Пробуждение

Прошло немало времени, прежде чем Тейто осознал, что действительно очнулся. Пришлось заново привыкать к своему телу. Каждое прикосновение, каждый звук и каждый запах – всё было новым. И пусть окружающая обстановка была бедна на разнообразие, Тейто с жадностью вдыхал воздух, пропитанный терпким запахом лекарств и дезинфектора, то и дело прикасался к жёстким накрахмаленным простыням, гладкой пластиковой поверхности прикроватной тумбочки и смотрел в окно, за которым сменял краски маленький кусочек зимнего неба. И ничто не могло заставить его променять вновь обретённые ощущения на кислородную маску и иголку в вене, притупляющие все ощущения. Кажется, он видел сон. Но не мог ничего из него вспомнить. – Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросил Кастор, присаживаясь на стул рядом с кроватью. – Всё в норме, – ответил Тейто и улыбнулся, – чувствую себя замечательно. – О, это радует, – ответил Кастор, никоим образом своей радости не продемонстрировав, увлечённый написанием чего-то у себя в блокноте. Сколько ни старался, а высмотреть, что же там такого важного написано, Тейто не мог. С каждым днём он чувствовал себя всё лучше и лучше, но пометок в блокноте его лечащего врача меньше не становилось. И поэтому Тейто чувствовал себя безнадежно больным. Душевнобольным. – Когда меня выпишут? – без надежды на получение внятного ответа спросил Тейто. – Когда я решу, что в твоём случае медицина бессильна, – невозмутимо ответил Кастор. – Это значит, что я отсюда не выйду, что ли? Ты и в лучшие времена в моём здоровье сомневался. – Ты преувеличиваешь. Я лишь недоумеваю, что с тобой не так, потому как из раза в раз ты умудряешься попадать в совершенно нелепые необъяснимые ситуации. И в этот раз тоже: Микаге отделался лишь парой синяков, а ты на месяц впал в кому без видимых на то причин – уникальный случай, между прочим, его стоит подробнее изучить. – У меня талант, – хмуро усмехнулся Тейто, припоминая слова, которые ему так часто приходилось в свой адрес слышать. – С такими талантами люди долго не живут, – без тени усмешки сказал Кастор, поправляя стетоскоп. – Предлагаю призвать к ответу твоего бога, пока не поздно. Тейто фыркнул, ничего не ответив. В прикосновении стетоскопа к коже не было ничего особенного, но Тейто ощущал дискомфорт. Кастор не мог этого не заметить, но вопросов никаких не задавал, оставляя все предположения при себе. – Насчёт выписки, – заговорил он, привлекая внимание Тейто. – Ты долго спал, твой организм исчерпал все резервы. Прежде всего, тебе нужно как следует питаться, чтобы восстановить силы. По крайней мере, пока твой гемоглобин не поднимется хотя бы до нижнего оптимального уровня, я тебя никуда не выпущу. Не хватало ещё, чтобы ты в обморок падал через каждый шаг. Вспомни, как выглядел сегодня твой поднос с завтраком и сделай соответствующие выводы, относительно того, кто главный враг, стоящий на пути твоей, скажем так, свободы. Тейто вздохнул. Он ничего не мог поделать с тем, что безвкусная серая больничная еда нисколько не пробуждала в нём аппетит, скорее даже, одним своим видом притупляла чувство голода. – Но ведь этим можно и дома заняться, – предпринял он отчаянную попытку переубедить врача. – Я буду следить за собой, усиленно питаться, обещаю. Ничего не говоря, Кастор просто взглянул на Тейто, склонив голову и выгнув бровь. Тейто снова горестно вздохнул, прекрасно понимая, что Кастор прав, насчёт всего того, о чём тот предпочёл промолчать. Оказавшись дома, Тейто забудет про все обещания, которые сгоряча может дать сейчас. Это уж наверняка. Начисто из головы вылетит просто. Уж его сожитель постарается, чтобы у Тейто банально не