Я всего лишь человек

Мидория Изуку снова облажался. Причем облажался конкретно.       Именно об этом думал Деку, когда шел домой из школы. Несильно хлопнув дверью, он в молчании прошел мимо матери. Та сразу поняла, что к сыну лучше не приставать с расспросами, и скрылась в дверях кухни. Зайдя в комнату, Мидория упал на кровать и накрыл лицо подушкой. Хотелось кричать от собственной глупости. Что Изуку благополучно и делал, выплескивая эмоции в подушку. Когда связки замолили о пощаде, парень закашлялся и, схватив с тумбочки начатую бутылку газировки, залпом осушил ее. Уставившись отрешенно в потолок, Деку начал прокручивать в голове прошедший день. Началось все достаточно неплохо — Мидория узнал результаты тестов по английскому и математике и смог с облегчением выдохнуть — всю последнюю неделю он накручивал себя, постепенно превращаясь в оголенный комок нервов. Даже Бакуго не особо задирал его, говоря, что Деку выглядит так, словно скоро сдохнет, а быть причиной чьей-то смерти — удовольствие ниже среднего. В обеденный перерыв, после физкультуры, Изуку, скинувший груз волнений с плеч, шел есть на крышу, где обычно было не так уж много людей. Но именно в этот день ему не повезло: только открыв дверь, он увидел Бакуго в окружении дружков. Поняв, что ничем хорошим это в любом случае не кончится, Мидория начал судорожно думать, как поступить. Первым вариантом был побег, но он был нежелателен, так как в его случае Каччан только сильнее раззадорится и отыграется на Деку по полной. Вторым вариантом было спокойно пройти, не замечая одноклассников, и забиться куда-нибудь подальше, где его бы не нашли. Изуку выбрал второе. Сделав максимально убитое лицо (особо стараться даже не пришлось — богатая фантазия о возможных последствиях злости Бакуго заставляла колени предательски подрагивать), Деку прошмыгнул за угол и быстро, почти бегом скрылся за будкой. Каччан, заметив движение, взглядом проследовал за спиной Мидории и нехорошо улыбнулся. Он прекрасно знал, что Деку обедает здесь, ведь всегда следил за ним, и поэтому подготовился. Тесты ведь закончились, а значит, Мидория уже не так взволнован, чтобы не замечать ничего кроме предмета своего волнения.       Прозвенел звонок, и Бакуго с компанией направились к выходу. Когда они начали спускаться по лестнице, Катсуки вдруг заметил, что он кое-что забыл на крыше, и сказал идти без него. Постояв немного у закрытой двери и прислушавшись, Каччан открыл ее в тот самый момент, когда Деку потянулся к ручке, повалив того на пол. — Что, Деку, дверка закрыта была, да? — насмешливо спросил Бакуго. Конечно, она была закрыта. Ведь Катсуки лично запер ее во время физкультуры, на которую сегодня ему было лень идти. — Каччан? Я-я думал, ты уже ушел, — от волнения на лице Деку выступили капельки пота. — О, так ты меня видел. Тогда почему же ты не поздоровался, а, Деку? Слишком смелый стал? — да, именно этого парень и добивался. Изуку еще не до конца отошел от тестов, и вывести его из хрупкого равновесия было раз плюнуть — его тело уже пробила дрожь, и он не мог связать и слова. — Ну что ты молчишь, отвечай. Мидория метался из стороны в сторону, не зная, что сделать или сказать. Мозг, и так изрядно уставший после самокопания и накручивания нервов, отказывался выдавать что-то более-менее внятное. — Я-я думал, т-ты меня не заметил. — Не заметил? — Бакуго улыбнулся одной из своих страшных улыбок. Деку помнил, что у Каччана их было около тридцати, если считать только те, которые он видел и смог подогнать под определенные критерии. Сейчас это была, кажется, улыбка номер семь. Или номер двенадцать. Сложно сказать. — Считаешь, я настолько тормознутый, что не замечу такого придурка, как ты? — Н-нет, — Изуку замотал головой так, что зазвенело в ушах. Катсуки рассмеялся: — Ты боишься меня. Что, я настолько страшный? Деку дернулся. Сразу всплыла в голове сцена из какого-то фильма, где маньяк так же спрашивал своих жертв, страшный ли он. Последствия «да» и «нет» были одинаково кошмарны. Но в случае с Каччаном лучше было ответить, что он страшный. — Т-ты милый… — сказал Деку и тут же заткнулся. Он никак не ожидал, что его собственный рот так подведет его, выдав то, о чем Изуку собирался молчать всю свою сознательную жизнь.       