Пьяный Цуна или "Поговорим?"

Как обычно, собрание всех хранителей всемогущей Вонголы начиналось в 11:30. На данный момент было уже 12:00 и почти все хранители находились в зале совещаний. Ровно в 12 зашел Рокудо Мукуро. Вальяжной походкой, с наглой улыбкой на лице, он "вплыл" в комнату и наигранно извиняющемся тоном пропел: — О, мой босс, простите меня, я опоздал, а так спешил, так тороп... Мукуро замолк, заметив, что кресло того, кому адресовались эти слова, было пусто. — Не понял? А где наш любимый босс? — с недоумением спросил он. — Мы сами задаемся этим вопросом, — холодно бросил Хибари Кёя. — Ты опоздал, ничтожество. — О, Кея-кун, ты повысил меня в звании? — насмешливо отозвался Рокудо. — От простого травоядного ты повысил меня до ничтожества. Горжусь собой просто неимоверно. Куфуфуфу. — Эй! А ну закрыли рты! — раздраженно крикнул Гокудера. — Джудайме просто так никогда не опаздывает, значит случилось что-то серьезное. Когда он придет, то все нам объяснит. Хранители понимали - Хаято прав. Цуна был очень пунктуальным и никогда не опаздывал. Поэтому столь долгая задержка слегка настораживала. Не прошло и трех минут после страстной тирады "правой руки", как дверь с тихим скрипом отворилась и на пороге появился 10-й босс Вонголы. Стоя в дверном проеме, он слегка пошатывался, держась правой рукой за дверную ручку, а в левой сжимал какую-то веревку, конец которой был скрыт за второй створкой двери. Всегда опрятно одетый, сейчас Савада представлял собой забавное зрелище. Галстук слегка развязан и залихватски перекинут через плечо, пуговицы рубашки застегнуты совершенно неправильно, отчего она смешно топорщилась, пиджак одет только на одно плечо. Молчаливая волна шока накрыла комнату и находившихся в ней людей. Джудайме обвел осоловелым взглядом своих хранителей и насмешливо хмыкнул. — О! Кого я вижу. Вся моя боевая шестерка в сборе, — заплетающимся языком изрек босс, — и даже Мукуро почтил нас своим присутствием. Это же надо, какая честь. — Джудайме! — закричал Хаято, вскакивая с места. — С вами все в порядке? — Чшшш, — зашипел на него Цуна. — Гокудера, не ори, все нормально. Мы просто это... Ну это... Короче чуть-чуть накатили вместе с конем. — Джудайме, с каким еще конем, вам плохо?! — Что значит с каким конем? С Каваллонским Буцефалом. Ну, он сказал, что его так в школе называли. Короче, с Дино я был. Он тут заехал, ну мы и решили отметить, повспоминать. Но про собрание я не забыл, — произнес Цуна, все еще не заходя в комнату. — А не важно. Я чего зашел-то, хочу вас кое с кем познакомить. Он потянул за веревку, которую держал, и из-за двери показалась перевязанная ею кипа бумаг, приблизительно сантиметров 40 толщиной. — Вот, знакомьтесь это отчет о деяниях вас любимых за 3 недели, — Цуна, дернув веревку, поставил "нового знакомого" перед собой. — Отчет, познакомься, это мои орлы, и сейчас мы будем с ними мило беседовать, — заплетающимся языком подытожил Джудайме, и так же, по-дружески волоча "нового товарища", целеустремленно, но опасно шатаясь, пошел к своему креслу во главе стола. Прибалдевшие от увиденного подчиненные, молча наблюдали как их босс курсирует к своему месту. И хотя в последнее время он частенько «дегустировал» дорогой алкоголь, закрывшись у себя в спальне, ТАКИМ шеф предстал перед ними впервые. Кажется, даже Хибари удивился, судя по слегка расширенным глазам и приподнятой брови. Состыковавшись, наконец, со своим креслом, Цуна перетащил кипу бумаг с пола на стол и, обведя своих хранителей взглядом, брезгливо поморщился. — Джудайме! — опять сорвался с места Хаято. – Может, принести вам воды? — Куфуфуфу, — подал голос туманник. — Эй, седой, не надо воды. Ты лучше принеси ему шампанского, вот тогда точно повеселей будет. — Слышь, ты... — огрызнулся Гокудера, но его прервал Савада. — Ты бы помолчал, Мукуро. Тут только на тебя малявы страниц на 80. Но до этого мы еще доберемся. Сегодня вы все в своих грехах покаетесь. Потому что вы меня, что? Правильно — достали! Категорично бросил босс и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Но уже через минуту он резко их открыл и выпрямился. По-деловому положив руки на стол, попытался сделать серьезное выражение лица, но так как был "слегка" подшофе, то это выглядело довольно забавно. — Итак, с кого же начать экзескун...