Я не говорил этого. — Но и отрицать не станешь. Тайлер смотрит на него — открыто и растерянно, словно ища помощи. Но помощь из них двоих нужна не ему. — Джош, просто позволь мне познакомить тебя с кем-то ещё. Сходи с коллегами куда-нибудь после работы. Напиши брату или сестрам, пусть сводят тебя на концерт или в кино. Пожалуйста, ты… — Я сам способен решить, с кем и где хочу находиться. Спасибо за беспокойство, Тайлер. Голос Джоша слишком ровный. Он поднимается из-за стола и идёт в спальню, выключает свет и поднимает голову — не для того, чтобы посмотреть на звёзды. Дан слышит тихое «чёрт», за которым следует громкий хлопок двери. Джош зажмуривается. Его руки мелко дрожат. Дыхание учащается. Никто к нему не приходит. * — Я постоянно чувствую себя виноватым, — рычит Тайлер в трубку, разговаривая с Марком. — Я не хочу, чтобы так было всегда. Может, я конченный эгоист, но от таких отношений только хуже. Нам обоим. На том конце провода слышится вздох. — Тайлер, почему ты постоянно ищешь каких-то раненных и обиженных? Почему бы не запасть на кого-нибудь нормального? Тайлер шипит: — Джош нормальный. — Я вижу. Иногда Тайлер не понимает, почему вообще дружит с Марком. — Ничего ты не видишь, — Джозеф вздыхает. — Что делать? — Я не знаю. Думаешь, ты всё ещё любишь его? Тайлер отходит от окна на кухне и садится за стол, кусая губы. Он прикрывает глаза. Когда Джозеф думает о Джоше, у него в мозгу что-то щёлкает, словно загорается единственная не вкрученная в его люстру четвёртая лампочка. Тайлер помнит прикосновения, Тайлер знает, что где-то за всеми травмами, что пережил Джош, где-то за всеми крепостями, что он возвёл вокруг себя, живёт талантливый парень со светлым будущим. Тайлер чувствует такой прилив нежности, что забывает про Марка. — Эй? — Да. — Что да? — Люблю. * Всё не так. Джош словно был в каком-то другом измерении, а теперь вернулся обратно на землю. Они с Тайлером мирятся, но всё не так. Они смотрят фильмы, едят попкорн и обсуждают работу, ночуют друг у друга и считают звёзды вместе, но у Джоша в груди словно червоточина, увеличивающаяся с каждым вдохом. У него на плечах груз, и с каждым днём становится только хуже. Он не понимает, когда Тайлер улыбается искренне, а когда нет. Он не понимает, что Тайлер почти всегда улыбается, потому что так надо. Он не понимает, что Тайлер чувствует то же самое. Джош несколько раз соглашается пойти с Тайлером к его друзьям или навестить семью, но из этого ничего не выходит. Однажды Джозеф сам достаёт из кладовой Джоша барабаны, но тот не касается их, потому что больше не видит смысла. У Джоша не было смысла жить после обвала дома. У Джоша не было смысла жить до того, как он встретил Тайлера. Тайлер стал человеком, подарившим ему смысл работать над собой, но Джош не может заставить себя «выйти на улицу» окончательно. Дан даже не уверен, что хочет этого. Он впервые за долгое время наконец нащупал свою зону комфорта, и выходить из неё вновь кажется сумасшествием. Тайлер — его зона комфорта. Джош не готов её расширять. Тайлер говорит, что не может помочь Джошу, пока тот сам не захочет себе помочь. Они ссорятся снова по этому поводу — на этот раз громко, со слезами и краснеющими щеками, и Тайлер опять уходит из квартиры, и у Джоша снова паническая атака, и звёзды на потолке больше не помогают. Тайлера нет три дня кряду. Кошмары возвращаются. * Каждый раз, когда они с Тайлером ссорятся, Джош чувствует себя, как на войне. Слова Джозефа тяжёлыми снарядами падают прямо рядом с ним и разрываются, оглушая, раня, причиняя такую боль, что Джош физически не может сдержать слёз. Долгие поцелуи и нежные руки Тайлера перестают помогать. Джошу больно. * Я не могу так