***
Но завтра никто не пришел. Весь день прошел в тишине. Артур хотел связаться с иными деревьями, однако ничем хорошим подобное не закончилось. На следующий день дул безумно сильный ветер. Он заставлял наклоняться и срывал с веток листву. К счастью, Артур быстро привык к новому месту, поэтому его корни крепко держались за землю. Что не скажешь о его соседе. Тот ближе наклонялся к земле, а если приглядеться, то несколько корешков видны из почвы. Похоже у него слабая корневая система. Это плохо. — Эй… — Артур совершенно не знал, что говорить. — Тебе лет сколько? — Тебе зачем? Язвительность, как и в первый день, никуда не делась, но дуб слышал в шелесте боль. Много боли. — Просто решил привести один из вопрос при знакомстве. Не то, что ты «кто наступил на твои иголки?» Артур ощутил, что страданий от Мерлина слышаться меньше, и язвительность тоже отступила на второй план. — Я просто никогда не видел деревьев с листьями. — А я с колючками. — Иголками. Вновь пришла тишина. Снова от Мерлина шли тихие стоны. — Так сколько лет? — Два года. — Мне три. Я не только выше, но и старше, — самодовольное хмыканье. — Хотя ты понимаешь, что твои корни более молодые и им легче приспособиться к пересадке? — Ну уж извините, — немного помолчав, ель добавила. — У дубов какой средней рост? — Тебе зачем? — Просто еще один вопрос из категории «первое знакомство». — Сорок метров, — прозвучала не без гордости. — Пятьдесят метров. Я перерасту тебя. Новость немного поставила в ступор. Артуру всегда все дубы говорили, что они самые высокие, самые могучие и больше всех живут. — Чем ты выше, тем больнее падать, — единственная мысль, пришедшая на ум. — В таком случае я буду падать на тебя. — Скорее ты упадешь от ветра, чем от старости. — Обойдешься. Я не упаду. Артуру нравился настрой Мерлина. Все-таки дуб не желал прощаться с соседом. Просто новые выпускники не скоро принесут саженец. — Славно, я не хочу, чтобы на опушке пахло сухой древесиной, идиот. — Пустоголовый. На сей раз в сказанном чувствовалось меньше злобы и оскорбления, что не могло не радовать обоих.***
С каждым днем их беседы становились длиннее и искренне. Пусть Мерлин ничего не знал о широколиственных деревьев, зато мог рассказать много интересного о птицах и животных. Мерлин не скрывал желание о гнезде птиц на своих ветках или о белке в дубле. Артур не понимал рвение Мерлина. Можно жить спокойно без всякой живности. Но нет, Мерлин в будущем, когда вырастет, желал всех приютить. Артур догадывался о странностях ели еще до осени, а с ее приходом… Когда у Артура начали желтеть листья, никто не придал этому значение. Сам дуб прекрасно знал: пришло время зимовать. Мерлин же думал: особенность дубов менять окрас листвы. Время шло. У Артура пожелтевшие листья стали постепенно опадать, а с Мерлина не упала ни одна иголочка. Никто не мог понять происходящего и спросить не осмеливался. В середине осени одна из веток дуба лишилась полностью листьев, а большая половина листвы стала желто-красно-оранжевой. Тут Мерлин не выдержал: — Артур, с тобой все хорошо? Что происходит? Ты же не собираешься падать на меня? — Это ты скажи мне. Что происходит, Мерлин? — не уступал дуб. — Почему твои иголки не меняют цвет и не падают? Ты вообще спать собираешься? — А должен? — в шелесте ели проскользнуло немаленькое удивление. — Разве нет? — Мы – ели круглый год зеленые и не впадаем в спячку. Дуб думал, все деревья пропускают мимо себя зиму в сновидениях, однако есть исключение в лице елей. Артур пожалел, что Мерлин не был ни липой, ни кленом или хотя бы яблоней. Тогда бы они вдвоем спокойно уснули, а весной снова встретились, ни о чем не переживая. — Мне же лучше. Целых три месяца побуду без тебя в сладком сне. Мерлин ничего не ответил. Похоже шутка оказалась неудачной. Артур не понимал, как можно не спать? Как Мерлин будет здесь один в холоде, ведь новичков больше не сажали. Смогут ли они встретиться весной? Артур с каждым днем общался все меньше. Листьев падало все больше, оставляя голые ветки. Дуб чувствовал страх Мерлина и недосказанность о том, что без листвы он выглядит жутко. Если честно, Артур тоже боялся. Это будет его первая спячка в лесу. Как она пройдет? Ничего не случиться? А он сразу уснет? Страх не давал покоя. Уснул Артур с последним упавшим листком. Перед сном дуб отчетливо услышал испуганные звуки Мерлина, наполненные паникой. После темнота.***
