Киты умирают в лужах бензина

Акихито зашел в маленькую комнату. В воздухе витала пыль, и лишь слабые лучики света падали на стены комнаты. Он подошел к старому деревянному шкафу и, со скрипом открыв его, начал рыскать в поисках чего-то. — Все еще здесь, — прошептал он со слабой улыбкой на лице и достал из шкафа гитару. Отряхнув инструмент от пыли, он пару раз пробежался пальцами по струнам, проверив его звучание. «Давно я на ней не играл», — подумал он и невольно усмехнулся, вспомнив былые времена. Он сел на стул, стоявший в углу комнаты и начал играть какую-то мелодию. Его игра была превосходна, он виртуозно водил медиатором по струнам, напевая что-то себе под нос. Он остановился и, отложив гитару в сторону, открыл ящик стола и достал оттуда лист бумаги и карандаш. Он начал писать. Карандаш жадно вгрызался в бумагу и выводил строчку за строчкой: мне под кожу запустили бы дельфинов стаю. правда, я умру внутри тебя, я по тебе скучаю. красные моря в твоих запястьях разольются словно… Он остановился и, немного подумав, дописал: …вина, что мы пили меж уродливых домов. Отодвинувшись от стола и взяв в руки гитару, он, прикусив губу, стал придумывать подходящий мотив для песни. Сыграв пару раз, он поймал нужный настрой и вновь переметнулся к листку. дельфины разобьют себя о скалы, что рядом не с нами, не знали про завтра, не знали ни капли мы, а я поймал момент, поставил на нём отметку: в будущем… ...не запирайся в рубашку в клетку. не запирайся в рубашку, дыши глубже, я знаю, что я лишний, и я не тот, кто нужен. я буду лишь воспоминанием, этапом или стадией. и кстати, мы наверное, вместе умрём. Дверь в комнату тихонько скрипнула, и на пороге появилась Курияма. Она на цыпочках подкралась сзади и, обняв Акихиту, перевесилась через его плечо и стала читать. — Еще не готово, но думаю, что тебе понравится. Она мило улыбнулась. — Не сомневаюсь, — сказала она и продолжила читать. и вместо подготовки к сессии я пишу тебе эти песни, на реверсе, буду честен, частично болен не тобой, никем занято, нас разовёт лишь отражение в лужах. в моей больной памяти нет уж места для нового, яркого, чистого, вечного. вместо надгробий в отношениях предлагаю тут на наших трупах построить цветочный. он круглосуточным будет, тюльпаны, я будто сгораю от этого слова… Она хихикнула и, поправив очки продолжила читать. Акихито не отрываясь смотрел на нее. Ему нравилось, как солнечные блики скользят по ее розовым волосам. тебя невозможно обнять и сказать что-либо; легко потерять факты из виду; в атмосфере праздников, в новом году наконец-то решатся на суицид. Она повернулась к нему и долго смотрела в глаза, а затем сказала: — Было бы так грустно, если бы не было так красиво. Он усмехнулся и, взяв карандаш, дописал последние строчки:

сигарета мальборо — дорога в магазины, твои океаны все полны китов и дельфинов. в моих морях под кожей никто не выжил, киты умирают в лужах бензина.