Ложь закрытых глаз

      Рассвет только-только начал заниматься, а братья Учиха уже переступили порог собственного дома. C Наруто они расстались ещё у Главных ворот. Тот всю дорогу подозрительно косился на братьев и пытался их отвлечь своими разговорами, но в такой напряженной ситуации даже он оказался бессилен. Итачи что-то односложно отвечал, а Саске так вообще молчал, полностью погруженный в свои мысли. Поэтому Узумаки бросил это дело и перед расставанием лишь пожелал им удачи, надеясь, что всё разрешится само собой.       Вернувшись домой, Итачи решил не терять времени и сразу же отправился в хлев, чтобы отвести коров на пастбище. Саске хотел последовать за ним, но после ночного купания и перелёта задрог, поэтому скорее поспешил в душ. Включив горячую воду, он встал под неё, ощущая, как капли обжигают спину. Впрочем, так согреться быстро не выйдет. Сейчас бы залезть в горячий источник и расслабиться по полной... Они столько путешествовали во время миссий, но ни разу не задерживались на горячих источниках. Саске подумал, что это очень большое упущение и его нужно как-то исправить. Впрочем, сейчас было не до фантазий и грёз — после случившегося Итачи наверняка весь на нервах, хотя держится как обычно хладнокровно. Саске не терпелось поговорить с братом: ведь при Наруто они и словом не обмолвились о случившемся. Каждый думал о своём, но наверняка об одном и том же. Младший Учиха старался скорее согреться, чтобы поймать брата в огороде или в хлеву, ведь он как никто другой знал, как Итачи любит убегать от прямых разговоров и скрывать всё в себе. Однако его планы нарушил сам старший брат, когда тихо постучался в дверь ванной комнаты. Саске удивился, увидев его здесь. Он-то думал, прошло всего минут пятнадцать, но оказалось, пока младший Учиха пытался отогреться, старший уже расправился с половиной хозяйственных дел.       — Не возражаешь, если мы примем душ вместе? — спросил Итачи, заходя внутрь. От него чуть-чуть тянуло коровами и навозом, впрочем, Саске давно привык к этим сельским запахам, и они ему даже нравились. Ведь эти запахи были очень родными и домашними.       — Ты ещё спрашиваешь? — усмехнулся юноша, немного двигаясь в сторону. — Я так замёрз после этого озера, что не могу отогреться. Ты очень кстати, — добавил он, пока брат раздевался. Итачи, тоже едва заметно улыбнувшись, приблизился, ощущая, как капли воды начали попадать на тело. Саске, закрепив лейку повыше, прижался к нему, а брат, обхватив его руками, ещё больше притянул к себе. Младший Учиха так хотел расспросить его об отце, но сейчас в такой интимный момент этот разговор бы всё испортил. Может, действительно будет лучше его ненадолго отложить?       — Теперь я снова я, — прошептал Саске, гладя его по спине и ощущая его дыхание на своём плече.       — Это было сложно: находиться так близко к тебе и не иметь возможности коснуться, — признался старший Учиха, с удовольствием вдыхая запах его тела. — Я слишком пристрастился к тебе. Прежде мог контролировать всё, что угодно, но сейчас…       — А я не мог, никогда, — усмехнулся Саске, чувствуя, как пальцы брата сжимают его волосы на затылке, а губы жадно прижимаются к его губам. Сочный и яркий поцелуй заставил младшего Учиху мучительно простонать от этой сладостной ласки. Желание Итачи передавалось очень ясно: и духовно, и физически он стремился к единению со своим братом. Саске тоже очень-очень хотелось близости с ним, но брать инициативу в свои руки он не решался, ощущая, что Итачи хочет действовать сам.       Стоя под струями воды они целовались очень долго и инстинктивно гладили друг друга по спине, плечам, ягодицам и ногам. Саске чувствовал, как бедро брата давит на его пах и от этого давления и прикосновений начал заводиться. Он знал, что и Итачи тоже возбужден и наслаждается этим возбуждением, не отрываясь от губ братишки и не давая ему коснуться его или себя. Саске нравилась эта игра, этот жар крови во всём теле и, особенно, внизу живота. Эта лёгкая дрожь в руках и ногах, прилив сил и эмоций. Ему хотелось растянуть эти упоительные мгновения, в то время как тело стремилось достичь пика удовольствия как можно скорее. В этом противоречии было особенное наслаждение, создать которое могли только они вдвоём.       