Santa, baby

ЧЕТВЕРГ — 21:15 Исак + квартира Эвена

      К тому времени, как Эвен возвращается домой с отработанной в Кафебреннериет смены, Исак — ни дать ни взять один большой сгусток обнаженных нервов, тревожно вибрирующих, словно натянутые гитарные струны. Он планировал это несколько месяцев — и вот, наконец-то, сотворенный с помощью переполненного энтузиазмом Эскильда и нескольких видео-уроков по рукоделию, идеальный рождественский подарок для Эвена полностью готов.       На кровати перед ним лежит незатейливый самодельный адвент-календарь¹ (и Исаку слишком стыдно признавать вслух, сколько времени ушло на его изготовление. Честно говоря, он почти уверен, что его пальцы останутся липкими, перепачканными клеем и обрезками двухстороннего скотча до конца жизни. И как это у Ютуберов всё получалось так ловко и складно?!)       Когда в тишине квартиры раздаётся звук поворачивающегося в замочной скважине ключа, пульсирующий гул крови в ушах Исака усиливается настолько, что становится практически нестерпимым. Голова начинает кружиться от страха и беспокойства. Он быстро прикрывает календарь одеялом.       О, господи, это была тупая идея. Ему точно не понравится — да он меня за это возненавидит! Исак позволяет негативным мыслям зачумлять свой разум ровно до тех пор, пока из коридора до него не доносится:       — Халла, малыш! Как прошел твой день? — интересуется Эвен, сбрасывая с плеч пальто, вешая его на крючок у двери и небрежно забрасывая сумку на стойку для обуви.       — Э-э, — красноречиво отвечает Исак, наблюдая за Эвеном, пока тот стягивает ботинки, подходит к нему и чуть наклоняется, нежно целуя в губы.       — Я скучал по тебе, — Эвен улыбается, взъерошивая и без того растрепанные волосы Исака, когда тот резко выпрямляется.       — Эм, Эвен? — Исак запинается, не зная, как лучше сказать то, что сказать нужно, не прозвучав при этом как идиот или, что еще хуже, какой-нибудь извращенец.       — Да? — отвечает Эвен, и в его голосе чувствуется явное беспокойство. И, давайте начистоту, это не так уж и необоснованно: Исак отдает себе полный отчет в том, насколько подозрительно он себя сейчас ведет. — С тобой всё в порядке?       — Да, я просто… У меня для тебя кое-что есть, — Исак хватает Эвена за руку и чуть тянет на себя, жестом прося его присесть рядом.       Эвен робко усаживается на край кровати и слегка хмурит брови.       — Ты меня беспокоишь, малыш, — отпускает Эвен нервный смешок, и Исак пытается улыбнуться в ответ.       — Это, эм… да тут на самом деле не о чем беспокоиться. Это… это рождественский подарок? Ну, дарю заранее. Э-э, — Исак замечает, как по мере произнесения бессвязной речи выражение лица Эвена меняется с встревоженного на восторженное.       — Рождественский подарок? — радостно переспрашивает Эвен.       — Ага, — Исак сцепляет в замок пальцы на коленях, его сердце бьется так быстро, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из грудной клетки.       — Не хочешь приберечь его до Рождества? — спрашивает Эвен, укладывая ладонь поверх пальцев Исака, успокаивающе их поглаживая и немного сжимая. — Что бы это ни было — я уверен, что мне понравится.       — Нет, сейчас, — Исак кивает, указывая подбородком в ту сторону, где под покрывалом зарыт его подарок. К счастью, Эвен понимает намек и осторожно отгибает лоскутную ткань, обнаруживая под ней календарь. Оценивая ситуацию свежим взглядом, Исак поддается новой волне беспокойства и даже стыда: за предельно низкий уровень своего мастерства в рукоделии и за, черт возьми, само содержание календаря. Он почти уверен, что это хорошая идея — схватить его и сжечь, прежде чем придется объяснять, что всё это значит.       Но в таком случае это просто было бы пустой тратой денег и времени (и только Богу дозволено знать, как много оных составляющих он вложил в этот проект), так что он, внимая голосу разума, сдерживает свой порыв.       Таким образом, у него не остается другого выбора — кроме как взять себя в руки и перестать наконец быть таким хлюпиком.       О, господи.       Эвен вертит календарь в руках, тщательно его изучая и не издавая при этом ни звука. Он ласково оглаживает кончиками пальцев кромку, его глаза широко распахнуты.       — Ты сам его сделал? — спрашивает Эвен, не отрывая глаз от календаря.       — Да, да тут ничего особенного, всё скромно и вообще, это просто… — Эвен прерывает его настойчивым, но мягким поцелуем.       — Это очаровательно. Как и ты. Спасибо, — он улыбается, и уголки его глаз искрятся так ярко, что в животе у Исака что-то переворачивается.       — Я так в тебя влюблен, — фраза срывается с губ Исака без достаточного обдумывания, и он тут же прикусывает язык.       