Aestivis noctibus

Ночь над королевством впервые за долгое время спокойна и исполнена тихого ликования надежды. Жидкие молочные звезды скатываются вниз по серебристым трубам и оседают на оконном стекле. В королевской спальне новоиспеченный правитель раскинулся на постели, подставил лицо и руки этому бесшумному звездному скольжению. Ему спокойно. На комоде ровно горит свеча, завернутая в писчую бумагу, и воск стекает с нее белесыми ручьями, на долю секунды вбирая в себя цвет лежащих рядом нежно-розовых персиков. Вольфганг уже готов погрузиться в безмятежную дрему, когда ровное пламя свечки вздрагивает от пробравшегося сквозь дверной проем сквозняка. Дверь приоткрывается всего на пару сантиметров, совсем бесшумно, но Вольфганг своим орлиным зрением даже сквозь пелену ночи подмечает, что ручки находятся на разных уровнях, будто кто-то держит одну из них с той стороны и никак не решается войти. Вольфганг настораживается. Охрану к его спальне еще не назначили. Он медленно тянется рукой к подушке, нащупывает под мягкой периной кинжал и сжимает в ладони рукоятку. Дверь приоткрывается еще на несколько сантиметров. Слабое пламя свечи, которое не освещает ничего дальше комода, дрожит словно в лихорадке. Скрип - кто-то сделал шаг. Шорох - отпустил дверную ручку, поправил перчатку. Вздохнул. Вольфганг вдруг замечает, как блестит тонкой золотой нитью дужка очков. Молочные звезды настигают ночного гостя, когда он делает еще несколько шагов, и выхватывают из темноты кусок бледно-синей щеки и блестящих волос. Вольфганг облегченно выдыхает: Шин. Су Хек мнется у королевской постели. Его идеально прямая постать кажется какой-то слишком напряженной, будто он вот-вот сожмется и рассыплется. Вольфганг не двигается, боится даже дышать - лишь бы не спугнуть. Су Хек аккуратно дотрагивается коленкой до края кровати. Ну давай же, молит про себя Вольфганг, откройся мне. Су Хек проводит ладонью по покрывалу, медленно переносит вес на руку и опирается на кровать. Вольфганг различает его закушенную в нерешительности губу. "Ну давай же, мой маленький министр финансов, не бойся попросить меня о помощи". Су Хек стоит еще минуту полусогнувшись, а потом выпрямляется. Вольфганг раздосадованно выдыхает. Су Хек от неожиданности резко подается назад, но Вольфганг молниеносно вскакивает с постели и ловит шелковый рукав. Дыхание Су Хека совсем рядом, горячее и влажное, как летняя ночь. У Вольфганга кружится голова от резкого подъема, и он невольно покачивается, склоняясь к плечу министра финансов. - Шин. Су Хек шумно сглатывает, когда его имя срывается с губ Вольфганга и тонет в изгибе шеи. - Я помогу тебе, Шин, только попроси. Не бойся попросить. - Я просто хотел проверить сон его величества, - отвечает Су Хек, но его голова склоняется на грудь Вольфгангу, а пальцы свободной руки мягко накрывают широкую королевскую ладонь. Вольфганг проводит рукой по его щеке. Кожа горячая и стянутая. Плакал. В последнее время Шина часто мучали кошмары. Надо же, именно сейчас, когда опасность наконец-то перестала сквозить из всех щелей. Вольфганг утягивает Су Хека за собой на постель. Су Хек колеблется. - Не стоит, - говорит он, подставляя лицо под ласки. - Его величеству надо выспаться. - Тебе тоже, - шепчет Вольфганг где-то совсем близко к его губам, - Шин. Су Хек обхватывает своими тонкими руками крепкую шею Вольфганга и замирает. Вольфганг тоже не шевелится, закрывает глаза и сосредотачивается на ощущении теплых пальцев на затылке. Свеча на комоде догорает. Вольфганг чувствует, что Су Хек не спит, дышит слишком напряженно. - Никаких кошмаров, пока я с тобой, Шин, - Вольфганг притягивает Су Хека ближе, прижимает к груди изо всех сил, чтобы Шин знал: он не один. Пальцы с шеи Вольфганга исчезают и оказываются на губах. Су Хек гладит его губы, целует в подбородок и щеки и дрожит. Сейчас, под покровом ночи, маска холодной сдержанности спадает с лица Су Хека, открываются старые раны, обнажаются страхи. - Все закончилось, Шин, все закончилось, - с тихим отчаянием шепчет Вольфганг. Он не знает, как облегчить