Саске ощутил, как брат прижимает его к прохладной кафельной стене. Младший Учиха давно согрелся, и сейчас этот холодок был даже приятен. Итачи навалился на него, вжимая в эту стену, а сам стремясь ощутить каждый миллиметр его тела. Их поцелуй окончательно так и не прервался, а тела то и дело немного двигались, в итоге сдаваясь под напором одолевающей похоти. Накал оказался настолько сильным, что они закончили, практически не касаясь друг друга руками, лишь целовались и прижимались телами.       — Тебя обычно упрашивать надо, а тут сам пришёл, — ухмыльнулся Саске, часто дыша после небольшой игры. — Это из-за того, что произошло ночью? Из-за встречи с отцом?       — Да, — признался старший брат, вставая под воду и прикрывая глаза. — Такого нервного напряжения я ещё не испытывал. Я чувствовал себя натянутой струной, которая вот-вот была готова порваться. Даже тело своё контролировать не мог. Я понял, что не найду покоя, пока не избавлюсь хотя бы от части этих эмоций.       — Представляю, каково тебе было, — пробормотал Саске, помогая ему мыться. — Я бы сорвался. Не смог бы сдержаться, как ты.       — Да, я тоже ощущал себя на грани, — вздохнул Итачи, — и всё же смог подавить свои эмоции.       — Но теперь нужно избавиться от них, верно? — хитро спросил младший брат. — В таком взбудораженном состоянии вряд ли получится отдохнуть.       — Сейчас стало полегче, — хмыкнул Итачи и, не удержавшись, щёлкнул младшего по лбу, на что тот, конечно же, недовольно сморщился. Саске больше не стал поднимать эту тему, внутренне надеясь на желание старшего брата. Они вместе вымылись, переоделись во всё чистое и отправились в комнату младшего Учихи, чтобы немного отдохнуть. Саске почувствовал усталость и сонливость сразу же, как его голова коснулась подушки, но позволить себе уснуть не мог, не добившись от Итачи правды. Или близости. Что-то, но он должен был получить.       — Ну и? — поворачиваясь к брату и разглаживая его длинные волосы, спросил юноша. — Теперь расскажешь?       — Расскажу, хотя рассказывать особо нечего, — ответил старший брат после такого перенапряжения ощущая слабость во всём теле. — Мне действительно хотелось много чего сказать отцу за все эти шестнадцать лет, что он оставил нас с мамой. Но я смог сдержаться, ощущая его состояние. И дело не только в ранении, Саске. Отец изменился. Ты чаще виделся с ним, поэтому эти изменения не так сильно бросались тебе в глаза. Отец уже не так молод, хотя опыта и силы у него явно больше. Но я заметил, что его глаза очень ослабли. Видимо, в своих приключениях он частенько пользовался Мангекё и теперь расплачивается за это. Если он продолжит также расточительно бросаться своей силой, то через полгода — максимум, год, ослепнет. Он сам понимает это, но сможет ли остановиться? — спросил сам себя Итачи. — Но интереснее то, что он сожалеет о своём поступке. Сожалеет, что тогда из-за своей учиховской крови и эмоций оставил нас с мамой. Ему потребовалось шестнадцать лет, чтобы осознать это. Однако так просто вернуться он не может, ибо чувствует себя виноватым, особенно, перед мамой. Мы говорили с ним о ней, немного о тебе и обо мне. Я предложил ему вернуться и хотя бы попытаться исправить те ошибки, которые он совершил.       — Вернуться?! — Саске даже приподнялся от такого. — Ты что? Я каждый день надеюсь, что он не приедет, а ты сам позвал его?       — Да, — спокойно подтвердил Итачи, кладя ладонь на затылок младшего и прижимая его к себе. — Я знаю, он желает этого и желает давно, но не может переступить через себя. Саске, так будет лучше, если он вернётся, — ощущая, как разволновался братишка, подчеркнул он.       — Для кого лучше? — продолжал негодовать тот. — Мной он будет помыкать, тебя вообще изгонит, а…       — Для мамы, — перебил его старший Учиха. — Саске, я не думаю, что мы с тобой постоянно сможем быть рядом с ней. Я знаю, что отец нас не примет, да и маме это удаётся с трудом. Но если они будут вместе, станет намного легче. К тому же, рано или поздно, но он всё равно планировал вернуться.       — На этот раз лучше не поздно? — усмехнулся Саске.       — Да, пожалуй. Отец сказал, что если он вернётся, то захочет проверить мою силу. Это меня волнует немного больше, чем всё остальное. Мне бы хотелось избежать напрасных битв.       — И мне тоже, — процедил Саске в очередной раз вспомнив о своей медитации. — Может, мне вернуть тебе глаза? Чтобы ты смог одержать над ним победу? — предложил он.       — Хм, ты сомневаешься, что я могу победить его без глаз? — улыбнулся Итачи.       — Я знаю твою силу, нии-сан, но я также знаю силу отца. И если вы столкнётесь… — он прервался, вспомнив кое о чем. — А как насчет глаз, которые нам обещал Орочимару? Сколько уже прошло, месяца два?       — Да, примерно, — согласился Итачи. — Неплохой вариант, но всё же, убедить отца я хочу без сражений и без глаз. Впрочем, если ситуация действительно будет крайней, тогда придётся принять помощь даже от нукенина, — улыбка Итачи стала немного загадочной, и Саске показалось, что речь сейчас идёт не только о глазах.       — Я заметил, что в последнее время ты разучиваешь странную технику, — поделился своими предположениями младший брат. — И напеваешь себе что-то под нос. Не расскажешь мне о ней?       — Если расскажу, и ты тоже захочешь её выучить, то я лишусь своего секретного оружия, — Итачи снова шутливо ткнул его в лоб. Саске успел перехватить его руку и стиснул пальцы.       — Ладно, можешь не говорить, — пробурчал он. — Но она сильная? Она поможет тебе победить, если что?       — Да, она очень сильная, Саске, и на удивление безопасная. Но невероятно трудная, — признался он. — Это звуковое гендзюцу жаб с Горы Мьёбоку, и ещё ни одному человеку не удалось применить её.       — Но ты справишься, — утвердительно произнёс Саске. — Ты же мой брат.       — Может быть и справлюсь, когда стану глубоким стариком, — хмыкнул старший Учиха. — Впрочем, сейчас не время для лекций, — философский настрой Итачи сменился на более приземленный, и он, подтянув брата к себе, забрался на него сверху. Саске в предвкушении облизнул губы и ткнулся кончиком носа в его подбородок, слегка потираясь о него.       — Сегодня ты главный? — игриво спросил младший брат, ощущая настойчивость любовника.       — А когда я был не главным? — улыбнулся Итачи, скользя губами по его шее и вслушиваясь в учащенное дыхание. — Думаешь, ты имеешь меня только потому, что тебе так хочется? — он двинул бедром между ног брата, заставляя их раздвинуть, и Саске от приятных ощущений прикрыл глаза.       — Потому что тебе так хочется, — забравшись руками под его футболку, юноша с удовольствием погладил брата по спине. — А раз хочется тебе, то хочется и мне, — сделал вывод Саске. — Хотя признаться, в последнее время мне действительно хочется быть главным, — он сделал усилие и опрокинул брата, поменявшись с ним местами. Итачи, ощущая, как тот убирает челку с его лица, в задумчивости поджал губы.       — Ведь последний раз я расплатился и выдержал твоё наказание, — напомнил Саске, гладя брата по лицу. — Теперь ведь… моя очередь? — он опустил руку вниз, провёл по его корпусу и стиснул пальцы в паху. Итачи, прикрыв глаза, чуть изогнулся под ним, но не успел Саске спустить с него штаны, как они снова поменялись местами, и старший Учиха навис над младшим сверху.       — Да, наверное, ты прав, — рассудительно произнёс он, тоже касаясь век и щёк братишки, читая таким образом эмоции на его лице. — Но ты же знаешь, что последнее слово за старшим братом? — проводя по губам, он остановился и чуть надавил на створки, проникая между ними. Саске сначала мягко обхватил пальцы губами и даже коснулся их кончиком языка, но после внезапно стиснул зубами и ощутимо куснул их.       — Котёнок решил показать свои зубки? — шутливо спросил Итачи, убирая пальцы с губ и сжимая ими подбородок.       — И не только зубки, — Саске удалось скользнуть ладонями под его брюки и с удовольствием впиться пальцами в ягодицы.       — Но и коготки, — ухмыльнулся Итачи, ощущая его мёртвый захват и вместе с ним желание младшего братишки безоговорочно владеть им. — Саске, обещаю, — мягко произнёс старший Учиха, — в следующий раз ты будешь делать то, что захочешь. Но сейчас… — он с силой, но всё же оторвал от себя руки брата и, прижав их к постели, страстно примкнул к его губам, сразу же проникая языком. Саске глухо простонал, но сопротивляться больше не стал, ощущая, как одно желание настойчиво перекрывается другим.       — Вечно обещаешь мне этот следующий раз… — в бессилии прошептал он, понимая, что тело, благодаря усилиям Итачи, просит иного. Саске сам стремился избавиться от одежды и как можно скорее соединиться с братом. Итачи жаждал этого не меньше, поэтому как только их футболки и брюки упали на пол, тела тесно переплелись друг с другом: старший брат лёг сверху, а младший обхватил его руками и ногами, принимая целиком и без опаски. Саске ощущал его нетерпение по резким движениям и слишком крепким объятьям. Итачи старался держать себя в руках и двигаться в одном темпе, но эмоции и возбуждение слишком сильно захватывали его. Он даже не дал Саске привыкнуть и ощутить весь вкус соития, как подошёл к финалу, хотя обычно всегда заканчивал вместе или после любовника. Младший брат недовольно простонал, когда старший отстранился и коротко поцеловал его в лоб. Сам Саске только разогрелся и жаждал продолжения как никогда.       — Если ты собираешься на этом закончить, то я… — с угрозой начал юный Учиха, но продолжить не смог, поскольку брат резко перевернул его на живот и так вжал голову в подушку, что тот чуть не задохнулся. Юноша даже забил кулаками по кровати, поскольку любовник так и держал его затылок.       — Тише, глупый брат, — Итачи, наконец, дал ему вздохнуть и снова забрался сверху, — твои угрозы всё равно ни к чему не приведут, — он опустился на тело Саске, ощущая, как тот трепещет с головы до ног. Юноше снова стало тяжело дышать, а от близости брата и собственного возбуждения стало невероятно жарко. Он терпел до последнего, покусывая и облизывая губы, но бездействие любовника уж очень затянулось. Итачи просто лежал на нём и вслушивался в стук сердца, а также наслаждался запахом, исходящим от волос и напряженного влажного тела. Саске пытался скинуть его с себя и наброситься самому, но брат оказался весьма настойчив в своих желаниях. Оставалось только одно: использовать ниндзюцу или гендзюцу, чтобы выйти победителем в этой схватке, хотя на любовном поприще это было не совсем уместно.       Итачи как будто прочитал его мысли, поскольку как только Саске об этом подумал, брат наконец-то шевельнулся. И не просто шевельнулся: в нём будто что-то переключилось, настолько резко изменились его намерения. Не говоря ни слова и даже не предупреждая, он снова овладел Саске прямо в той позе, в которой они лежали. Практически намертво прижав его к постели и заставляя задыхаться от каждого движения. Краем сознания Саске понимал, почему брат всё делает так — он был похож на того Итачи, к которому вернулись глаза. Ему хотелось подавлять и подчинять, тем самым убедиться в своей силе и избавиться от всех эмоций, которые распирали его нутро. Итачи не был резок или груб, но в каждом движении чувствовалось подавление и подчинение, и даже если бы захотел, Саске не мог сопротивляться ему. Наоборот, младшему Учихе только больше хотелось смиряться и подчиняться, понимая, какое несравненное удовольствие это доставляет брату и ему самому.       — Что с тобой? Больше не противишься мне? — сладкий шёпот Итачи пробирал до самых костей, отчего стонать хотелось ещё громче. Саске как мог сжимал зубы, но когда почувствовал кончик языка брата на своём ухе, всё-таки не выдержал и сладостно выдохнул.       — Нет… — он шевельнулся под братом, ещё сильнее цепляясь пальцами в постель. — Ещё… — попросил Саске, ощущая, как собственная слюна течет по губам.       — Разве? — Итачи навалился на его тело, исполняя желание братишки и заставляя его вновь сдавленно прокричать. — Ты же всеми силами пытался быть сверху, — припомнил ему старший брат, склоняясь и покусывая плечо. Саске, затрепетав под ним, уперся локтями в постель и чуть приподнял голову.       — Просто я забыл, как же чертовски хорошо отдаваться тебе, — тяжело дыша, ответил он и как мог скосил глаза на Итачи. Юноша заметил на его лице слабую улыбку и, не сдержавшись, неуклюже коснулся его губ, изгибая шею и спину. Старший Учиха, ощущая его жадные касания, тоже изогнулся и прижался к губам, поддерживая его голову. Также он смог ещё раз двинуться, наслаждаясь протяжным стоном брата. Для поцелуев эта поза была не особо удобна, поэтому, благодаря усилиям Саске, через несколько мгновений они поменялись местами: Итачи оказался снизу, слегка обескураженный рывком младшего брата, а тот сел на него сверху, зажав руки и впившись в губы. Хотя бы так, но Саске всё равно добился своего и взял их процесс под свой контроль, ощущая любовника глубоко в себе.       Впрочем, наслаждался он этим недолго: Итачи не видел его, но свежие образы в его памяти помогли очень ярко представить братишку, сидящего сверху, и эта картина вышла настолько ошеломляющей, что шиноби ощутил, как теряет контроль. Он резко поднял спину и сжал брата в крепких объятиях, слыша сдавленное «ох». На Саске его порыв произвёл неизгладимое впечатление: тело затрепетало и замерло в преддверии сильного экстаза. Итачи почувствовал этот трепет, почувствовал, как Саске весь содрогнулся и сжал его своим нутром. Ему нужно было ещё чуть-чуть, ещё одно движение, чтобы достичь упоения, но сам он двинуться не мог, да и его любовник тоже. Теряя над собой контроль, Итачи не мог упасть в эту пропасть один и, чтобы подтолкнуть брата, с силой укусил его в плечо, вызывая ошеломительные ощущения. Саске весь изогнулся, откинул голову и хрипло застонал, впиваясь пальцами в волосы любовника. Итачи, ощущая солоноватый вкус во рту, толкнул брата на кровать и всё-таки сделал ещё пару глубоких движений, оставляя всё семя в нём. Когда последние мгновения удовольствия сошли на нет, старший Учиха отстранился и, выпрямив спину, сел на постель. Саске, тяжело дыша, смотрел на то, как брат поправляет растрепанные волосы. Сначала он слабо сжимал ногами его пояс, а затем слегка надавил коленом на его пах.       — Дай мне его, — голос Саске удивительно переливался то ли игривостью, то ли угрозой. Старший Учиха, ухмыльнулся, коснулся пальцами своей плоти, будто хотел прикрыться.       — Это не гигиенично, — натянуто произнёс он, отстраняясь.       — Да что ты, — Саске тоже поднял корпус и успел схватить его за плечи. — А сам не помнишь, как сосал после этого? — шепнул он на ухо и чуть оттянул мочку зубами. Итачи, изловчившись, ткнул брата в лоб, и пока тот негодовал, спрыгнул с кровати и направился в ванную комнату. Саске, рухнув на постель, раскинул руки и ноги, смотря в потолок. Голову наполняли разрозненные мысли, и Учиха не мог ухватиться ни за одну из них.       Расслабившееся тело обмякло, к нему вновь вернулась сонливость. Он даже прикрыл глаза, ощущая, как потяжелели веки. Это состояние было каким-то пограничным, между сном и явью: Саске то ли видел, то ли грезил, как брат вернулся в комнату, как его прохладные и влажные после воды пальцы скользнули вдоль живота к груди, вызывая мурашки. А вот когда кончики коснулись губ, обводя их очертания, Саске очнулся и понял, что это никакие не грёзы, а реальность. Внизу живота тут же начало всё разогреваться и напрягаться, а язык сам собой потянулся и лизнул мягкие подушечки.       — Мне показалось, что ты спишь, — проронил Итачи, склоняя над ним голову и будто смотря сверху вниз.       — Думал так просто избавиться от меня? — проворковал Саске, убирая от лица его пальцы. Перевернувшись на живот, он подобрался к брату и, поднявшись на колени, прижался щекой к его груди. Сначала вслушивался в стук сердца, которое билось ровно, но как показалось юному Учихе, тяжело. Затем примкнул к телу губами, мягко целуя кожу, покусывая, и обводя языком соски, а спину поглаживая руками, и снова прислушиваясь к стуку сердца. Убедившись, что оно ускорило ритм, Саске хотел опуститься ещё ниже, но старший брат внезапно крепко стиснул его в объятьях и заставил замереть.       — Что с тобой? — негромко спросил младший Учиха, слыша, как сердце старшего забилось ещё быстрее.       — Саске… — проронил тот, утыкаясь ему в плечо, — хочу увидеть тебя… — так осторожно попросил он, будто опасался, что младший брат откажет.       — Надо же… — опешил юноша. — Прежде ты всегда говорил, что не хочешь привыкать к свету.       — Да, я помню. Но ничего не могу с собой поделать, — его правая ладонь прижалась к щеке брата, а пальцы провели по губам. — Хочу видеть тебя.       — Ладно, — когда объятья ослабли, Саске отстранился, а затем поднялся с кровати, — ты знаешь, у нас два варианта: либо зеркало, либо я ищу по всей Конохе глаза и приношу тебе.       — Нет уж, слишком долго я ждать не намерен, — слабо улыбнулся Итачи, и Саске, стиснув его кисть, подошёл к зеркалу, что висело на дверце шкафа. Увидев своё обнаженное тело, да ещё со следами их акта любви, юный шиноби невольно отвёл взгляд в сторону, но через секунду почувствовал, как глаза сами возвращаются к центру и смотрят прямо на него. На его лицо и тело.       На щеках тут же появился румянец, а сердцебиение участилось. Поначалу Итачи просто стоял за его спиной, держа брата за руку и получая визуальное наслаждение от красивого молодого тела, которым недавно он владел. Его немного забавляло, как робко и смущенно выглядел Саске в этот момент, словно стеснялся своей наготы, хотя в любое другое время он был агрессивен и напорист, и отсутствие одежды было ему нипочем. Впрочем, одного визуального наслаждения старшему Учихе было мало: вскоре он начал касаться брата и целовать его. Сначала он вновь трогал лицо, обводил овал, глаза и губы, сравнивая свои ощущения со зрением и без. Затем, немного выступив из-за спины, начал касаться губами его шеи, немного оттягивал кожу и оставлял на ней небольшие синяки. Его ладони скользили по груди юноши, и Саске был бы рад зажмуриться от удовольствия, но не мог, безотрывно наблюдая за всеми ласками и смущаясь от этого ещё больше. Его лицо горело ярче, а тело начало покрываться приятной дрожью, когда пальцы скользнули по плоскому напряженному животу и, добравшись до паха, обхватили плоть. Саске дёрнулся и прижал затылок к плечу брата, а тот, на мгновение прервавшись, лизнул языком контур его уха.       — Саске, ещё немного, — попросил он, слыша, как часто и прерывисто дышит младший брат. Глаза он закрыть не мог, и Итачи видел всё. Видел, как младший брат нестерпимо быстро возбуждался, как его член наливался кровью, твердел и поднимался буквально на глазах. Как его орган стал влажным и пульсирующим, жаждущем погрузиться в тёплый рот или нутро. Тело Саске стало очень напряженным, и все его мышцы отчетливо проступили сквозь кожу. Старшего брата это тоже сильно восхищало, ему хотелось коснуться каждой рельефной поверхности его тела, но видеть младшего, томящегося от похоти, оказалось невероятно сладостно. От того, что он очень редко видел своего брата в таком соблазнительном виде, Итачи завёлся сам и снова зашёл за спину Саске, чтобы потереться плотью между его половинок. Саске от этого упоения затрясло ещё больше, и он даже беззвучно простонал, ощущая, как удовольствие начинает настигать его. Юноша был сильно возбужден от лицезрения собственной порочности, а ласки брата и его напряженный член позади, который вот-вот должен был войти в его тело, сделали своё дело, окончательно ввергнув его в пучину сладострастия. Он излился прямо на свой живот, одновременно ощущая, как любовник заканчивает ему на спину.       Саске обмяк в его руках, часто дыша, но даже после этого Итачи его не отпустил, продолжая смотреть его глазами. После оргазма краска спала с щек младшего Учихи, но отчего-то он всё равно хотел спрятаться, сбежать в ту тьму, в которой пребывал Итачи.       — Саске, у тебя очень красивое тело, — проронил старший Учиха, вновь касаясь его живота и размазывая по нему семя, одновременно проводя по прессу.       — Не красивее, чем у тебя, — буркнул младший и слегка изогнулся, чувствуя, как сперма Итачи со спины течет прямо между его ягодиц.       — Нет, твоё совершенно, — возразил старший брат, — в нём нет ни одного изъяна. Оно — будто древняя скульптура на которую хочется бесконечно смотреть и прикасаться.       — Ты можешь это делать, — заявил младший Учиха. — Будешь это делать. Как только раздобудем тебе глаза… можешь смотреть на меня, хоть каждый день. Правда, тебе это быстро надоест, ты привыкнешь и увидишь все мои недостатки, — тут же иронично добавил он.       — Но тебе же не надоело видеть моё тело? — Итачи, наконец, освободил его глаза, и юный Учиха, несколько раз моргнув, развернулся к брату, который отчего-то погрустнел.       — Да мне его просто видеть мало, — тут же возразил Саске. — Мне нужно обнимать, касаться, целовать, кусаться, оставлять на тебе засосы и синяки… Чувствовать тебя внутри, во рту, погружаться в тебя, владеть тобой… — дыхание Саске снова сбилось, когда он вспоминал обо всех ощущениях, что говорил. — Ты сам знаешь, каково это, — младший брат коснулся ладонями его груди, а затем начал спускаться вниз, ведя сначала по бокам, а затем по бёдрам, одновременно опускаясь на колени.       — И вообще, ты прервал мои планы, — проворчал шиноби, облизывая и увлажняя свои губы. Итачи слабо дрогнул, когда пальцы младшего брата прикоснулись к его плоти, и чуть подался вперед, ощущая жаркое давление языка. Несколько минут назад, когда брат ласкал его перед зеркалом, юному Учихе тоже очень сильно хотелось касаться его, особенно, заполнить свой рот, который не мог долго находиться без дела. Саске знал, что любовнику безумно нравятся эти ласки и надеялся, что брат понимал, что и ему тоже. Он очень нежно и чувственно облизывал языком его достоинство, брал в рот, посасывал, ощущая, как плоть твердеет и увеличивается. Снова отстранился и снова скользил языком по более твёрдому стволу. Смотрел на брата снизу вверх, своими острыми глазами замечая лёгкий румянец на его щеках и покрасневшие губы. Глаза Итачи были закрыты, но наверняка в своей тьме он видел неугасаемые образы. Образы того, что видел совсем недавно и сохранил в памяти навсегда.       Когда плоть брата стала совсем твёрдой и с трудом начала помещаться в рот, Саске почувствовал давление. Пальцы любовника стиснули его волосы на затылке, а бёдра немного толкнулись вперед, отчего член вошёл в рот глубже. Саске невольно зажмурил глаза и перестал дышать, свыкаясь с этим ощущением, которое было ему знакомо. Ради Итачи он был готов пойти на многое, даже терпя собственные неудобства, но брат его мучить долго не стал: судорожные сжатия горла были невероятно приятными, но он знал, чего они стоили Саске. Поэтому, едва насладившись этим вкусом, он отстранился и открыл глаза, мечтая увидеть, как изо рта младшего Учихи сочится слюна и его смазка.       — Почему ты остановился? — Саске вытирал пальцами рот, тоже смотря на него. — Я хотел до конца…       — Если аперитив будет слишком вкусным, — Итачи улыбнулся, стиснул брата за плечо и поднял его на ноги, после чего подтолкнул к кровати и забрался туда сам, — тогда я не дойду до основного блюда, — он двинулся прямо на младшего, и Саске пришлось лечь на кровать, поскольку любовник забрался сверху.       — Тебе моя помощь не нужна? — Итачи тоже коснулся его плоти, и юноша сладостно содрогнулся. На самом деле, ничто не возбуждало сильнее, чем прикосновения к брату, поэтому Саске уже давно ощущал ноющее возбуждение и стремился в него окунуться, но ради Итачи терпел. Теперь же, когда любовник сам прикасался к нему, сдерживаться стало невмоготу.       — Сам справился… — выдохнул Саске, обвивая руками его плечи, а ногами — бёдра. — Войдёшь в меня? — страстно попросил он, опаляя дыханием его губы.       — Как ты хочешь? — игриво спросил Итачи, проводя влажной головкой меж его ягодиц.       — Резко и быстро, — прерывисто прошептал Саске, ощущая, как из правого уголка рта стекает упущенная слюна.       — Хочешь, чтобы я был груб с тобой? — Итачи вопреки словам нежно погладил его по голове, убирая челку со лба.       — Какой бы ни была твоя грубость, она всё равно наполнена любовью, — проговорил Саске. — Я чувствую её в каждом движении. Так что… да. Хочу. Хочу… — простонал он, уже ощущая, как брат наполняет его тело. Глубоко и резко — именно так, как он желал. Саске откинул голову, прижимаясь затылком к постели и понимая, что готов потерять рассудок от этого опьяняющего чувства. Сколько бы раз они это не делали, он всё время забывает, насколько же пленительным бывает это соитие, а как только оно случается вновь, ему уже не хочется останавливаться. Вот и сейчас, напрочь отбросив все мысли о доминировании над братом, он наслаждается каждым движением, прикосновением и поцелуем. Саске знал, когда-нибудь Итачи тоже захочет испытать подобное, но сейчас отказываться от шанса быть любимым, быть поглощенным этой страстью и нежностью, просто нелепо.       Чувства всегда захватывали их в самый непредвиденный момент. Сегодня всё началась с того, что Итачи был слишком взбудоражен после встречи и разговора с отцом, и чтобы хоть как-то избавиться от своего напряжения, перекинул все гнетущие эмоции на брата, обратив их в страсть. Саске понимал это, но постепенно и он, и Итачи начали осознавать, что теряют эту первопричину. Ведь нервы старшего брата давно расслаблены, а эмоции усмирены, но почему-то они не могут остановиться. Казалось бы, после двух полноценных половых актов любовники должны быть удовлетворены, и всё же они продолжают. Продолжают напитывать друг друга любовью до тех пор, пока не иссякнут все силы.       — Ничего не понимаю, — пролепетал Саске, раскинувшись поперек кровати и глядя в потолок. Глаза неумолимо закрывались, и стоило больших трудов не смыкать веки. Итачи, лёжа подле него, лениво поглаживал его голову, и его глаза, в отличие от брата, были закрыты. — Почему как только мы начинаем этим заниматься, то никак не можем остановиться? Ведь ты давно успокоился, мы оба получили удовольствие и удовлетворение, но зачем продолжали это? К чему так изматывать себя сексом? Ведь на последних разах наслаждение не такое пробирающее, возбуждение приходит не так быстро, да и само действо становится дольше и сил тратится больше. Зачем же мы продолжаем это делать, будто участвуем в каком-то марафоне? — усмехнулся Саске и скосил глаза на брата. Губы Итачи тоже слабо дрогнули, но глаз он не открыл.       — Это из-за страха, Саске, — негромко ответил старший брат. — Страха потерять друг друга. С нами так часто случается что-то непредвиденное, что мы подсознательно уже каждую минуту боимся потерять друг друга. Опасаемся, что этот раз может стать для нас последним, поэтому насыщаемся до предела. Даже перенасыщаемся, — уточнил он.       — И когда же мы перестанем попадать во все эти ситуации? Когда жизнь станет ровной и спокойной, чтобы мы были уверены в завтрашнем дне и не опасались потерять друг друга?       — Ты знаешь, что пока мы связаны с миром шиноби, это не случится, — возразил Итачи, двигаясь ближе к нему. — К сожалению, или к счастью, но наши чувства постоянно будут на острие, и каждый раз судьба будет проверять нашу любовь на прочность.       — Сколько раз мы уже вырывали свою любовь из её лап? — снова ухмыльнулся Саске и, развернувшись к брату, обнял его, как смог. — Пусть так. Я готов снова вырывать, раз за разом доказывая, что мы должны быть вместе. Просто знай, что я не оставлю тебя. Уговорами или силой, но я буду удерживать тебя при себе, чего бы мне это не стоило, — так решительно заявил он, что Итачи снова заулыбался.       — Глупый младший братик, почему это только ты будешь держать меня при себе? Я тоже тебя не собираюсь отпускать и верну, если вдруг захочешь уйти.       — Мне бы хотелось верить твоим словам, — вздохнул Саске, — но ты ведь порой готов пожертвовать всем, лишь бы сделать меня счастливым. И своими чувствами в том числе. Так что… — он осторожно поцеловал брата в макушку, а после опустился и спрятал голову у него на груди. — Позволь мне вести тебя, нии-сан…