Ложь закрытых глаз

      Следующая неделя, а за ней и ещё одна, показались Саске странными. На первый взгляд всё шло как обычно: они занимались хозяйством, Итачи уходил на работу в кондитерскую, а Саске отправлялся на миссии со своим закадычным другом, но всё-таки присутствие четвёртого человека в доме, хоть и крошечного, ощутимо давало о себе знать. И не потому, что он разрушил их привычный образ жизни, мешал или постоянно кричал. Нет, малыш был очень спокойным, и всё же постепенно внимание всех Учих начало вольно или невольно притягиваться к нему.       Больше всех изменились Микото и Мадара. Лабрадор теперь не дремал на террасе без дела, его вообще сложно было найти. Он не отходил от малыша ни на шаг и постоянно был рядом с ним: и когда тот спал, и когда ел, и когда его купали или гуляли с ним. Пёс был абсолютно не агрессивен, но если только ребенку угрожала хоть малейшая опасность, он тут же начинал скалиться и рычать, преграждая к нему путь. К малышу без опасений он допускал только Микото. Если приближались Итачи или Саске, Мадара подозрительно на них косился, обнюхивал и лишь после этой проверки допускал их. Впрочем, братья пока старались держаться в стороне, да и мама всё равно не выпускала его из рук.       — Мама с Мадарой просто стали ангелами-хранителями, — как-то раз поделился своими наблюдениями Саске, когда братья рано утром убирались в хлеву. Их теленок уже превратился в здорового бычка, и младший Учиха опасался контактировать с ним, поскольку если тот бросался, то запросто мог сшибить с ног и нанизать на рога. Они думали, куда его пристроить, ведь трёх животных было тяжело содержать, но отдавать или продавать бычка тоже было жалко — как-никак, с братьями его связывало многое.       — Да, я тоже заметил, — Итачи, собрав рассыпанное по хлеву сено, опустился прямо на стог, решив немного отдохнуть. Саске, конечно же, не мог упустить такой шанс и примостился рядом с ним, с удовольствием вдыхая запах сухой травы. Эти минуты единения в хлеву всегда были для него бесценными.       — Саске, — предупредительно произнёс Итачи, ощущая, как тот обнимает его и тянется к губам. — Утро только началось, у нас ещё много работы.       — Я знаю, — пробормотал тот. — Только один поцелуйчик для подзарядки? — попросил он и, не дожидаясь ответа, впился в губы старшего. Итачи ничего не оставалось, как принять его уговоры, а Саске постарался получить от этого поцелуя всё и сделал его максимально длинным и глубоким. А заодно, пользуясь моментом, стиснул брата в объятьях, чтобы сильнее ощущать его тело.       — Ладно, всё, всё, — когда оба поняли, что начали увлекаться и снова раскидывать сено, младший Учиха всё же прервался, задыхаясь от нахлынувших чувств. Адреналин и правда подскочил, а энергия в теле начала кипеть.       — Так сложно устоять… В этом сене, — вздохнул он, одурманенный запахом травы. — Всегда завидовал твоей выдержке, — недовольно отметил младший брат, наблюдая за тем, как Итачи выпрямляется и скидывает травинки с одежды. — Или, может, ты меня не хочешь? — с сомнениями спросил Саске, совсем как в детстве, когда старший брат отказывался поиграть с ним. Тут не удержался Итачи и ткнул его в лоб, чтобы братишка перестал бурчать.       — Была бы моя воля, я бы брал тебя где придётся, — надменно произнёс он, пока младший брат морщился от тычка. — Но мы не можем полностью принадлежать себе, поэтому приходится ограничивать себя и обуздывать желания, — уже мягче добавил он. — Я тоже очень хотел бы заняться любовью сейчас, но нам нужно много сделать по хозяйству, ведь у мамы теперь свои заботы.       — Да, да, — снова вздохнул Саске и хотел уже подняться, но брат его остановил.       — Знаешь, я кое о чем подумал, — задумчиво протянул он, и юноша сел обратно. — Помнишь, те сны, которые мы видели с тобой? — внезапно спросил Итачи, не спеша подниматься с сена и отпускать от себя братишку. — Перед тем, как отправиться на Остров Демона во второй раз?       — Да, когда мне приснился Мадара, а тебе — Изуна? — припомнил Саске, заметив в волосах брата мелкую солому и начав вытаскивать её.       — Именно тогда Орочимару взял наши клетки. Думается мне, что эти сны были неспроста. И Мадара так ведет себя не из-за инстинктов, — предположил Итачи. — Он стал очень осознанным, будто разум человека в нём сильнее пробудился.       — Хочешь сказать, что этот ребенок… — замялся Саске, поняв его предположения.       — Да, я думаю, что в нём, возможно, теперь душа Изуны, — вздохнул старший Учиха. — Конечно, всё это может быть лишь догадками, но чем больше проходит дней, тем я больше убеждаюсь в этом.       — Но почему? — удивлялся Саске. — Зачем ему вновь возвращаться сюда? Ведь Мадара больше не человек, значит, они опять не встретятся?       — Не знаю, не могу этого знать, — вздохнул Итачи. — Мадара уже достаточно старый, но он всеми силами стремится находиться рядом с ребенком. Значит, нам нужно найти технику, чтобы продлить его жизнь. Или перенести в другое тело.       — Снова животное? Или… — Саске многозначительно взглянул на брата, а тот покачал головой.       — Это должен быть только Учиха. Другое тело не выдержит такой сильной души.       — Что ж, тогда придётся воскресить нашего божка и заставить сделать его ещё одно тело из наших клеток, — фыркнул Саске. — Правда и защищать тогда придётся обоих от него же: руки-то у него загребущие.       — Я думаю, нам всё равно придётся выяснить, что с ним случилось и кто на него напал, — произнёс Итачи. — Если он вновь обретет физическую форму и захочет вернуть ребенка себе, то всей Конохе будет угрожать опасность.       — Ладно, как-нибудь разберемся с этим, — брякнул Саске и, всё же поднявшись на ноги, отправился на грядки.       Итачи говорил правду: теперь всё хозяйство легло на плечи братьев, потому что Микото всё своё время проводила с ребенком. Так же, как и Мадара, она не отходила от него ни на шаг и за такой короткий срок очень привязалась к нему. На её лице улыбка стала появляться гораздо чаще, чем прежде, да и сама она буквально расцвела, помолодев на несколько лет и похорошев. Как только малыш появился в их доме, они вместе отыскали в кладовой детскую кроватку, которую Саске починил и почистил — та стала как новая. Когда-то он и сам спал в ней, правда, конечно же, об этом не помнил. Микото поставила её у себя в комнате и полностью обустроила, также нашла старые игрушки и погремушки. Впрочем, малышу они пока не требовались, всё, что он делал — это ел и спал.       — Мне неважно, как был создан этот ребенок и кто его создал, — сказала Микото однажды, когда вся их семья, включая Мадару, после обеда разместилась в гостиной, послушать игру старшего Учихи на сямисэне. Итачи давно не устраивал таких вечеров и сам хотел выступить на публике, чтобы убедиться, что ещё играет с мастерством. Он сидел прямо в центре на татами, остальные слушатели разместились на диване и около него. Малыш тоже был с ними и, на удивление, успокоился под мелодию Итачи и молчаливо и с любопытством разглядывал всех присутствующих своими большими черными глазами.       — Если этот ребенок ничей, — Микото несколько свирепо посмотрела на сыновей, — то будет моим, — заявила мама, с нежностью смотря на крошечное создание. — В конце концов, он тоже Учиха, в нём та же кровь и та же плоть, что и в моих сыновьях. Значит, и он может быть моим сыном. Да, Мицуо? — ласково спросила она, поглаживая темноволосую головку.       — Мицуо? — хмыкнул Саске, тем временем почесывая Мадару за ухом. — Третий сын, да? — вспомнив значение этого имени, добавил он. — Может, назвать его как-нибудь по-другому? — он перевёл взгляд на Итачи, который опустил сямисэн на колени. — Изуной, например? — ненавязчиво предложил он.       — Если маме нравится Мицуо, пусть будет Мицуо, — ровно отозвался старший Учиха. — Ведь она больше всех нас заботится о нём.       — И как о нём не позаботиться? — негромко проговорила Микото, покачивая младенца. — Ведь он просто копия Саске, когда тот был маленьким!       — Что?! — разинул рот младший Учиха.       — Да, да, — подтвердила Микото. — Внешне. Но характер как у Итачи: малыш очень спокойный, не капризничает и редко плачет. Мечта любой молодой мамы, — улыбнулась она.       — Ты уверена, что хочешь заботиться о нём? — угрюмо спросил Саске. — Тебе не будет тяжело?       — Хм… На удивление, я не ощущаю усталости. Наоборот — у меня будто прибавилось сил, да и чувствую я себя лет на десять моложе. К тому же, вы ведь поможете мне? — она снова окинула взрослых сыновей суровым взглядом.       — Куда же мы денемся, — забурчал младший Учиха, опуская глаза.       — Я нашла ваши детские распашонки и пеленки, удивительно, как они сохранились, — усмехнулась Микото. — Но нужно купить подгузники и ещё несколько вещей. Саске, сходишь со мной в магазин? — попросила мама.       — Я-то схожу. А ребенок?..       — Я останусь с ним, — Итачи поднялся на ноги и отложил сямисэн. — У меня сегодня выходной, так что я свободен, — он приблизился к матери и протянул руки, забирая малыша. Микото осторожно, чтобы не побеспокоить, передала ребенка ему и поднялась с дивана, а после отправилась наверх.       — Ты уверен, что справишься? — пока мама собиралась, тихо спросил у брата Саске. — Ведь этот комок может вытворить всё, что угодно. И тут даже зрячий не сообразит, что делать.       Итачи, сев на диван, замер, прижимая малыша к себе, а тот издавал какие-то звуки и хватался руками за воздух, будто не хотел отпускать маму.       — Я справлюсь, к тому же, Мадара будет рядом, не волнуйся, — несмотря на то, что его голос звучал ровно, в нём слышалось напряжение. И Саске очень хорошо это чувствовал. Он сам опасался оставаться с малышом наедине, пугаясь его непредвиденных реакций, а уж Итачи и подавно совершал геройский поступок. Только почему-то мама безоговорочно ему доверяла.       — Мы постараемся вернуться как можно скорее, — пообещал ему Саске, видя, что брат сидит как на иголках. — Только продержись, ладно? — он сжал его плечо и ушел только после того, как Итачи кивнул.       Старший Учиха, оставшись один, несколько минут сидел неподвижно, вслушиваясь в тишину. Она не была абсолютной, Итачи улавливал множество звуков, среди которых были стрекот цикад, кудахтанье кур на заднем дворе, стук хвоста Мадары о пол и неясное кряхтение от малыша. Он не плакал, но слегка шевелился, как будто хотел что-то сказать, но никак не мог, только фыркал и пищал. Итачи ощущал, что Мадара лежит рядом и не спускает с них глаз. Он расслаблен, но готов вскочить в любую минуту, если что-то случится.       — На самом деле, — Итачи внезапно расслабился и обмяк на диване, а малыша перехватил поудобнее. — Мне это знакомо. Просто это было очень давно, поэтому я забыл. Ведь я же точно так же когда-то смотрел за Саске, — старший Учиха невольно улыбнулся от пробудившихся воспоминаний. — Он был такой крошечный и хрупкий, что впервые взяв его на руки, я опасался уронить его или что-нибудь ему сломать. Боялся, что он заплачет, а я не буду знать, что с ним сделать. Когда первый раз взял его на руки, то стоял посреди гостиной, надеясь, что мама с папой вернутся как можно скорее. Не понимаю, как они могли доверить одного ребенка другому… — он вздохнул и чуть-чуть покачал малыша. — А потом я привык. Привык держать его, купать его, кормить его, менять пеленки и читать сказки на ночь. Мне кажется… ты такой же, — он опустил голову, будто смотрел на малыша, — только Саске постоянно капризничал, когда его опускали в кроватку или оставляли одного. Он не любил, когда кто-то брал его на руки, кроме мамы и меня. Даже у папы всегда пищал. А ты? Кого ты полюбишь больше всего? — ощущая, как ребенок схватил его за прядь волос, Итачи ухмыльнулся. — Нет, я уже занят, — шутливо добавил он и перевёл свои мысли к Мадаре, который лежал перед ним.       — Я знаю, что ты хочешь, — негромко проронил старший Учиха, так и сидя со склоненной головой. — Если ты собираешься дальше остаться с ним, то тебе нужен новый сосуд. Я постараюсь найти его тебе, разве что, ты уже не подготовил его для себя? — спросил он. — В тот день, когда ты сбежал, где ты был?       