страдания Шина, и оттого чувствует себя совсем беспомощным. - Ты мог умереть, - не успокаивается Су Хек. - Как остальные, ты тоже мог... Вольфганг берет его руку и прижимает к своей кисти. - Это пульс, слышишь? Бьется. Я жив. И ты тоже. Призрачные бледные пальцы Су Хека сплетаются с мозолистыми пальцами Вольфганга. Вольфганг подносит их сплетенные руки к лицу и целует эти тонкие изящные пальцы, невесомо проводит по ним кончиком языка. Су Хек завороженно смотрит, как Вольфганг трогательно закрывает глаза, касаясь его пальцев словно величайшего сокровища. Его золотистые волосы, мерцающие мягкой белизной от игривых звезд, так и манят зарыться в них, и Су Хек вытягивается в объятиях Вольфганга, достает носом до ниспадающих прядей, прижимается губами ко лбу и закрытым глазам, все лицо своего короля покрывает воздушными, почти эфемерными поцелуями. У Вольфганга от этой ласки перехватывает дыхание, и в груди становится горячо, и горько, и сладко. Он как-то упускает, в какой момент хрупкий Шин обвивает его ногами и тянется коленом вверх. Вольфганг перехватывает колено ладонью. - Не надо. Не сейчас. - Почему? - Ты не готов, Шин. Вместо ответа Су Хек вжимается пахом в бедро Вольфганга, и тот чувствует его возбуждение. Колено Су Хека дергается. - Давайте, ваше величество, - шепчет Су Хек, и его дыхание опаляет лицо и шею солнцем Сахары. Вольфганг выпутывается из хватки ног Су Хека, хотя хочется сжать их в руках, провести по бедрам, чтобы дрожали от его прикосновений, и дальше, дальше - все тело обласкать пальцами. - Не сейчас, Шин. Не когда ты... такой. Су Хек покорно убирает ноги. Наверное, и сам понимает, что еще не готов. Его желания пока слишком абстрактны, навеяны скорее порывом, чем осознанной жаждой близости. Он кажется сбитым с толку, растерянным своей неожиданно отвергнутой откровенностью. Вольфганг чувствует его замешательство и кладет руку поверх натянутой на паху шелковой пижамы министра финансов. - Мы можем по-другому, Шин. Просто не все сразу. Хочешь? - Вольфганг утыкается носом в шею, целует и - как же давно он этого хотел - аккуратно прихватывает кожу зубами. Су Хек дышит глубоко и жарко. - Хочу. Вольфганг сжимает член Шина через пижаму, пока губы терзают шею. Су Хек тоже шарит рукой под одеждой Вольфганга, проводит по торсу и спускается ниже, ныряет пальцами под штаны. Вольфганг толкается в руку Шина, уткнувшись носом в ямочку за ухом, а тот подается навстречу его ладони. Тело кажется тягучим, как горячая карамель. Вольфганг спускается ниже, задирает на Су Хеке пижаму до подбородка и жадно оглаживает грудь, живот, плечи - все, до чего может дотянуться. Пробирается пальцами на спину и, колеблясь, стискивает ягодицы. Они маленькие и мягкие и так хорошо помещаются в его ладонях. Лицо Шина покрывается пекучим румянцем, и даже синяя ночь не в силах скрыть его смущения. Он закрывает глаза рукой и выгибается, подается ближе к Вольфгангу. Вольфганг наклоняется над членом Шина и медленно проводит языком по головке. Су Хек сперва испуганно отталкивает голову Вольфганга, а потом просто кладет ладонь на его макушку и зарывается пальцами в волосы. Вольфганг проводит языком по всему стволу, вбирает в рот сколько может, прижимает головку к щеке. Су Хек нежно гладит его макушку и сдавленно стонет в кулак. Вольфганг выпускает член изо рта, покрывает его поцелуями и накрывает ладонью. В тот же миг она становится мокрой и горячей. Шин сильнее выгибается в пояснице и замирает, захлебываясь воздухом. Глядя на его порозовевшие щеки, откинутую назад голову и тяжело вздымающуюся грудь, Вольфганг тоже не выдерживает, сжимает собственный член и тоже захлебывается оглушительно спокойной летней ночью, а после расслабленно падает на постель рядом с Шином. Они молчат. Ладони у Вольфганга перемазаны в сперме, и Су Хек, всегда безукоризненно правильный, во всем идеальный Су Хек вытирает их своей пижамой. Вольфганг прячет смешок в изгибе его шеи. Им не нужны сейчас слова, чтобы понять друг друга, и они, умиротворенные, успокоенные, погружаются в дрему, навеянную звездной ночью.