енсенкутс...енкуск...тьфу! Эй, Гокудера, как там правильно, экзе... — Экзекуцию, — услужливо помог шефу Хаято. — Точно! Екезнкуцию, — в общем, выговорить он так и не смог. — Нууу… С кого начнем? О! Придумал. Давайте узнаем с помощью считалочки. А? Меня одной такой Дино научил. Хибари, только без обид, ладно? Итак, — начал Цуна, поочередно тыкая пальцем в каждого из своих хранителей и приговаривая, — Тучи, тучи, тучи, тучи Скачет конь большой, могучий Через тучи скачет он, Кто не верит — выйди вон! По завершению считалочки палец Джудайме указал на блаженно спящего лицом в стол Ламбо. — Уууу! Вот и первая жертва, – по-идиотски пропел Цуна и промурлыкал похоронный марш. — Кхм-кхм. Ой, что-то у меня в горле пересохло. Гокудера, махнись мне за стаканчиком воды. Хранитель среагировал молниеносно и через 5 секунд перед Цуной стоял стакан с водой. Он взял его в руку, покрутил, немного отпил и вдруг, к удивлению всех, со всей силы швырнул в Ламбо. — А ну вставай, Тупая Корова! — проорал Савада. — Или как там у Занзаса? Ты чего спишь на собрании, мусор!? — зловеще зарычал он. Стакан, пролетев через весь стол, с глухим стуком ударился о многострадальную голову хранителя грозы, облив последнего водой. Свое «путешествие» стеклянный сосуд закончил кучей осколков на полу. Это быстро выдернуло Ламбо из объятий Морфея, и он, недоуменно потирая ушибленную голову и вытирая воду с лица, с ужасом уставился на своего босса. — Чего смотришь, Бовино? — грубо процедил сквозь зубы Цуна — А? — парень ошарашено смотрел на босса. — С добрым утром, говорю. Не хочешь исповедаться? — Чего? — до Ламбо спросонья доходило плохо. — Сейчас у меня кто-то покается в смертных грехах, — пробубнил Цуна роясь в стопке бумаг, которую с собой приволок. Достав из этой кучи листов 20, он начал их просматривать. — Ламбо, вот скажи, нахрена тебе столько одежды? Почему Вонгола должна оплачивать твой никому не нужный ширпотреб. Ты что, жрешь это тряпье? Тут сплошные счета из бутиков, и не каких-то там, а самых-самых. И перестань выть, как белуга, на меня сейчас это не подействует. Между прочим, — Цуна похлопал ладонью по столу, — я заблокировал свою кредитку, которую ты спёр, и думал, что я не замечу. Засранец малолетний. Рога то ты нацепил, а вот из памперсов так и не вырос. Гокудера, принеси-ка мне еще стаканчик воды. — Бооосс! — со слезами в голосе ныл Ламбо. — Не губи! Я ведь молодой еще, пожить хочу. Хочу красиво одеваться, я же в мафии все-таки, могу умереть завтра. — Ага, можешь. А тем, кто тебя зароет, буду я. Задушу голыми руками. Хотя нет, я тебя лучше налысо побрею и ритуально сожгу все твои тряпки. И поверь мне, я это реально сделаю, если еще хотя бы раз мне позвонит какой-нибудь мафиози и скажет, что ты домогался его любимой дочери. — Я не домогаюсь! — проверещал, оправдываясь, Ламбо. — Они сами на меня вешаются… — Это ты так говоришь, — перебил его Цуна. — Ты же понимаешь, что многие мафиозные кланы хотят породнится с Вонголой, а ты, как хранитель, идеальная кандидатура. Если бы тогда не наш шпион, который освободил тебя, орущего, в одних трусах, прикованного наручниками к батарее, то быть тебе мужем дочери из семьи Сиджилло. Эти папаши с их дочками пойдут на все. А кого им еще арканить? Ямамото? Хех! Тот поржет, катану покажет, так от него сразу отцепятся. Гокудеру? Угу, этот вообще думает, что женился на мне. Рехей... Боже избавь от такого зятя! Это же потом всю жизнь со слуховым аппаратом ходить придется. Мукуро... Хибари... Ну, вы сами понимаете... Цуна обреченно вздохнул и насколько