Проснулся Артур от пения птиц и солнечного света. Кругом прорастала маленькая светло-зеленая травка. Вдалеке виднелись деревья с молодыми листочками, наверняка у него сейчас такие же. Дуб, очнувшись ото сна, наконец-то стал с упоением наблюдать за красотой природы. Для Артура сновидения пролетели практически мимолетно. Словно ничего и не было. Зря только перепугался. — Ай! Окончательно его привела в чувства птица, клюнувшая за ветку. — Артур! Артур! — раздался знакомый радостный шелест. — Ты проснулся! Я так рад! Артур заметил некоторые изменения в ели. Мерлин подрос, но не перерос Артура. Ветки Мерлина стали немного длиннее, а иголки приняли пушистую форму и не казались больше хрупкими. Одним словом, Мерлин похорошел, однако вместо этого дуб передал совсем другое: — Почему у меня на ветках сидят птицы? — Это соловьи. Их зовут Амелия и Томас. И они решили… — Семейное гнездышко на мне свести? Обойдутся. — Нет, мы просто разговаривали. — Ты их понимаешь? Обычно язык животных понимали не все деревья, лишь единицы. А в последний год в питомнике Артур вообще начал думать, что это только сказка для маленьких росточков. Мерлин и здесь выделился. — Тогда скажи им улетать отсюда! Артура удивила способность Мерлина, но сейчас дубу хотелось избавиться от скачущей живности на ветках. — Какой ты грубый! Я уж было обрадовался твоему появлению, но… — Но теперь тебе придется терпеть меня! — секундное молчание. — Почему твои пернатые друзья до сих пор сидят на мне?! Мерлин что-то непонятно прошептал, а после Артур почувствовал, что на его древесину что-то капнуло. — Мерлин! — Не переживая, это просто удобрение. Я о тебе забочусь, — если бы Мерлин был человеком, то Артур увидел лукавую улыбку. — И я тоже рад твоему возвращению. Так прошел еще один год их перепалок. Сначала Артур испугался, что вдруг за зиму Мерлин изменился. Но тот оказался все той же слабенькой елью, которая не переносила сильные ветры. Тем более этот год выдался очень ветреным. Артур тоже недолюбливал ветреные дни. Нет, он их спокойно переносил. Просто дубу не нравилось ощущать боль и страдание ели.***
На пятый год их совместного проживания в лесу Артур заметил, что ревнует Мерлина к птицам и животным. Если они находились в ссоре, то ель обязательно жаловалась на своего соседа живности. Зверьки воодушевленно слушали Мерлина, а потом с неодобрением смотрели на дуб. Самое обидное, что Артур ни черта не понимал, о чем они шепчутся, и сам дуб ни с кем не мог нормально поговорить. Приходилось избегать частых раздоров. Но даже во время их разговоров Мерлин умудрялся завлечь к ним мимо бежавшего кролика. Это раздражало. Особенно угнетали воспоминания о зимней спячке. Получается, пока Артур преспокойно дремлет, Мерлин же перезнакомился со всем зверьем в лесу? Последней каплей была белка, избегавшая Мерлина вдоль и поперек — Спорим, ты не сможешь день продержаться без своих зверюшек. — С чего вдруг ты решил поспорить? — А что? Нельзя? Или боишься оставить пушисто-крылатых любимцев? — Нет. — Ну вот! Вместо чириканьев и рычаний будешь общаться со мной. Просто когда приходят ветра, то обязательно Артур успокаивает скрипучею ель. Нет, ни косули, ни лисы и ни куропатки усмиряют стоны Мерлина, а именно дуб не дает ему сломаться. С того дня Мерлин перестал много уделять времени фауне, отодвинув ту на второй план. Артур внутренне ликовал, что смог отвоевать внимание ели. Правда оставалась зима. Тогда дуба почти не было, и Мерлин наверняка общался со зверьками. Если раньше у дуба была мечта – получить еще одного соседа, то со временем Артур понял, что хочет победить свою природу. Перестать сбрасывать листья и опускаться в сон каждый год. Теперь каждый раз сбрасывая листву, дуб давал себе обещание: «это последний раз».***