В недалеком прошлом, еще не будучи знакомым с Эвеном, он бы ни за что не позволил себе быть настолько несдержанным, выставлять напоказ все свои чувства. Он держал бы их в строжайшем секрете, придерживаясь блестяще отрепетированного образа сердитого и неприступного парня.       Но ровно до тех пор, пока не появился бы Эвен и не перевернул его мир с ног на голову.       Взгляд Эвена мягкий, спокойный, он прикрывает глаза, прислоняется лбом ко лбу Исака, и они трутся кончиками носов.       — Ты для меня всё, Исак, — шепчет он и снова целует Исака. — Но сейчас я хочу знать, в чем дело. Сомневаюсь, что ты бы так нервничал, отдавая его мне, если это был бы простой адвент-календарь. В чем подвох? — Эвен отстраняется и чуть потряхивает календарь рядом с ухом.       — Это… Эвен, положи его, — Исак с молниеносной скоростью выхватывает календарь из рук Эвена.       — О-ох, извините, Мистер Угрюмые Штанишки, — хохочет Эвен, и Исак закатывает глаза, высовывая кончик языка и подминая под себя ноги.       — Хорошо, итак. Это… это адвент-календарь, но… — Исак вздыхает. — Черт возьми, надо кончать уже с этим. В принципе, это, черт… сексуальный… адвент-календарь… ну, такая штука. Там… на каждый день для нас запланировано что-нибудь новенькое, — выдает Исак короткими фразами, обломочными предложениями, изо всех сил стараясь избегать взгляда Эвена.       Какое-то время между ними висит молчание, прежде чем Эвен резко наваливается на Исака, заставляя его упасть на спину. Из Исака вырывается смешливое «уф-ф», когда он огревает Эвена перьевой подушкой и коварно ухмыляется.       — Как. Ты. Можешь. Быть. Таким. Идеальным? — каждое слово Эвен выделяет акцентом и сопровождает мягкими щекочущими поцелуями, приходящимися на различные участки лица Исака. Под конец Исак хихикает так сильно, что все его связанные с рождественским подарком заботы попросту испаряются. Он запускает пятерню в волосы Эвена, лохматит его не уложенную челку и наматывает на палец небольшую прядку за ухом.       — Я прикладываю очень много усилий, — пожимает он плечами, нахально ухмыляясь.       — Боже, что такого я сделал, чтобы заслужить тебя? Ты чертовски восхитительный, чувак, — Эвен с благоговением смотрит на Исака, который слегка хмурится.       — Ты буквально сидишь на мне, не называй меня чуваком, — уныло бормочет он.       — Я забываю, каким мягким ты иногда бываешь. Ты такой мягкий. Самый мягкий, — Эвен откидывается назад, удобнее устраивается на бедрах Исака и кончиками пальцев выводит на его груди незамысловатые узоры.       — Агрх, а ну слезь с меня, — Исак вполсилы пытается перевернуться и заставить своего парня передислоцироваться. — Мне нужно объяснить тебе правила.       Эвен ловит ладонь Исака и аккуратно переплетает их пальцы.       — Объясни мне отсюда, снизу, — говорит он.       — Ты буквально самый худший. Наихудший, Эвен. Это означает, что ты даже не так хорош, как Магнус. Это то, кем ты хочешь быть? — Исак следит взглядом за тем, как Эвен подносит его ладонь к своим губам и целует ее тыльную сторону.       — Объясни мне, что это за сексуальный адвент-календарь такой, малыш, — говорит Эвен, не убирая ладонь Исака от своего рта, и по всему его телу разбегаются мурашки, словно вторя странной глубокой вибрации, созданной дурацким низким голосом.       — Прежде всего, тебе нужно прекратить делать это, потому что я не могу сосредоточиться, — Исак вырывает свою руку из захвата, укладывает ее на бедро Эвена и чуть сжимает. Эвен только ухмыляется этому.       — Окей, значит… Это… такая штука. Каждое утро ты будешь ее открывать и находить там какую-то надпись или рисунок, а затем пытаться понять, что это означает — именно этим мы и будем заниматься весь день. Если не поймешь сразу — я тебе помогу. И, эм, ты можешь выбрать один день…       — День Рождества, — тут же прерывает Эвен, и Исак хмурится.       — Но у меня грандиозные планы на само Рождество! — стонет Исак. Эвен скрещивает руки на груди.       — Не-а. День Рождества — мой. И шестнадцатое число — тоже.       — Ты не можешь заграбастать себе сразу два дня! Это нечестно! — вскрикивает Исак. Брови Эвена удивленно взлетают вверх.       — Тебе принадлежат все оставшиеся дни! Мне нужны только эти два. Я тоже хочу доставить тебе удовольствие, — мурлычет Эвен, склоняясь к Исаку, который обиженно закатывает глаза, и целует его щеку, и скулу, и шею, и дальше, и дальше, и…       — Ладно. Можешь забрать себе шестнадцатое число и Рождество, — неохотно соглашается Исак, и взгляд Эвена почти заставляет его поверить, что оно того стоило.       Почти.       — Это будет весело, — шепчет Эвен, и Исак сглатывает, не совсем уверенный, на что он только что подписался.