В одной камере

      С ним в одной камере никто не мог долго протянуть. Кирененко прекрасно это понимал, равно как и понимал то, что не он сам явился причиной такой вот странной традиции. Он, будучи особо опасным преступником, приговоренным к пожизненному заключению, представлял собой серьезную угрозу даже находясь за решеткой, даже не смотря на то, что в общем-то и не пытался сбежать, лежал себе спокойно на койке и читал журнал. Его даже устраивала такая жизнь. Ну, а что, есть где лежать, тебя кормят и параша рядом. Хотя вот в кормежке и был некоторый косяк, потому как еду им приносили паршивенькую. А Кирененко знал, как сделать так, чтобы его кормили нормально.       Если же сказать без лишней лирики, тюремная охрана его дико ненавидела и мечтала удавить, но каждая новая попытка по традиции проваливалась. В ходе этих попыток пострадало много соседей Кирененко по камере, что, опять же, совсем не странно. Кое-кто был ранен, кто-то свихнулся, кто-то погиб, а кто-то покончил с собой. Их было так много, что Киренеко даже перестал вести счет жертвам охранного произвола. Не то, чтобы он и вел этот счет... Ему было плевать. Если его нормально кормят, он будет просто лежать на койке и читать журнал, не доставляя хлопот. Но после минувшей стычки, в ходе которой в больницу попали сразу несколько охранников, пострадавших от рук немного осатаневшего Кирененко, верить в это перестали все. Так что потенциальный сокамерник опасного заключенного находился в зоне риска.       Этот самый сокамерник безумно раздражал первое время. На самом деле раздражал. Путин был тем еще недотепой. Как этот идиот вообще дожил до своих лет, будучи настолько трусливым и не имеющим возможности элементарно постоять за себя? Он пугался вообще всего, чего только можно, дрожал от страха при каждом шорохе, но чаще болтал. Кирененко никогда не улавливал тематики его болтовни, порой не различал слов, которые сливались в бессмысленную какофонию из несвязанных между собой звуков и междометий, но в скором времени заметил, что эта болтовня стала привычной. Он привык к ней, и теперь она была чем-то само собой разумеющимся. Уже потом опаснейший преступник понял, что Путин так пытается бороться с собственным страхом. Еще бы, оказаться в одной камере с самим Кирененко, когда вас отделяет друг от друга одна лишь вонючая параша. Хотя Кирененко и не пытался запугивать сокамерника, попусту не имея желания напрягаться. Он вообще бил только тех, кто слишком уж много борзел и начинал качать права, а Путин таким не был нисколько. Болтает и всего пугается, ну и хрен с ним, пускай. Он не мешал совсем.       Охрана явно рассчитывала на то, что Путин будет раздражать Кирененко, и тот все же устроит драку, которая стала бы поводом расстрелять ненавистного преступника. Но Кирененко был спокоен, как танк, лежал себе и читал журнал или любовно протирал свои кеды, коих у него было до фига и больше. Вот уж чего никто не мог ожидать, так это того, что самый опасный преступник привыкнет к Путину, да при том так сильно, что будет спокойно слушать его болтовню, не будет заставлять чистить парашу или делать какие-либо непотребства. Путину вообще сильно повезло, как не везло прежде ни одному из сокамерников Кирененко.       Мужчина снова и снова выглядывал из-за журнала и поглядывал на самое трусливое и несуразное существо из всех, что он когда-либо видел в своей жизни. Путин оказался до смешного хозяйственным. Он наводил порядок, хлопотал по их крошечной камере как только мог, даже тот же унитаз вычищал. Очень странное существо. Всю ту смехотворную работу, что охранники поручали заключенным, Путин с необъяснимой радостью делал и за себя, и за Кирененко, даже не пикнув о том, что ему стоило бы тоже подключиться. Это была верная тактика, иначе бы Кирененко точно осатанел, как часто бывало прежде. Он смотрел на придурковатого Путина, на то, как тот ест с невероятным аппетитом не самую свежую рыбу, как распределяет цыплят по половому признаку (как он их вообще различает по половому признаку?) и делает кучу всякой бессмыслицы. А еще Путин не трогал его коллекцию кед. Вот тут точно молодец; Кирененко терпеть не мог, когда кто-то трогал его кеды.       Все наблюдения плавно перетекали в умозаключения, тем более что у Кирененко в принципе было много времени, чтобы подумать и что-то проанализировать. Прошло не так уж и много времени, и теперь, после изучения характера Путина, его привычек и повадок, Кирененко начал изучать его внешность. Она тоже была странноватой в его понимании. Путин был немного пухленьким, но не толстым нисколько, хотя на боках виднелся жирок. Он был внушительного роста, почти как сам Кирененко, а значит метра под два точно будет. Несмотря на трусоватость, слабеньким Путин не был. У него были очень большие глаза голубоватого цвета, довольно аккуратный нос и пухлые губы, пара довольно милых родинок на лбу и еле заметная щетинка, которую он сбривал через каждую ночь. Его светлые волосы, длинноватые и не слишком аккуратно стриженные, всегда были собраны в неровный хвостик прямо на самой макушке.       