На десятый год приехали выпускники. Те самые выпускники, которые их посадили. Среди людей оказались Игрейн и Хунит. — Ого! — первая подала голос Игрейн. Артур заметил, как та изменилась. С лица полностью исчезли детские очертания, волосы стали покороче… Из милой девушки Игрейн превратилась в статную, уверенную женщину, но все так же оставалась красивой и с таким же чистым дыханием. — Артур такой крупный по сравнению с Мерлином, — протянула Хунит, внимательно разглядывая деревья. Дуб не удержался от самодовольного хмыканья. — Как бы он не «задавил» Мерлина. — Не переживая, мой Артур, наоборот оберегает твоего Мерлина. Как старший брат оберегает младшего братика. С этими словами Игрейн подошла поближе к Хунит и заботливо поцеловала девушку. Деревья были приятно удивлены. Среди всех людей для ели самым близким человеком являлась Хунит. Именно она выбрала Мерлина в питомнике, дала ему имя и всю дорогу до леса нежно перебирала иголки. Так поступила и Игрейн с Артуром. Поэтому растения очень обрадовалось союзу двух бывших школьниц. Теперь уже невыпускники устроили пикник, словно десять лет назад. Только сейчас Мерлин и Артур не молчали, а подпевали мужчине на гитаре, с восторгом смотря на танцующую пару. На этот раз люди остались намного дольше в лесу. Они разбили небольшой лагерь. Теперь возле деревьев образовался малый городок из палаток. Самая близкая к ним расположилась палатка Игрейн и Хунит. Растения воодушевленно вслушивались в тихие голоса женщин, пытаясь уловить каждую мелочь разговора. — Знаешь, — начал Артур, когда голоса в небольшом домике окончательно затихли, — раньше я не хотел расти в саду, а сейчас я понимаю, что не против. Но только на заднем дворе Игрейн и Хунит… и только с тобой. — Правда? Артур и не заметил, как выпустил последнюю фразу. — Конечно, в городе не так ветрено! Один в лесу ты бы совсем согнулся от ветра! — Вот еще! Моя корневая система давно окрепла! Я могу расти как в лесу, так и в городе! Да, Мерлин уже вполне спокойно переносил ветры, как и Артур. Но дуб все равно продолжал успокаивающе шептать листьями в такие дни. Обычно ель больше любила потрепаться иголками, но именно с приходом ветров Артур делился самыми потайными мыслями. Каждый из них ценил подобные моменты. — Хотя знаешь, — задумчиво протянул дуб, — здесь мне нравится. — Мне тоже. Потому что в городе нас постоянно постригали бы, а росли мы в разных садах. Или на разных улицах. И… — Ого, откуда такая пессимистичность? — Мне белка сказала, — как-то слегка виновато протянула ель. — Серьезно? Сколько раз я тебе напоминал не общаться с живностью? — А ты сам попробуй в одиночку перенести зиму, — тихо прошептал Мерлин, но Артур все равно услышал. Больше вопрос о пересадке деревья не поднимали, как и разговор с животными.***
В этом же году помимо неожиданного визита выпускников деревьев ждал еще один сюрприз. В середине лета вновь приехали Игрейн и Хунит только теперь не в компании бывших одноклассников, а вместе с маленькой девочкой. Девчушке на вид было пять лет. Увидев на поляне дуб с елью, она подбежала к деревьям и стала карабкаться на широколиственное растение. — Моргана! — раздался недовольный возглас Игрейн. — Не лезь на Артура! Он тебе не лазалка. Девочка недовольно вздохнула, но послушно опустила ветку. Артур в сотый раз убедился, что обожает Игрейн. — А ты еще жаловался на моих птиц. И Артур в сотый раз убедился, что ненавидит Мерлина. — Мне не нравиться эта девчонка! — Да брось, славный ребенок. Окончательно оставив Артура, Моргана подошла к ели. Дуб злорадно усмехнулся, надеясь, что девочка сделает какую-нибудь пакость Мерлину. Однако девчушка только заботливо провела ладошкой по иголкам. Мерлин от неожиданности издал непонятный шум, похожий на стон боли во время ветра… только в стоне совсем неслышно боли. Артур все больше стал недолюбливать Моргану. — Мамочка, у Мерлина очень мягкие иголки, — заметила девочка, продолжая гладить ветку ели. Артур ощутил, как Мерлин смутился от столь неожиданного комплимента. — Я уверена, детка, что Мерлину понравились твои слова, — сказала, подошедшая к ним, Хунит и так же погладила ель. — Теперь попроси прощения у Артура. — Прости, — буркнула Моргана и убежала к Игрейн, помогать вытаскивать из корзины фрукты на плед. — Прости Артур, она правда не хотела, — теперь Хунит заботливо погладила дуб. — Кстати, Моргана теперь наша дочка. Она красавица. Правда? Как Игрейн… — тихо добавила женщина и ушла к жене и дочери. Дуб и ель не могли не нарадоваться на счастливую семью. Артур даже простил Моргане колкость с лазаньем. Мерлин же не удержался и позвал несколько певчих птиц вместе с зайцами, за которыми завороженно наблюдала девочка. И Артур понял одну вещь. Он хочет дотронуться до Мерлина, чтобы вызвать у того такой же стон удовольствия.***