мог, сфокусировал взгляд на промокшем парне. — В общем, Ламбо, — махнул он на него рукой, — уйми свою харизму, или что там у тебя. И постарайся так дебильно не косячить. Тогда, может быть, я разрешу пользоваться кредиткой. А пока соси лапу, гадёныш. Закончил Джудайме и со вздохом откинулся на спинку кресла, массируя ноющие виски. — Вот же ж гадство. У меня уже от одного упыря голова болит, а их еще 5 осталось, — пробурчал он. — Эй, Гокудера, принеси-ка мне шампанского. — Куфуфуфу. — Да-да, Мукуро, шампанского. Твоя идея мне понравилась, — ехидно произнес Савада. — Всегда пожалуйста, босс, - улыбнулся синеволосый. — Тээкс. Кстати о птичках. Хибари расслабься, чё так напрягся? — успокоил своего хранителя облака Цуна, видя, как тот, словно еж, ощетинился при этих словах. — О твоих птичках мы поговорим попозже. А сейчас на сцену выходит Мукуро, — подражая голосу конферансье, громко провозгласил Цуна. — Итак, аплодисментами прошу поприветствовать еще одну звезду нашего собрания! — 10-й энергично захлопал в ладоши, остановился, «отсербнул» полбокала шампанского, принесенного заботливой "правой рукой", снова захлопал в ладоши, потом взял бокал, допил остатки игристого алкоголя и швырнул его в Мукуро. Мукуро — не Ламбо, естественно увернулся, и хрусталь, со свистом пролетев у его виска, ударился о стену и разлетелся на мелкие кусочки. — Хороший прицел, Савада Цунаеши, не смотря на твое нынешнее состояние. Кфуфуфуфу. — Хороший, хороший. Без тебя знаю. Учителя хорошие были, — заплетающимся языком огрызнулся Цуна. - И вообще, перестань кудахтать, это твое кфуфуфуканье, если сначала нагоняло страху, то сейчас конкретно раздражает. А Хибари каждый раз при этом передергивает. Это конечно веселит, но начинает надоедать. Еще немного и мужик просто сорвется, и придется тебе, родной, еще лет 10 свой хвост отращивать, а может, что-то и пришивать. И единственного, как я посмотрю, кого твоё кряхтение забавляет, это Такеши. Да, Ямамото? Цуна сфокусировал свой взгляд на мечнике. — Улыбаешься, да? Ммм... — он, кривляясь, растянул губы в улыбке. — Ничего, и ты тоже улыбаться перестанешь. Вон один уже плачет, — босс ткнул пальцем на скулящего Ламбо, — вот так и вы все скоро у меня обрыдаетесь. Рехей, перестань барабанить кулаками по столу, как примат! — проверещал раздраженный шатен. — Цуна, ты сегодня такой забавный, — улыбнулся Такеши. — Я? — пошатнувшись и пьяненько моргнув глазами, произнес 10-й. — Забавный? А… Ну да. Вот до тебя дойдем — и вместе позабавляемся, вот это наржемся. А сейчас я буду исповедовать Рокудо, — изрек он и начал рыться в знакомой кипе бумаг. — Ага! Нашел! — выкрикнул Цуна и достал стопку листов, приблизительно сантиметров 8 толщиной. — Итак, начнем, — сказал он, подперев рукой подбородок. — Вот скажи мне, Мукуро, какую религию ты исповедуешь? — Кто? Я? — недоуменно округлил глаза иллюзионист. — А… Точно. Извини, ступил, — запричитал Цуна, легонько хлопая себя по губам. — Поставим вопрос по-другому. Нахрена ты ходил в приходскую церковь исповедоваться??!! — внезапно заверещел Джудайме. — Но босс, это же так интересно. Говорят, после этого все грехи прощают. И на душе становится легче. А мне в тот день было так тяжело. Грехи так и мучили, — горестно вздохнул Рокудо. — А священник так забавно на мою исповедь реагировал. Наверное, сопереживал. Я ему даже иллюзорные картинки показывал для наглядности. — Интересно? — тихо произнес Савада. — Интересно!? — он опять сорвался на крик. — Ах ты, стервотина! После твоего этого "интересно", человек теперь в коме лежит уже вторую неделю, от нервного потрясения. А последние его слова перед этим были, знаешь какие? Нет? "Сатана! Он пришел!". Гокудера, еще шампанского, — между прочим, бросил 10-й. — В коме, говоришь? — пробормотал Мукуро, как-то странно улыбаясь. И тут он резко достал мобильный и, набрав какой-то номер, приложил телефон к уху. — Эй, Мукуро, — строго произнес Цуна. — А