Мы — химия

Я так устал себе не разрешать. Я не могу без тебя дышать…

             Чудом увернувшись от нового предмета, полетевшего то ли в него, то ли в Настю, а то ли вообще без направления, Миша быстро вытолкнул удивленную и напуганную рыжеволосую молодую женщину за дверь и, неопределенно махнув ей рукой, захлопнул злосчатную дверь обратно, невольно возвратившись в чужой кабинет. — Соня, — неуверенно позвал мужчина, с опаской замечая пластиковый стаканчик с ручками, пролетевший совсем рядом с его лицом, и поднял расширившиеся от ужаса глаза на блондинку, которая то всхлипыва, то завывая что-то невнятное, дрожала и скидывала вещи со стола.       Чисто инстинктивно воспринимая данное «спокойствие» женщины, как негласный шанс подобраться к ней, Миша аккуратно перешагнул через валяющиеся прямо под ногами ручки и, приблизившись к Соне, резко дернул её на себя, чувствуя тяжёлое, горячее дыхание на лице, и, будто покорную, усадил на стул. — Соня! — громко, напоминая очевидное, мужчина чуть сдавил трясущиеся руки и с силой, борясь с чужой дрожью, уложил их на стол, тут же отпуская.       На руки тут же опустилась такая тяжёлая и в то же время такая пустая голова, светлые, растрепавшиеся волосы скрыли лицо, полное острых выразительных черт, а плечи затряслись от завываний и всхлипываний. Не зная, что делать, Миша глубоко вздохнул и невольно огляделся по сторонам, будто бы ища что-то, что мгновенно устраняет истерику, стирает чёрные пятна от слез и рисует широкую улыбку даже на давно не улыбавшемся лице. В голову тут же влезла идея — позвонить психологу, но в телефонной книжке и голове мужчины был лишь один номер, набрать который значит проиграть, поэтому идея тут же затерялась в панике. Глаза снова заметались — от чужих вздымающихся плеч к стенам, от стен к двери. Мысль сбежать, оставить женщину один на один с собой, как она любила раньше, резанула по сердцу своей правильностью, но не произвела того эффекта, которого хотелось. Не сбежал.       Поджав губы в тонкую линию и снова пронесясь глазами по кабинету Софии, Миша неожиданно даже для себя приблизился к одному из шкафчиков, где, как довелось когда-то знать, как на подбор выстроились две подарочные бутылки вина и одна пузатая и очень солидная бутылка виски, отливающая янтарем и манящая взгляд даже в тусклом ламповом свете. Вздохнув, мужчина, словно под гипнозом, вытащил из шкафа виски и, на ходу откупорив его, выставил перед блондинкой, медленно отходящей от истерики.       По-прежнему позволяя себе пятнать ухоженое, светлое лицо чёрными пятнами, женщина, будто бы кукла, безразлично глянула на бутылку и схватила её, благодаря умелому кукловоду. Слишком по-русски отхлебывая с горла и безразлично пачкая каплями виски, смешавшегося с едва застывшей на подбородке тушью, футболку, София снова поставила виски на стол и, едва находя в себе силы для того, чтобы хоть как-то собраться, сказала, словно случайно уронила на пол ложку: — Спасибо, Миша.       Миша лишь кивнул, вздыхая и усаживаясь рядом на стул, на котором так любит сидеть на утренних планерках Настя. Ослабив галстук, который сейчас почему-то хотелось сравнивать с петлей, мужчина выжидающе посмотрел на Соню, такую необычную — слабую и разбитую — и, понимая, что не добьётся от неё ничего, пока не надавит, как обычно, осторожно спросил: — Это из-за Павла?       Оказалось: неосторожно.       Сильно стиснув в руках бутылку, которую сейчас хотелось все обнимать и обнимать — руками и губами — София даже с размазанной тушью на лице смогла повторить свой безупречный серьёзный образ внешне, но не словами, несмело, по-женски ранимо с толикой укора пролепетав: — Миша… — Что, «Миша»? — укоризненно прервал мужчина, сжав руки в замок и подумав, что там непременно должна была оказаться шея Павла, и нахмурился. — Он не имеет права портить тебе жизнь, когда… — Это не из-за него! — выкрикнула белобрысая женщина, чувствуя нарастающую злость и снова на секунды три обнимая горлышко солидной бутылки не то губами, не то зубами.       Полупьяный вздох облегчения обжог обледные, тонкие губы. Михаил Джекович, наблюдая за Софией, подумал, что хотел бы попробовать обоженные губы на вкус. Тело немело рядом с женщиной, а мозги, ещё секунды назад очень трепетавшие над каждой каплей информации, которую произносили чужие губы, медленно-медленно готовились к оффлайну. Уломав себя сосредоточиться, мужчина снова охладел. Наблюдая за женщиной, глотающей спиртной напиток, он чувствовал сильное желание отнять бутылку и разбить её не важно обо что. О дверь, о стену, даже о свою собственную голову. Не важно!       