Порой Кирененко думал о том, что если облачить Путина в халат и напялить на волосы бигуди, он вполне бы мог сойти за заботливую женушку. В самом деле, почему бы и нет. Он и убирается, и болтает, и за Кирененко старается ненавязчиво ухаживать. Просто натуральная жена, не иначе.       Тут стоит отметить, что Кирененко никогда не мечтал о семейной жизни. Жениться, работать до посинения и обеспечивать ораву спиногрызов точно не для него. Но как и любой нормальный человек он хотел спокойную жизнь без лишнего напряга. Просто заниматься любимым делом, любоваться на коллекцию кед, читать журнал и не волноваться о том, что надо найти и приготовить еду, например. В этом смысле тюрьма была отличным вариантом, эдакий курорт с бесплатной едой, пусть и койка рядом с парашей. А тут вдруг появился Путин. Отличный вариант. С женщинами слишком много проблем, а Путин вот без всяких разъяснений понял, что ему можно делать, а чего лучше не стоит.       — Здесь тоже убери.       Путин в который раз продрог всем телом. Он уставился на поднявшегося на ноги сокамерника, а после догнал, о чем ему сказали вообще.       — А, конечно! Да, сейчас, уже бегу!       Он как раз подметал, держа в руках искоцанный потрепанный веник. Подбежав к койке Кирененко, Путин поспешил вымести мусор, пользуясь тем, что мужчина переместился со своим журналом на унитаз. Его не напрягало то, что Кирененко без всяких стеснений снимает при нем штаны и сидит на унитазе вольготно, раскинув ноги. Хотя в такие моменты он даже как-то замолкал. Кирененко ловил на себе заинтересованные взгляды, которые Путин все так же в страхе отводил, едва заподозрив, что сокамерник заметил.       А Кирененко видел все. В любом другом случае он бы непременно сказал, что к нему в камеру заселили пидора и не поленился бы искупать его в параше, но тут случай был иной, он сам заинтересовался этим странным человеком. Было ли тому причиной то, что Путин оказался уж очень покладистым, или просто долгое воздержание давало о себе знать. Сложно понять, хотя это и не имеет большого значения.       Кирененко никогда и ни в чем себе не отказывал, благо и запросов было не много. Он уставился в газету, и едва Путин поверил в то, что на него не обращают никакого внимания, поднял взгляд и посмотрел на сокамерника оценивающим взглядом. Путин как раз очень вовремя нагнулся, выставив свою пятую точку. Телосложение у него тоже было интересное, по мнению Кирененко немного женское, но привлекательное. В самом деле, как этот чудик вообще еще жив? Как его не изнасиловали в ближайшей подворотне?       Кирененко чуть поерзал на месте, испражняясь. Облегчение было как обычно приятным, но в этот раз мужчина не смог полностью расслабиться. Путин все так же выгребал залежи мусора, стоя раком, а Кирененко смотрел на него, вообще забыв о журнале. Отложив его в сторону, он оперся спиной о бачок унитаза.       — Вот, теперь чисто, — довольно выдохнул Путин.       Он уже поднялся с места и собрал мусор в совок, который чуть позже едва не уронил, услышав окрик:       — Падаль, иди сюда.       Кирененко редко когда обращался к кому-то по имени. Да что там, он вообще очень редко к кому-то обращался в принципе.       — А? Что?       Путин ожидаемо задрожал и побледнел, но Кирененко на это вовсе не обратил никакого внимания. Он несколько недвусмысленно почесал свое бедро, покрытое светлыми волосками. Его штаны от тюремной робы были спущены до самого пола, колени разведены, так что Путину открывался более чем откровенный вид.       — Сюда иди, — с пугающей расстановкой повторил Кириненко.       Путин побледнел еще сильнее и сглотнул, определенно не понимая, что собрался с ним сотворить сокамерник. Однако ослушаться он не посмел. И кричать, и молить о спасении так же не стал. Кирененко не помешали бы в принципе охранники, он знает, как от них избавиться, но тут вопрос был в другом — как покажет себя именно Путин. Он подошел и, дабы не смотреть в глаза Кирененко, ибо это его приводило в священный ужас, опустил взгляд. Тут-то он и начал что-то понимать. Его сокамерник не спешил. Он поднял руку повыше и по привычке потеребил булавку в ухе, смотря на Путина демонстративно без интереса. Уж что-что, а делать рожу кирпичом он умел.       Тем временем Путин снова сглотнул, смотря на его покрытую волосками промежность, на мошонку и уже на половину поднявшийся член. Даже сейчас было очевидно, что размер полового органа у Кирененко более чем внушительный. Путин растерянно посмотрел снова сокамернику в глаза, словно пытаясь спросить что-то. Он даже приоткрыл рот. Его пухлые губы вмиг сложились в полоску, когда Кирененко хмыкнул и развел ноги чуть шире. Он, в конце концов, все еще испражнялся, сидя на унитазе.       