Мадара негромко заурчал и ткнулся носом в его ногу. А затем несильно сжал зубами, не кусая, а будто передавая что-то.       — Хочешь снова стать человеком? — предположил Итачи. — Я ощущаю твоё стремление быть с этим ребенком. Но тело человека сложнее найти, к тому же, тебе нужна сущность Учихи, остальных твоя сила просто погубит. Я знаю, что ты считаешь Саске идеальным сосудом для себя, — уже более сурово продолжил Итачи, тогда как Мадара сдавил челюсти на его ноге сильнее. — Но я не отдам его ни при каких обстоятельствах. И тебе следует помнить, что жизнь этого хрупкого существа, — Итачи слегка сжал голову малыша, — зависит от нас. А в данную минуту, от меня.       Его голос звучал настолько устрашающе, что Мадара жалобно заскулил и уткнулся мордой в его ноги, будто признавая своё поражение. В то же время малыш отпустил волосы Итачи, и тот смог поднять голову. Ребенок снова начал тихонько стонать, но старшему Учихе удалось его быстро успокоить, напевая мелодию себе под нос. Он был малоэмоционален сам и как будто передавал это спокойствие младенцу.       А вот Саске во время похода по магазину так спокоен не был. Он волновался за Итачи гораздо больше, чем за созданного гомункула, хотя в опасности был именно самый маленький человечек. Просто Саске знал, если что-то случится, старший брат обязательно обвинит во всем себя.       «А что если он не сможет его успокоить? Или покормить? А вдруг придётся срочно сменить подгузник?» — младший брат настолько погрузился в свои мысли, что чуть не прошёл мимо полки с салфетками. Затормозив перед ней, он вспомнил, о каких говорила мама и взял несколько упаковок.       «Что там ещё… ватные палочки, соски?» — припомнил шиноби, что говорила ему мама. Сама Микото ходила между полок с подгузниками, совсем растерявшись среди всего этого разнообразия.       — Двадцать лет назад такого не было, — когда они с Саске встретились у кассы, вздохнула мама. — Было всего пару видов, а сейчас? Отдельные для мальчиков и девочек, для сна и игр, одноразовые, многоразовые, для плавания, несколько градаций по размеру, впитываемости… ох, только голова закружилась, — в итоге усмехнулась она.       — Да уж, а я в этом вообще не разбираюсь — взял бы первые попавшиеся и всё, — хмыкнул Саске.       — Мне кажется, или ты излишне напряжен? — отметила Микото. — Волнуешься за Итачи? — догадалась она.       — Да, подумал, может было бы лучше, если бы я остался? — поделился сомнениями младший сын. — Всё-таки… ему, наверное, не так удобно.       — Ох, не волнуйся, Итачи справится, — заверила Микото, подходя к кассе. — И даже лучше, чем ты. Ведь у него есть в этом опыт.       — Опыт? — удивился Саске, выкладывая вещи из корзины на ленту. — Какой опыт? Ведь он же не имел дела с детьми, — проворчал он себе под нос, но мама уже не слышала, расплачиваясь с продавцом.       Впрочем, несмотря на заверения матери, Саске никак не мог успокоиться, и когда они вернулись домой, а Итачи с младенцем и Мадарой в гостиной не было, беспокойство стало ещё сильнее. К счастью, благодаря своей незримой связи с братом, Саске почувствовал, что он всё же дома, просто находится на втором этаже. Они с Микото разобрали все покупки, после чего мама отправилась в душ, а младший сын забрал с собой пачки с подгузниками и отнёс их наверх в её комнату. А потом заглянул в спальню брата, дверь которой была приоткрыта.       — Вот ты где, — пробормотал Саске, проходя к нему. Сначала ему показалось, что брат спит: он лежал на кровати с закрытыми глазами, поддерживая руками малыша, который слабо шевелился у него на животе, издавая негромкие звуки. Но, подойдя ближе и увидев неявную улыбку на его лице, юноша убедился, что Итачи даже не дремлет. К тому же, он изредка поглаживал малыша по голове и спине. Мадара лежал у кровати и лишь бесшумно поднял голову, когда в комнату прошёл младший Учиха.       — И что это? — глядя на них сверху вниз, несколько сурово спросил юный шиноби. — Так ты следишь за ним?       — Саске, — Итачи медленно открыл глаза, а его улыбка стала чуть ярче. — Ты уже вернулся?       — Да, раз говорю с тобой, — младший Учиха перевёл взгляд на малыша, который дергал то ручкой, то ножкой, то замирал. При появлении Саске он стал более активным, да и пищание усилилось.       — Слежу, — спокойно ответил старший брат. — С ним ничего не случится, не волнуйся.       — С ним-то ничего, а вот с тобой? — опасаясь, как бы малыш не начал капризничать и плакать, Саске осторожно поднял его на руки, отрывая от Итачи и отнёс в комнату матери, положив его в кроватку. Над ней висели игрушки, которые привлекали внимание ребенка. Мадара, конечно же, последовал за ним и сразу же лёг перед кроватью. Наедине с младенцем Саске ощущал себя несколько неловко. Нет, малыш не плакал, но смотрел на младшего Учиху как-то слишком уж пристально и осознанно для новорожденного. Так расслабиться, как старший брат, младший не мог, поэтому как только пришла мама, он тут же оставил кроху на неё, а сам вернулся в комнату Итачи и поплотнее закрыл дверь. Его брат всё так же лежал на спине, но на этот раз его глаза оказались открытыми.       — Что случилось? Почему ты так внезапно забрал его? — слыша шаги младшего брата, спросил он.       — Ты стал уделять ему много внимания, — пробурчал Саске, забираясь на Итачи и ложась на него так же, как лежал ребенок несколько минут назад. Правда, занимая при этом всё его тело. Старший брат, усмехнувшись, обхватил его руками и тоже стал поглаживать по спине, иногда ероша волосы.       — И ты сразу же почувствовал себя обделенным, глупый братик? — игриво спросил он.       — Просто до этого только я мог лежать на тебе, а теперь это делает кто-то другой, — заёрзав на брате, пробормотал юноша. — И тебе как будто это понравилось, — укоризненно добавил он.       — Понравилось, — огорошил его Итачи. — Потому что это напомнило мне о детстве. Когда-то очень давно, Саске, ты был точно таким же крохой, — с улыбкой продолжил он. — Я помню тебя, благодаря ему, я вспомнил все ощущения, которые испытывал тогда. Помню, каким маленьким и беспомощным ты был, как обожал лежать у меня на руках и сразу же начинал кричать, если тебя отпускали. Помню, как ты хватался своими крошечными пальчиками за мои пальцы, уши или волосы и тебе точно также нравилось лежать и ползать на моём животе. А какие у тебя были маленькие ножки и мягкие пяточки? Было одно удовольствие целовать их, — он рассмеялся, а Саске смутился, ощущая, как кровь прилила к щекам.       — Удивительно, как из такой крохи выросло вот такое чудо, которое теперь больше меня, — в итоге произнёс Итачи, взъерошив его волосы.       — Значит, сейчас, когда я вошёл…       — Да, я вспомнил о тебе, — признался Итачи. — Держал его, а видел в своих воспоминаниях тебя. И это как будто стало моей реальностью, пока не пришёл настоящий ты.       — И что? Хочешь сказать, что младенец приносит тебе больше счастья, чем настоящий я? — угрюмо спросил его Саске. Итачи, вздохнув, по привычке ткнул его в лоб, хотя на этот раз это больше походило на щелбан.       — Глупый младший брат, сколько тебе раз повторить, что для меня существуешь только ты? Ты, который находится в этой комнате, который живёт здесь и сейчас?       — Не знаю, — замотал головой Саске и немного приподнялся, смотря в лицо брата. — Мне кажется, что сотни, тысячи повторений мне всё равно будет мало. Хочу слышать это от тебя постоянно: что только я нужен тебе, что ты не мыслишь своего существования без меня, как и я без тебя.       — Но ведь так и есть, — на лице Итачи снова появилась улыбка, только на этот раз грустная. — Ты знаешь об этом, но почему-то никак не можешь поверить.       — Я верю, — негромко проронил младший Учиха и снова опустил голову на грудь старшего. — Хотя об этом мелком тоже приходится думать, — сменил тему шиноби. — И всё же, кто он, Итачи? Наш клон? Наш сын? Или наш брат? Мама теперь считает его своим третьим сыном, а кем будем считать его мы?       — Хм… Здесь не всё так однозначно, но всё же, — поделился своими мыслями Итачи. — Клоном одного из нас он не может быть, ведь клон — это точная копия человека, а если Орочимару использовал наши клетки вместе, то получилось что-то третье, что-то, что нет ни у меня, ни у тебя. Наш сын? — он усмехнулся. — Это звучит веселее, но тоже кажется абсурдом, ведь мы оба мужчины и с точки зрения физиологии не можем считать его таковым. А вот версия с братом кажется более уместной. Подумай — наша кровь и наша плоть… То есть, кровь матери и плоть отца. Если, скажем, в обычном мире провели бы экспертизу, думаю, принадлежность родителей была бы ясна. Так что получается, однозначного ответа нет — ведь от каждого варианта есть что-то, что можно к нему отнести.       — Наш брат, да? — хмыкнул Саске, подытожив его рассуждения. — Если так, то получается, — он снова приподнялся на руках, — теперь ты не можешь обзывать меня глупым младшим братом? — хитро спросил он. — Ведь технически я стал средним братом.       — Нет, — Итачи снова ткнул его по лбу, но на этот раз очень мягко. — Для меня ты навсегда останешься глупым младшим братиком. Хотя мы оба знаем, что это лишь привычка называть тебя так, — ухмыльнулся он, на что Саске опять опустился на его тело. — Ты давно уже не глупый брат.       — Ничего не привычка, — пробурчал он, ощущая сердцебиение брата. — Так всегда было и будет. И я уже привык. Без этого ты — не ты. Только тебе позволено так называть меня и играть со мной.       — Остальных ты просто уничтожаешь своим взглядом? — пошутил старший брат, продолжая гладить младшего по голове.       — Угу, так и есть, — Саске обнял его чуть сильнее, проталкивая ладони под спину.       — У тебя скоро день рождения, — сменил тему он, вспомнив о сегодняшнем числе. — Какой подарок ты бы хотел получить? Пирожными я тебя больше удивить не смогу.       — Подарок, да? — протянул Итачи, будто спросил самого себя. — Наверное, никакой, — спустя некоторое время ответил он. — Мне и правда ничего не нужно, Саске, только чтобы ты был рядом. А поскольку ты уже рядом, то…       — Всё равно, — настаивал младший братишка, — наверняка есть то, чего ты хочешь.       — То, чего я хочу… — снова задумчиво протянул Итачи. — Пожалуй, есть кое-что, но вряд ли оно осуществимо в ближайшее время.       — И что же это? — с любопытством спросил Саске и тут же сник. — Ты про глаза, да? — уныло добавил он. — Ты ведь так надеялся их получить, и вдруг такое.       — Да, радостно от этого не стало, — вздохнул старший Учиха. — Я так и знал, что незачем было поддаваться надежде, что она лишь разрушает, съедает изнутри. Что мне уготовано лишь одно… Но нет, — прервал сам себя Итачи. — Сейчас я не о глазах. Возможно, мне бы хотелось отправиться в путешествие. Другие страны я, конечно, посмотреть не смогу, но всё же ограничивать свою жизнь одной Конохой не хотелось бы. Я знаю, тебе это не в новинку — предыдущие три года ты скитался по миру и бывал не только в скрытых деревнях, но и в обычных городах. Я же редко покидал границы мира шиноби, в каких бы странах не находился.       — Да, понимаю твоё желание, — согласился с ним Саске. — Я тоже иногда задумываюсь о том, как было бы здорово несколько дней пожить в палатках в горах, или наоборот, в курортном отеле на море. Ты можешь увидеть всё, нии-сан, и для этого тебе не обязательно иметь глаза. Ведь я всегда буду рядом, — заверил Саске. — К тому же, я собираюсь найти этого ублюдка и вытряхнуть из него всё. Вырву его собственные, если он не сделает тебе новые, — зловеще прошипел юный шиноби.       — Да, вот только, если и раньше мы не могли уйти надолго, то теперь стало ещё сложнее покинуть родной дом, — вздохнул старший брат. — Мама одна, а теперь ещё и этот ребенок… Ей нужна помощь и поддержка.       — Может и правда не стоило приносить его сюда, — вновь себе под нос забубнил младший Учиха, — хотя с другой стороны, куда бы мы его дели. Я подумаю над этим, — уже громче произнёс он. — Придумаю, как помочь маме с ребенком.       — Я думаю, что всё образуется само собой, — неожиданно оптимистично заявил Итачи. — Так что, мне не нужно никаких подарков. Просто проведем этот день вместе, где-нибудь вдвоём.       — Ладно, — в итоге согласился Саске и слегка заёрзал на брате, невольно давя своим бедром на его пах. — Но мы ведь можем не только в день рождения уединиться, правда? — он вытянулся и коснулся губами его подбородка, а после и вовсе поцеловал.       — Пару дней назад в хлеву мне пришлось очень туго, — признался Саске между поцелуями, усиливая и углубляя один за другим. — Но сейчас… все дела вроде сделаны, миссий у нас нет, у тебя выходной… мм… — его слова прервал настойчивый язык брата, который на этот раз сам пробрался в его рот. Саске обожал такие поцелуи, от которых перехватывало дыхание и кружилась голова, а языки играли друг с другом, то касаясь напряженными кончиками друг друга, то щекоча нёбо, то поглаживая внутреннюю часть губ и нижнюю часть языка. Это могло продолжаться бесконечно и ограничивалось лишь терпением, которого у Саске было не так уж и много.       — Больше… — прошептал он, оторвавшись от губ и проводя языком по глазам брата, которые тот намеренно открыл, и Саске чувствовал твёрдость стекла его протезов.       — Уже проголодался? — ухмыльнулся Итачи, снова жмурясь и спуская ладони с его спины и легонько сжимая его ягодицы. По телу младшего брата тут же прошла волна дрожи, он жадно сглотнул и провёл кончиком языка между губ брата.       — Да, накорми меня… — сладко выдохнул младший Учиха и потёрся бедром между его ног.       — Ты знаешь, где твой аперитив, — Итачи снова переместил руки и, сжав его голову, надавил вниз, чтобы младший братишка сдвинулся к ногам. Саске не пришлось долго упрашивать, он и сам хотел начать не с основного блюда.       — Только не кричи громко, ладно? — игриво проронил юный шиноби, расстёгивая его брюки. — В последнее время я делаю это мастерски.       Итачи, хитро улыбнувшись, стиснул бёдрами его голову, а ладонями надавил на макушку, чтобы младший быстрее приступал к делу. Саске облизнул губы и мягко прикоснулся ими к плоти брата, тут же чувствуя, как тот легонько содрогнулся. Саске обожал делать минет не только из-за ощущений разбухающей плоти во рту. Ему так же очень нравилось ловить каждую реакцию тела брата и постепенно наполнять его тело удовольствием, то усиливая его сжатием губ, то ослабляя мягкими полизываниями языка. Вот и сейчас он делал это неспешно, скользил вверх и вниз, помогла себе руками, осторожно сжимая половой орган и расслабляя пальцы. Итачи постепенно обмякал на кровати и больше не сдавливал бёдрами его голову. Его дыхание учащалось, а кровь приливала не только к паху, но и к щекам. Саске уже знал, когда брату нужно больше: едва тот начинал подаваться вперед, юноша тут же обхватывал его достоинство губами и полностью забирал его в рот.       — Ты действительно в этом преуспел… — прошептал старший Учиха, который через несколько минут уже не мог контролировать себя. Движения губ и языка Саске стали более активным и твёрдыми, благодаря чему ощущения усилились в несколько раз. Младший Учиха заставил его закончить себе в рот и, довольный своей работой, проглотил всё, что успел. Пока Итачи приходил в себя, он снова забрался на него, сел и опалил горячим дыханием его губы.       — Теперь основное блюдо? — нетерпеливо спросил Саске, давя ягодицами на его пояс.       — Когда ты испил меня? — хмыкнул старший. — Нет, мне тоже нужно подогреть аппетит, — Итачи протянул руку и погладил его по бедру, а затем скользнул ладонью к паху, ощущая, как натянулась ткань штанов в этом месте. Саске, поняв намёк, спустил их, а затем и вовсе снял, чтобы одежда не мешалась. Старший брат с кровати не поднимался, поэтому пришлось поднести «блюдо» прямо к его рту.       — Только немного… — прошептал Саске, уже дрожа от прикосновения нежных губ. — Хочу быть в самом соку, когда ты вкусишь меня, — ухмыльнулся он и зажмурился, стараясь во что бы то ни стало не потерять контроль и следовать своему нехитрому плану.