Спустя два года это случилось. Артур почувствовал касание иголок еще зимой, но дуб списал все на богатое сновидение. С приходом весны прикосновения никуда не делись. Некоторые иголки даже задевали набухшие чувствительные почки, даря невыносимое наслаждение. Хотелось завыть в голос от удовольствия, словно волк на луну. Ну тот серый зверюга, который постоянно спал под мерлиновыми ветками. — Мерлин! Что ты делаешь?! Артур не был бы Артуром, если бы упрекнул во всем ель. — Ничего, — прошептал Мерлин, получая от прикасаний не меньше удовольствия, чем дуб. — Просто мы выросли. Ель нагнулась поближе к Артуру, задев еще одну почку. — У тебя и вправду мягкие колючки. — Иголки. — Неважно. Они все равно мягкие. — Тогда спасибо. Твои плоские иголки тоже приятные. — Листья. — Неважно. Они все равно приятные. Артур склонился к Мерлину. Его хвойный запах оказался сладким. Хлоропласты с радостью пропускали незабываемый аромат через себя. Теперь ветреные дни приносили больше удовольствия, чем неприятностей. Деревья сильнее соприкасались друг с дружкой, млея от ласк. Но постоянные перепалки никуда не делись: — Твои иголки царапают мои листья! — Твой опавший лист застрял в моих ветвях! И деревья не жаловались, наоборот, им нравилось. Они по-настоящему были счастливы.***
Через четыре года, когда дуб и ель стали расти теснее, а под землей их корни начали переплетаться, Артур заметил небольшие изменения в Мерлине. В целом ель была точно такой же, как год назад, только сейчас у Мерлина по краям веток выросли зеленые бугорки. Если дуб гладил их своими листьями, то Мерлин не сдерживал стоны удовольствия и сильнее ластился к Артуру. Дуб ценил такую податливость, потому специально задевал бугорки ветками. Выпуклости чем-то напоминали почки, но все же значительно отличались, поэтому, не удержавшись, Арту все-таки спросил: — Что это у тебя? — Шишки растут, — Мерлин знал, что для дуба это практически ничего не значит, потому добавил. — Семена. Это как у тебя желуди. — Откуда ты?.. — Мне заяц Руби сказал. — Ну да, конечно. Не удержался от поддевки дуб, хотя ощущал стыд. Мерлин знал о его семенах, а он даже не подозревал о наличие таких у Мерлина. Безумно стыдно, но в этом дуб, конечно, не признается ели. Никогда. — Что еще тебе сказал этот Руби? — Что ты меня любишь, — прошелестел Мерлин, крепче переплетая их корни под землей. — Сколько я раз тебе напоминал не верить всякому зверью? — Неужели это неправда? — раздался обиженный шелест. — Конечно правда! — и чуть позже ласково. — Идиот. — Я тоже тебя люблю, пустоголовый... — секундное молчание, — Мне очень одиноко без тебя зимой. — Я знаю… прости меня. Артуру каждый раз было невыносимо чувствовать боль ели осенью, как трясутся еловые ветки, если на них падали желтые листья. Дуб пытался победить свою природу, но каждый раз вместо веселой зимы с Мерлином его встречала темнота… Затем практически моментально наступала весна, и счастливый Мерлин не переставал завороженно шептать Артуру о зиме. Дуб же после спячке не прекращал заботливо гладить шишки ели, успокаивая.***