больше, Джош, я не могу так больше, я не могу так больше. Мнежальмнежальмнетакжаль. Тайлер смотрит на своё отражение и видит в себе только плохое. Он ублюдок, который не может помочь близкому. Он всё портит. Джозеф не хочет испортить жизнь Джошу. — Ты же понимаешь, что сломаешь его окончательно, когда уйдёшь? — Но он восстановится, — Тайлер старается контролировать голос. — Марк, ему надо оправиться от всего того ужаса, что он пережил. А я только являюсь причиной, из-за которой он не может отпустить это всё окончательно. Ему нужен кто-то другой. Ему нужны родственники, друзья, отвлечение. Хотя бы кто-то, кто не живёт с ним в одном доме. — Съедь. — Марк… — Я понял. — Ему придётся вылезти из панциря однажды. Он сильный, он сможет, он… — Ты убеждаешь меня или себя? Тайлер вешает трубку. * В какой-то момент Джош думает, что всё становится лучше. В марте тает снег. Дышать легче. Тайлер целует его с утра так нежно, что Дан вновь чувствует себя счастливым. Джозеф уходит через несколько минут, снова чмокая его в губы. Тайлер очень тихо закрывает за собой дверь. Джош засыпает ещё на несколько часов, а к вечеру уходит на работу. * Когда он возвращается, в квартире темно. Джош осторожно проходит в комнату, боясь разбудить Тайлера, но его нет в кровати. Тайлера нет ни на кухне, ни в гостиной, ни в ванной. Джош включает свет везде, и только сейчас видит на тумбе в прихожей записку и вторые ключи от квартиры. Дан не читает. Он звонит Тайлеру. — Я знал, что ты позвонишь. Прости, Джош. Дан молчит какое-то время, прислушиваясь к фоновому шуму. Судя по всему, Тайлер в машине. Джош сухо говорит: — Нельзя вести и разговаривать по телефону одновременно. — Насрать. Джош снова молчит, а потом всё-таки спрашивает: — Ты объяснишь? — Я уже тысячу раз объяснял. Не хочу держать тебя в клетке твоей квартиры, не хочу, чтобы твоим пунктом «а» становилась квартира, а «б» — работа, и ты курсировал только между ними до конца дней. «Дохуя поэтично», — думают они оба. «У меня нет пункта „а“ и „б“ — есть только ты», — думает Джош. «Мне жаль», — думает Тайлер. — Ты ничего не изменишь тем, что уедешь, знаешь? — Тогда это всё зря. — Зря. Джош слышит, как Тайлер шмыгает носом на том конце провода. У Дана в груди дыра. — Я верю в тебя, Джош. У тебя большое будущее, и я не хочу тянуть тебя вниз. — Иди нахуй, Тайлер. Джош вешает трубку. Дышать тяжело. Белый лист бумаги кричит почерком Тайлера: «Пожалуйста, оставайся живым». Джош хохочет, бросая бумажку на пол и опускаясь вслед за ней. Квартира молчит в ответ. * Джош давно знал, что всё-таки погиб тогда. * Тайлер не возвращается ни через неделю, ни через месяц, ни через шесть. Его квартира пустая. Внутри нет даже мебели. * Кошмары возвращаются. Приступы повторяются. * Джош давно ни во что не верит. * Это произошло полгода, а может и год назад: Джош не запоминал дату, старался не запоминать. Изо всех сил пытался не придавать значение. Такое могло случиться с каждым, и то, что он жив — благословение. Его продолжающаяся поныне жизнь — подарок, знак того, что он ещё зачем-то нужен здесь. Джош верит в это, когда прикрывает глаза и рассеянно грызёт шнурок, на котором висит деревянный крестик. Джош верит в это. Джош верит в это. * Всегда одна и та же схема: сначала всё хорошо, а через несколько секунд он не может двигаться, его нога придавлена огромным неподъёмным камнем, а вокруг только пыль и тишина. Темно. Джош кричит и пытается выбраться, мечется по полу, но ноге становится хуже, любое движение усиливает боль в несколько раз. Дан давится своим криком, глотает слёзы и старается дышать. Старается дышать. Главное — не думать, что никто за ним не придёт. * Изо дня в день Джоша погребает под обломками.