Большие глаза Путина забегали. Он явно думал о том, как избежать этого. Ну, приятного, разумеется, мало — отсосать мужику, который сидит на толчке и свершает естественную нужду. Но при этом Путин прекрасно понимал, что Кирененко нельзя злить, никакая охрана не спасет.       — Ну, — поторопил его сокамерник.       Не стоило говорить или приказывать, Путин все прекрасно понял. По его телу снова прошлась дрожь, но паники так и не случилось. Он кивнул, а после приблизился и присел на колени. Его взгляд напряженно скользнул по красно-белой робе ниже. Кирененко всегда был худым. Не дрыщ, конечно, мускулатура у него была, а живот идеально ровный, спасибо за это прекрасной физической подготовке. Теперь же, даже лежа целыми днями на койке и принципиально не занимаясь ежедневной физкультурой, он умудрялся не терять форму. И что уж греха таить — у него красивое тело. И Путин тоже не просто так его разглядывал украдкой.       Кирененко хмыкнул, когда Путин потянулся уже к его паху. Дрожащая рука нерешительно коснулась члена, и это прикосновение отозвалось приятными ощущениями в теле Кирененко, но этого было слишком мало. Не желая долго объяснять, что он него требуется, мужчина решительно схватил Путина за белобрысый хвостик и потянул к себе. Уткнувшись лицом в чужие яички, тот сперва искренне растерялся, схватил Кирененко за бедро, но справедливо решив, что его тормознутость разозлит сокамерника, он решил действовать. В конце-то концов, с заключенного в красно-белой робе станется ткнуть его головой в унитаз, в который он сам только что испражнялся, а после жестко оттрахать, совершенно не жалея. Кирененко это вполне мог, так что лучше не испытывать судьбу.       Открыв рот, Путин осторожно всосал крупную бордовую головку, стараясь не принюхиваться. Запахи у параши те еще, особенно если учитывать, что Кирененко не потрудился за собой смыть. Крупный член не помещался во рту, так что Путин старательно расслабил глотку, сдерживая рвотные позывы. Опыта в таких вещах у него было очень даже мало, но чего только не сделаешь, чтобы спастись от гнева Кирененко. Тем более что Путин и не имел ничего против такой близости с этим мужчиной.       Кирененко все так же держал его за волосы, дергая на себя, буквально трахая в рот, а Путин плотнее обхватил губами его член и постарался не дергаться. Отчего-то вся эта ситуация начала его заводить. Как странно, ни намека на отвращение. Глотка была расслаблена, член упирался в расслабленное горло. Путин то и дело касался подбородком чужой мошонки, нос щекотали паховые волосы. В какой-то момент Кирененко резко отстранил от себя сокамерника, вытащив из его рта свой член, но спустя пару секунд он толкнулся обратно, чуть двинув бедрами и едва не подскочив с унитаза. Член снова больно уткнулся Путину в глотку, но вопреки здравому смыслу тот испытал приятное волнение во всем теле. Он ощущал терпкий привкус, улавливал запахи, а голова начала кружиться. Кирененко снова дернул его за волосы, причиняя боль и сильнее насаживая на свой крепкий член.       Путин практически беспомощно вцепился руками в его бедра, уже понимая, что Кирененко на грани. Что ж, он угадал. Член снова выскользнул изо рта, а сразу после в лицо Путину полетела горячая сперма. Он сперва искренне растерялся, но и не подумал отстраняться. Да и куда тут отстранишься, когда Кирененко крепко держит за волосы. Путин зажмурился, стараясь абстрагироваться.       Наконец, Кирененко его отпустил. Путин едва не упал на пол, когда его перестали держать, не решаясь открыть глаза. Плюхнувшись задом о пол, он замер. В ушах шумела кровь, в собственных штанах стало тесно и откровенно горячо, а с лица на шею стекала сперма, но он все же прекрасно расслышал шаги. Когда страх немного отступил, он все же открыл глаза. Ресницы были мокрыми, но это мало волновало Путина.       Кирененко как ни в чем не бывало лег на свою койку и застегнул штаны, а после потянулся рукой к толчку, нажав на смыв. Не обращая никакого внимания на Путина, он со спокойным видом взял в руки журнал и, открыв на середине, стал читать, нарочно игнорируя немного удивленный взгляд Путина. Но тот на удивление быстро взял себя в руки и поднялся на ноги. Мусор попадал на пол с совка, и Путин поспешил это исправить, вытирая рукавом лицо, а Кирененко снова исподтишка взглянул на него, думая о том, что стоит этого чудика ночью хорошенько оттрахать.       С ним в одной камере никто не мог долго протянуть, но, кажется, трусоватый и болтливый Путин рисковал стать исключением из этого проклятого правила. Что ж, оно и к лучшему, Кирененко уже надоело быть вечно одиноким. Если он однажды надумает сбежать, то точно заберет Путина с собой, равно как и свою любимую коллекцию кед, и лучше бы Путину с этим смириться сразу же. Целее будет.