Только ветер

Старый двухэтажный дом в конце улицы тих и пуст, как всегда. Район престижный, рядом школа, но люди в доме не живут. Никто не смахивает пыль с книг, годами стоящих нетронутыми в библиотеке, не трогает чашек и тарелок на кухне , не сметает красно-желтые листья, каждую осень засыпающие ведущую к дому короткую аллею. Их потом постепенно разгоняет ветер, сначала влажный осенний, потом зимний, колючий и злой. Листья, набившиеся на открытый деревянный балкон, ветер вымести не может. Они лежат там, копясь в углах, но их никто не убирает. Те, кто делал это когда-то, ушли отсюда давным-давно. Мимо дома каждый день пробегают шумные подростки в школьной форме. Кто-то идет спокойно и деловито, кто-то бежит, весело перекрикиваясь на ходу с товарищем, а кто-то проносится со всех ног, тщетно пытаясь успеть до звонка. Дом помнит, как когда-то по его комнатам ходили такие же шумные и веселые школьники. Они приходили очень часто. Смеялись, шутили, играли, пили чай в гостиной. - Аха-ха! Рей, ты опять проиграл! - радостно вопит высокий рыжий парень. Тот, к кому он обращается, молчит. Только бледные щеки окрашивает слабый румянец. - Шинву, перестань. Это невежливо, в конце концов, - возмущенно шепчет девочка рядом и дергает рыжего за рукав. Парень умолкает, но ухмыляться до ушей не перестает. Дом помнит, как эта девочка забирала чашки с кухонных полок и относила их в гостиную, пока другая, молчаливая и элегантная, готовила ужин. Дому было странно, что ни мальчики, с которыми они приходила, ни мужчины, жившие в нем, не ухаживали ни за ней, ни за молчаливой хозяйкой. А ведь девочке так хотелось, чтобы один из них обратил на неё внимание, - дом это видел. Тот высокий молодой, но уже седой мужчина. Этот мужчина нравился дому. Хмурый и немногословный, он любил подолгу стоять на его балконе, опираясь на перила и думая о чем-то своем. Дом хорошо помнит, как печален был вначале этот седой. Потом он изменился. Он стал все чаще улыбаться, задумчиво и ехидно, иронично и весело. В тот последний день он тоже улыбался. Той самой девочке. - Вы ведь всего на денек уезжаете, аджосси? - робко спрашивает девочка. - Ну да, на день или два. Я ненадолго, - отвечает седой и улыбается ей. Девочка успокоенно вздыхает, когда он отворачивается, чтобы ответить другому мужчине, сосредоточенно и зло стучащему по клавишам ноутбука. Но дом понимает, что седой солгал ей, потому что, как только он отворачивается, его лицо становится суровым и твердым. Они ушли все сразу, - хозяин, седой и все остальные. Ушли поздно вечером, внезапно и второпях. Дом все ждал, когда они вернутся. Они всегда в конце концов возвращались, даже если уходили надолго. Но никто не приходил. Большой компьютер в дата-центре все так же работал, лежала на столе раскрытая книга, оставленная седым, и горела в кабинете хозяина лампа, которую он забыл выключить, уходя. А через месяц в дом снова пришли школьники. Только на этот раз они не смеялись и не шумели. Они тихонько ходили по дому, словно боясь кого-то разбудить, осторожно притрагиваясь к вещам. Мальчик в очках зашел в дата-центр, долго и потерянно стоял перед огромным, светящимся ровным светом монитором. Наконец, шмыгнув носом, он выключил компьютер. Лампу в кабинете хозяина выключать уже было не нужно, она перегорела через неделю после того, как ушли люди. Девочка дрожащими пальцами закрыла книгу, лежащую на столе, и заплакала. Рыжий паренек принес ей воды. - Не плачь, ну пожалуйста. Мы сейчас уже уходим... Ик-Хан, ты там все? Мальчик в очках кивает, прикусив губу. - Тао-хён только об этом и просил, - глухо говорит он. - Тогда пошли уже, - просит рыжий, указывая взглядом на девочку, которая плачет молча, - только трясутся хрупкие плечи. Иногда дому снится, что в комнатах снова раздаётся шум и смех, и тогда дом просыпается, надеясь, что его люди вернулись, но в комнатах по-прежнему тихо и пусто. Только сметает с крыши осенние листья ночной ветер.