было времени о чём-то там лишнем думать. Да, соседи, у которых что ни день, то новая оказия, доставляли Кастору немало хлопот. – Спасибо, что заботишься обо мне, – улыбнулся Тейто. – Ещё чего, – фыркнул Кастор. – Забочусь я, в первую очередь, исключительно о себе. Знаешь ли, наличие под боком крайне нервного субъекта, только и делающего, что справляющегося о твоём состоянии, не способствует моему душевному спокойствию. А излишних треволнений и совершённых в состоянии аффекта поступков, несущих за собой уголовную ответственность, хотелось бы избежать. А за свои нервы, попорченные сам знаешь кем, я могу на тебе оторваться. Так что тебе же будет лучше, если задерживаться ты здесь не станешь. А для этого нужно соблюдать все наставления врача, – сказал Кастор с нечитаемой интонацией и поправил очки, так что на них упал свет. Тейто был убеждён, что за этим движением Кастор спрятал случайную улыбку. Стоило Тейто только вспомнить о Фрау, как сразу потеплело. И, казалось бы, что за глупое выражение, но чудодейственное тепло в самом деле словно бы исходило от сердца, от души. Только когда Кастор уж как-то слишком понимающе усмехнулся, Тейто подумал, что с шириной улыбки, просиявшей на его лице, он переборщил. – Ладно, – наконец сжалившись, произнёс Кастор, поднявшись. – Я, откровенно говоря, тут только время тяну, а к тебе посетитель пожаловал. Раз ты себя хорошо чувствуешь, думаю, можно запускать. Подумав о том, кто сейчас войдёт в палату, Тейто испытал совершенно иррациональный стыд. Он не сомневался в том, кто это будет. Минуту назад он вспоминал о Фрау с нежностью, а тут вдруг растерялся, осознав, что дорогой человек стоит за дверью. Захотелось окликнуть уходящего Кастора, попросить его подождать, дать ему время подготовиться. Он же не знает, что сказать, он чего-то боится. Сердце забилось чаще. Чувств так много, а с губ не может сорваться ни звука. Тейто боится, что заплачет, когда увидит Фрау. Фрау едва не сорвал с петель дверь. Вместе с ним в комнату ворвался холодный морозный воздух. В ещё более растрёпанных чем обычно волосах Фрау растаяли снежинки, пряди прилипли к раскрасневшемуся лицу. Он всё это время ждал под дверью, ему потребовалась собрать всю свою волю в кулак, чтобы не ворваться в комнату, не дожидаясь разрешения. Он забыл о времени, не зная, много или мало его прошло. Он тоже пытался подобрать какие-то слова. Но неожиданно появился Кастор, кивнул, и Фрау обо всём забыл, едва успев подхватить пакет с фруктами. И теперь стоял растерянный и смотрел, как Тейто прячет лицо в ладонях. Если бы Тейто мог поднять лицо, он бы рассмеялся – до того потешный у Фрау был вид. – Тейто, – тихо позвал его Фрау, подходя ближе. В ответ Тейто смог только громко шмыгнуть носом и вздохнуть. Фрау расслабился, услышав в его голосе знакомые нотки рвущегося наружу смеха. – Дурень, заставил же ты меня поволноваться, – сказал Фрау, обнимая Тейто и прижимая его голову к своему плечу. Пусть смеётся, пусть плачет – у Фрау и самого в глазах что-то колет. Лучше помолчать, пока комок в горле не исчез, а то ведь не избежать тогда неловкой ситуации, когда голос у одного из них сорвётся на нечленораздельный вой. Вот уж будет смешно. Только вдохнув в себя запах Фрау, прижавшись к нему всем телом, Тейто осознал, что жив. И только сейчас он понял, что до сих пор находился на границе жизни и смерти. Он просто смотрел сны, в то время как другие ждали его пробуждения, опасаясь, что оно не наступит никогда. Что они чувствовали? «Но ведь они все были рядом со мной, всегда. И в том сне тоже…» – подумал вдруг Тейто. Фрау обнял его так сильно, что Тейто едва не задохнулся. Но не потому, что в лёгких