Бакуго стоял и смотрел на Мидорию с нескрываемым удивлением. Такого поворота событий он никак не ожидал. Этот слабак должен был сказать, что Каччан страшный, и, получив по шее, отправиться на урок, подгоняемый сзади своим обидчиком. Но никак не это. — Как ты сказал? Повтори-ка. — Ты милый, — в голове Деку происходил апокалипсис. Еле сохранившиеся нервные окончания сгорали от напряжения. Живот скручивало от волнения. — Ты совсем идиот или как? — озвучил Катсуки свои мысли. И мысли Изуку заодно. Но теперь парню, по сути, терять было уже нечего, и в его голове возникла идея, которая была сродни самоубийству. — Ты мне нравишься. — Мидория сам испугался, когда произнес это. Теперь уже настала очередь Каччана нервничать. Он делал все для того, чтобы отдалить себя от Деку, чтобы тот боялся даже взглянуть в его сторону. Но в одну секунду все рухнуло. Левая рука впилась в запястье правой ногтями так сильно, что пошла кровь. Но и это не смогло заглушить жар, разливавшийся от двух слов, словно выжженных на коже тонкой раскаленной иглой. Алая капля упала на светлую плитку крыши. — Каччан, у тебя кровь! Дай я наклею пластырь, — Мидория потянулся к Бакуго, но тот резко отмахнулся, своим движением обнажив поврежденную кожу. Изуку смотрел на кровоточащую надпись, широко распахнув глаза и стараясь разглядеть имя. Катсуки смотрел глазами затравленного зверя. — Что пялишься? Интересно, да? — Деку молчал. — Не скажу. Ни за что и никогда. Ты… ты всего лишь человек. Выродок без причуды. И как только могло так получиться, что из всех людей именно ты… — спохватившись, Бакуго оборвал фразу, развернулся и, пинком открыв дверь, добавил: — Не приближайся ко мне больше. Ты ничего не видел, а этого разговора вообще не было, усек? — и ушел, все так же крепко сжимая запястье. Мидория стоял на крыше. Где-то в глубине сознания была мысль, что урок уже начался. В голове звучало «Ты всего лишь человек». Стало почему-то грустно. И обидно. На щеку упала теплая капля. Очнувшись, Деку коснулся глаз. Мокро. Капли крови, упавшие с руки Каччана на плитку, покрывающую крышу, начали постепенно темнеть и терять ярко-алый оттенок. Изуку почему-то вдруг подумалось, что его жизнь вот так же потеряла часть красок, когда он узнал об отсутствии у себя причуды. Но если до сегодняшнего дня ему еще удавалось как-то закрывать на это глаза, то теперь внутри словно что-то сломалось, что-то, что помогало свыкнуться с окружающей действительностью. На оставшиеся уроки Мидория не пошел, наверное, в первый раз. Он просто ушел и теперь лежал в своей комнате наедине сам с собой, устраивая очередной сеанс самокопания. Он собственными руками разрушил то, что пытался сохранить. О том, чтобы пытаться строить отношения с Катсуки с чистого листа, и речи быть не могло — вероятнее всего, после сегодняшнего он, скорее всего, ненавидит Деку (по крайней мере, именно так Изуку думал). Не зная, чем себя занять, Мидория начал перечитывать свои записи о героях. Дойдя до Бакуго, он остановился и закрыл тетрадь. Нечего душу бередить. Левое запястье обожгло, словно кто-то прислонил его к горячему металлу. Быстро оглядев комнату и не найдя ничего, что могло бы остудить кожу, Деку лизнул свою руку. Боль моментально утихла. В отличие от всех своих сверстников, у Мидории ни на одном из запястий не было ничьего имени. Не то чтобы это огорчало, наоборот, это давало свободу выбора, но все равно каждый раз, ловя себя на мыслях о любви, понимал, насколько низка вероятность, что он встретит того, на чьей руке написано именно его имя или не написано ничье, такого же «выродка», как сказал Бакуго. Отогнав от себя мысли, еще больше нагонявшие тоску, Изуку решил лечь спать, чтобы завтра пойти в школу. Деку снилось, как он стоит на той самой школьной крыше вместе с Каччаном и держит его за руку. На правом запястье отчетливо видны иероглифы имени Деку. И на сердце так хорошо и легко, что во все происходящее даже не верится. Хотя почему бы и нет? Судьба ведь так долго отворачивалась от Изуку, может же ему наконец повезти?..       Мидория просыпается утром с теми же чувствами, которые переполняли его во сне. Жуя тост за завтраком, парень решает побороться за свое счастье. Ведь вдруг сон окажется правдой? Вдруг ему вчера все-таки не показалось? Человеку ведь свойственно надеяться на лучшее, верить в чудо.       Именно из-за этого своего решения он через пару дней спасает Каччана из лап монстра, потом подает документы в Юэй, следуя за Бакуго. Тот бесится, не понимает, не признает. Ну и пусть. "Всего лишь человека" уже не остановить.       Когда Мидория получает Один за Всех, он несказанно рад. Отчасти из-за возможности быть героем, а отчасти из-за того, что теперь он не просто человек, не всего лишь выродок без причуды. Пару недель спустя он зовет Каччана на крышу и признается снова, теперь уже не случайно. Катсуки бледнеет и снова хватается за правую руку. Но уже все решено — Деку больше не бесполезный мальчишка без причуды, Деку — герой, готовый пойти до конца в своем стремлении помочь людям. Одним из которых является Бакуго. Мидория осторожно берет Каччана за руку и открывает имя на запястье. Его пересекает тонкий шрам. На вопросительный взгляд Катсуки вырывает руку и, нахмурившись, бурчит что-то про ожог. Изуку улыбается во весь рот. И протягивает свою левую руку вперед. Бакуго не нужно даже смотреть на Деку, чтобы понять, что там написано. Изуку больше не просто человек для него, он постепенно стал чем-то большим. Кем-то большим.       Катсуки остается лишь окончательно осознать свои чувства, принять их и привыкнуть к присутствию рядом уже не "всего лишь" человека, чье имя он носит на запястье.