Спустя шесть лет, осенью, к ним приехали новые молодые лица. За пикником деревья выясняли, что парень и девушка друзья Морганы. Ланселот и Гвиневра. И у них сейчас свидание. Деревья не могли удержаться, потому внимательно слушали нежный лепет влюбленных. — У тебя очень милые кудряшки, — смущенно промолвил парень, протягивая руку к волосам девушки. Гвиневра не смогла удержать легкий румянец на щеках. — Артур сделай мне тоже комплимент! — задорно прошелестела ель. Дуб слегка опешил от заявления. — Эм… У тебя мягкие иголки. — Это не новость. Ты всегда так говоришь. Лучше что-то новое. Вон Ланселот сказал Гвен уже пять комплиментов. — И? Тебе они зачем? — Эй! Вообще-то я решил кому-то устроить проверку на сообразительность. К сожалению, один пустоголовый дуб с треском ее провалил. — Заткнись, идиот! Несмотря на колкость, Артур заметил в шепоте ели немного обиды и разочарования. Похоже Мерлин и вправду хотел услышать что-то новенькое. Наступила неловкая тишина, ее разрывала только влюбленная пара людей. — Слушай, у меня идея! — вдруг неожиданно заявила Гвеневра, принявшись доставать что-то из сумки. Девушка аккуратно вытащила на всеобщее обозрение две ленты разных цветов. — Повяжи синюю Мерлину, а я красную Артуру. Каждый подошел к дереву. Дуб почувствовал, как его ветку обвивает атласная ткань. Через несколько секунд на нем красовался красный аккуратный бантик. Чего не скажешь о Мерлине. Ланселот не так умело управлялся с лентой в отличие от Гвен, поэтому ленточка в который раз запуталась в иголках ели. Гвеневра не удержалась от легко смешка, замаскировав того под кашель. — Давай помогу, — девушка подошла к парню, и практически мгновенно на ветках Мерлина красовался не менее прелестный бантик. — Так лучше, правда? — Да, — застенчиво промолвил Ланселот, смущенно потирая шею. — Знаешь, я тут подумала… Концовку фразы деревья не услышали, так как Гвен наклонилась к парню и что-то воодушевленно прошептала ему на ухо. — Что скажешь? — более громче спросила Гвеневра. — Неплохо. Только это будет очень сложно. — Мы справимся. Гвеневра снова подошла к Мерлину. Ель болезненно шикнула. — Что она сделала? — встрепенулся сразу дуб, уронив пару желтых листьев. — Оторвала мою сломанную ветку. — Ты не говорил, что у тебя есть сломанная ветка. — Ты бы все равно не оторвал ее. Сломанные ветви всегда причиняли дискомфорт деревьям. Особенно если ветка до конца не отделилась от деревца, а продолжает на нем безвольно висеть. Не упадет, но и не встанет на место. — Но все равно мог бы сказать. Дубу стало обидно, что Мерлин утаил от него секрет. Хотя это же Мерлин. За все их совместное проживание ель никогда открыто не жаловалась на слишком ветреные или дождливые дни, предпочитая всю боль прятать под корой. — Надеюсь, больше нигде нет поломок? — Нет, не переживай. Все в порядке. Мерлин заботливо провел еловой веткой по желтой листве. — Через несколько лет ты сам в этом убедишься, — совсем тихо прошептала ель. Дуб не стал вдаваться в подробности слов. Трудно было определить их смысл в сонно-осеннем состоянии, поэтому Артур просто наслаждался неповторимыми ласками Мерлина.***
Наступила уже четвертая зима с приезда Ланса и Гвен. Кругом много снега. Мерлин ненавидел его, как и всю зиму в целом. Зима забирала у него Артура. Сколь бы времени не прошло Мерлин до сих пор не может привыкнуть к дубу без пышной зеленой листвы. Это выглядит слишком жутко. Прикосновения веток уже не столь нежные и аккуратные. Они скорее сухие и резкие, когда дует ветер. Мерлин надеялся, что скоро все изменится. Может быть этой весной… может на следующей, но все обязательно поменяется. Он верит. Ему удалось услышать заветные слова Гвеневры в тот день. Из-за мечтаний ель только сейчас заметила подходящих к ней людей. Обычно зимой редко сюда приходили. Иногда их навещали Хунит и Игрей, бывало Моргана или Гвен. Посторонние сюда не заглядывали. — Мы уже целый час бродим! И нам постоянно попадаются либо кривые, либо маленькие, либо чересчур гигантские! — Ты так говоришь, как будто я во всем виноват! — Если ты был виноват, то я бы тебя давно сам прикончил! А так у меня до сих пор в голове не укладывается… Почему именно в этом году и почему именно мы? Мерли никак не мог понять причину спора двух людей, пока один из них не показал на него. — Как насчет нее? Второй мужчина внимательно осмотрел Мерлина, практически уделив внимание каждой иголке. — Хорошая. Рост где-то 14 метров. Ровная. Иголки пушистые. Только… — Ну что еще?! Похоже человек находится в крайней степени раздражения, раз он так бурно реагирует. — Ель слишком