закончился воздух, а оттого, что чужие чувства нахлынули на него мощным потоком. Смесь злости, раздражения и усталости вместе с радостью, облегчением, счастьем. – Прости, – сказал Тейто, кажется, позабыв все прочие слова. – А засунь-ка ты это своё «прости» знаешь куда?! – взбесился Фрау, резко оттолкнув Тейто, но продолжая держать его за плечи, пристально вглядываясь в его лицо. Тейто только хлопнул ресницами в ответ, зная, что Фрау не зол, но, не имея возможности сказать что-то ещё кроме «прости», что явно повторять не стоило, он мог лишь слушать – Ты хоть представляешь, как меня нервировал Кастор, запрещающий тебя навещать? По стенке размазать его хотелось! Из-за него я себе такого надумать успел. И, кажется, вдохновил Ланса на новую книгу… Фрау вздохнул. Упоминание эксцентричного Оука свело на нет всю серьёзность его речи. А ведь хотел сказать совсем другое. Насупив брови, он хмуро посмотрел на Тейто, который мужественно пытался не улыбаться. – Скажи уже это. – Что? – не понял Тейто. – Прости. – Прощаю, – не удержавшись от смешка, ответил Тейто и даже не стал уклоняться от очередного подзатыльника. – Зараза ты, – беззлобно проворчал Фрау, привычным движением взлохматив Тейто волосы. – За это мне тоже извиниться? – Что с тебя, дурака эдакого, взять, – вернул усмешку Фрау. – Ну знаешь… – угрожающе прошептал Тейто. Но угроза осталась невысказанной, потому что Фрау вдруг широко сердечно улыбнулся и сказал: – С Днём рождения, Тейто. – Ха? – Тейто опешил, недоуменно взглянув на Фрау и оглянувшись в поисках календаря, которого в палате не было вовсе. – Сегодня первое декабря, – подтвердил Фрау, ответив на незаданный вопрос. – Со дня аварии прошёл ровно месяц. Ты вовремя очнулся, моя спящая красавица. Прежде чем Тейто успел возмутиться, Фрау уже чмокнул его в лоб и развёл бурную деятельность вокруг принесённых фруктов. Тейто, немало смущенный, потирал лоб, раздумывая, как бы Фрау отомстить. Точнее, отблагодарить. Выйти бы отсюда для начала, а уж он в долгу не останется. – Я газету принёс, пролистай, а то ведь ты от жизни на месяц отстал, – сказал вернувшийся к кровати с ножом и блюдцем Фрау, кивнув на пакет. Тейто не нужно было повторять дважды. Самому любопытно было, а то ведь у Кастора ничего не допросишься. – А что это ещё за инциденты такие с массовыми потерями памяти? – спросил Тейто, развернув газету и прочитав первый заголовок. – Да ерунда какая-то творится, не без этого, – беззаботно пожал плечами Фрау. – Кстати, насчёт твоей интересной комы Микаге высказал, на мой взгляд, изумительную теорию. Он предположил, что тебя похитили пришельцы. – Пфф, до подобного мог додуматься только он, – фыркнул Тейто. Но вспомнив о друге, он улыбнулся. – Хорошо, что с ним всё в порядке. – Ну, исключая его пробудившийся повышенный прямо таки фанатичный интерес ко всему инопланетному, в общем, да, с ним всё хорошо. Пожалуй даже, слишком хорошо. Сам убедишься, когда он придёт. Некоторое время они сидели в тишине, нарушаемой лишь шорохом бумажных страниц. И вдруг Фрау спросил: – Ты видел сны? В голове Тейто словно бы что-то щёлкнуло и всё сразу встало на свои места, сложившись в цельную картину. Он вспомнил сон. Прощание и данное за закрытыми небесными вратами обещание… – М-м-м? – промычал Фрау, напоминая о заданном вопросе. – Эм, нет, не помню, – запоздало ответил Тейто, покачав головой. Фрау взглянул на него с подозрением. – Кажется, тебе тоже память подчистили, – проворчал он, протягивая Тейто очищенное яблоко. Тейто не ответил, только загадочно улыбнулся. Увиденную во сне историю он обязательно расскажет, но позже. Сейчас имело значение только то, что он сдержал обещание. Он вернулся.