Главное, чтобы она не пила, чтобы её не охватило желание творить глупости или, Боже упаси, звонить бывшему. Этого Миша мог желать только если бы он был её первым и последним бывшим или, хотя бы, единственным бывшим, номер которого есть у неё в телефоне. Усмешка пролетает по тонким красивым губам, и мужчина уже ощущает фейерверк в чужой голове, не понимая, почему он заискрился так рано. София, брезгливо стирая тонкими, ухоженными пальцами правой руки засохшую тушь с подбородка, а другой рукой держа бутылку, и сама не понимала, почему достигла нужной кондиции так быстро. Вздохнув, будто бы сейчас она могла выдохнуть все то, что грызет её изнутри, женщина посмотрела на мужчину и уверенно сказала: — Ты можешь идти. — Не пойду, — тут же отозвался Миша, избегая странного то пьяного, то непьяного взгляда Софии. — Не пойду, пока ты не скажешь, кто довел тебя до такого состояния.       Блондинка задумалась. Ещё имея возможность делать это, она поняла: говорить правду нельзя, но эта правда так сильно съедала мозг, что… В общем, люди слишком часто подчиняются «но», не имея понятий зачем делают это. — Таблетки, — весело, с огоньком.       Хотелось сказать именно так, но получилось совершенно по-другому. Получилось так серьёзно, что мужчина, всполошившись, сам пытался поймать глазами другие, любимые глаза. — Сонь? — Я перестала принимать одно лекарство, — непринужденно продолжила говорить женщина, словно и не было слабой, полной недоумения попытки вывести на чистую воду, которая итак была кристальнейшей чистоты, — и мне, в каком-то роде, плохо без него. — Так…начни принимать его снова. В чем проблема? — пожимая плечами, мужчина внимательно посмотрел на Соню, которая снова превратила свои губы в тонкую линию и тем не менее очень чётко проговорила: — Во всем.       Миша нахмурил брови, не понимая слов женщины. — Ты хочешь постоянно оказываться в таком состоянии? — Не хочу. — Ну так в чем…? — Не хочу я влюбляться в людей из-за какого-то препарата! — перебила София, укоризненно глядя на мужчину, будто бы он всю жизнь знал то, о чем она говорила, и специально допытывался.       Миша, расцепляя замок из рук, пытливо поглядел на блондинку. Мысленно смакуя её слова, разбирая их и переставляя, мужчина долгое время не мог понять их смысла, который был на поверхности. — О чем ты? — вздохнув, спросил он. София, постукивая пальцами с безупречным маникюром по стеклянной бутылке в такт маленьким часам, чудом устоявшим на столе во время урагана и бесящим сейчас, во время штиля, сглотнула тягучую слюну и тихо, будто бы впервые ведая тайну маме и очень стесняясь этого, созналась: — Недавно я перестала принимать одно успокоительное, которым лечилась долгие годы, и поняла, что меня жутко раздражает Паша, — тут Миша получил злой взгляд недавно плакавших глаз за неосторожную усмешку. — А потом мой врач сказал, что я влюбилась в него только, потому что пила те чертовы таблетки… А сейчас меня все… Дальше мужчине не было интересно.       Теперь, воспринимая галстук уже как спасательную петлю, от которой он посмел отказаться, Миша поднялся со стула и, уперевшись руками в стол, нависая над Софией, спросил: — Значит, мы тоже…химия?       Женщина напряглась. Да от неё же требуют невозможного! От неё, ещё не до конца верящей, что она шла под алтарь под действием препаратов, требуют ответа на вопрос: настоящие чувства или нет? Что вообще такое эти «настоящие чувства»?       Может, лучше сначала попросить ответ на этот вопрос у более в некотором смысле здорового человека? А потом тут же задать ещё один вопрос:       А кто, собственно, сможет ответить?       — Не знаю, — сдалась Соня, честно вздыхая то, что разносило все её аргументы в пользу настоящих чувств и химии в пух и прах. — Все понятно, — тут же кивнул Миша и, резко оттолкнувшись от стола руками, быстро направился к двери, поправляя галстук.       Соня и не думала останавливать. Ни в её голове, ни в её сердце ничего не щелкнуло, ничто не тащило следом за Мишей, не тянулось к нему, тоскливо упрашивая остановиться.        Неужели они и вправду химия?