близко растет к дубу. Вдруг ветки сломаются? Или она упадет на него? — Будем рубить в другую сторону. Р-рубить? Только сейчас Мерлин заметил у людей топор. Нет-нет-нет! Они не могут! Зачем он им? Мерлин слышал, что деревья сжигают (сам становился свидетелем не один раз), из них делают мебель или доски. Но когда он был саженцем, ему часто говорили, что деревья могут «перерождаться». Если из тебя что-то сделали, то ты живешь уже жизнью… ну стола или табурета. Если тебя сожгли, то ты становишься частью воздуха и путешествуешь вместе с ветром. Сейчас Мерлин уже не верит в сказки для ростков. — Может еще походим? Да-да-да! Мерлин понимал, как действует эгоистично по отношению к другим елям. Но он не хотел быть срубленным. Как же Артур?.. А Хунит, Игрейн и остальные? — Я замучился шариться по белым просторам. Рубим. Мужчина достал топор Нет-нет!.. Может позвать волка Джексона и его стаю? Да, точно! Ель уже приготовилась кликнуть лесных друзей, но увидела за спиной другого мужчины ружье. Нет, нельзя. Никто не заслуживает быть убитым. Должен быть другой выход. Мерлин скинул со своих веток немного снега. — Проклятье, — проворчал мужчина под ним, однако не ушел. Мерлин вновь собирался повторить попытку, как ствол пронзила невыносимая боль. Не успела ель успокоиться, а страдания опять повторились. — Стойте! Прекратите! Прошу вас! — удар. — Хватит! Хватит! — снова удар. Мерлин хотел опять попытаться скинуть снега… Ветки не слушались, даже иголкой невозможно пошевелить. Кору словно обожгло безжалостным пламенем. Внутри все пылало. Удар. — Умоляю! Остановитесь! Удар. Мерлин понял, что все пережитые им ветреные деньки не идут в сравнения с происходящим. Мужчина безжалостно рубил по древесине, не замечая страданий ели. Удар. — Артур! Артур… Пожалуйста, проснись! Удар. Дуб совсем не шелохнулся. Он спит крепким зимним сном. Удар. — Ну же… Удар. — Проснись, ты - пустоголовый идиот! Удар. — Артур, умоляю... Мне страшно… Мне очень страшно. Удар. — Я не хочу Артур… Не хочу… Удар. Мерлин чувствовал, как топор дошел до сердцевины. Второго мужчины нигде не видно, а удары стали повторяться чаще. Похоже его рубят теперь двумя орудиями. Удар. — Артур, Артур… Пожалуйста, прошу тебя… Артур. Удар. Ель мало что соображала. Мерлин лишь повторял одно имя, вкладывая в него множество эмоций. Горечь, любовь, обиду, нежность, боль, ласку - все до единой. — Давай! — прокричал один из людей. Мир перевернулся. В прямом смысле. Он падал. Падал на снег, а не на Артура. С одной стороны хорошо – он не задел дуб, с ним все в порядке; с другой – Мерлин обещал упасть на Артура. Но не получилось… — И не получиться никогда… Прошелестела ель, прежде чем окунуться во тьму.***
Ощущение были не те. Чего-то не хватало. По всему стволу шла невыносимая слабость. Он не чувствовал корней. Их нет. Мерлин не знал, где очутился. Это был точно не лес. Кругом стояло много людей. Все смотрели на него со счастливыми лицами. Некоторые прохожие пробегали мимо, но все равно бросали радостные улыбки. Повсюду стояли здания и ездили машины. Он в городе. — Как?.. Послышался звон. Мерлин осмотрел себя. На нем висели колокольчики, шарики, игрушки и горели огоньки, слегка согревая иголки. Его вдоль и поперек обмотали разноцветными и яркими веревками. Все сияло, блестело и искрилось. Получается он… — Мам, смотри-смотри, какая красивая рождественская елка! Он – рождественская ель? Да… Мерлин слышал о таких, но совсем мельком. Когда он рос в питомнике, многие елочки хотели стать символом Рождества. Раньше Мерлин не мог понять их рвения. Теперь он понимал. На него смотрели с восторгом, обожанием, весельем. Его любили и видели в нем исключительно маленькое чудо. Такое внимание радовало, заставляло дарить ответную улыбку. К сожалению, Мерлин не мог полностью насладиться моментом. Слишком тяжело и место сруба безумно болело. Ель знала, что со временем праздник пройдет, она высохнет… А дальше что? Отправят на дрова? Сделают дверь? Или просто выбросят? — Нет-нет! Я не хочу! Артур! Артур!.. Мерлин знал, шансы докричаться до дуба крохотные. Во-первых: дерево растет далеко в лесу; во-вторых: Артур спит непробудным зимним сном, который спадет весной. — Артур! Артур!.. Ели было все равно, она отчаянно продолжала звать дуб. Мерлин хочет вернуться обратно домой, в лес, к Артуру. Он хочет еще жить! Ему осталось больше двухсот лет! И эти две сотни он желал расти на лесной опушке вместе с пустоголовым дубом… — Артур… Голосить не осталось сил, приходилось судорожно шептать одно и тоже слово, пока Мерлин не услышал разговор деревьев, посаженных вдоль улицы. — В лесу все такие крикливые? — И не говори. Лучше бы, как и в прошлом году поставили искусственную елку. Нет же, всему городу приспичило настоящую. — Вот-вот. Дикарь какой-то. У себя в лесу привык горланить. — Я завидую людям, что они не могут слышать эти завывания. Мерлин проклинал свой дар. Помимо знания языков животных, он еще мог слышать деревья на несколько километров от себя. Сначала было тяжело освоиться в лесной чаще. Он слышал пол леса. Потом ему удалось сосредоточиться только на шелесте листвы дуба. Сейчас, оказавшись срубленным, дар вышел из-под контроля. Голоса людей, шум машин, шепот деревьев – все слилось в единую кучу. Мерлин полностью потерялся. Ему страшно… Ясность оставил только одинокий дуб на лесной поляне. Остальное будто в тумане.***
Рождество прошло мимо него. Мерлин не радовался с людьми над хлопушками и салютами, не выкрикивал вместе с ними поздравления. С каждым днем опадало все больше иголок. Ель видела, как около нее дворники выметают «листву». Мерлин не помнит, чтобы с него сыпалось столько зелени… Хотя ему все равно. Он устал. Очень сильно устал. Раньше Мерлин никогда не чувствовал зимнего холода, сейчас же мороз сурово пробивается сквозь ветви. Каждый день ему мерещился шелест Артура. Его заботливые прикосновения, ласки. Как же Мерлин скучает по ним! Блестящая мишура и гирлянды нещадно душили ель. Излюбленную синюю ленточку Мерлин не ощущал. Наверное, ее сорвали. Единственную вещь, напоминающую ему Артура и то забрали. С каждым днем тяжелее становилось держать игрушки на своих ветках, поэтому иногда дворники вместе с иголками выметали и яркие побрякушки. Рождественская ель уже никому не давала радости. Из нее выходили грусть, боль и тоска. Люди нередко обходил главную улицу, чтобы не встретится с «умирающей елкой». Мерлин никого не замечал. Его здесь не было. Он чувствовал, что находится далеко дома и нигде больше… Мерлин с горем пополам дотянул до Нового года. 2 января, когда его убирали с площади, Мерлина окончательно поглотила тьма. Он так и не узнал свою дальнейшую судьбу. Его поленья отправили в камин? Из него смастерили стул? Неважно. Одно Мерлин знал точно: он никогда не «переродится». Отныне с ним будет только темнота…***
Проснувшись, Артур не ощутил привычный прикосновений. Сначала дуб даже подумал, что он не до конца проснулся, а потом Артур не обнаружил любимою темно-зеленую ель. Дуб попытался снова уснуть и проснуться. Ничего не вышло. — Мерлин? — тихо, неуверенно прошелестела дерево, нервно оглядываясь. Никого нет на опушке. Он один. — Мерлин! Ты где?! Это не смешно, идиот! — дуб кричал, не жалея молодые листочки. — Если это одна из особенностей елей, то достаточно! Мерлин! Прекрати! Немедленно! Никто не ответил. — Мерлин! Ты… — Артур опешил, увидев около себя пенек. Именно на том месте, где еще той осенью росла ель. — Хей… Может ты врос через землю? Н-ну ты же ель. А вы там все такие необыкновенные. Дуб попытался ощутить мягкие иголки под землей. Ничего не было. Даже вместо привычных, нежных и живых корней, ощущались коряги. — Нет… Нет! Мерлин ты не мог!.. Это неправда! Однако маленький пенек доказывал совершенно обратное. Мерлина срубили. Его больше нет. Хуже всего: его срубили зимой, когда он, Артур, спокойно спал. — Это моя вина. Я не углядел. Я не уберег. Я… я… На секунду Артур подумал... Может никакого Мерлина не было, а сам он находился в глубоком сне? Бред. Красная лента только это подтверждала.***