ты ничего не попутал, а? — Я быстренько, — пролепетал синеволосый. — Алло. Чикуса, ты проиграл! Так что с тебя 100. Что? Ага! Да! Он в коме. Я же тебе говорил, что не умрет. Ага! Ну все, до связи. Ну, вот и все, — пропел он, повернувшись, к шокировано открывшему рот боссу. — Я же говорил, я не долго. — Потрясающе… - устремив взгляд в никуда, прошептал Джудайме. — Гокудера, где мое шампанское? — Вот же оно, Десятый, — Гокудера заботливо подсунул разъяренному боссу очередной бокал с игристым напитком. Тот залпом выпил шампанское и со стуком поставил хрустальный сосуд на стол. — Еще! — приказал он. — Понял, — отозвался Гокудера. Еще один бокал был выпит одним махом. Но в этот раз Цуна очень тихо и аккуратно поставил его на стол. Глубоко вдохнул, выдохнул и мутными глазами посмотрел на Мукуро. — Ну и пад… палд… падла же ты, Рокудо, — язык опять подвел 10-го. — Как же я устал от тебя, чтоб тебе подохнуть. Эх, ладно священник, детей зачем приплел? А?! — в отчаянии выпалил Цуна. — Зачем? Ну зачем ты ходишь в местный детский садик каждую пятницу? — Я просто детей люблю. Захожу к ним, играем вместе. Сказки им рассказываю, — улыбнулся Мукуро. — Ага, конечно. Играешь, — в голосе Савады звучала ирония. Он провел пятерней по лицу, потом резко хлопнул ладонью по столу. — Ну хорошо, про сказки — это понятно, ты и нам их постоянно рассказываешь. Но вот про игры твои с детишками не хочешь подробней рассказать, а? —Куфуфу... —Чё ржешь, ананас недоделанный?! — опять крик. — Если бы ты с ними просто играл (что я себе вообще представить не могу), то это бы не привело к тому, что некоторые дети, придя домой, начали странно смеяться (я даже догадываюсь как), и носить с собой вилку. А некоторых родителей госпитализировали с нервным расстройствам. Потому что их дети тыкали в них вилками и говорить что-то про порабощение жалких людишек и захват мира! — у Цуны аж вены на лбу вздулись от напряжения. — Ты что, себе последователей готовишь? — Ооо! — пропел Мукуро. — А план то работает. Куфуфуфу! — Я тебе поработаю. Вот опять сдам тебя мумиям в черных плащах. Закатают тебя в банку. Еще 10 лет там посидишь. — Босс, тогда зачем же вы меня оттуда вытащили? — А вот сам не знаю. Потому что дурак был. Да, надо будет тебя опять туда сдать, хотя сомневаюсь, что поможет, проще в бетон и в море. Цуна мечтательно возвел взор к потолку, блаженно улыбаясь. — И еще, — строго произнес Савада, прерывая блаженные мечтания и снова глядя на хранителя, — распусти свою секту, тварь. Как там она называется? "Дети святого Мукуро" вроде? — Чего-чего? — невинно захлопал глазами иллюзионист. — Ты мне тут под припадочного не коси. Я - не твои "прихожане". Это ты им про красивый мир и радугу рассказывай. Думал, не узнаю? Знаешь, может быть и не узнал бы, но ты же, паскуда, устраиваешь свои сборища в этом поместье. Удивляюсь, как тебя еще Хибари не кастрировал. — А я выбираю время, когда он на миссию уходит. Переживаю я за его нервную систему, очень уж она хрупкая. Он такой ранимый, наш Хибари-чан. Кфуфуфу, — сидящий справа от Цуны Хибари тихо зарычал. — Я также знаю, — продолжил Савада, — что во время этих твоих сборищ, ты проповедуешь благодать в новом мире, который ты построишь для всех кто истинно верует. Клянчишь у своих "поклонников" деньги на постройку этого нового мира. И еще, — усталый вздох, — мне надоело утром просыпаться от прославляющих тебя песнопений под музыку школьного гимна Намимори. Это, конечно ностальгия, но уже откровенно тошнит. После этих слов все хранители с опаской посмотрели на Кёю. Тот закрыл глаза и медленно поднялся. — Хибари, тпруу! Не нервничай, — усмехнулся 10-й. — После собрания можешь делать с ним все, что захочешь, останавливать тебя никто не будет. Мы с удовольствием посмотрим. А пока присядь-ка, я еще не закончил. Хибари зло и раздраженно посмотрел на Цуну, но все-таки сел на место, тонфа он демонстративно положил на стол перед собой.