Ложь закрытых глаз

      Эту ночь они провели в хлеву, потому что так и не смогли подняться с этого мягкого ароматного сена. Напряженный день и насыщенная ночь подкосили их, а разгоряченным телам, тесно прижатым друг к другу, была не страшна ночная прохлада. Итачи проснулся первым и разбудил своего младшего брата, который не сразу понял, почему находится здесь, а не в своей постели. Одевшись и умывшись холодной водой, вдвоём они быстро расправились с хозяйственными делами, вместе приняли душ и приготовили завтрак. Когда мама спустилась вниз, её ждала удивительная картина смеющихся сыновей за обеденным столом, к которым она присоединилась.       «Теперь мы похожи на настоящую семью. Как бы абсурдно это ни звучало», — через неделю после дня рождения Итачи подумал Саске, находясь на очередной миссии. К сожалению, не с братом, а со своим закадычным напарником. Задание было простым и одновременно сложным: им предстояло выследить очень способного ниндзя вражеской страны и, по возможности, захватить живым. И вот, почти сутки преследуя его, теперь шиноби Конохи сидели в засаде, выжидая подходящий момент. Для Саске это было обычным делом — он мог часами не двигаться и смотреть в одну точку, словно находясь в замороженном состоянии. А вот Наруто приходилось тяжело. Усидеть на одном месте юноше было невероятно сложно, и каждый раз, слыша какой-нибудь шорох, он был готов вскочить с места и ринуться в бой. Учиха то и дело шикал на него или хватал за руку, чтобы тот своим стремлением к активному действию не испортил всю миссию. И ругал Хокаге за то, что тот не дал ему более терпеливого напарника.       «Итачи подошёл бы идеально, или даже Сакура. Но Наруто!» — он не понимал выбора Четвёртого, хотя и предполагал, что таким образом тот решил проверить своего сына на выдержку.       — Я уже не могу, Саске! Почему не сейчас? — почти каждые пять минут зудел он, когда цель мелькала перед ними.       — Потому что мы должны сделать это без свидетелей! — сквозь зубы цедил тот, опаляя друга Шаринганом. — Если мы начнём убивать его подельников, то он сразу сбежит.       — Тогда давай нападем на него, а с подельниками разберемся потом!       — Мы не справимся со всеми одновременно, кто-нибудь обязательно сбежит!       — Загоним их в ловушку!       — Наруто, — в конце концов не выдержал Саске. — Будет проще просто выждать. Смотри, они уже расходятся.       Узумаки раздраженно цокнул языком, глядя на то, как несколько шиноби, о чем-то договорившись, стали исчезать один за другим. Последним остался именно тот человек, которого выслеживали они. Наконец, когда настал подходящий момент, Узумаки выскочил из укрытия и набросился на цель.       — Вечно тебе неймётся, добе, — пробурчал Саске и выпрыгнул вслед за ним, предчувствуя, что без его помощи не обойтись. Противник и правда оказался слишком быстрым и юрким. Невысокий рост, крепкое телосложение и невероятная подвижность. Ни один из клонов Наруто не смог его поймать, тот легко уворачивался от кунаев и залпов расенгана и чидори. Избегал ближнего боя и превосходно управлялся с дальним. Саске смог поймать его лишь с помощью гендзюцу и то не с первой попытки.       «Несмотря на силу моих глаз, в этой технике я ещё не совершенен, — связав пойманного шиноби, друзья вместе конвоировали его в Коноху. — Я постоянно делал упор на ниндзюцу и тадзюцу, воспринимал Шаринган как должное и не особо заботился о тренировке гендзюцу. К тому же, я хотел, чтобы именно брат обучал меня, поэтому всё время откладывал. А в итоге Итачи толком так и не обучил меня этому искусству. Хотя отчасти в этом я сам виноват — стоит нам только начать, как заканчиваем мы совсем другим».       — Чего ты ухмыляешься? — пробурчал Наруто, когда парни переодевались в штабе Анбу. — Радуешься, что смог одолеть его?       — Нет, просто подумал, что нужно взять у брата ещё пару уроков гендзюцу, — пробормотал тот, предвкушая долгожданную встречу. Они не виделись всего сутки, а он соскучился так, будто прошёл целый год.       — Что? Он так и не научил тебя? — поразился Наруто, просушивая голову после душа полотенцем. — Вы же живёте в одном доме и теперь ладите. Ты можешь каждый день тренироваться с ним. Вроде, ты сам этого хотел, разве нет?       — Да, хотел, и нии-сан не против, но… — снова каверзная улыбка на лице, — когда мы вместе, нам не до тренировок.       — Аааа, — рассеянно протянул Наруто, не зная, то ли продолжить расспрашивать дальше, то ли остановиться сейчас. — Это хорошо, что у вас всё хорошо, — в итоге выдавил он, стараясь образно не представлять, насколько «хорошо».       — А что у тебя? — Саске отбросил своё полотенце и натянул черную учиховскую футболку. — С Сакурой?       — Ну… Пока мы не особо продвинулись, однако она в последнее время часто заходит к нам на чай, а с мамой они стали настоящими подружками, — он улыбнулся. — Я даже поцеловал её в щёку позавчера, и она меня не ударила! — восторженно выпалил он, вероятно, терпя всю миссию.       — Что ж, для вас это прогресс, — отметил Учиха, вспоминая своё сближение с братом. Хотя сближения там особого не было — Итачи просто в лоб заявил, что любит и хочет его. Хотя, чтобы осуществилось последнее, пришлось терпеть чуть ли не четыре года.       — Но всё-таки, что произошло с Хинатой, я так и не понял, — снова погрустнел Наруто. — Недавно я видел её и Неджи. Но как только подошёл к ним, Хината как будто перепугалась, а Неджи не захотел говорить и сразу же увёл её. Так странно, — пожал он плечами. — Ещё мне показалось, что она как будто поправилась, хотя всегда была стройной и худой.       — Тебе лучше думать о настоящем, а не о прошлом. Как и мне, — одевшись, Саске сложил форму Анбу и маску в шкафчик и покинул штаб.       Ему не терпелось скорее встретиться с братом и с гордостью сообщить ему, что сегодня он поймал свою цель при помощи гендзюцу. Однако это было лишь предлогом. На самом деле ему просто было необходимо побыть рядом с ним на физическом уровне. Почувствовать тепло его тела, его запах, ощутить колебания его голоса, от которого порой бегут мурашки. И, возможно, даже почувствовать его дыхание на своих губах…       — Йо, Саске, — недалеко от штаба юный Учиха столкнулся с Шисуи, который отсалютовал ему, весело улыбнувшись. Он появился из сумрака так неожиданно, что погрязший в мечтах Саске невольно отшатнулся.       — Да, — он скупо кивнул головой, осматривая парня с ног до головы. Высокий и мускулистый — с годами он, похоже, не менялся. Саске не интересовался его возрастом, но, по его подсчетам, ему уже было к тридцати.       — Видимо, ты вернулся с миссии, — отметил старший из Учих. — А я как раз иду на задание.       — Вместе с Итачи? — насторожился юноша.       — Нет, сегодня у меня другой напарник, — покачал головой тот. — Твой брат ещё в кондитерской. Решил немного задержаться, чтобы разобраться со счетами.       — И как же он будет с этим разбираться? — пробормотал Саске, не представляя, как брат распознает все эти буквы и цифры.       — Ох, он изучил особое ниндзюцу, которое разделяет любые чернила, краску и бумагу. Так что с этим проблем у него нет. Ладно, мне пора — не хочу подводить Какаши-семпая, — он потрепал кохая по голове и продолжил свой путь к штабу. Саске, немного помедлив, двинулся по центральной улице Конохи, направляясь не к кварталу Учих, а прямо к кондитерской. Да, можно пойти сразу домой и подождать его там, но…       «Хочу видеть его прямо сейчас», — Саске ускорил шаг и вскоре достиг лавки сладостей. Табличка на двери гласила «закрыто», но Итачи действительно был внутри. Сидел за прилавком и, похоже, подшивал бумаги. Как только младший брат зашёл внутрь, старший оторвался от своих дел и поднялся на ноги.       — Саске? — удивлённо спросил он, обходя прилавок и приближаясь к нему. — Я думал, сегодня ты на миссии, поэтому не торопился.       — Да, мы закончили быстрее, чем рассчитывали, — когда они приблизились друг к другу, Саске стиснул его в крепких объятьях и, уткнувшись в плечо, сделал глубокий вдох. Сладковатый запах защекотал нос, но чувствовать его было удивительно приятно.       — Всё прошло хорошо? — поглаживая его по голове, спросил Итачи.       — Да, за исключением того, что у Наруто в очередной раз припекало, — усмехнулся юный шиноби и немного отстранился. — Думал пойти домой и дождаться тебя там, но не выдержал, — признался он, с нежностью смотря в большие черные глаза. — А ещё хотел похвастаться тем, что поймал нашу цель в гендзюцу, но… — Саске снова начал приближаться, но с иным намерением.       — Мы в кондитерской, — ощущая его дыхание на своих губах, игриво улыбнулся Итачи.       — Здесь уже никого нет, — Саске легонько подул на него, будто рисовал узоры из воздуха. — Кондитерская закрыта, а твоего напарника я встретил у штаба Анбу. Я принял душ, так что чистый и вроде неплохо пахну. Так что… тут мы ведь ещё не веселились с тобой? — между ними остался всего миллиметр, как Итачи внезапно стиснул его волосы на затылке и чуть запрокинул голову назад.       — Маленький проныра, — ласково прошептал он и сам впился в желанные губы. Саске едва устоял на ногах, не ожидая такого напора, но ответил не менее желанно и чувственно. Они сжимали друг друга в объятьях, а их поцелуй становился всё глубже и глубже: Саске ощущал, как брат хочет прижать его к прилавку и поддался ему, позволяя делать всё, что ему захочется. Однако к его удивлению, Итачи внезапно прервал поцелуй и отстранился.       — Что с тобой? — часто дыша, спросил Саске, не понимая, почему у брата побледнело лицо. Впрочем, через мгновение он почувствовал это. Ему не нужно было переспрашивать или смотреть — он понял, что в кондитерской они уже не одни.       — Боже мой… — услышал он высокий испуганный голос, от которого мурашки побежали по спине. Шиноби медленно развернул голову, хотя уже знал, кому он принадлежит. Из рук темноволосой девушки выпал пакет с продуктами, а ладонь инстинктивно прикрыла открытый рот. Тёмные глаза были широко распахнуты, и Саске успел прочитать в них страх, поражение и неприязнь, прежде чем она не развернулась и не бросилась бежать.       — Изуми, — прошептал Итачи, бросаясь следом за ней и исчезая в сгустившихся сумерках. Саске, ощущая слабость в ногах, прижался к стойке и судорожно вздохнул, предчувствуя, что это всё может плохо кончиться. Если бы их увидел Шисуи или Наруто, наверное, они бы просто свели всё к шутке.       «А здесь отшутиться вряд ли получится», — мрачно подумал он, медленно приходя в себя. Постояв ещё около пяти минут, Саске обошёл стойку и собрал все платежные документы в одну стопку, а затем покинул кондитерскую и закрыл дверь на ключ. Вряд ли старший брат вернётся сюда.       — Изуми, постой, — Итачи удалось догнать девушку лишь у своего квартала. Они добежали до самого озера, прежде чем он схватил её за руку и заставил остановиться. Она попыталась вырваться, но захват шиноби был сильным и крепким. Нервно дёрнувшись, Изуми замерла, а вскоре Итачи ощутил, что куноичи мелко дрожит и всхлипывает, пытаясь сдержать непрошеные слёзы.       — Что это, Итачи-кун? — прошептала она неровным голосом. — Неужели именно из-за этого мы и расстались?       — Изуми, прошу тебя, успокойся, — уверенно и чуть прохладно произнёс Итачи, отпуская её предплечье. Девушка, постаралась взять себя в руки, но вышло у неё это не сразу. Ко всему прочему из-за сильного потрясения её Шаринган активировался сам собой, и теперь сумрак пронизывали алые огоньки.       — Успокоиться? — натянуто переспросила она, сжимая себя руками. — Что ты делал со своим братом?       — То, что ты видела, — не колеблясь ответил тот. — Я целовал его, а он — меня. Мы любим друг друга самой сильной любовью.       — Что?! Любишь его? — находясь на взводе, спросила она. — Но он же твой брат! Ты не можешь любить его «так»! Это… неправильно, ненормально! — восклицала куноичи, до боли впиваясь ногтями в собственные руки.       — Да, мы знаем, всё знаем, Изуми, — спокойно объяснял Итачи. — Знаем, что это странно, ненормально и безумно, даже отвратительно, но… Как бы это не выглядело со стороны, наши чувства друг к другу искренние. Они особенные и очень сильные. Они подчиняют нас, подавляют нашу волю, и мы не можем им сопротивляться, как бы ни пытались. А мы оба пытались, и ты это знаешь. Поэтому, я прошу тебя — не рассказывай никому о нас. Особенно, нашей матери. Когда придёт время, она обо всём узнает, но не сейчас.       — Не понимаю, не понимаю, — мотала головой Изуми, — как это вообще могло произойти? У нас же всё было хорошо! Неужели ты никогда не испытывал ко мне чувств, Итачи-кун? — ужаснулась она. — Был со мной лишь потому, что только мне хотелось этого?       — Изуми, — понимая, что эмоции девушки снова выходят из-под контроля, шиноби стиснул её плечи, заставляя её замереть. — Я действительно испытывал и испытываю к тебе самые тёплые чувства, но с чувствами к Саске они не сравнятся. Они слишком сильные и всепоглощающие. Я не могу им сопротивляться, прости.       Изуми, замолчав на несколько секунд, поджала губы, а затем снова покачала головой.       — Я на многое была готова пойти ради тебя, Итачи-кун, — уже тише продолжила девушка. — Уйти из семьи, бросить фамильное дело, даже перестать быть куноичи и стать обычной домохозяйкой! Воспитывать наших детей… — она жалобно взглянула в его глаза, тут же чувствуя боль от того, что шиноби не может прочитать все её эмоции. Переборов себя, она опустила руки и стиснула ладони в кулаки, набравшись решительности.       — Даже после того, как мы расстались, после твоего отказа, я до сих пор готова на это, — сурово заключила Изуми.       — Готова на что? — несколько удивился Итачи.       — Если ты не хочешь быть со мной, подари мне хотя бы ребенка, — собравшись с силами, сказала его бывшая подруга. Итачи, на мгновение опешив, подался назад и покачал головой.       — Нет, уже поздно. Я не смогу оставить Саске и стать хорошим отцом.       — Но ведь ты хотел этого! — Изуми снова эмоционально всплеснула руками. — Ты хотел ребенка, и не одного! Разве нет? — она начала наступать на его, и Итачи снова отшатнулся, пребывая в замешательстве.       — Да, хотел, но… — неровно ответил он и перевёл дыхание, успокаивая свои чувства. — Но порой нам приходится жертвовать чем-то очень ценным, чтобы сохранить не менее ценное.       — Я готова отпустить тебя, Итачи-кун, и воспитать ребенка сама. Я смогу это сделать, — уверенно произнесла она. — Мне помогут родители, к тому же, твоя мама тоже будет очень рада малышу. Мы справимся. Подумай об этом, Итачи-кун, — не давая ему ответить, продолжила она. — Этот ребенок будет любим.       Договорив, она вновь сорвалась с места и, обогнув застывшего парня, бросилась к кварталу, где и исчезла среди домов. Итачи, оставшись в одиночестве, ощущал, как ветер с озера обдувает его лицо и ерошит волосы. Странный разговор поселил в нём сомнения. Безусловно, в своих чувствах к брату он был уверен, однако смятение заполнило его душу. Встречаясь с Изуми, он действительно очень хотел ребенка, потому что для него это был единственный выход создать полноценную семью и «перебить» чувства к Саске. Посвятить свою жизнь родному человечку, который унаследовал бы его способности и имел бы сильные глаза, но…       «Сейчас уже слишком поздно думать об этом. Даже если половина меня хочет этого», — в этих смятенных чувствах Итачи добрался до дома. Мадара, почувствовав его глубокие раздумья, слабо заскулил, приветствуя хозяина. Итачи слабо улыбнулся, вспомнив его историю. Был ли ребенок у сильнейшего представителя клана Учиха? И если да, то где он сейчас? Не являются ли они с Саске его потомками или родственниками?       — Впрочем, это вряд ли что-то изменит, — вздохнул он и прошёл в дом.       — Итачи? — раздался из гостиной голос Микото.       — Да, я вернулся, — отозвался тот. — А Саске? — не ощущая чакры брата в доме, удивился он.       — Он во дворе. Кажется, тренируется. Промчался мимо меня и даже ужинать отказался. Что-то случилось?       — Нет, всё в порядке. Нам просто нужно немного поговорить, — Итачи несколько помедлил, думая, пойти за ним или принять душ.       — А ты, надеюсь, будешь ужинать? Я приготовила карри, — Микото вышла в коридор и улыбнулась. — Рис ещё тёплый.       — Да, конечно, спасибо большое, — ласково ответил старший сын. — Только приму душ и позову Саске. Если он не хочет сам заботиться о себе, мы заставим его, — усмехнулся он.       Саске он действительно нашёл на тренировочной площадке. Тот стоял прямо в центре поля и смотрел на черные языки пламени, которые словно цветы распускались возле его ног. Он прекрасно их контролировал и направлял их рост и движение, не позволяя коснуться себя или уйти дальше. Стоило брату подойти, как Саске потушил его, а перед ним осталась только кучка пепла.       — Это было Аматерасу? — осторожно спросил Итачи, ощущая следы ниндзюцу и гендзюцу одновременно.       — Да, стихия Чёрного пламени, — согласился Саске. — Я использовал Кагуцучи, чтобы контролировать его. Вроде бы получилось.       — Да, я почувствовал. Поток твоей чакры был ровным и уверенным. Ты очень быстро прогрессируешь, Саске. И мне страшно представить, что будет, если ты обратишь эту силу против меня.       — Такого не произойдёт, — вздохнул тот. — Что с Изуми? Тебе удалось успокоить её?       — Да. Давай поговорим об этом после ужина? Ты был сутки на миссии, не нужно подавлять свой голод мыслями.       — Хорошо, поговорим после ужина, — кивнул головой младший брат. Они вместе отправились в дом, не говоря друг другу ни слова. Итачи продолжал думать о разговоре с Изуми, а Саске об их разговоре. Он действительно не ощущал голода, хотя не ел весь день и предыдущую ночь провёл на ногах, но присутствие брата за столом помогло ему немного успокоиться и даже почувствовать вкус ароматного карри.       — Когда вы были маленькими, наперебой просили меня приготовить его, — подкладывая сыновьям подливки, вспомнила Микото. — Дети очень любят этот насыщенный вкус и аромат. Как я скучаю по непоседам и детскому смеху! — улыбнулась она. — Хочется снова слышать маленькие шаги и нетерпеливые голоса. Вас обоих целями днями, а то и ночами нет дома, мне порой бывает очень одиноко. Думаю, хлопоты с внуками пришлись бы мне сейчас в самый раз.       Итачи, держа ложку с карри в руках, невольно вздрогнул, и подливка капнула на стол. Саске, заметив это, поднялся на ноги, взял губку с раковины и быстро протёр стол.       — Не думайте, что я давлю или что-то требую от вас, — тут же продолжила Микото, видя, как лица сыновей остались безучастными. — Просто сейчас у меня такой возраст, когда хочется-то что-то изменить. Вы выросли, а я ещё не так стара и полна сил.       — Тогда может быть тебе нужны не внуки, а… дети? — ляпнул Саске, вернувшись на место. Итачи, запивая островатый вкус карри водой, чуть подавился и закашлялся, поэтому младшему пришлось постучать его по спине.       — Нет, ты что! — у Микото глаза на лоб вылезли. — Для детей уже поздно, пусть даже если это и не первая беременность.       — Ладно, может это действительно глупо, — пожал плечами Саске и покосился в сторону брата. Тот, доев свою порцию, медленно поднялся на ноги и, поблагодарив за ужин, покинул кухню.       — Сегодня он неразговорчив, — заметила Микото, убирая посуду со стола. — Совсем как ты когда-то. Хотя ты и сейчас такой, а вот видеть таким Итачи довольно странно.       — Почему? Мне кажется, нии-сан никогда много не говорит. А если и говорит, то что-то запутанное, не раскрывая собственных чувств. Он никогда не говорит откровенно. А даже если и говорит, то всё равно выходит загадками.       — Но ведь ты разгадал их? — улыбнулась мама. Саске, складывая тарелки в шкаф, пожал плечами.       — Надеюсь на это, — мрачно ответил юноша и, вытерев руки, отправился к себе. Однако не успел он дойти до лестницы, как уловил некие звуки. Прислушавшись, он понял, что это не просто шум или телевизор, а музыкальные интонации. Саске помедлил, решая, продолжить путь к спальне или последовать за звуками. В итоге ноги сами принесли его к той просторной комнате, где старший брат занимался каллиграфией и музицировал. Звуки стали яснее и четче, и младший Учиха тут же различил мелодию сямисэна. Тело на мгновение оцепенело от певучих нот, и отчего-то Саске не смог пройти в комнату и сесть рядом с братом, как делал это прежде. Вместо этого юноша медленно опустился на пол и сел, опираясь спиной на тонкие раздвижные двери фусума. Он вытянул ноги и прикрыл глаза, невольно наслаждаясь музыкой, которая трогала за самую душу. Сердце то и дело сбивало ритм, стоило брату закончить одну пьесу и перейти к следующей. В большинстве своём они были медленными, протяжными, наталкивающими на размышления. Даже через перегородку струны задевали глубокие чувства, и Саске волей-неволей погружался в них. Сейчас он подумал, что его любовь к брату необъятна. Она наполняет каждый уголок его разума, его души, его тела, каждой клеточки и каждого нерва или импульса. А музыка будто делала чувство ещё сильнее, и собственное тело уже не могло сдержать его. Оно оказалось столь огромным, что выходило за пределы его плоти и заполняло весь дом.       Саске не знал, сколько прошло времени, прежде чем Итачи перестал играть. Тишина пробудила его, мысли улетучились, а чувства остались.       — Почему ты сидишь там? — негромко спросил старший брат, но его голос послышался Саске так чётко, будто тот находился всего в паре сантиметрах от него. Юноша открыл глаза, видя перед собой фусума напротив, и развернул голову в сторону створок.       — Не хотел прерывать тебя, — отозвался младший брат, тоже говоря тихо, но ясно. — И мешать.       — Ты не мешаешь мне, — Саске услышал негромкий стук, затем шорох и шаги: брат положил сямисен, поднялся на ноги и подошёл к дверям. Медленно раздвинул фусума и опустил голову. Саске в свою очередь поднял свою, и их взгляды как будто пересеклись.       — Ты зол на меня? — спокойно спросил Итачи.       — С чего бы, — пожал плечами младший Учиха, опираясь рукой в пол и поднимаясь на ноги, чтобы стоять вровень с братом. — Это ты сегодня пребываешь в себе, как раньше. Ты чем-то подавлен, — догадался Саске, а старший брат слабо улыбнулся.       — Уже не могу скрыть свои эмоции? — спросил он.       — Можешь. Просто теперь я смотрю не глазами, — пробормотал Учиха. — После миссии я устал, пойду спать пораньше. Не против, если лягу у тебя?       — Тебе не нужно об этом спрашивать, — мягко ответил брат. — Я ещё немного поиграю и тоже поднимусь.       Итачи вернулся в комнату, а Саске поднялся наверх. Сначала зашёл к себе, переоделся, затем пробрался в спальню брата и лёг на его постель. Несмотря на напряженную миссию спать он не очень хотел, но вот подумать в тишине ему не мешало. Впрочем, даже находясь на втором этаже он слышал негромкие звуки сямисэна и представлял брата, играющего на музыкальном инструменте. Вспоминал о той миссии, где они изображали артистов и о том потрясающем гендзюцу, которым овладел Итачи. В который раз убеждаясь в том, что его брат совершенен.       Саске совсем потерял счет времени, погружаясь в свои мысли и воспоминания, в которых фигурировал только старший брат. Он не смог уснуть, поэтому слышал, как Итачи осторожно прошёл в комнату и опустился на кровать. Прижался к Саске и едва ощутимо поцеловал его в макушку. Тот, шевельнувшись, перевернулся с бока на спину и развернул голову к нему.       — Ещё не спишь? — когда младший брат коснулся его глаз, спросил Итачи.       — Нет, ждал тебя, — проводя по его ресницам и закрытым векам, ответил Саске. — Расскажешь, что произошло с Изуми? Она не выдаст нас?       — Нет, — вздохнул Итачи. — Конечно, она была поражена до глубины души. Я едва смог догнать её у озера. Даже испугался, что она бросится в воду. Эмоции захлестнули её, как и всех нас, Учих. Она обвиняла меня, не могла понять, как мы дошли до такого. Я постарался рассказать ей о своих чувствах. Кажется, мне удалось донести до неё хотя бы часть истины. Но…       — Что? — напрягся Саске, когда брат внезапно прервался и нахмурился.       — Она попросила кое-что взамен, — пространно ответил тот, а младший брат заволновался сильнее.       — И что же?       — Ребенка. Она хочет от меня ребенка, — прямо сказал Итачи, снова глубоко вздохнув.       — А ты? — голос Саске звучал хрипло от напряжения.       — Прежде, до твоего возвращения, когда мы ещё встречались, то много говорили об этом. О семье, о детях, о нашем совместном будущем. Тогда мне казалось, что я смогу по настоящему полюбить Изуми, если у нас появится ребенок. Ещё один маленький Учиха, моя плоть, моя кровь и…. мои глаза. Если бы ты не вернулся, все чувства, переполняющие меня, я бы отдал ему. Разделил бы их между Изуми и им. Только так я видел своё дальнейшее существование.       — А теперь? — глухо спросил Саске, снова поворачивая голову и смотря в потолок.       — Теперь я могу быть только с тобой, — он уткнулся лбом ему в плечо и слегка потерся о него. Саске не ответил, продолжая смотреть в потолок. Он ощущал тепло брата рядом с собой, чувствовал, как тот прижимается к нему, как стремится получить тепло и ласку. Однако после его рассказа Саске почему-то ощущал оцепенение. Он не мог развернуться и обнять его в ответ, коснуться или поцеловать. Просто так же лежал на спине, едва ощущая своё отяжелевшее тело. Не получая от него ответа, Итачи подумал, что его младший брат уснул. Он мягко поцеловал его в плечо и тихо прошептал «спокойной ночи». Саске, выровняв своё дыхание, продолжал всё так же смотреть в потолок, пребывая в смятении.       Его чувства к брату меняются. Они не просто становятся сильнее, не просто заполняют всё его нутро, а меняют саму сущность. Если раньше Саске всеми правдами и неправдами пытался заполучить сначала внимание брата, затем его любовь, его тело и душу, то теперь он начал задумываться о том, что даже его самых сильных чувств может быть недостаточно. Что он, своим возвращением и признанием, своим эгоизмом, своей властью и вседозволенностью отнял у Итачи будущее, которое могло бы стать вполне счастливым. Да, Саске не представлял своей жизни без него, а вот Итачи не просто представлял — он планировал. Свою жизнь без него.       — Что с тобой? — негромко спросил Итачи, когда после утренних работ братья столкнулись на кухне. — Ты с утра ни слова не проронил. Я чем-то расстроил тебя?       Саске, налив стакан холодной воды, залпом выпил его. Поставив на место, он оперся на кухонную тумбу, сверля брата глазами.       — Итачи, прими предложение Изуми, — резко произнёс юноша, заставляя старшего Учиху вздрогнуть.       — Что? — изумился тот. — О чем ты говоришь?       — О ребенке, — так же грубовато продолжил юный Учиха. — Я думал о твоих словах всю ночь и всё утро. Ты до сих пор хочешь этого, хоть и лжёшь самому себе. Но я точно знаю, что хочешь. Я начал понимать, чувствовать тебя, распознавать твою ложь, какой бы идеальной она ни была. Так вот, — он перевёл дыхание, продолжая смотреть на удивленного брата. — Хотя бы у одного из нас должен быть ребенок. Я знаю, что у меня не получится быть отцом, но ты…       — Саске, — попытался остановить его брат, но тот замотал головой.       — Нет, дослушай меня. Теперь я начал думать не только о себе, но и о тебе. Мои чувства к тебе становятся сильнее, как и моя одержимость тобой. Но чувства уже не такие эгоистичные, как прежде. И если ты этого хочешь… то я готов переступить через себя. Если ребенок действительно принесет тебе счастье, я готов исчезнуть из твоей жизни, чтобы не мешаться. Это всё, что я хотел сказать, — он тут же сорвался с места и быстро выбежал во двор, не дав брату даже и слова сказать.       — Да что с тобой происходит? — тяжело вздохнул Итачи, понимая, что младшего уже и след простыл. Он молча встал возле плиты, приготовил завтрак и накрыл на стол как раз к приходу матери. Та была уже одета, а в руках держала сумку.       — Доброе утро. Ты один? — повесив сумку на угол стула, Микото чмокнула его в щеку и потрепала по голове. — Мне показалось, что я слышала голос Саске.       — Да, он был здесь. И убежал, — вздохнул Итачи.       — Что-то случилось? — с беспокойством спросила она, накладывая себе риса и наливая чая.       — Ничего страшного, мы просто не успели договорить. Саске, как обычно, не дослушал и всё решил сам.       — Видимо, у вас это наследственное, — усмехнулась Микото, наслаждаясь вкусом копченой скумбрии. — Что у Фугаку, что у тебя и у Саске. Вы всегда рубите с плеча. Саске похож на отца — они оба импульсивные и эмоциональные. Я думала, что ты будешь другим. Да, ты другой — более уравновешенный и рассудительный, но…       — Я не буду совершать прежних ошибок, мама, — успокоил её Итачи. — Сейчас найду Саске и поговорю с ним. Сегодня у меня выходной, так что я могу его посвятить нашей семье.       — Хорошо, таким ты мне больше нравишься, чем вчера, — улыбнулась Микото. Не успели они допить чай, как послышался негромкий лай Мадары. Микото, поднявшись на ноги, вышла во двор, а через несколько минут вернулась. И не одна.       — Доброе утро, Итачи-кун, — молодой человек услышал знакомый женский голос, который немало его удивил.       — Какой сюрприз, Изуми-чан, — радостно произнесла Микото, поглядывая на своего застывшего сына. — Ты как раз к завтраку. Хочешь чая?       — Нет, благодарю, Микото-сан, я уже поела, — вежливо ответила она и перевела взгляд на кондитера. — Итачи-кун, я бы хотела поговорить с тобой. По поводу вчерашнего.       — Вот как, — ровно произнёс старший сын. — Тогда нам лучше пойти в мою комнату.       — Нет, оставайтесь здесь, — перебила их Микото. — Я не буду вам мешать. Мы с Кушиной договорились сегодня съездить в столицу, пройтись по торговым центрам, — захватив свою сумочку, она помахала ребятам и вышла из дома, напоследок погладив Мадару, но не забрав его с собой. Пёс, недовольно прорычав, вернулся на кухню, лёг у входа, с интересом поглядывая на двух молодых людей, которые в замешательстве застыли возле стола.       — Ты подумал над моими словами, Итачи-кун? — осторожно спросила девушка, пока тот наливал им чаю. Одну чашку он оставил себе, а другую протянул гостье. Однако та даже не притронулась.       — Да, я думал об этом, — спокойно ответил кондитер, в свою очередь делая глоток из чашки. — Но ты уже должна была понять и сама, что я не смогу поступить таким образом. Не смогу сделать ребенка и оставить тебя. Я знаю, по природе своей мужчины не так привязаны к детям, как женщины. Многие мужья бросают своих жен с детьми, чего уж говорить об обычных возлюбленных вроде нас с тобой. Но я не такой. Я не смогу спокойно жить, зная, что где-то существует мой ребенок. Меня будет тянуть к нему, в тоже время, меня будет разрывать от чувств к Саске и виной перед ним за любовь к другому человеку.       — Тогда просто оставь его. Вы и сами не понимаете, что творите, но я уверена, если он уедет, тебя отпустит. Так уже было. Когда его не было, у нас с тобой всё было хорошо. Почему не попробовать ещё раз?       — Изуми, — голос шиноби зазвучал строже и холоднее. — Больше так не получится. Я не смогу оставить его, а он — меня. Мы уже перешли черту и вернуться к прежней жизни не сможем. Один из нас обязательно будет страдать, а другой не обретет счастья от мучений первого.       — Значит, ты хочешь, чтобы страдала я? — едва слышно спросила она.       — Почему ты так решила? — слыша в её голосе упрек, опешил старший Учиха.       — Потому что в погоне за своим счастьем ты лишаешь счастья меня. Обо мне ты когда-нибудь думал, Итачи-кун? — она сделала шаг вперед и, обогнув стол, приблизилась к застывшему парню. Подняла руку и осторожно коснулась пальцами его лица. Тот не отстранился, не отбил её руку, но заметно побледнел, будто его захватили в ловушку.       — Это ведь не так сложно, правда? — послышался ласковый шепот прямо перед его лицом.