Артур не знал, сколько прошло времени, но он услышал вдалеке автомобили. Под корой появился лучик надежды. Вдруг его сейчас тоже срубят? Однако подъезжающие машины оказались слишком знакомы. О нет… Из машин вышли привычные, немного измененные временем, лица. На них видны исключительно печаль и уныние. Они знают. — Здравствуй, Артур… — первая из них заговорила Игрейн, не зная как начать. — Мы… — на подмогу к любимой пришла Хунит. — Мы привезли тебе нового соседа! — немного с усмешкой закончила Моргана. — Доставай, Гвен. Артур опешил от заявления. Они серьезно думают, что какой-то саженец заменит ему Мерлина? Того самого, кто постоянно вступал с ним в перепалки? Того, чьи касания приносили неописуемую усладу? Того, кто более двадцати лет находился рядом? Невозможно. Мерлин не заменим. Он один. — Мне не нужен новый сосед! Никто не услышал ответа, поэтому все продолжали наблюдать за Гвеневрой. Артур не поверил в происходящее. Девушка вытащила из машины маленькую елочку, до безумия схожею с Мерлином. Только иголки чуть светлее. Как это понимать? Может у него начались глюки?***
На сей раз люди пробыли совсем недолго. Они толком не разговаривали, лишь посадили неподалеку с Артуром крохотную ель. Немного постояли и уехали. Им не хотелось говорить, как и Артуру. Но Хунит успела сказать дубу: "Мерлина срубили и отправили в город. Он был Рождественской елью. Мерлин очень скучал по тебе. Ему не нужен был праздник, ни мишура, ни игрушки и ни гирлянды. Только ты, Артур" Когда машины скрылись, дуб внимательно еще раз оглядел ель. Она и вправду очень походила на Мерлина, что несомненно пугало. Артур не собирался кричать на саженец. Нет никакого смысла обвинять в чем-то маленькое деревце, наоборот, хотелось… защитить, как-то поддержать кроху-ель, помочь ей освоиться. — Здравствуйте! Прошелестела задорно ель, перебив Артура, как тогда поступил Мерлин. Только тот не поздоровался, а сразу задал интересующий вопрос. Тут малышка отличилась. И да, ель все-таки девочка. — Вы Артур? — не успел ответить дуб, как его вновь перебили. — Мне много о вас рассказывали… А еще… Малышку-ель оказалось приятно слушать. Она много и быстро шелестела, подобное помогало отвлечься от мрачных мыслей. — Стой, кроха. Скажи, как тебя зовут? А то ты знаешь мое имя, я твое – нет. Тебе не кажется это нечестным? — Эйсуза! — с гордостью выдала ель. — Артур, вы знаете, где мой отец? Дуб несильно удивился резкой смены темы. Очень странной темы. Артур на всякий случай переспросил: — Что? — Мой папа. Мерлин. Я выросла с его шишки. Всего немного слов, но именно они ввели Артура в некий транс... Точно! Тогда Гвен сорвала ни обломанную ветку, а шишку. Девушка взяла семя, из которого вырастила прекрасную малышку. Эйсуза - дочь Мерлина... Дуб понял лишь одну вещь. Если они были людьми, то Артур разрыдался бы в голос, притянув к себе малютку. Прижал крепко к груди, боясь отпустить, и просил прощения. —Эйсуза, Мерлина срубили. Но он просто дуб, поэтому мог всего-то сразу поведать жестокую правду и находится постоянно рядом с юной елью.***
Эйсуза терпимо восприняла правду. Она являлась дочерью Мерлина, поэтому наверняка всю боль спрятала под корой, не собираясь ни с кем делиться. Помимо скрытных переживаньев ель приняла много качеств от отца. Эйсуза любила животных не меньше Мерлина. Она их понимала. Артур даже разрешил ей позвать птиц, дабы они соорудили гнездо на его ветвях. Ради радостного шелеста малышки дуб готов потерпеть неудобства. Эйсуза унаследовала слабые корни отца. В ветреные дни Артур с радостью с ней делился историями и вспоминал те года, когда они с Мерлином были такими же маленькими. Когда наступила осень, Эйсуза испугалась изменений Артура. Дуб смог успокоить малышку и предупредил о сне. — Значит, ты меня оставишь на целую зиму? Он узнал страх. Испуг Эйсузы заставил понервничать и Артура — Я постараюсь не допустить этого. В первый раз за все прибывания в лесу Артуру сдержал слово. Он не погрузился в зимний сон, как и последующие зимы. У него наконец получилось победить природную закономерность. Да, Артур потерял листву, однако не погрузился в глубокие сновидения, а стрепетом уберегал Эйсузу от снежных морозов.***
— Прости. Прости меня, Мерлин, что не спас тебя. Я не позволю, чтобы подобное случилось с Эйсузой. Я верю и прощаю тебя, Артур.